***
В храме водных каштанов не было ни одной целой стены. Ночной ветер холодил через все щели. Благо небо было безоблачным. Повезет, если не будет дождя и Се Лянь не притянет его своей неудачей. Иначе его смертные (только в представлении Се Ляня) спутники простудятся. — Есть лишь одна проблема. У меня всего одна циновка. Потеснитесь вдвоем? Се Лянь разве мог предугадать, что за один день приютит сразу двоих? Денег у него не водилось, точнее вообще практически никогда не было. Ох, даже приходиться просить милостыню на восстановление храма. Стыдоба-то какая… Хорошо, что другие небожители не знают о том, что он себе обосновал храм, только лишний повод для смеха. Будь перед монастырем огромный базар все равно бы не смог обзавестись второй циновкой. О третьей можно даже не думать. А о существовании кровати вообще стоит забыть, как будто само существование данной мебели — это неправда. Сань Лань и тут начал отнекиваться: — Нет нужды, я могу поспать на полу, уступив место гэгэ. — одновременно с этим взгляд юноши наполнился опасной дымкой. Разве он мог позволить гэгэ спать на полу? Но вот СиЦай…уж если кто и должен спать вместе, то это старший, из уважения к возрасту, и младшенький. СиЦай донельзя смущенный воспротивился: — Я не могу! Не могу! Лучше уж вы вдвоем на циновке, а я как-нибудь на полу… Это «как-нибудь» определенно не нравилось Се Ляню: — Ничего страшного, я не против перекантоваться на полу, и не в таких местах приходилось засыпать. Больше всего монах опасался как бы юноши не простыли и спали сегодня спокойно. Сон важен для восстановления дао. СиЦай хоть и выглядел не особо богато, будто наследник разорившейся купеческой семьи, но что он, что Сань Лан привыкли к какой-никакой комфортной роскоши, которую сейчас Се Лянь не может себе позволить. И раз уж те согласились переночевать в его жалком монастыре принц старался сделать все чтобы их ночь была хотя бы менее ужасной, а не совсем ужасной, как могла бы быть. Но каждый упрямо настаивал на том, чтобы двое других спали вместе. Кроме Сань Лана. Через несколько фраз стало понятно, что разделить циновку он не прочь только с гэгэ. СиЦай заметно приуныл, уколенный чувством обиды. — Я…я правда не могу! Если я буду спать с кем-то из вас это будет неприлично! Се Лянь: — Что же в этом неприличного? Мы будем спать в одежде. — Да не в этом дело…я…я… Сань Лан заинтересованно растягивая: — Что? — …я скажу, только обещайте, что тогда вы оба займете циновку. Се Лянь: — Какая странная просьба… — Мгм… — Ладно, хорошо. — Даоджан, младшенький…я не могу разделить ни с кем из вас циновку, потому что я…д-д-девушка? — последнее слово было сказано на тональность тише и так неуверенно, что парни застыли, пытаясь расслышать, а потом осознать. Какое-то время стоял оглушающий стрекот сверчков. Сань Лан выронил из ладони яблоко, которое продолжительное время увлеченно жевал. Одно из тех, что он получил от…старшей сестрицы. Се Лянь руками нащупал метлу. Найдя в ней опору, осел на пол. Вот уж…удивительно. Как они раньше не заметили?! Оба принялись рассматривать девушку во все глаза. Ее фигура была не лишена женского изящества, однако приходилось слишком сильно всматриваться: больно свободное ханьфу, да еще и множество полупрозрачных слоев, прибавляющих объем. Ткани тщательно скрывали грудь, бедра и все то, что любили подчеркнуть девушки. Одеяние СиЦай без преувеличения можно было назвать простым и безвкусным. Оно какое-то ни туда, ни сюда. Грубое, плотное, скучное-однотонное подвязанное легким поясом совершенно не по талии, как придется. В нижних полупрозрачных одеждах не сосчитать слоев. Правда не совсем понятен их смысл, потому что видно эти слои, и то не все, было только при определенном положении СиЦай и ракурсе смотрящего. Под такие верхние одежды куда лучше бы подошли какие-нибудь красивые расписанные шаровары, чтобы при каждом шаге те воздушно развивались и игриво притягивали взгляды окружающих. Се Лянь обратил внимание, что сапоги девушки ничуть не дешевле Саньлановских, но длиннющие верхние одеяния, словно старинное покрывало положенное на новую мебель, скрывало первоначальную, истинную красоту вещи. Одежды не мужские, — естественно, это сразу бросалось в глаза, просто изначально эти двое списывали на местную моду, СиЦай ведь не сказал откуда он, — потому что цвет слишком девчачий для истинно мужского одеяния, и не женские, крой верхних одежд лишен легкости, воздушности. Ох, боже им следовало догадаться, что СиЦай девушка! Об этом же кричало буквально все. Начиная от невысокого роста, девичьих нежных черт лица, которые сложно спутать с приобретенными вместе с лишним весом особенностями. Заканчивая всеми остальными мелкими деталями. У СиЦай добрые миндалевидные карие глаза, которые та прячет под прямой косой челкой, часто склоняя голову вниз. Темные волосы с теплым отливом были непозволительно короткими для девушки. Выглядели в большей степени безобразно. Будто разом резали все сразу из-за чего концы оставались ровными, но сами локоны относительно друг друга выглядели криво-косо. Наверное, именно прическа стала главным камнем преткновения, чтобы посчитать СиЦай парнем. Обычно девушки очень ухаживали за собой, оберегали красоту, волосы считались чуть ли не визитной карточкой. Красавицы любили, чтобы их прически пестрили шпильками. В то время как СиЦай носила всего одну, мужскую. Странно изогнутую с рисунками облаков и молний. Се Лянь предположил, если СиЦай распустит мужской пучок, — на самом деле ее волос даже на это не хватало, только половина смогла собраться в хоть какое-то подобие пучка; остальная часть болталась хвостиками, неровными ошметками, — то длина волос окажется чуть выше плеч. Из пучка так же выбивались две передние пряди, закрывающие овал лица и линию челюсти, поэтому парни только сейчас увидели, что у их друга нет свойственных для мужчин сильно выраженных угловых линий в строении формы черепа. Нос аккуратный, но с круглым большим кончиком, впору называть его носик-картошка, что подходит имени девушки. Губы тонкие, надкусанные, обветренные, видно их обладательница часто кусала губы, когда нервничала. Круглый лоб, маленький подбородок, мягкие скулы, очень изящная линия шеи. Брови тонкие и яркие, наверняка подведенные угольным карандашом. Руки скрывались длинными рукавами. И все же у них обоих был шанс разглядеть, что руки женские, с длинными прямыми пальцами. Но в тот момент они оба охреневали от овощного благословения. Се Лянь придумывал чтобы такое потом сготовить, чтобы было посытнее. От такого пристального взгляда стало не по себе. СиЦай резко отвернулась, неловко сложив руки в замок перед собой. — П-п-простите! Я не хотела вас обманывать, просто… — «просто я знала, что пожалею об этом». — Огромное спасибо вам за помощь! — девушка отдала поясной поклон и мелкими шажками поспешила к выходу. Честно говоря, она хотела поскорее покинуть монастырь потому что, раскрыв свою личность, уже не чувствовала себя в безопасности рядом с двумя мужчинами. Которые, откровенно говоря, и до этого пребывали не в сильном восторге от ее компании. И все в ее душе теплилась надежда…он не такой, всегда защитит… Се Лянь нагнал девушку у входа, пригвоздив ту к стене, поставив руку около ее головы: — Стой! Куда ты пойдешь? Ночь же на дворе. Старший искал глазами помощи Сань Лана. Тот безразлично пожал плечами. Пусть идет если хочет. Но Се Ляню на душе было не спокойно…ох! Как же можно отпустить девушку ночью? А что если на нее кто-нибудь нападет или что-нибудь с ней сделает пока она спит? А где ей спать…? Так много мыслей сразу завертелись в голове, что принц не знал за которую ухватиться. — Не переживайте, я же уже взрослая. На самом деле именно это и пугало. Ребенка могли бы и пощадить, но вот взрослую женщину, ух…сложная ситуация. — Никуда не годиться, мало ли встретишь кого? — Ну…я постараюсь никого не напугать. — Се Лянь устало потер переносицу. Как же ее уговорить? Сань Лан решил подать голос, сквозивший недовольством к собственному предложению: — Цзецзе, оставайся, я уступлю тебе свое место. — Нет! Вы же обещали. Сань Лан возразил: — Я ничего не обещал. Понимая, что раскрыла все просто так СиЦай уткнулась лицом в пол. Снова облажалась. Эх, она ведь специально попросила, чтобы они оба легли спать. Она ведь…небожительница. Сон ей ни к чему. Именно потому что она девушка, то сразу поняла, что одно из мест по праву слабого пола отдадут ей. Но она же не может открыто заявить почему гораздо лучше, если циновку разделят парни. Ей правда лучше уйти. Она увидела своего возлюбленного и на этом спасибо. Большего и желать нельзя. Се Лянь откровенно упрашивает: — Останься, пожалуйста? СиЦай долгое время молчит. — Только если на циновке будете спать вы оба. — Эх, ладно. Се Лянь нехотя соглашается. Ему слишком неуютно от мысли, что он отобрал комфортный сон у девушки, которую они итак оскорбили тем, посчитав парнем. СиЦай не в обиде. Она знает, что некрасивая. И парнем специально прикидывалась. Она не в совершенстве овладела магией трансформации, поэтому ее мужской и женский облик мало чем отличался. По большей части голосом. И…кое чем ниже пояса. Сань Лан кажется совершенно не чувствовал неудобств, а был только рад разделить постель с гэгэ. — Цзецзе споет мне колыбельную? СиЦай нервно икнула: — Ты ведь уже не маленький. — И что? Я так лучше засыпаю. — Я плохо пою. — Не важно как, главное, что это будет цзецзе. — …ты так подлизываешься? — не поняла девушка, вспомнив как совсем недавно паренек выпросил у старшего братца комплименты. На нее посмотрели честные-честные темные глаза: — Как я могу? — Может что-нибудь другое? — Я не хочу. — …Л-ладно, может я лучше поглажу тебя по волосам? — торгуется, от балды предложив первую пришедшую в голову альтернативу. — Идет. Так, сгорая от неловкости, СиЦай опустилась рядом с циновкой, уселась в позу лотоса и положила ладонь на темную макушку Сань Лана. Тот просто умиротворенно вздохнул, спокойно закрыв глаза. Убедившись, что младшенький заснул, — или убедив саму себя в этом, — девушка наконец-то смогла сделать то, что хотела весь день. Вышла из храма, осела у стены, не без страха оперевшись на ту, — вдруг развалиться? , — и зарыдала. Она целый день сдерживала в себе эти слезы. Через некоторое время рядом послышался голос: — Отчего плачешь? — Кья! Цай-цай-цай! — девушка заверещала на всю округу. Нельзя же так пугать! — Сань Лан! Юноша присаживается рядом с СиЦай сидящей на корточках, спрятавшую нижнюю часть лица в коленях. Сам Сань Лан садиться расслабленно. Также как сидел в телеге. Согнув одну ногу в колене, а другую подогнув рядом с собой. Девушка сильнее утыкается в колени, так, что челка начинает ниспадать на ресницы, смотреть младшему остается только в большие карие глаза. — …могу я не отвечать? …потому что она плакса. Это весь ответ. Настолько, что…тот ручей из которого ее выловил Лянь-гэгэ девушка сама же и наплакала. Она вечно плачет из-за любой мелочи, которая задевает. Частые слезы раздражают окружающих, посему СиЦай уже научилась сдерживаться и отпускать душу в тихом местечке, где никто не видит. Впервые кто-то ворвался в ее царство грусти, еще так бесцеремонно. Парень, пожав плечами, безразлично бросил: — Как хочешь. — будто спросил лишь для приличия. СиЦай тяжело вздохнула. Ей как бы хотелось поговорить, но Сань Лан точно не тот человек, кого она может грузить своими проблемами. Простой светский разговор не возможен. Познания ее весьма скромны, такому начитанному человеку вряд ли будет интересно говорить с ней. Разговор в повозке это доказывал. Весь этот насмешливый тон то ли являлся неотъемлемой частью личности Сань Лана, либо попыткой задеть. В любом случае СиЦай тогда жалела о практически каждом сказанном предложении. За отсутствием разговора оба смотрели куда-то вдаль. Это не было неловким молчанием. Просто они два человека, которым не о чем говорить между собой. — …не замерз? — Нет. Какое-то время ничего не происходило. У девушки уже начали забиваться бедра и болеть колени от долгого нахождения в одной позе. Подняться для разминки помешала бабочка. Прекрасное создание, коих СиЦай никогда не видывала. Она вообще мало вылезала из своего дворца, так что практически все в этом путешествии вызывало у нее желание остановиться, полюбоваться. «Какая прекрасная…» — девушка так и замерла в восхищении хрупким существом. Прозрачные крылья при каждом взмахе отбрасывали серебряную пыль. Малютка летала, колыхая окружение в легкой звенящей мелодии. — Никогда не видела таких. — таких музыкальных и чудесных. Совсем не таких, как она. Бабочка приземлилась ей на кончик рукава. Девушка забыла как дышать, полностью поглощенная наблюдением. Сань Лан удовлетворенно улыбнулся. Хотя СиЦай так и не поняла, чему… — Цзецзе не в обиде на меня? Старшая заторможенно ответила, так и не удостоив Сань Лана взглядом: — …А? За что? — Этот младший был слишком невежественен к сестрице. — …не переживай-не переживай, я совсем не в обиде! — Тогда сестрица сделает кое-что для меня? — А? — Младший желает еще тех сахарных яблок. — О, конечно-конечно! Девушка вновь полезла в закрома, достав от туда два красный яблока. Она протянула их Сань Лану. Тот с благодарностью принял. СиЦай резво обернулась, чтобы хотя бы в последний миг уловить бабочку, и обомлела. Их собралась целая стая! Они все-все кружились в причудливом танце, потихоньку улетая в разные части деревни. — Сань Лан, смотри быстрее! Смотри! Красота какая! Реакция сестрицы полностью понравилась Сань Лану. Он и не думал, что призывая каких-то прозрачных насекомых сможет так осчастливить кого-то. Улыбка не слезала с лица девушки, та прыгала и вертела головой. До чего забавная. — С-стой, цзецзе, не убегай далеко! СиЦай, устремившаяся с бабочками наперегонки кричала ему: — Быстрее-быстрее, я хочу посмотреть на них еще!***
Утро встретило Се Ляня приятным запахом домашней готовки. То СиЦай сварила рагу на всех. Ради приличия стоит упомянуть, что Сань Лан тоже принимал в этом непосредственное участие, смастерив для сестрицы импровизированную кухню из парочки бревен и костра. Та, что находится в самом храме нуждается в ремонте, но так как гэгэ спал оба не решились будить его, вот и плотно занялись двором. Снаружи шла оживленная беседа. СиЦай: — Двадцать. — Десять. — Двадцать. — Пятнадцать? — Двадцать. И ни монетой меньше. Се Лянь лицезрел, как СиЦай раскладывала семена по лункам, которые проделывал Сань Лан голыми руками. Внутри монах ужаснулся. Неужели сестрица заставила молодого господина знатного рода заниматься грязной работой?! Однако вскоре отмахнул от себя тревогу. Юноша не выглядел недовольным, явно не испытывая брезгливости к делу, к которому его припахали и монах облегченно вздохнул. — Цзецзе, у меня же нет денег. — СиЦай прекратила сажать семена, выпрямила спину и направила очень осуждающий взгляд. Младшенький врет и не краснеет! Маленький мешочек размером с ладошку в ее руках начал выглядеть на-настоящему угрожающе. Можно было подумать она способна сложить туда младшенького целиком в случае, если тот тут же не исправиться. — Сейчас нет. — поправился. — То-то же. Сань Лан замечает Се Ляня: — Гэгэ! Доброе утро. СиЦай испуганно вытягивается по струнке, они со старшим чуть не столкнулись макушкой и подбородком. Се Ляню повезло вовремя начать выпрямляться. До этого он чуть склонился, чтобы рассмотреть что же они там сажают. Рост девушки был совсем низок. Та доставала принцу по плечи. Она взволнованно выкрикнула: — Д-доброе утро! — Доброе. С самого утра трудитесь? — Гэгэ был так добр к нам, что мы решили помочь ему с храмом! Своими заявлениями они вогнали Се Ляня в краску. Не так уж сильно он им помог. — Ох, не стоило. Хорошо отдохнули? СиЦай просто кивнула, Сань Лан кинул «неплохо» и принялся с усилием делать новые лунки. — Образах божества нарисовал Сань Лан? Очень красиво, спасибо. — Да. А цзецзе помогла достать краски. Се Лянь впервые почувствовал теплую дружескую атмосферу. Они втроем позавтракали, начали заниматься обустройством храма. Парни заделывали дыры в стенах, чинили крышу, пока СиЦай занималась грядками, двориком, подвязывала упавший забор и уничтожала сорняки. СиЦай вошла в храм и улыбнулась наблюдая, как Се Лянь сделал прическу Сань Лана еще более взъерошенной, чем она была. Девушка не удержалась от легкого смеха. — Простите-простите. Давайте помогу? Сань Лан уже доверял свои волосы сестрице ранее, потому охотно согласился. И все же…в итоге, ему пришлось все равно собирать свои волосы самостоятельно. Она правда красиво заплела ему волосы, но…почему в женскую прическу? Шепотом призналась: — …других не умею. Из-за пределов храма послышался возглас воодушевленной толпы: — Он здесь! — Великий небожитель! — СиЦай поперхнулась воздухом и спряталась за новоприобретенную дверь. Сань Лан посмеялся с цзецзе, которая так отреагировала на простую толпу последователей наследного принца и нашел милым растерянность Се Ляна на молитвы этих самых новоприбывших.***
«Ну, а этих-то каким Циньсюанем принесло?» — недоумевала СиЦай, спрятавшись за Сань Лана. Паренек лишь одарил ее удивленным взглядом, прежде чем вцепиться им в пришедших. Гости явились к гэгэ. Сань Лан, очевидно, не был рад их появлению. Как максимум, они задавали гэгэ кучу компрометирующих вопросов, вгоняя того в краску. Как минимум, из-за того, что цзецзе внезапно испугалась, еще пуще прежнего, и дрожала как осиновый лист. Она только-только отошла от встречи с сосудом из Баньюэ, как вдруг появились они. СиЦай даже шага не могла ступить из-за спины Сань Лана. Колени тряслись от страха, зуб на зуб не попадал. Причина была в том, что сама СиЦай практически не имела магических сил, но отчетливо ощущала дао остальных. Не понятно хорошо это или плохо, девушке пока не представлялось возможности где-то применить эту способность, но в то же время она была не такой уж бесполезной. Например, дао наследного принца бело-золотое, окружающее его небольшим барьером снаружи, но в основном постоянно циркулирующее внутри. Потому что его магические силы заперты печатями Небесного Владыки. Эти двое представились служащими Средних небес, как поняла СиЦай из их разговора про отчеты генералам. Только вот их дао настолько огромно, что даже СиЦай почувствовала неладное. Перед ней определённо служащие Верхних небес. Не клоны. Измененная личина. Их магическая сила просто невероятна! Небожительница уже прикинула, что будет случись драка… Принц без сил, она с крупицей дао и смертный юноша Сань Лан. Перевес очевиден. «А не по мою ли душу пришли?!.. Лучше покаюсь во всех своих грехах сразу же!» — решила СиЦай, падая на колени. Брюнетка уже было сложила руки в почтительном жесте, как младшенький тут же вспомнил про свою функцию защитника резко дернул сестрицу вверх за шиворот, заставив встать, и шагнул вперед, выступая в роли разделяющей стены. Фу Яо после нескольких минут в гляделки выдал: — А это еще кто? — он смотрел то на одного, то на другого, при очередном взгляде на девушку плюнул в сторону. — Какая уродина… СиЦай аж в душе облегченно завопила от радости. Расслабилась. Не узнали! Никогда в жизни ей еще не приходилось так радоваться от слов оскорбления. «Будешь постоянно сидеть в своем дворце, тебя небесные коллеги перестанут узнавать!» — вспомнились СиЦай слова подруги. — «И слава богу! Больше в жизнь не выйду из своего дворца!». Сань Лан, наоборот, как-то больше напрягся… СиЦай попыталась выкрутиться: — Мы?.. Никто. Можете не обращать на нас внимания! Се Лянь мягко встрял: — Это мои друзья. Вы знакомы? Фу Яо ледяным тоном процедил: — Не знаем. Сань Лан невинно поинтересовался: — Гэгэ, это твои слуги? — «Слуги» не очень подходит. Скорее их можно назвать моими помощниками. — Что ж, тогда, пусть помогают. — юноша швырнул Фу Яо какой-то предмет. — Чудеса! Се Лянь: — Стойте! Давайте без этого! «Ой-ой…» — СиЦай делала быстрее, чем подумала. В одно мгновенье завела Сань Лана себе за спину и расставила руки в защищающем жесте, становясь открытой мишенью. «Младший» служащий, верно, являлся кем-то из дворца Сюаньчжэня, что было понятно по нефритовому жетону из соответствующего дворца. СиЦай затворница, но это не значит, что она совершенно не в курсе дел творящихся на небесах. И слухов. Из-за того, что когда-то генерал служил слугой при наследном принце в его дворце был строгий запрет на метла. Не мудрено, что младший служащий так разозлился, когда его носом ткнули в подметание. От злости тот проявил на ладонях магическое заклинание. СиЦай напрягла все тело, ожидая удара. Сань Лан смертный, если попадет в него ущерб будет гораздо более ощутимым, но его не последовало. Вместо этого все ощутили зловещую ауру вокруг. В одно мгновенье всем показалось, что они стали мелкими букашками перед возвышающимся Се Лянем, который очень-очень старался сдержать порыв гнева. Его единственная метла! Оказалась сломана! Ей еще и двух дней не было. Фу Яо пообещал: — Я принесу тебе другую! Недовольный Сань Лан: — Цзецзе, не нужно действовать так опрометчиво. — Ох, я…я…ты в порядке? Не ударился? — Не в порядке. СиЦай испуганно ахнула: — Где болит? — Нигде. Я хотел бы еще яблок. — Фух!.. хорошо. Пока старший обсуждал вопросы с Фу Яо и Нань Фэном, СиЦай и Сан Лан преспокойно жевали яблоки изредка переглядываясь, когда фразы помощников звучали уж очень бестактно или даже смешно. Лянь-гэ взрослый человек, неужели он сам не может решить кого приглашать, а кого нет? Се Лянь: — Давайте договоримся, в случае чего, если столкнемся с чем-то, что вам не по силам, то сразу бегите. Си Цай мысленно начала перечислять, то что ей по силам. Шепотом вырвалось: — То с чем я могу справиться…хм… — девушка начала загибать пальцы. Первый, второй, третий…а потом резко все разогнула. — Нет такого. Сань Лан усмехнулся: — Не переживай, цзецзе, я защищу тебя если потребуется. — Ох, спасибо, Сань Лан, но лучше не геройствуй, позаботься о себе, ладно? Фу Яо: — Стоп-стоп, вы тоже пойдете?! Сань Лан: — Да. Чем-то недоволен? — Мы не развлекаться идем! Се Лянь вновь предпринял попытку наладить мир в коллективе: — Ну, будет вам. — Нань Фэн отправился чертить печать, Фу Яо брезгливо оглядывал монастырь. Се Лянь подошел к младшеньким, чтобы сказать им. — Вы уж простите их. Они просто волнуются за меня. Сань Лан: — Ну, раз гэгэ просит. Может они меня с кем-то спутали? «Хорошо, что они меня ни с кем спутали. Потому что в девяносто девяти процентов случаев меня путают со мной же.» — небожители не потеют, но у СиЦай выступил холодный пот. Ей точно не поздоровиться, если правда резко вскроется. Хотя…она не то чтобы прям сильно скрывает, кем является. Иногда то, что ты серая мышь даже играет на руку. Фу Яо, видимо, в силу своего характера не мог сидеть тихо, снова начал разговор: — Ты живешь в таком месте. А кровать где? Се Лянь утомленный разговорами и распрями молча указал на циновку. — …Вы втроем спали вместе?! — Нет-нет! На циновке вдвоем! СиЦай пришлось спать на полу… А что такого? Смущенный Фу Яо тут же показал пальцем на девушку: — Да, как?! Ваше высочество, а как же ваши обеты?! Неужели вы нарушили их? А ты, как ты могла так запросто ты…ты… Девушка понимала, что сейчас ее обвиняют в потере чистоты, как невесты и будущей жены, однако СиЦай было, что на это возразить. Обычно она могла смолчать, стерпеть все, что говорят ей, но ведь сейчас в грязных помыслах обвиняют и его высочество! Что девушка, конечно, же не могла допустить. И своей одной фразой та вогнала абсолютно всех мужчин в краску: — Прошу прошения, господин, но вы, видно, не правильно поняли даочжана. Между нами не было ничего, что выходило бы за рамки норм этикета. Если уж на то пошло и вы так скоропостижно обвиняете меня в том, что я оскверняю собственное тело, стало быть и мне в пору осуждать вас за то, что вы следуете по пути воздержания? Вы ведь мужчина. — Стой…ты хочешь сказать… — ошарашенно понял Фу Яо. В храме осела охладевшая ярость, сменившаяся морозным шоком. Воцарилось неловкое молчание. Палец Фу Яо, указывающий на СиЦай затрясся в возмущении от пошлости мыслей влетевших в голову небожителя одним махом. Ее формулировки сбивали на повал. Если изначально можно было предположить, что его высочества едва ли смог опуститься от обетов ради такой, то сейчас уверенность знатно пошатнулась. К тому же ее последняя фраза…значит, она его сестра по пути самосовершенствования? Загвоздка лишь в выбранном пути. В некоторых частях света считалось за эталон, чтобы мужчина шел по пути раскрепощения, в то время как женщины выбирали противоположное, воздержание. Чаще всего встречалось же так, что женщины выбирали исключительно воздержание, а мужчины что кому ближе. Таким образом, стало быть перед ними девушка, что выбрала путь раскрепощения! И слова Фу Яо могли показаться упреком. Нань Фэн бы рад что-то сказать за глупого братца по оружию, чтобы сгладить, только вот не смог вымолвить и словечка. Он так ярко представил, как проходят ее духовные практики, что перестал дышать. Фу Яо как следует хлопнул его по спине. Не хватало чтобы коньки откинул! Девушка, почтительно поклонившись, продолжила: — Наверняка, для вас эта тема табу, но если вы все-таки когда-нибудь обзаведетесь женой и вам нужна будет помощь в любовных практиках СиЦай может помочь господину, поделившись секретом как стопроцентно зачать здоровое потомство. Сестрица даже знает парочку способов, чтобы родился именно сын! Нань Фэн закашлялся. Фу Яо стоял, словно метелкой огретый. Се Лянь хлопал себя по краснющим щекам, пытаясь унять чувства. Сань Лан выглядел лучше всех, его щеки лишь немного заалели. Сань Лан обратился к девушке: — Цзецзе, если я попрошу, научишь меня? СиЦай ласково потрепала его по макушке: — Конечно, как только вырастешь, поделюсь всеми редкими экземплярами какие есть в моей библиотеке. — вдруг она поняла, что остальные чувствуют себя как-то не очень уютно. — Я сказала лишнего, да? — хотя, мастер учил ее, что это естественно, а что естественно то не безобразно и стыдиться этого не следует. — Нет, Сань Лан теперь очень заинтересован в познаниях цзецзе. «Все-таки лишнего…»