Его белое, бескровное лицо смотрело в потолок. Немигающие глаза забыли, что они не из стекла, и уставились перед собой. Теперь уже в нём не горело желание остановить время — хотелось, чтобы оно хотя бы немного пошло быстрее. Казалось, что он топтался на одном и том же месте, застрял во временной петле. Поистине ужасное чувство — чувство непонятного ожидания чего-то, которое продлится непонятно сколько, непонятно для чего.
Мысли скомкались, чувства притупились до невозможного. Осаму не чувствовал абсолютно ничего. Ни грусти, ни тоски, ни беспокойства, ни тревожности. Ничего. Для него это было нередкое особое состояние, но всё же до сих пор необъяснимое. В голове гулял один лишь шум, пробиравшийся туда с характерным писком в ушах, будто что-то замкнулось и требует починки.
Громкая тишина сильно давила на тело и психику, но парень уже перестал предпринимать попытки избавиться от неё.
Но отсутствие всего не бесконечно.
Он ненавидел себя. С головы до пят. Ненавидел свои волосы, руки, ноги, вечно растянутые в улыбке губы, глаза, умело изображающие смешинки в их уголках, язык, выплевывающий горько-сладкие слова. Для него уже давно было ясно, что это всё и относит его к людям. К человеку. И всегда, когда люди не оценивали маску человека, как будто бы не принимали, этот образ разбивался с крахом, вводя Осаму в состояние невинного ребёнка, который ещё не познал ничего в своей жизни.
Наверное, поэтому незнакомец не выходил из его головы: как будто отрицал его личность, отрицал все её проявления. Не принимал его, зная, что это не он. Мог видеть сквозь барьеры. Интересно, что он там видит...
"Почему ты постоянно выскальзываешь из моих рук, убегаешь, не успевая оставить и след после себя? Зачем продолжаешь говорить со мной, если никогда и не хотел слышать меня?.."
Перед глазами начало чернеть из-за неподвижности, и он прикрыл их.
Но стало ещё хуже. Теперь все мысли и нахлынувшие чувства безысходности становились сингулярностью. В только что пустой голове начало зарождаться что-то очень страшное, тёмное. Оно сгустками обволакивало стенки черепа, растекалось со временем по всему дрожащему телу.
Осаму поклялся себе никогда не возвращаться в это. Но почему это случилось снова?..
Он вскочил с постели, рывком побежал на кухню в поисках ножа, который был уже давно запрятан на дне какого-то из ящиков. Все вещи вылетали раз за разом, пока тот не нашёл своё заветное желание и не нарушил целостность и так неоднородной кожи. Сок жизни вытекал из него чёрной гущей, которая была похожа на то, что остаётся в его кружке из-под кофе. Может быть, поэтому он так ненавидел кофе, но продолжал его пить.
"Почему ты меня ненавидишь?.. За что ты меня так ненавидишь?!"
"Ты мне противен..."
— Осаму, всё в порядке? — от внезапно раздавшегося голоса сзади Осаму дёрнулся.
— Ха-ха, конечно, Ацуши, с чего бы нет?
— Тебя уже минут пять пытается позвать тот мужчина за вторым столом.
— Бегу, бегу...
Он вновь впал в свой мир и завис, вдупляя в блюда меню.
— Дазай.
— ... А?
— Стол.
— Ах, да, ха-ха, да...
Акутагава, вернувшийся обратно к стойке после обслуженного гостя, провёл рукой по угольным волосам и устало вздохнул. Накаджима решил не медлить и спросить его о том, знает ли тот что-то о состоянии Осаму.
— Рю, у вас что-то произошло с Дазаем, пока меня не было?
Акутагава, удивлённый вопросом, ответил не сразу. Он не знал сам, что и думать о вчерашнем.
— Да вроде ничего. — решил соврать тот. Рюноскэ, конечно, не очень-то и уважал Осаму, не взлюбил его с первых минут знакомства, но он не был последней тварью и крысой, что готова была собрать все сплетни и растрещать остальным при первой же возможности.
— Мне просто показалось, что...
— Мало ли, что у этого придурка случилось? Ты же знаешь его — опять какая-то понравившаяся в переулке баба не дала.
— Аку! — зашипел на него Накаджима, недовольный его отношением к людям. Или только к Дазаю? — Почему вы так постоянно вгрызаетесь друг в друга? Может, хватит вам уже.
— Я...—
— О чём шепчетесь, голубки? О любовных делах небось? — никто из них не заметил, как Осаму подкрался взади, пока они вели чересчур интересную дискуссию. — Шепчитесь, шепчитесь, я ненадолго. Ацуши, могу я уйти сегодня пораньше? То есть сейчас. Дела есть.
— Нужно отметить это событие в календаре. Сам Дазай Осаму соизволил спросить, можно ли ему уйти со смены.
— У эмо-панк мальчика при виде меня активируется огрызалка? — ехидно усмехнулся Дазай, довольный своим замечанием. — А, точно, пока ты ещё здесь, возьми мой заказ на себя.
— Уёбок.
Ацуши лишь спрятал лицо в ладони и жалобно промычал: "Иди уже куда хочешь, лишь бы с глаз моих..."
— Целую!
У него было сильное дежавю. Он уже шёл так же тихо, так же ветер обнимал лицо, так же ему было не по себе. Чувство чего-то плохого не отпускало с той самой ночи. С последней встречи.
"Почему тело тянет меня туда, а ноги волочатся следом?.. Приду я туда, и что? Что я там хочу увидеть? Наивный придурок..."
Вдруг Осаму остановился. В его голове проскользнула решающая мысль. Он даёт себе ещё две ночи, чтобы решить всё для себя с ним.
Снова вода встретила его своей тишиной. Он уже и сам не понимал, чем был так воодушевлён несколько минут назад. Но в душе теплилась надежда на то, что Огонёчек (однажды Осаму пришла на ум эта ассоциация с ним) вернётся. Ему было недостаточно его, хотелось ещё, ещё...
Парень простоял так всю ночь, глядя на то, как бежит вода под ногами. Солнце окрашивало всё вокруг своими золотистыми руками, будило, дотрагиваясь ими до верхушек домов и деревьев. Всю ночь он простоял один.
Заледенелое тело отправилось домой. До его смены оставалось часа 4. Прекрасно. Он сможет провести ещё сколько-то времени в полном одиночестве за ненавистным кофе.
Вставляя уже ключи в дверь, он остановился и навалился на дверь. В голову начали вновь пробираться пугающие мысли...
"Зачем я иду туда?.. Там же ничего нет... Я даже не хочу идти туда, но почему я снова на пороге?.."
Какая-то группа смеющихся подростков спускалась по лестнице. Видимо, бухали всю ночь у одного из "взрослых". Заметив полулежащего Осаму, они начали обсуждать увиденное.
— Эй, походу не только у нас была весёлая ночь. Парень, тебе бы пить поменьше.
— Молчи уже. Пристаёшь тут ещё к каким-то алкашам.
— Детка, я просто великодушный человек! Сопереживающий. Бери себе на заметку.
Дальше он их не слышал. Его вновь заглушил неизвестный писк в ушах.
Дазай не знал, сколько он так простоял, но чувствовал точно, что его ноги и шея затекли. Найдя в себе силы, он повернул ключ в двери и толкнул её, заходя внутрь.
Сбросив с себя пальто и ботинки, парень направился на кухню, чтобы поставить на плиту турку с кофе.
Он навис над плитой, вновь зависнув в своих мыслях, и не заметил, как кофе начал уже выбегать за пределы посуды. Поздно среагировав, Осаму выключил плиту, грязно выругавшись и подняв над собой горячую железную турку голой рукой. Он сильно обжёгся и откинул кофе в раковину. Но это было ещё не самым плохим, что могло случиться. Бурлящий кофе под действием резкой силы вылился тому на живот и стекал по ноге.
Благо, что Дазай был хоть в плотной одежде, и ожог не получился слишком сильным. Но всё же он болел неслабо.
— Твою мать... — то и слышалось от него через громкое шипение. — Ненавижу кофе.
"Как же мне сейчас не до работы... Но я и так хожу по лезвию, то и делая, что подпрыгиваю на нём. Но про опоздание не было и слова..."
Дазай перевязывал себе руку и живот, чувствуя, что сейчас канет в сон. Его действия становились всё медленнее и медленнее...
Он открыл глаза, когда понял, что что-то определённо не так.
"Да, блять, что же не так? Ты проебал полсмены." — пронеслось в голове, когда тот обратил свой взгляд на тикающие часы.
Это звук всегда надоедал. Ему казалось, что чем дольше его слушаешь, тем больше кажется, что он ужасно поскрипывает, царапает перепонки, действуя на и так неустойчивые нервы.
Он резко встал с кровати и хотел было бежать, но боль резко прошибла всё тело.
"Сегодня ты точно будешь кастрирован..."
— Ты уволен. — Осаму услышал где-то взади. Он кое-как дошёл до работы, а теперь должен слушать это?
Дазай обернулся в служебном помещении. Перед глазами всё плыло, виднелось только какое-то чёрное зловещее пятно. Он не сразу понял, что это Рюноскэ.
— Весь апрель никому не верь? — парень вяло улыбнулся, неискренне весело хмыкнув.
Акутагава надвигался всё ближе и ближе, сложив руки перед собой, но Дазай даже бровью не повёл.
— Серьёзно, что с тобой опять? Раньше ты хоть был навеселе. Не распугивал гостей.
— Слушай, забудь тот случай и отстань от меня. Или я всем расскажу, что ты неровно дышишь к Ацуши.
Вгляд Осаму наконец сфокусировался, и он уже мог разглядеть всю гамму эмоций на постоянно недовольном лице.
— Откуда ты?..
Тот лишь бодрее улыбнулся и повернулся обратно, завязывая фартук.
— Секрет на секрет.
Ацуши, увидев пришедшего Осаму, просто выдохнул, устав предпринимать хоть какие-то попытки. Главное, что вообще пришёл.
Он единственный знал, что если бы не он, то Дазай бы уже давно гнил в земле.
***
Три года назад
— Эй, вам нужна помощь?
Тёмноволосый парень оглянулся на голос сбоку и безразлично посмотрел на человека, больше похожего на ребёнка.
Прохожий увидел страшное лицо с тёмными впадинами под глазами. Казалось, оно смотрело совсем не на него, а куда-то дальше, сквозь. Он долго смотрел, но, будто наконец вспомнив, что кто-то ждёт ответа, приподнялся с мостового бетона, хватаясь за перила. Ветер играл в его волосах, растрёпывая непослушную гриву и делая тем самым его вид ещё печальнее.
— Ты это спрашиваешь, чтобы не выглядеть глупо, проходя мимо меня, или хочешь чувствовать себя героем?
Светловолосый парень удивился такому ответу. Видимо, тот уже не совсем соображает, о чём говорит.
— Хочу помочь, потому что я человек.
Долгое молчание вновь повисло среди них. Никто из них будто бы не решался продолжить разговор, но на самом деле боялись нарушить сложившуюся идиллию.
Прохожий подумал, что нет времени тянуть, и первым вырвался из этого круга:
— Вам же плохо, это очевидно. Но... Разве у вас нет близких людей, которые могут поддержать? Мне грустно смотреть, как вы убиваете себя ментально здесь, на мосту.
Тёмноволосый улыбнулся и сказал лишь одно:
— Они меня могут поддержать, если я куплю себе тоже билет на станцию "Смерть".
***
Благополучно проведя смену (на удивление), парень вновь решил крутить колесо Фортуны и отправиться на злополучное место.
Каждый раз оно его встречало тем же самым ветром, тем же самым холодом, душевным и физическим, но Осаму всё равно хотел возвращаться сюда, потому что только здесь он находил покой.
Он уже не знал, хотел ли он действительно этого всего или просто ему было скучно. Надежда с каждым днём угасала сильнее, и Дазай приходил сюда всё с меньшим энтузиазмом. Может, потому что он не находил подтверждения своей надежде? Или наконец-то разум начал превосходить желание?
Наверное, не зря, ведь так никто и не пришёл. А значит, это конец.
Осаму не знал, что испытывать. В нём было вновь пусто. Это ощущение было близко к безразличию, но не являлось таковым никогда. А может, он просто ещё раз убеждался в бессмысленности всего.
Парень еле передвигал ноги в попытках дойти хоть куда-нибудь, но получалось плохо. Ему казалось, что даже солнце не хочет вставать из-за горизонта, поэтому спряталось за серыми тучами.
Он жалел, что снова поверил в чудо.
На душе будто кошки скребли. Хотелось упасть и разрыдаться, но он попросту не мог этого сделать, потому что не мог выдавить из себя даже слезинку. От этого становилось ещё хуже.
Он не помнил, как дошёл до дома и упал на постель. В голове вновь стоял пищащий звук, в глазах росло давление, мир переставал быть живым. Всё замерло. Только чувство вины разрасталось сильнее и сильнее.
"Почему я такой идиот... Я точно его обидел своими словами... Нет... Я просто сам по себе противный. Правильно, что меня все ненавидят..."
Было так паршиво, что он забыл даже о чувстве голода и провалялся так до вечера. Но Осаму знал, где он может облегчиться. Конечно, с близким человеком.
— Давно я не навещал тебя, прости.
Едва успев купить цветы в уже закрывающемся магазине, Дазай пришёл к могиле. Он всегда считал, что там должен быть он сам, а не Одасаку. Если бы у него был выбор, не задумываясь отдал свою жизнь для друга.
Не побоявшись грязи, тот сел рядом, рассматривая ровно вырезанные буквы имени, пока солнце окончательно не зашло.
— Не поверишь, но на мгновение мне захотелось жить. — ухмыляясь, говорил он, казалось, с пустотой. — Но знаешь, мне кажется, я просто обманул себя. Если бы я только смог остановить тебя...
***
Пять лет назад
— Осаму, будь хорошим мальчиком. Сядь, успокойся и скажи мне нормально. И не забывай, с кем ты разговариваешь. — человек с, казалось, ярко-красными глазами опустился на стуле, сложив перед собой руки в замок в стерильно белых перчатках.
— Ты убил его. — совсем ещё юный парнишка моментально выходил из себя при виде его. Он не мог больше держать в себе зверя и впечатывал свои кулаки в стол Мори Огая. Ещё немного, и из глаз брызнут слёзы отчаяния из-за несправедливости мира.
— Кого "его"? — лицо Огая, спокойное и не выражающее ничего, сменило свою эмоцию на непонимание.
— Мори...
— Я не понимаю тебя.
Дазай мгновенно перегнулся через стол и схватил того за ворот рубахи.
— Почему ты убил Одасаку?!! — глаза покраснели от нахлынувших слёз, застилающих взор. Из-за них он не заметил, как его повалили на пол и ударили кулаком по мокрому лицу.
— Мальчик мой, я прощу только что тобой содеянное, если ты немедленно успокоишься.
Тот закрыл лицо руками и продолжил плакать навзрыд, будучи прижатым к полу боссом местной Мафии. Из-под ладоней всё время слышался едва разборчивый шёпот: "Ты убил его... Это ты убил его..."
Вскоре он затих. Мори решил, что тот уже достаточно спокоен, и отошёл к окну, чтобы занять себя рассматриванием панорамного вида города, придав тем самым себе наигранную непринуждённость.
— Осаму, всё в этой жизни не вечно. Сакуноске сам знал, на что шёл, когда однажды оказался в моём кабинете, как и ты. — Огай замолчал на некоторое время, чтобы Дазай смог уловить каждое произнесённое им слово. — Но я не убивал его. У нас достаточно опасная работа, поэтому он мог умереть каждую минуту, находясь на задании.
Парень приподнялся с пола и сел, закрывая рукой голову. Он долго молчал, равномерно дыша. В кабинете, в котором только что слышались звуки жестокого убийства, теперь не было ничего, кроме гробовой тишины.
Осаму повернул голову на босса и направил свой взгляд тому в затылок, едва слышно говоря:
— Я тебе не верю.
С этими словами он вышел из кабинета, поклявшись себе никогда не возвращаться туда. В Портовую Мафию.
***
Он просидел здесь всю ночь, но даже холод не смог обуздать его, ведь рядом был его друг. Осаму уважал его до безумия и не смог бы себе позволить уйти от него так скоро. Вставая с земли с первыми лучами солнца, он как обычно говорил слова прощания:
— Всё же мне стоит завершить начатое, Ода. Я не обещал сдержать обещание не умирать. Прости и прощай. На время.
Осаму решил в последний раз пройтись по въевшимуся в мозг мосту и сделать последний шаг к мечте.
Нос сразу же вдохнул в себя едкий запах дыма.
— Что за чёрт...
Его внимание привлекло огромное количество пепла и окурков на его месте. Он знал, кому они принадлежат.
— Придурок... Зачем ты здесь был. И почему я опять тебя упустил... А может, это и к лучшему.
