Вернись, самодовольный король

Игра Bastard Munchen против PXG в самом разгаре. Пас Несса прошёл практически идеально, и мяч оказался у Кайзера. В один момент его окружили с боков, собираясь зажать, чтобы отобрать мяч. Но Кайзер не ломается: он просто хочет, нет, обязан сделать это! Мяч ещё двигался, но немецкий нападающий сумел найти точку прицела. Без капли сомнений он ударил, выявив на Свет новое оружие: Кайзер импакт Магнус. Мяч полетел к воротам. И пролетел: мимо. Что? Кайзер промазал? Несс, попытавшийся вернуть престиж Михаэля, попытавшийся воплотить новый приём и свергнуть Исаги, замер. Невозможно… Следом на всё поле раздался душераздирающий крик. Кайзер разваливался на части. Все обернулись: впервые им удалось увидеть падение великого короля Синей розы. Впервые Кайзер, как невозможное существо, стал легко прощупываемой материей; а разоблачителем его «нереальности» стал он, Исаги Йоичи. Исаги Йоичи — новый король. Исаги Йоичи — новый завоеватель, движущийся к успеху. Исаги Йоичи — новый нападающий со стремительно растущей стоимостью. Новый нападающий, одолевший его в количестве голов и в значимости. Ненависть от беспомощности, отчаяние от бессилия. Отвратительные сочетания, всё рождает бардак и мрак в душе. Поспешил, потому промазал. Но когда, если не сейчас? Когда ещё?! Когда от этой команды не останется ничего прежнего?! А, может, когда его посадят на замену?! Что б ты сдох, Йоичи! Адлер, наблюдающая за происходящим вместе с Ноа, ахнула. В её зелёных глазах отразились небывалые испуг и тревога. Когда Михаэль был так подавлен? Когда он так сильно кричал?… Самое непривычное — видеть хорошо знакомого человека в совершенно другом обличии, как будто совершили подмену. Обстоятельства никто не может контролировать, и Синяя тюрьма как раз стала тем событием, которое медленно ломало его. Дошло и до такой невыносимой степени, на которое Адлер также невыносимо смотреть. Девушка поначалу так же, как и Несс, замерла, но после вскочила и уже было хотела пойти прямо на поле, пока голос Ноа не остановил её: — Стой. Нельзя. — Но господин Ноа, — тревожно нахмурившись, Адлер умоляюще и обеспокоено посмотрела на него. Через страх за Кайзера прослеживались тяжело дающиеся частички стойкости и решительности. — Нет, — строго повторил он. — Сейчас не время. У них игра, ты не должна вмешиваться. — Но… — Адлер, спорт — это мир сплошного соперничества. В нём нет пощады, здесь всё делается ради места на вершине пищевой цепи. Однажды бы и Кайзера кто-то сместил с верхушки, как этот самый Исаги Йоичи. Адлер не могла поверить. Даже сам тренер отзывается об Исаги с лучшей стороны. Значит, не верит в Кайзера? Но потом задумалась. Опустив глаза, она вернулась на место и погрузилась в недолгие размышления. Главный вопрос, не дававший покоя, — Кайзера кто-то сможет свергнуть и отобрать звание лучшего нападающего? Кто-то сумел превзойти знаменитый Импакт Кайзера? В Bastard Munchen будет новый король? И на все можно ответить одним именем: Исаги Йоичи. Адлер думала об этом трезво: слова Ноа показались ей вполне мудрыми; но всё же ей казалось, будто она потихоньку сходит с ума. Её вера в Михаэля сильнее, чтобы поверить в нечто вот, происходящее на глазах! — Господин Ноа, у Михаэля нет шансов?… — твёрдость в голосе появилась через силу. — Исаги так силён? — Не сказал бы, что Исаги Йоичи талантлив. Я не видел весь путь его становления во время тренировок Эго, но думаю, он добился всего упорством; и хорошую роль играет его креативность, позволяющая разрабатывать новые ходы. Кайзер тоже не прост. Наверняка перед тем, как прийти в команду, он усердно тренировался. Он тоже не человек таланта, но возомнил себя таковым и перестал развиваться. Упорству трудно победить талант, но упорство может победить упорство. Исаги Йоичи — в этом достойный противник. — Вот оно что, — пробормотала Адлер. Подняв глаза, она увидела, как Кайзер помрачнел. Несс ходил рядом и паниковал: как же он так промахнулся? Ровным счётом не верил в происходящее так же, как и Вибек. Зато аура отчаяния — великий стимул для Исаги и его новой команды. Нет времени жалеть себя и разрываться: игра продолжается. Адлер будет больно смотреть на неё из-за состояния Михаэля. Уверена, она будет готова также разорваться. После матча. Комната Кайзера и Адлер Несмотря на победу немецкой команды, Кайзер заснул с глубоким чувством поражения. По возвращении он молчал. Адлер была уверена: ему хочется что-нибудь разгромить, кричать, даже задушить нового соперника собственноручно. Тогда он всё же решил пойти потренироваться в полном одиночестве. Мяч — единственная сейчас вещь, которая стерпит удар. С другой стороны, невыносимо снова касаться его из-за недавних событий, из-за осознания своей… Никчёмности? Ускользает всё дальше время, когда от футбола удавалось получать наслаждение. Всё быстрее подавляется высокомерие и вера в себя. Когда Михаэль, наконец, заснул, Адлер открыла глаза. Ей и до этого плохо спалось, потому что «твои проблемы — мои проблемы». Она переживала за него, за состояние, ведь, хоть и сложно признать, но эго Кайзера хрупкое и легко ломается. Сложность ещё заключена в восстановлении, где посторонние бессильны. Такие люди, как Кайзер, которые хотят доказать и себе, и другим своё превосходство, обязательно должны сделать это самостоятельно. Не будет доказательств — не будет спокойствия. Оттого-то Адлер и боится, как бы с ума не сошёл. Говорить какие-либо слова поддержки, наверное, бессмысленно. Она и не пыталась. Единственная помощь — уничтожение Исаги и возврат достоинства. Так она думала весь конец дня, ища пути решения; но зависящих от неё путей нет. Это заставляет волноваться, особенно когда Кайзер молчит. Если же крик — бомба, горящий фитиль которой ты видишь и понимаешь: сейчас взорвётся; то молчание — убийца, спрятавшийся с ножом, пока ты спишь. Адлер встала как можно тише, чтобы Михаэль не проснулся. Ей бы очень хотелось, чтобы он спал: так словно спокойнее, словно беды, когда он бодрствует, обнуляются. Хоть и во сне он выглядел не менее серьёзным, было лучше верить, что ему ничего не угрожает, прямо как мать смотрит на больного ребёнка. Она решила сменить ночнушку на футболку и шорты, поэтому, найдя их в чемодане, принялась переодеваться. Надев футболку, Адлер почувствовала руки, обвивающие талию. Испуганно обернувшись, она увидела Кайзера, который устало уложил голову ей на плечо и сонно спросил: — Ты куда? Девушка не ожидала застать его раньше, чем на следующий день. Ей стало жутко. При его виде никогда не становилось не по себе, но сейчас что-то так и намекает на плохое. Да разве трудно догадаться насчёт этого «что-то»? Это его душевное самочувствие, незнакомое и оставляющее желать лучшего. — Пойду пройдусь, — сказала она. — Почему ты убегаешь от меня? Это потому, что я теперь никчёмышь? — его голос прозвучал утрачено и безысходно, как будто она — единственное, что у него осталось ценного в жизни. Ей стало ещё хуже от этих слов. Какой Кайзер открывается перед ней? Далеко не та нежная и чувственная сторона — раскрывается что-то мутное и уязвлённое. — Я не убегаю… — тихо сказали ему, стараясь сохранить уверенность. — Не бросай меня, Вибек… — Кайзер обнял её крепче и прижался ближе. — Не уходи… Почему ты убегаешь? Считаешь меня бездарностью? Хочешь оставить меня и сбежать к Исаги? Бредит? Адлер никогда не задумывалась, насколько страшно слышать нечто такое. Возможно, она тоже бредит. Комната начала казаться темнее, а Кайзер всё больше ощущался чужим человеком. Как будто стены плыли. Как будто какое-то существо вселилось в неё и подкашивало ноги. Когда эмоции взяли вверх, Адлер вырвалась из-под его рук. Взгляд Кайзера был наполнен удивлением, смешанным с тоской и грустью. Будто мир скоро рухнет, будто от него самого скоро ничего не останется. — Не убегаю я! Наоборот — бегу к тебе! — сказав это, Адлер поспешила выйти. Кайзер остался один. Нет, на растерзание мыслям. Захлопнув дверь, девушка прижалась к ней. Почему так тяжело дышать? Грудь сдавливало. Быть может, это первый раз, когда она всерьёз повысила голос на него. Первый раз они не поняли друг друга, потому что оба напуганы. У обоих до предела зашкаливают чувства, прямо-таки захлёстывают, и не дают думать. Нужно немного времени… Пока Адлер стояла у холодной двери, издалека послышались глухие, но ясные шаги. Из глубины коридора вышел… Исаги? Насколько известно, ему часто не спится. Мучается из-за пазлов в голове? Их взгляды встретились. Исаги остановился, не ожидая увидеть немецкую девчонку; Вибек, в свою очередь, также неотрывно смотрела. Смешанные чувства при виде этого человека. Хочется злиться, но за что? Хочется простить, но на чьей она стороне? Хочется признать, но не верится. Хочется оставить, но и вроде сказать что-то нужно? Кто же ты такой, Исаги Йоичи… — У вас что-то случилось? — спросил он, неловко водя зрачками по сторонам. Вибек не ответила сразу. Исаги подумал, что либо она не поняла, хотя это исключено, либо не желала разговаривать с косвенным врагом, и её позицию он бы тоже понял. Но девушка вздохнула и сказала по-японски: — Иди, куда шёл. Да, глупо было с его стороны. Проблемы иностранцев, тем более личные отношения, тем более Кайзера, не должны быть ему интересны. Исаги решил просто «пойти, куда шёл». Но, на деле, осадок от сочувственной мысли «наверное, поссорились» остался. Адлер смотрела тому вслед. Опять хотелось придраться, но к чему? Может, Йоичи не такой уж и плохой парень? Впрочем, кто говорил, что он плохой? Не за что зацепиться, и это разрывает. Адлер взглянула на стену напротив, и голову осенила идея: пойти к Ноа. Найдя тренера, девушка постучалась и тихим голосом попросилась войти. Ноа, разумеется, принял её и усадил на одно из кресел. — Что случилось? — Господин Ноа, Кайзер… Он становится жутким. Сначала долго молчал, потом не мог уснуть, а сейчас проснулся и бормотал «не убегай от меня». Он ломается, я не могу видеть его таким, — Адлер закрыла лицо руками и сгорбилась, опустив голову. — Что делать, господин Ноа? — он услышал её плач. — Адлер, всё будет в порядке, — Ноа коснулся её плеча. — По крайней мере, я бы хотел верить. — Вы уже не верите в него? Уже и ваш разум захватил Исаги? — Адлер чувствовала великие безнадёжность и опустошение. — От моей веры ничего не зависит. Главное, чтобы он успокоился и поверил в себя сам. Если хочешь помочь ему, сделай это. Ты всегда поднимала его на ноги, потому что Кайзер любит тебя и доверяет. Может, и сейчас удасться повлиять на него именно тебе. Вибек успокоилась и подняла голову. После слёз глаза словно прояснели, так же, как и на душе немного полегчало после слов наставника. Ноа прав. Зачем бояться любимого человека, когда он страдает? Они в любой ситуации становились опорой друг для друга, а теперь она просто сбежала, оставив Михаэля, и только сейчас задумалась: что с ним после её ухода? Ещё больнее? Пора вернуться и поговорить. — Да, я попробую, — всхлипнув, сказала она. — Спасибо, господин Ноа. Вы мне уже тоже как наставник. — Обращайся. Пока Адлер шла по коридору, думала: что сказать? Каким Кайзер предстанет перед ней? Что сделает? Ни то страшно, потому что неизвестно, ни то теплится храбрость, потому что любовь сильна. Встав перед дверью, Вибек всё же решительно вошла и закрылась. Кайзер сидел на кровати, уткнувшись лицом в колени. Услышав чей-то приход, он в надежде поднял голову и больше не сводил глаз с вернувшейся Вибек. Она смотрела ответно, желая подойти, но тело что-то сковывало. Какое-то неприятное ощущение разлилось по венам ног, не давая двигаться. Мозг постоянно спрашивал: «Чего ты боишься?» Кайзер выглядел, как человек, потерявший абсолютно всё и оказавшийся в безнадёжной ситуации. Будто бы Адлер — первая за всю историю людей в его жизни пришла поинтересоваться о нём. Но как раз то, что Адлер далеко не впервые интересуется его самочувствием, вселяет в синие глаза надежду. Девушка прошла к нему и села рядом. Кайзер не отрывал взгляда, в то время как Адлер смущённо опустила глаза. — Как ты? — спросила она. — Где ты была? — он вернулся в первоначальное положение. — Ты думаешь, с Исаги? — вспомнились его последние слова. — Выброси нонсенс из своей светлой головы. — Она мутнеет, — сказал он. — Ежесекундно… Адлер развернулась к нему и уложила ладонь на его руку. Кайзер снова также посмотрел на неё. — Рано или поздно ты бы стал для кого-то никчёмышем, и это неизбежно, — сказала девушка, внимательно смотря в синие глаза. — Я бы очень хотела поддержать тебя сейчас, но это очень тяжело, потому что в данной ситуации многое зависит лишь от тебя — не от меня. Я знаю: пока победа не станет твоей, а достоинство не вернётся, ты будешь рвать себя изнутри, и никакие слова не поднимут тебя на ноги. Я боюсь за тебя и поэтому так трусливо сбежала. Я в смятении, совсем не понимаю твоё новое поведение. Тем не менее, я хочу помочь, и ты сам прекрасно знаешь об этом. Только скажи: мои слова будут весомы? Кайзер молчал. Ощущение, словно он не понял, когда Вибек закончила речь, и продолжал смотреть. Потом глянул куда-то вниз, обдумывая слова и ответ. — Твои слова всегда весомы, — ответил он. — Насколько бы Исаги не превосходил тебя сейчас, для меня лучшим всегда будешь ты, Михаэль Кайзер, — эти слова так типичны, так банальны, и Кайзер, кажется, слышал их не один десяток раз; но такой же десяток раз они возвращали веру в себя. Адлер осознаёт, как важно для него её мнение, её признание и привязанность, поэтому даже целый мир становился неважным. — Я хочу, чтобы ты принял и ситуацию, и себя. Тебе станет легче, и в бой ты пойдёшь обновлённым. Ты слышишь меня? — Кайзер вновь обессилено опустил голову и замер. Адлер через мгновение услышала всхлип. Его тело задрожало. Да, люди часто не выдерживают и, волей не волей, дают себе волю на эмоции. Стоит помнить, что Кайзер тоже человек, причём гораздо глубже душой, чем окружающие наблюдают на верхушке айсберга. Адлер не в первый раз видит слезу на его извечно улыбчивом лице, и ей не трудно принять это: у неё нет иллюзий насчёт него. Вибек плавно ухмыльнулась и, пододвинувшись, обняла его. Чувствовалось, как Кайзер затаил дыхание, чтобы не вырвался очередной всхлип; но всё равно приходилось тихо и неровно выдыхать. — Не плачь, Михаэль, — сочувственно улыбаясь, скорее, в шутку сказала Адлер. — Да не плачу я, — пытаясь стереть слёзы, проговорил тот. — Утю-тю, — усмехнулась она. — Всё же на лицо, почему опять скрываешься? Знаешь же: твоя девушка всё раскроет. — Я размажу его, Вибек. Я докажу свою бесценность и не позволю клоуну Йоичи заменить меня, — Кайзер напрягся и говорил сквозь зубы: его пробирало бешенство при единой мысли об Исаги. — Обещаешь? — Адлер отсела, и Кайзер поднял красноватые глаза на неё. — Клянусь. Девушка тепло улыбнулась. Кайзер даже в темноте увидел, как блеснули её проницательные зелёные глаза. — Вернись, самодовольной король. Улыбнись, — Вибек протянула руку к уголку его рта и слегка потянула в сторону. — Всё ты сможешь. И Адлер, и, собственно, сам Кайзер забыли, что такое фирменная ухмылка короля Синей розы. По приезде в Синюю тюрьму она постоянно сверкала и раздражала всех новеньких эгоистов, включая Исаги. Но за короткий период «новенькие эгоисты» успели вырости, и планка продолжает расти и нагнетать. Кайзер явно не ожидал столь стремительного роста от такого неудачника, как Йоичи, потому что по привычке и характеру недооценил соперника. За это, обычно, приходится расплачиваться собой во всех аспектах и жалеть. Кайзер впервые испытывает муки на себе. Конечно, в такой ситуации улыбаться попросту не получается. С задором и уверенным настроем постепенно гасла и улыбка: самодовольный король, находясь на грани истощения, пытается отчаянно бороться со смертью. Но сейчас Кайзер, хоть и грустно и скромно, но с каплей того первоначального настроения, ухмыльнулся, потупив взгляд вниз. Адлер никогда не видела его и таким: смесь живого человека и полумёртвой, больной души. — Так-то лучше, — сказала Адлер. — Прости меня. Я не хотел пугать тебя. Такого себя даже я не знал, — до него дошло, почему Вибек оттолкнула его, почему «сбежала». Он тогда невольно вытащил из помутнённого рассудка воспоминания, как она беспокоилась, когда Несс застал его задыхающимся на полу в видеокомнате. И теперь беспокоится до дрожи и испуга, потому что впервые не знает, что делать и как правильно вести себя. — И ты прости. Трусливо убежала. — Я не хочу винить тебя. Я хочу винить только этого идиота, — Кайзер хорошо понимал: Исаги не за что винить, ведь в спорте за то, что ты лучше кого-то честным трудом, не винят. Но он хотел бы, чтобы все проблемы, навалившиеся на них, были из-за проклятого японца. Адлер встала и, зайдя Кайзеру за спину, села сзади. Она прижалась к нему, приобняв за шею, и уложила голову на плечо, как котёнок, пришедший к своему хозяину. Кайзер не мог отрицать, как приятно чувствовать её объятия, запах… Её безграничную любовь, которой ей не жалко поделиться в любую минуту. Снова хочется ценить её: Кайзер всегда осознавал, что никто не полюбит его вредную натуру. Но Адлер — исключение, которому он доверил всего себя, когда она раскрыла его без сучка и задоринки. — Михаэль, — сказала она. — М? — Давай спать. Надо просто скоротать время до завтра. Кайзер вновь слышит эту фразу. Не от неё. Когда-то там она вечно крутилась в голове. Сон всегда помогал забыться. Это некая причина, оправдание для бездействия. Ведь если бы ты ничего не делал, но не спал, — бездельник. Если же ничего не делаешь, но спишь, — устал. Разрыв между «хочу» и «надоело» маленький, и никогда не было ясно, какую сторону выбрать. После сна «завтра» не было ни лучше, ни хуже. Каждый день вполне предсказуемый. Не тем он был человеком, что интересно живёт и тратит время на приключения. Ни возможностей, ни желания. Единственное желание — взобраться на вершину, а для этого нужно усердно работать. Вопрос крылся только в том: на какую вершину? Где ему место стать лучшим? Кайзер был пустой оболочкой. Вопрос решился, когда в руки попал футбольный мяч. Некогда новенький, чистый и белый, он превратился в шарообразную материю, которой много раз пытались дать вторую жизнь: кое-где заклеено длинными пластырями, белый цвет смешался с землёй, от прежнего оттенка ничего не осталось. Мячом пользовались. Мяч полюбился и стал воплощением мечты. Футбол — вот его призвание, его спасение. Кайзер решил: ради него он станет похожим на свой мяч — таким же искалеченным и упорным, но гордым и несокрушимым. Тогда, однажды, наступит совершенно новое «завтра». И оно свершилось. А что сейчас? Кайзер опять проснётся неудачником? Кайзер с каждым днём ближе обратно ко дну? Кайзера усиленно топит Исаги Йоичи? Одно, что Кайзер с уверенностью может сказать, — он не хочет проснуться прежним. Кайзер хочет остаться новым. Но сквозь эти желания он понимает: уже не новый. Новым он проснётся, обойдя Исаги. Пока что, на терзания и печаль, и так, и так он останется старым. Надо работать. Надо найти силы для работы. Надо доказать: Михаэль Кайзер — самый гениальный игрок. Вибек права: для выполнения планов нужно дожить до них. Кайзер зашевелился, и Адлер сползла со спины. Михаэль развернулся к ней и, взяв ладонями за щёки, поцеловал. Коротко, не так надолго, как когда-то они могли сделать. Он просто не смог удержаться от благодарности. Снова благодарен ей. Снова она спасает его, снова отвечает на нежные действия. Когда Кайзер отстранился и глубоко посмотрел на неё, Адлер тоже не удержалась, чтобы не накинуться ему на шею и вновь крепко обнять. — Я тебя не отпущу. Даже если ты задумаешь уйти… Не хочу терять тебя. — Я никуда не денусь, — улыбнулся он. — Как и ты от меня. — Обещаешь? — Клянусь. — У тебя на счету уже две клятвы. Справишься? — Нет ничего невозможного, моя госпожа Адлер. Просидев так ещё минуту, они решили лечь спать. Кайзер натянул одеяло и обнял Вибек. С ней становилось спокойнее, как ребёнку с любимой игрушкой. Кайзер часто страдал от бессонницы, и она нередко была самым действенным «снотворным». Михаэль закрыл глаза и почти сразу уснул. Без мыслей — просто отключился. Вибек долго засыпала. Ей тоже стало гораздо спокойнее. Для надёжности она держала и грела его холодные руки, не желая отпускать. Завтра будет лучше.