Никому не говори!

Даня не мог найти никакого ответа на слова Руслана, что слишком сильно растрогали парня. В носу предательски защипало, что предвещало слезы. Сделав вдох и выдох, чтобы подуспокоиться, Кашину удалось предотвратить истерику. Молча смотря на вожатого, Руслан развел руки, подзывая к себе. Неуверенными шагами, Данила подошел к Тушенцову и он в ту же секунду захватил парня в свои объятия. Если брюнет пообещал, то зачем рыжему опять отвергать его, верно? Нужно попробовать научиться верить людям на слово. Сколько они так простояли, парни сами не знали, но опомнились они уже, когда от дуновения ветра стало совсем холодно: — Тебя опрокинул кент, который должен был забирать? — Меня никто не должен был забирать, — ответил Руслан. — Гандон, ты меня наебал? — Не совсем. — Объяснись, иначе, клянусь, ты реально уедешь из этого лагеря. — Я правда собрался сегодня уезжать, но мой друг совсем недавно мне позвонил и сказал, что сегодня не сможет. — Зачем тогда пришел сюда? — К тебе. Услышав это, Данила как-то странно ухмыльнулся, после чего безостановочно начал смеяться, параллельно ударяя Тушенцова по плечу. — Че смешного я сказал? — спросил брюнет. — У тебя не было способов проще? Сколько, сука, я нервов сжег, пока искал тебя. — Нет, в жизни никогда не бывает все легко и просто. — Философ ебаный, пошли в комнату, холодно совсем стало. Еще немного посмеявшись, парни направились прогулочным шагом в вожатскую. По пути Кашин вспомнил, что нужно хотя бы осведомить Давида о том, что Тушенцов нашелся. — Рус, я к Деймуру еще зайду, ты иди, я позже подскочу. — Ладно. Постучав в дверь, рыжий не услышал ответа, поэтому как обычно он решил, что более простым решением будет — бесцеремонно войти. Дернув ручку, Данила переступил порог и, подняв голову, появившаяся картина ему совсем не понравилась. Побагровевшая от стыда Буланова моментально отпрянула от своего возлюбленного, впопыхах застегивая рубашку. Постукивая каблуками по полу, предварительно направив гневный взгляд на Давида, Арина удалилась из помещения, оставив друзей наедине. — Какого хуя ты не стучишь? — Ты был слишком увлечен, поэтому не услышал. — Все, ладно, че пришел? — Руслан нашелся. — Вот и славно. — Вот и славно, блять? Ты серьезно? — негодовал рыжий. Подойдя ближе к директору, Данила, оперевшись на стол, начал тираду: — Тебя хоть что-то в этой жизни волнует, кроме того как отчитать свой персонал за какую-то мелочь и оттрахать симпатичную блондиночку? — Не забывайся, Кашин. — Почему ты ведешь себя так, как будто планета крутится вокруг тебя? Мы с тобой общаемся с первого курса, сколько вместе прошли и ты со мной так общаешься все смены! — Это обыкновенная субординация, вне лагеря мы взаимодействуем совсем не так. — В этом-то и проблема, Давид. О какой субординации идет речь, а? Мы всем составом вожатых тащим эту смену, а ты что сделал для этого лагеря, чтобы отчитывать меня по любому мелкому поводу? Тебе даже наплевать на то, что один из важнейших сотрудников сегодня пропал. — Сука, ты хоть что-то вообще знаешь обо мне, чтобы так говорить? Думаешь, что я счастлив? Вместо того, чтобы спокойно тусить после ебаной сессии, все, как положено обычному студенту, мой папаша свалил на меня этот лагерь, хотя я ненавижу лагеря. Он мне ничего толком не объяснил, только следит и наслаждается моими мучениями. Думаешь нормально человеку без опыта заниматься всем этим? Я все лето просто проебываю здесь, только Арина и смогла меня понять и не упрекает за то, что я особо не участвую в жизни лагеря. Мне это просто неинтересно, поэтому я занимаюсь остальными делами, засыпаю с этими документами в обнимку. Хватит меня винить, я делаю все, что в моих силах. Я сплю и вижу, когда уеду отсюда. Как только Деймур закончил свое откровение, Кашин почувствовал вину. На душе стало паршиво из-за стыда, поскольку все упреки рыжего были беспочвенные. Хотя нет, конечно, за Давидом тоже были определнные промахи, но здесь он был прав, не зная ситуации — судить его просто глупо. Опустившись на стул, Данила устало потер переносицу, после чего перевел взгляд на друга: — Прости, я вспылил. — Забей, я понимаю, что тоже проебался во многих моментах, но мне правда сложно. — Я тоже на стрессе из-за всей этой хуйни, поэтому просто сорвался на тебе. Не переживай, братан, закроем эту смену и нахуй этот лагерь, так и скажи отцу. — Увы, но все не так просто. У нас с ним достаточно сложные отношения, он даже не послушает меня, просто заставит до конца лета быть тут. — Разве он не может кому-то другому поручить это, более сведующим людям? — Ты слишком плохо знаешь моего отца, он просто ебаный садист. — Не парься, разберемся. Главное дожить последнюю неделю. — Полторы. — Все равно же немного. Давид грустно улыбнулся, пытаясь собраться с мыслями, поскольку сильно нагружать своими проблемами Кашина ему не особо хотелось. В попытке перевести тему, он спросил: — Слушай, может странный вопрос, но че ты так носишься за этим Тушенцовым? Вы знакомы всего две недели. Рыжий почувствовал, как вопрос поставил его в ступор и постепенно начал вгонять в краску. Сохранив самообладание, вожатый ответил: — Просто душевный человек, с ним приятно общаться. Да и как вожатый он очень хороший и ответственный, помогает. — Впервые вижу, чтобы ты так быстро привык к человеку. — Сам в ахуе, правда. — Не привязывайся сильно, а то знаю тебя. Все равно разъедетесь скоро. — Да ладно тебе, он же мне не друг. Так, просто коллеги. — Ну, смотри, чтобы в Питер не возвращался кислым. — До завтра. В ответ директор лишь молча кивнул, показывая, что диалог окончен. Рыжий поднялся и быстрым шагом направился обратно в вожатскую. Мысли о том, что у них осталось слишком мало времени просто убивали, выжигали все изнутри, отзываясь неприятной болью в висках. Даня был готов остаться в этом лагере навсегда, только чтобы не отпускать Руслана. Открыв дверь, парень обнаружил Тушенцова, лежащего на кровати Кашина. Взгляд брюнета упирался в потолок. — Почему не спишь? — удивленно спросил рыжий, примерно прикидывая в голове, сколько прошло времени, пока он беседовал с Деймуром. — Тебя ждал. — Ложись спать, и слезай с моей постели. — Нет. — Ладно. Обессилено рухнув на кровать брюнета, Данила повернулся боком, в надежде как можно скорее заснуть, ибо сегодняшний день оказался суматошным. Руслан, кинув непонимающий взгляд в сторону вожатого, спросил: — Ты совсем придурок? — Че я опять сделал? — Серьезно, думаешь, я просто так лег на твою кровать? Как будто мне своя не нравится, они же одинаковые. — Ну, в чем проблема? — Ложись ко мне, долбаеб. Это был намек. — Мы не поместимся, — равнодушно ответил рыжий. — Если в обнимку, то очень даже. Парень тихо рассмеялся от своей глупости и вернулся на свое законное место, но только теперь он был уже не один. Повернувшись к Руслану, Данила обнял его, прижимая к себе: — Даже так тесновато, честно. — Зато со мной, — ответил брюнет. Последние слова Давида с момента их разговора в кабинете слишком прочно засели в голове рыжего, от этого было невыносимо. Раздраженно выдохнув, он закрыл глаза, в надежде, что все эти навязчивые мысли растворятся во сне. — Ты чего? — спросил Руслан. — Да забей. Ты сам откуда? — Из Ачинска. — Где это? — Красноярский край. А ты? — Из Казани, но сейчас в Питере живу. — Питер… — М? — Красивый город, хотел туда после школы переехать, — разочарованно ответил Тушенцов. — Че не переехал? — У меня мама болеет сильно. — Как ты тогда в лагерь выбрался? — Пришлось просить тетю, чтобы на время смены она была рядом, потому что мне нужно было срочно сменить обстановку. Все остальное время вне учебы и еще определенных дел, я сижу с мамой. Ей нужна операция. — А где ты учишься? — В шараге Ачинска местной, ненавижу ее. — Рус, я помогу, чем смогу, если ты захочешь дальше быть со мной, правда. Сделаем твоей маме операцию и я перевезу тебя в Питер. — Бред, эта сумма неподъемная. Да и уверен ты, что после смены мы не потеряемся с тобой? — Я сделаю все для того, чтобы это не случилось. Деньги найдем, это не проблема. — Надеюсь. — Слушай, когда я тебя искал, то встретил пацана из младшего отряда, он тебя видел. Странный такой мальчишка, сказал, что ты за ограду ушел, хотя там только заброшка, где на самом деле ты был, Рус? После вопроса Кашина, брюнет замешкался, сохраняя напряженную паузу, которая только-только возникла. Было видно, что парень взвешивал все за и против, стоит ли говорить правду? Тяжело вздохнув, Руслан ответил: — Я правда там был. — Че ты там делал? Прятался от меня? — Нет. — А что тогда? — Блять, Дань, я уже тебе тогда сказал на пруду, что я плохой человек и со мной связываться не стоит, но ты же меня не послушал. Клянусь, если ты меня отвергнешь после того, что я расскажу, то задушу тебя. — Я слушаю. — Я уже тебе поведал историю о том, что моя мама болеет, как ты понял. Сумма, опять же повторюсь, неподъемная, а я бедный студент, у которого толком образования нормального нет. Торгую травкой, дурью всякой, деньги хорошие, зато постепенно приближаюсь к сумме. — Блять, ты сейчас серьезно? — А че думаешь, я буду шутки шутить на такую тему? — Прости, просто это все звучит слишком сюрреалистично. — Забей. — Ты же понимаешь, что в случае чего, тебя посадят? — Думаешь, если бы я не осознавал этого, то начал бы барыжить? — Глупый вопрос. — Вполне. — Маме уже совсем плохо, если в конце лета не сделаем операцию, то она просто умрет, поэтому я вернусь, закончу все эти дела, соберу деньги и все. — Тебя могут найти менты в любой момент, думаешь, будут ждать до конца лета? — Мне уже все равно. — Скажи просто, сколько тебе осталось? — Триста тысяч. Услышав сумму, Данила поперхнулся, явно не ожидая того, что окажется так много, но желание уберечь Тушенцова от криминальных дел было гораздо выше, чем все остальное, поэтому план тотчас начал зреть в голове вожатого. Поднявшись с постели, брюнет, полусонным голосом спросил: — Куда ты? — Потом объясню. Наспех натянув футболку, Кашин удалился из помещения, направляясь обратно к Деймуру с надеждой, что директор еще не спит. Даже не постучавшись, рыжий зашел к другу. Давид все еще разгребал кипу документов, пытаясь разобраться в ней. — Опять ты. — Опять я, — усмехнувшись, ответил Данила. — Что на этот раз? Сев на стул, парень, бестактно отодвинув все бумаги друга, посмотрел на него и серьезным тоном сказал: — У меня есть просьба. — Какая? — Дай, пожалуйста, в долг триста тысяч. — Что? Зачем? — Я не могу сказать, но мне они очень нужны, пожалуйста. — Как я их попрошу у отца? — Умоляю, как-нибудь, ты же можешь. Взамен, я могу стать вместо тебя директором лагеря до конца лета. Ты просто спокойно уедешь в Питер, будешь тусоваться — все как и хотел, а я заместо тебя выполню это. — Ты сейчас шутишь? — Нет. — Ты уверен, что тебе это все так надо? — Да. — Сейчас я ему позвоню. — Он не спит? — Поверь, мой отец сейчас прохлаждается там, где еще день. Ухмыльнувшись, Кашин с мольбой в глазах продолжал смотреть на друга, пока он разговаривал со своим папой. Разговор явно постепенно становился более напряженным, прошло пятнадцать минут и раздраженно вздохнув, Деймур откинул от себя телефон, после чего сказал: — Завтра его помощник привезет сюда деньги. Не знаю зачем тебе столько, но надеюсь правда на что-то важное, — вымученно ответил Давил. — Да, это очень важно. — Тогда завтра я соберу вещи и послезавтра ты заступаешь на свою новую должность. — Ага, получается, увидимся с тобой уже осенью? — Получается так. — И Арина с тобой? — У нее есть еще варианты? — Без нее будет тяжеловато. — Понимаю. В воздухе повисла пауза, но совсем не напряженная, наоборот, она была комфортной для обоих парней, которые выручили друг друга в тяжелом положении. Первым ее решил нарушить пока что действующий директор: — Знаешь, Дань, я тебе дам эти деньги просто так. Ты не должен мне их возвращать, считай, что это моя благодарность тебе за то, что ты заместишь меня на такой долгий срок. — Спасибо.