«Обсессия»

«Ты кто?» Преподаватель одарил безразличным взглядом стройного парня с красивыми, словно драгоценный камень, глазами, выглаженной белой рубашке и с идеально подобранным свежим парфюмом, жалко сжимающего букет темно-красных роз в руках. Боже, почему он так жалобно выглядит? Не хватает дождя и грустной мелодии на фон, а самому блондину сесть в картонную коробку с надписью «Забери меня.» «Я Ваш большой фанат, Профессор Рацио! После этой лекции я убедился в этом ещё больше! И...» его дрожащая от волнения рука протягивает букет, в аудитории осталось ещё пара косо смотрящих на них слушателей. Авантюрин думал подождать и их ухода, однако его великий и обожаемый Доктор наук решил покинуть кабинет намного раньше, чем он предполагал, поэтому пришлось предпринять экстренные меры предотвращения. «Примите это от всего сердца...» «В этом нет необходимости, это моя работа. Взятки и подарки не принимаю. Спасибо.» Так грубо, сухо и по факту. Но почему ему это так нравится? Даже это чувство отказа вызывает непонятную приятную волну мурашек по всему его телу! «Это не взятка, а от души! Я посещаю каждую Вашу лекцию, Я постоянно участвую в Ваших семинарах, Я даже один из первых подал заявку на посещение факультатива! Я... Я люблю Вас!» Доктор слегка удивился и прочистил горло. «Лестно, но принять не имею права. У меня сейчас лекция, прошу удалиться.» «Постойте!» он чуть ли не сбил того с ног и загородил проход своими разведёнными в сторону руками. «Может... у Вас будет время и... Эм... встретимся где-нибудь в более непринужденной обстановке? Я угощаю?» «Авантюрин, верно? Вы пересекаете границы дозволенного. Если Вы не дадите мне пройти — я буду вынужден удалить Вас из списка факультатива.» Его речь, как всегда была ясной и отчётливой, как и его шаги, направляющиеся к выходу из аудитории. И студент не стал его останавливать. Можно было считать это полнейшим фэйлом, однако... «Он...» «Запомнил моё имя!» его ладошка прислонилась к пылающей щеке, а сердце далеко покинуло орбиту, настукивая в темп громким и быстрым цокающим шагам лакированных туфлей Профессора. 19:47, Среда. Вечер того же дня. Апартаменты Авантюрина. Закрыв входную дверь, блондин спустился вдоль нее прямо на пол, случайно задев висящие на ней фотографии, высвобождая ещё влажный букет роз из своих рук. Он взял в руку упавшую с двери фотографию, его сердце по-прежнему стучало, как бешеное. Он решился... наконец-таки решился сделать это! И в данном случае результат не был так уж и важен. Он опустил взгляд на то самое фото и ухмыльнулся самому себе и даже слегка засмеялся. Он аккуратно расстегивает молнию на своих штанах, его разум прокручивает все ещё свежие, как и этот букет роз воспоминания. «Авантюрин, верно?» «Авантюрин...Авантюрин!» как же его собственное имя звучит красиво из его уст, как же идеально абсолютно все, что он делает, как же паралельно и горек и сладок его отказ. Как же я...хочу его, как же хочу заставить его произносить это ещё и ещё... Его рука направляет молнию ещё ниже, высвобождая уже твердый бугорок в его милых салатовых с жёлтыми уточками семейниках. Он фантазирует о своем профессоре всеми возможными способами - от романтических свиданий до бурных и страстных занятий любовью. Он представляет себе их совместную жизнь, как выглядел бы их дом, как процветала бы их любовь. Но не все так радужно, как могло бы показаться. Некоторые фантазии более искажённые, мрачные и даже извращенные - с доминированием и подчинением, болью и наказанием. Он хочет полностью подчиниться своему профессору и стать его собственностью, как в классе, так и за его пределами. Несмотря на то, что внешне он выглядит хорошо воспитанным, прилежным студентом, он тайно использует любую возможность, чтобы преследовать, как он заявляет самому себе, «своего» Доктора Рацио. Он прячется в кустах у его дома, незаметно для него делает фотографии и крадет мелкие предметы, такие как карандаши и личные вещи, чтобы сохранить их в качестве трофеев. Даже его личный ежедневник подвергся краже, который Рацио всегда бережно держал у себя в кожаной сумке. На это ушло много сил и времени, даже пришлось расписывать целый план. Но оно того стоило. Ведь его почерк...так великолепен. Внешне он выглядит прилежным, умным и добросердечным, жизнерадостным и беззаботным, даже работящим студентом. Но внутри он питает глубокую привязанность к своему Преподавателю и хочет владеть им и быть полностью принадлежащим ему и только ему. Он представляет себя привязанным к столу, беспомощным и неспособным двигаться. Рацио сдерживает его всеми возможными способами: связывает джутовой веревкой, завязывает глаза красной атласной лентой, беспощадно затыкает рот кляпом до обильного слюноотделения. Рацио пользуется своим положением и волен делать со своим беспомощным учеником все, что только пожелает, вводя холодный уретральный плаг, затем медленно поднимая острый подбородок его студента не менее отсрым уголком длинной линейки. Затем он начинает с малого: с дразнящих прикосновений к тем местам, к которым прикасаться не следует, и постепенно становится все более и более смелым в своих движениях. Он шепчет ему на ушко непристойности, прикасается к нему в различных неприличных местах и наслаждается его извивающейся реакцией, жестоко не давая ему кончить. Авантюрин фантазирует о том, как Рацио положит его нагим прямо на его прямые чёрные официальные брюки и накажет его ремнем за неправильные ответы на вопросы или решённые уравнения прямо в аудитории. Он представляет, как он пихает его собственный скомканный шелковый галстук ему прямо в рот, как отвечает неправильно каждый раз, и как холодная бляшка его ремня больно ударяет его по бледной, мягкой, как у младенца, коже. Он представляет, что ремень бьет его очень сильно и несколько раз подряд, как он боится отвечать на вопросы, опасаясь, что он снова ошибется и его профессор накажет его ещё сильнее. «Нгха! Ахх...А-аах...Рацио!» Он представляет, как кричит и горько плачет посреди аудитории, как его голова свисает с колен, как к ней приливает кровь, как он отчаянно пытается отдышаться. Его тело сотрясает сильная дрожь, когда мускулистая рука Доктора Рацио (он посещает тренажерный зал каждое утро понедельника, среды и субботы) сжимает его подборок, а по лицу отчаянно стекают горячие и солёные слезы. Он чувствует, как ремень соприкасается с его ягодицами, и чувствует, насколько же он бессилен. Он молит о пощаде, но ремень продолжает болезненно и мучительно впиваться в его тело. Он чувствует себя слабым и беззащитным. Боль и страх возбуждают его и заставляют чувствовать себя уязвимым и жалким. Каждый удар ремнем все глубже вводит его в состояние сабспейса. Он проводит вниз-вверх, вниз и снова вверх в среднем темпе, задерживаясь на головке большим пальцем, а его взору из полузакрытых век предстает собственная комната. В комнате темно и таинственно, почти нет света, кроме тусклой прикроватной лампы. Стены увешаны фотографиями его профессора, от официальных фотографий до скрытых, украденных снимков, сделанных без его ведома. На его подушке изображен крупный принт в виде лица Рацио, а наволочка обернута его любимым галстуком. Очевидно, ее использовали много раз, так как ткань была испачкана слезами и другими жидкостями. Ткань в некоторых местах была слегка потерта и порвана, так как он часто крепко сжимает ее всяческий раз, когда предается бурным сексуальным фантазиям. Он часто страстно целует и даже лижет ткань подушки и разговаривает с ней так, словно это сам Рацио. Он включает диктофон телефона сегодняшней записи разговора с Профессором «Ты кто?», «Авантюрин, верно?», «У меня сейчас лекция, прошу удалиться» «Профессор...!» Он увеличивает темп, представляя ситуацию, где Рацио собирается уходить на занятия, а Авантюрин запирает за ними дверь в той самой сегодняшней аудитории. Затем он начинает снимать с него и себя одежду, целовать шею, ключицы, живот и тело, не стесняясь опускаться ещё ниже к молнии штанов Рацио, растегивая ее своими белыми, ровными зубами. Он представляет, как Доктор все больше смущается, расстраивается, злиться и пытается оттолкнуть его от себя, как он стонет и сопротивляется, а затем сам нанизывает его горло на его возбуждённый, мокрый пенис. «Прошу удалиться.» Эта авантюра ещё сильнее усиливает ощущение власти и превосходства над ним, еще больше подпитывая уже другую эротическую фантазию. Его густая сперма запачкала его штаны, и, к его сожалению, фотографию в очередной раз «Черт...опять стирать» выдохнул он. После оргазма он страстно целует ту самую фотографию Рацио, где он за трибуной рассказывает теорию относительности Эйнштейна, оставляя влажный поцелуй прямо в центре его лица. Он шепчет прямо в фотографию, а его, как у психа глаза смотрели прострационно и прямо в неё. «Вы будете моим и только моим...» повторяя это, словно сумасшедший снова и снова, его голос дрожит, а в ушах гудит звон. «Мой...мой...только мой и ничей больше...» он уже перешёл на шёпот и только звук его собственных слез, падающих на эту фотографию напоминают ему о его глубоком одиночестве и жажде. Он грустно поднимает взгляд и проглядывает все эти фотографии на стенах и потолке, а затем бросает взгляд на те самые розы, которым суждено, в конце концов, засохнуть. Его сердце наполняет боль и ненависть к себе, но его уста не покидают уже приевшиеся за все эти годы слова. «Ты будешь моим и только моим.»