Ночи белые

После посиделок во дворе, я зашёл домой счастливый и удовлетворенный, телефон девчонкам я не раздавал-зачем? Я знал чего они хотят от меня. Дома меня ожидал отец и неприятный разговор. Кто-то, тот, кто следил за мной, там ещё в суворовском училище, и в военной академии по своим каналам и связям, рассказал, что пацаны в таких учреждениях занимаются непристойными вещами. И про меня замолвили словечко. Что я тоже вместе с другими подрачивал как себе так и попеременно кто был рядом. Вообщем, отец начал сразу об этом. -я тебя когда отправлял в суворовское училище - самое лучшее в Питере, разве хотел, чтобы ты там надрачивал кому то?! А в военную академию я разве тебя за этим же отправлял?! Я не мог больше молчать. Не мог. -а я тебя, разве, просил меня туда отправлять?! Да я вообще ничего этого не хотел! Это ты сам меня засунул по своей воле! Мне это было не нужно! -ах, ты падла! Пидр! -а ты думаешь, там так легко было жить?! Без всего, только вечно эти разборы сборы автоматов и ходьба строем! Без девчонок и свободного полноценного времени! Я не стал больше этого терпеть и слушать что он мне кричал в ответ. Выбежал на улицу и пошел к лавке, которая находилась возле соседнего подъезда. Мне надо было остыть. Вдруг, услышал звук шин, медленно катящихся рядом. Я поднял опущенную голову и увидел мужчину, смотрящего на меня из открытого окна авто. Затем, он вышел и направился ко мне. Он был выше среднего роста, худощавого телосложения, не спортивный, больше жилистый, скуластый, “сухой” про таких так, еще говорят. Больше всего мне запомнились его глаза - холодные, как два мориона, темные, словно, безжизненные - жестокие. Губы в тонкой полоске, смиренно застывшие, не искажали общую гримасу, довольно-таки страшную, если быть честным. В какой-то момент, я даже пожалел, что выбежал из квартиры, но в ту же секунду, одумавшись, констатировал факт - все правильно сделал. Шаги его, медленные, размеренные, в чем-то скромные, но в целом вальяжные, такое вот противоречие. Одна рука убрана в карман, другая медленно и вольно болталась в воздухе, рассекая его вдоль бедра - признак власти и уверенности. Я просто смотрел на его лицо, испытывал любопытство, как подросший зверёк, ведь, 26 лет это еще совсем мало. Это, еще, совсем, начало начал. Наконец, он остановился возле лавки. Холодным взглядом осматривал меня, полосовал им, ползая по лицу и губам. -это ты пел песню под гитару? -я. -хорошо поёшь. У меня был знакомый, который тоже хорошо пел и чувствовал такт. Нет его больше. А я люблю песни под гитару. Они душу греют. -я, вообще, музыку люблю. И на этой фразе, я склонил голову и не смог справиться с грустью, лавиной навалившейся на меня. Он, конечно же, это заметил, а мне было всё равно, что он мог подумать в тот момент. -если любишь, значит будешь связывать свою жизнь с ней. Он, будто, ощущал мою душевную боль и решил сделать ещё больнее, я был на грани срыва! Вскочил с лавки и начал кричать прямо на мужика. -да вы хоть знаете, что несёте?! Я не смогу никогда ей заниматься! ни-ко-гда! не смогу! как вам еще сказать?! это было моей мечтой! Он ударил мне пощечину. Я схватился за щеку и сделал шаг назад. Слова мои все растерялись-рассыпались, как песок. -не ори как сука. Уши закладывает. Запомни, не можешь исполнить свою мечту - забудь о ней, сделай мечтой то, что тебе будет доступно - так будет проще жить. И он ушел. А я так и остался в недоумении сидеть на лавке, схватившись за щеку. Вернувшись домой, я не разговаривал с отцом, а только молча прошел в свою комнату и еще некоторое время размышлял над сказанной мужиком фразой. Зацепила она меня. Утром мы сели завтракать. Я извинился перед отцом, он сказал, что тоже был не прав. Как то ситуация выровнялась. А потом, я уехал в Новосибирск. СЛУЖБА ПО РАСПРЕДЕЛЕНИЮ. Вообще, меня не сразу определили в Новосиб. Всем выпускникам военной академии сказали написать рапорта с изложением своих просьб о месте службы и обоснованием своих желаний. При этом, медалисты и выпускники с красными дипломами имели право на внеконкурсное распределение по своему желанию. Учитывали и семейные обстоятельства - одинокие больные родители, единственный ребёнок в семье и прочие. У кого были влиятельные родственники, чаще всего выбирали отдалённые гарнизоны, чтобы сразу их пройти. Поддержка им обеспечивалась. Меня вызвал начальник академии и мы с ним обсудили о моей дальнейшей судьбе. Сначала, он мне предложил остаться у них в качестве инструктора-преподавателя. Затем, предложил ещё вариант - Новосибирск. Устроиться туда на должность лётчика вертолёта. Он рассказал какие привилегии могут быть именно в Новосибе. Я, тогда, ещё ему сказал, что посоветуюсь с отцом. После непродолжительного разговора с родителем, я определился с Новосибом. Мне была назначена дата, когда я обязан был явиться на службу после завершения обучения. Теперь, это моя работа - быть лётчиком. Практиковался я на авиатехнике Ан-26Ш, КА-52 “Аллигатор” и СУ-35с. Это было незабываемое время… Через пол года, меня отправили в увольнение на 2 недели за хорошую боевую деятельность. Я это заслужил. Как раз приехал на 9 мая. День Победы. Сначала, я прибыл в Питер, к родителям, а потом, мы все вместе полетели в Москву. Там остановились у сестры матери, всё-таки, великий праздник. Меня привлекли к активному участию в параде. Ещё перед увольнением мне сообщил начальник, что я обязан буду принять участие в показательных выступлениях на авиотехнике. Летать мне сказали на СУ-35с - это сверхманёвренный истребитель. По-началу, я очень сконфузился, и почему-то подумал что не справлюсь и уж точно не для меня такая “птица”, но начальник сказал, что я лучший выпускник и очень талантливый на такие вещи. Это меня подбодрило. Я должен был пролететь пару полос, а высший пилотаж показывали другие ребята - пилоты. Мне поставили вполне выполнимую задачу. А потом, был концерт в Кремле. Под красивую песню “офицеры” я нечаянно словил на себе чей-то пристальный взгляд. Посмотрев, и столкнувшись взглядом с любопытным заинтересованным, я сразу узнал того самого мужчину. Быстро отвернувшись, я начал перебирать версии как он мог оказаться здесь. Я был в форме, очень красивый, статный молодой парень, устал отбиваться от девчонок - девчонки! ну не готов я еще жениться! родимые! Отец и мать, вместе с её сестрой у которой мы жили сидели рядом со мной. Я вышел после песни в буфет, сказав отцу, что мне нужно в туалет, иначе, он бы меня так просто не отпустил. Я знал, что мужчина пойдет за мной. Мы встретились возле буфета. -тебе очень идет форма. Офицер. -спасибо. -где ты служил? в сухопутных? - да, в мотострелковой роте. - я тоже служил. В роте ракетных войск и артиллерии. -А потом куда? -а потом суп с котом. Он был очень загадочным и волновал меня…физически, я ощущал опасность и какую-то призрачную грань, ту самую, о которой пишут в книгах и поют в песнях: “он ходил по лезвию ножа”, “он играл с огнем”. Я ощущал на миг себя свободным, когда мы вели разговор. Ещё в суворовском училище, без девчонок мы все - молодые пацаны испытывали тяжесть. Молодой организм требовал разрядки - хотелось бесконечно кончать! Как быть? всё очень просто - мы уединялись в мужском туалете - там не было камер, и дрочили с товарищами “по несчастью”. Быстро кончив, дальше разбредались и продолжали свою обыденную деятельность. Я с двумя товарищами - Тарасом и Володькой, уединялись постоянно - в нашем “золотом составе”, неком “трио”. Мы могли надрачивать только свой хер, а могли и совместно, друг у друга, меняясь. Но, однажды, кое что произошло. Еще перед выпуском, когда мы заканчивали училище, 11 класс, нам было по 17 лет, Володьке уже исполнилось 18, мы решили, попробовать трахнуться. Я много слышал о том, как пацаны, начиная уже с 5 класса, когда только поступали еблись и сосали друг другу, были такие слухи, но что касается именно меня - я останавливался только на том моменте, когда мне могли сосать или я мог подрочить другу. В жопу я никого не ебал, как и не давал свою. Часто меня склоняли, предлагали, я видел как это делают с другими, но не пробовал сам - отказывался. Мне, на тот момент, было достаточно дрочки и отсоса. Но, ближе к выпуску, что-то захотелось попробовать. Желание росло с каждым днём. И я предложил первый. Володька и Тарас с радостью согласились. Мы зашли в туалет, все из наших уже знали, что мы туда ходим делать и не препятствовали, у каждой “группы” было своё время даже, чтобы справить “сексуальную нужду”. дверь закрыли. Разделись голыми. Володька надыбал масло, и мы начали с обыденных привычных всем вещей - обыкновенной дрочки. Тарас и Володька смотрели на меня и улыбались, переглядываясь: “ну, что, кто сучкой будет?” Я тоже заулыбался. Сучкой был я. изначально, я попробовал воткнуть хер в Тараса, он так захотел - но, что-то не получалось, не мог долго протолкнуться, а когда это сделал - особого кайфа не ощутил. Тарасу тоже не зашло. Скорее всего, из-за моей неопытности. После чего, Володька, предложил себя в качестве актива. Сказал, мол, давай я попробую. Он начал ебать Тараса, тот застонал, как сучка реальная, но Володька всё поглядывал на меня. Непродолжительно потрахав тараса, он, наконец, переключился на меня. Загнул и сразу вошел. Почему-то получилось быстро и боли, особо, я не почувствовал. Масло всё подготовило. Так мы ебались втроем. Я посередине: сосал хуй Тараса, а Володька меня ебал сзади. Мне понравилось. Потом, Тарас попросился на моё место, и он теперь уже стал между мной и Володей. Сосать хуй мне очень понравилось. Особенно, когда силой запихивали в горло до боли, всё было огненным внутри глотки и я ощущал дикое буйное чувство, словно превращался в животное. Голова, даже кружилось. Я стоял на коленях перед Володькой, а он силой ебал мой рот, заталкивая хер поглубже. В сексе, он мне нравился побольше, чем Тарас. Тарас, нашёл себя - он может быть как активом, так и пассом. А мне очень понравилось быть пассивом. Какое-то чувство унижения сводило меня с ума. Я стирал своё достоинство и честь и доблесть мужчины, я превращался в животное, жаждущего издевательств и грубости. В психологии это называется замещением, то есть, когда ты не можешь выпустить весь гнев на ненавистное тебе, и пытаешься спроецировать и реализовать его на себя или кого-то, что-то ещё; перенос негативных чувств и переживаний на людей или объекты, которые представляют меньшую угрозу, чем те, кто их вызвал. Иногда, я не понимал свои чувства и потребности, старался не думать о девушках, и всю скопившуюся энергию агрессии и злости я выпускал либо на физической подготовке, либо на практике строевого шага, может быть, именно поэтому, я был одним из лучших курсантов, который сутками занимался и изучал азы управления авиотехникой. Очень часто курсантов учат сдерживать свои чувства, не обращать внимания на потребности, задавливать это внутри себя и поэтому так высок процент девиаций в сексе. Мне рассказывали пацаны, служившие со мной, когда они обожали насилие и мечтали о том, что когда их отпустят в увольнение они первым делом поедут к женщинам и будут их жестко иметь, привязывать и шлепать. Да и гомосексуальная связь была постоянно между некоторыми, что в армии, что в училище, что в академии. Я всё это наблюдал. А как там быть иначе? нельзя показывать слабость, эмоции, нельзя то, нельзя это, нужно иметь железную выдержку и нервы канаты - вы же, будущие офицеры! так нам каждый раз утверждали в училище, а потом, и в академии. Так, я познал себя…а точнее, свои пристрастия. Отец запихнул меня в эту всю военную тему в силу своей неудовлетворенности, после академии, нескольких месяцев практики, я уже летал на вертолётах и самолётах не боясь, свободно и профессионально, мечтая, когда-нибудь разбиться. Эту “мечту” я берег ещё какое-то время, пока не встретил того самого мужчину - Юрия. В буфете, еще тогда, он зацепил меня и мы всё сразу поняли друг о друге. Я достал из кармана белый носовой платок, передал ему, он написал на нем номер телефона, по которому я могу связаться с ним. Написал и время и дату, когда мне звонить. Вернувшись в концертный зал, я еще долго ловил пристальный взгляд Юрия. На платке, с обратной стороны он написал “возделывающий землю”. Я расшифровал эту фразу. Она означало его имя - Юрий, “возделывающий землю”, я ещё, тогда, усмехнулся и про себя прошептал “а я же возделываю небо”. Мы созвонились при первой возможности. Меня тянуло к нему недуром! Это было что-то! Я рассказал, что нахожусь в Новосибирске, работаю на закрытом объекте, военной базы. Он обещал приехать. Я взял один отгул у начальника. Он позволил. И, наконец, мы встретились. Встреча состоялась возле “монумента Славы”. Посреди огромных пилонов с изображениями батальных сцен, стоит скорбящая мать, а рядом горит Вечный огонь и мы вместе ходили и смотрели на списки героев, на внешних сторонах пилонов высечены имена 30266 новосибирцев, отдавших свою жизнь в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Я волновался как пацан 15 лет, который только познает жизнь. Юрий был спокоен. Мы кратко переговаривались, переглядываясь друг с другом о доблести и чести солдат. Он спрашивал меня как я выполняю свои обязанности. Я с охотой отвечал. Про себя он мало говорил. Я не особо знал, что спросить. А после, мы поехали перекусить в какое-то первое попавшееся кафе. Особо, не лез кусок в горло. Было не по себе. -я квартиру снял на пару дней, поедем? Я согласился. Такси нас быстро доставило до нужного адреса. Я был в смятении чувств. На заднем пассажирском сидении, Юрий позволил себе вольность и, якобы, мимолетно коснулся моего колена. Словно, он нечаянно задел его и сделал такой вид, будто б, не заметил всего этого произошедшего действия. Я тоже сделал такой вид - подыграв ему. Внутренне я понимал, всё не случайно. Мы приехали в квартиру, которую Юрий снимал на время пребывания в Новосибе. Он сразу пошел в душ, а когда вышел, ничем не прикрывался - полностью голым он подошел ко мне и впился в мои губы. Я был в гражданке, формы на мне не было. Горячий влажный поцелуй обжег меня! я отвечал ему тем же - порывом, любопытством, преодолением волнения и…страстью. Прервавшись, он велел мне идти в душ. Сам же, пошел ожидать в спальню. Я всё быстро понимал, схватывал на лету, всё шло легко и плавно, словно так и должно было быть. Мы знали чего хотим оба.