soul-mark

Когда Ёсан впервые увидел перед собой парня с белым пятном около глаза, его собственное родимое пятно обдало теплом. Это было что-то мимолётное и незначительное, Ёсан отмахнулся от этого чувства, полностью занятый работой. Парень по ту сторону стойки улыбнулся ему сдержанно, назвав своё имя, и Ёсан так же отправил ему дежурную улыбку. Он почесал родимое пятно слева, не придав этому значения. Когда этот парень подошёл за своим кофе повторно спустя несколько минут, а белое пятно практически исчезло с его кожи, Ёсан встревоженно взглянул на его шею — над воротом футболки справа виднелась большая, тёмная родинка, и Ёсан тут же всмотрелся в хромированную поверхность кувшинчика для молока. Его собственное белёсое пятнышко, бывшее с ним с самого рождения, медленно, но верно исчезало. Ёсан растерянно смотрел вслед удаляющемуся из кафе парню, пока не имея сил и возможности осознать, что только что встретил своего соулмейта. И как теперь его предстояло искать, он не знал тоже. Именно сегодня в кофейне он был один как минимум до обеда — Уён, работающий с ним, задерживался на учёбе. Ёсан не мог бросить кафе и пуститься на поиски своей родственной души только потому, что ему захотелось. Хотя ему очень хотелось. Но беда была в том, что Ёсан, написавший чужое имя на автомате, даже не запомнил его. Это мало спасало ситуацию, но в то же время было лучше, чем ничего. Лишь когда пришёл Уён, Ёсан в панике попросил его просмотреть камеры. Выведенное чёрным маркером «Чонхо» на стакане с американо теперь грело душу. Ёсан пересмотрел имеющиеся у них записи несколько раз, тщательно запоминая внешность Чонхо — он не сомневался, что это его соулмейт. С тела пропали все белые пятнышки, которые только у Ёсана были, и он впервые в жизни пожалел о том, что старался прятать своё родимое пятно у левого глаза. Быть может, если бы Чонхо его увидел, он бы всё понял и не исчез. Но всё, что оставалось у Ёсана — вероятность, что Чонхо когда-нибудь вернётся, потому что Уён, которого Ёсан заставил даже сделать скриншот с записи, сказал, что видел его и в другие дни тоже. И теперь каждый день напоминал ему бесконечное колесо. Ёсан всматривался в прохожих, заглядывался на посетителей кафе, наблюдал исподтишка за всеми парнями, которые так или иначе напоминали ему Чонхо. Иногда ему казалось, что он видел его в толпе, но потом наваждение проходило, и Ёсан, немного окрылённый от возможной повторной встречи, снова оставался наедине со своими мыслями. Чонхо был красивым. У него были тёмные глаза и плотные щёчки, и это всё, что Ёсан помнил хорошо из встречи с ним. Но по таким параметрам могли подойти сотни, тысячи и десятки тысяч людей. Ёсан лишь грустно вздыхал, думая, как несправедливо невовремя он был один на смене в кафе в тот день, когда встретил Чонхо. Когда будильник разбудил его от тревожного, полного непонятных образов сна, Ёсан понял, что проспал. Важный зачёт, к которому он готовился весь вчерашний вечер, должен был начаться всего через полтора часа. Это могло бы быть предостаточно, если бы именно сегодня Ёсану не было жизненно необходимо забрать его мопед из мастерской — он прошляпил все сроки, ему уже названивали каждый день с предупреждениями, что пора бы забрать свою ласточку. Поэтому Ёсан, подорвавшись с постели, смог лишь умыться и нацепить на себя подготовленную с вечера одежду. Минимум времени, потраченного на сборы, позволил ему прибежать в мастерскую почти вовремя от запланированного распорядка. До зачёта ещё сорок минут. — Здравствуйте, мне звонили по поводу готового мопеда, — он протянул квитанцию высоченному чумазому парню за стойкой. Тот, посмотрев дату, недовольно зыркнул на него и, вытерев грязные руки о фартук, сунул бумажку в папку. — Сейчас попрошу, чтобы пригнали, подождите здесь. Ёсан нервно улыбнулся и взглянул на часы. Если он уйдёт прямо сейчас, у него даже появится возможность слопать лепёшку с фасолевой пастой. Может, если Сан — его одногруппник, староста и друг Уёна, будет в хорошем расположении духа, Ёсану даже не прилетит за опоздание. Но никто не торопился возвращать Ёсану мопед. Прошло около десяти или пятнадцати минут, прежде чем дверь мастерской открылась, и Ёсан увидел своего старенького, железного друга, на которого в последнее время тратилось всё больше и больше денег. Но Ёсан абсолютно забыл про свой мопед, потому что человек, который его выкатил, слишком и слишком сильно был похож на того, которого Ёсан искал последние три недели. Они смотрели друг на друга несколько секунд, и только потом Чонхо подошёл ближе. — Вам не стоит откладывать все свои дела на последний момент, — мягким тоном произнёс он, а Ёсан готов был взорваться, потому что он на самом деле был здесь. Рядом со своим соулмейтом. — Простите, я… Его телефон громко и настырно зазвонил, вынуждая Ёсана взять трубку. — Ёсан-а, ты время видел? Почему ты снова опаздываешь? — раздался в трубке недовольный голос Сана. — Ты должен быть здесь максимум через десять минут, понял? Ёсан сморщил нос и пристыженно взглянул на Чонхо, надеясь, что он не слышал нравоучения его старосты. Но, судя по маленькой улыбке, Чонхо всё-таки обладал хорошим слухом. — Я понял, Сан, — он сбросил. Время поджимало. — Извините, не могли бы вы связаться со мной ближе к вечеру? — сгорая от стыда, попросил Ёсан, не зная, как рассказать Чонхо об их проблеме. Благо, это точно был Чонхо — имя на его бейдже, заляпанном машинным маслом, прекрасно это обозначало. — Простите? — заторможенно переспросил Чонхо, и Ёсан развернулся к нему лицом полностью, приподнимая чёлку со лба. — Вы были у нас в кафе некоторое время назад, — от ткнул себя в родимое пятно, надеясь, что его поймут, и лицо Чонхо удивлённо вытянулось. — Я очень спешу, не могли бы вы связаться со мной чуть позже, пожалуйста? Он взял мопед за руль и, откатив его к выходу, обернулся через плечо. Чонхо всё также стоял на своём месте и не двигался, поэтому Ёсан лишь улыбнулся пошире и покинул мастерскую. Теперь, по крайней мере, он знал, где искать Чонхо. И пусть Ёсан опоздал на зачёт, который, впрочем, всё же удачно сдал, теперь его сердце было чуточку спокойнее. Чонхо не позвонил и не написал. Ни спустя день, ни спустя три дня, ни спустя неделю. Ёсан знал, что у Чонхо были его данные — в конце концов в мастерской были все его контакты, достать которые у Чонхо наверняка не отняло усилий и времени. Но по какой-то причине он не звонил, и Ёсан, по правде говоря, приуныл. А что, если он не понравился Чонхо? Или он был в Ёсане не заинтересован? Что, если родственные души не имели для него такого же значения, как для Ёсана? Или, быть может, случилось что-то плохое? Всё более и более глупые предположения роились в голове устающего каждый день на работе Ёсана, и он уже подумывал наведаться в мастерскую, чтобы спросить у Чонхо, в чём дело, когда, наконец, Чонхо пришёл в кафе. В тот самый день, когда там проходил ивент у какой-то новой музыкальной группы, и не было времени, чтобы просто передохнуть, не то чтобы пообщаться. Но, увидев Чонхо, Ёсан слёзно попросил Сонхва — своего старшего менеджера — отпустить его буквально на десять минут, даже не пытаясь скрыть истинные мотивы своей отлучки. Сонхва, будучи довольно мягкосердечным, взял обещание рассказать всё подробнее позже и отпустил. Пусть всего и на десять минут. — Эй, привет, — Ёсан дёрнул Чонхо за рукав, вынырнув из подсобки. Чонхо обернулся на него и вынул наушник из уха. — Ты не позвонил. Сам не зная, почему, Ёсан почувствовал обиду. Ему всегда казалось, что родственные души должны быть расположены к друг другу, но Чонхо, у которого была возможность с ним связаться, не торопился делать этого. — Здравствуйте, — Чонхо слегка наклонил голову, и Ёсан только сейчас понял, что обратился к нему не совсем вежливо. Краска растеклась по его щекам. — Простите, у меня не получилось с вами связаться, — поджав губы, продолжил Чонхо. — Я не вовремя? — спросил он и обернулся по сторонам, подмечая снующих туда-сюда сотрудников и клиентов. — Да, меня отпустили только на десять минут, — Ёсан неловко переступил с ноги на ногу. — Я Ёсан, кстати, — он, опомнившись, протянул Чонхо руку. — Но ты, наверное, знаешь. — Да, я звонил вам не один раз, пока ваш мопед был в мастерской, а вот после нашей встречи почему-то не смог. Ёсан ощутил, что краснеет ещё сильнее. Так значит, это Чонхо названивал ему по поводу готовности его мопеда? Он слышал его голос в своей трубке не один раз — дружелюбный, но холодный, а затем чуточку раздражённый. По итогу Ёсан его просто заблокировал, потому что ему стало очень неловко. — Ох, чёрт, — Ёсан нервно улыбнулся и спрятал лицо в ладонях. — Прошу прощения. Он тут же достал телефон и трясущимися руками влез в настройки, судорожно соображая, как убрать номер из чёрного списка. Облегчение от того, что Чонхо хотя бы пытался с ним связаться, но элементарно не смог, быстро сменилось на стыд. — Потом меня не было в стране, чтобы я мог встретиться лично, — добавил Чонхо, как будто бы его объяснений не было достаточно. Но Ёсан всё равно был ему благодарен. — Как-то Вселенная не очень настроена на наши пересечения, — Ёсан хохотнул. — Ты не мог бы написать мне вечером? Пожалуйста? Этот кошмар кончится только после закрытия. — До скольких вы работаете? — До девяти и ещё уборка. Около десяти, думаю, закончим, — посмотрев на время, Ёсан разочарованно выдохнул. — Мне пора идти. — Я могу встретить тебя после работы? — быстро спросил Чонхо, тапая что-то в телефоне. — Подожду на улице. — О, — Ёсан одёрнул рукава чёрной футболки, скрученные в рулончик. — Конечно. Чонхо улыбнулся ему на прощание и махнул рукой, прежде чем скрыться. Ёсан смотрел ему вслед до тех пор, пока он не исчез за спинами людей и пока Сонхва не окликнул его. Оставшееся время прошло, как в тумане. Ноги ныли, пальцы болели, язык заплетался от количества «здравствуйте» и «хорошего дня», сказанного за весь долгий день. Но Ёсан всё равно чувствовал приподнятое настроение. Факт, что Чонхо пришёл, потому что не смог связаться с Ёсаном, неимоверно грел. Чонхо казался милым, вежливым и тихим парнем, и последнее особенно импонировало Ёсану. Он не любил шум и продолжительное нахождение среди людей — наверное, работа в кафе делала его всё больше и больше нелюдимым, потому что люди высасывали всю душу и нервы. Когда Ёсан попрощался с Сонхва и Уёном, даже толком не посмотрев в их сторону, было уже за десять. Он снова опаздывал, но вывалился из кафе буквально сразу же, как только смог. Чонхо стоял, облокотившись на стену, и листал что-то в телефоне. — Извини, я снова опоздал, — Ёсан подтянул лямку рюкзака и крепко стиснул её пальцами. Чонхо заблокировал телефон и улыбнулся ему. — Ты пешком? — Да, сегодня пешком. — Хочешь прогуляться? Или лучше на машине? — он протряс связкой ключей. — Я сегодня весь день на ногах, — чувствуя себя неловко, Ёсан сжал рюкзак сильнее. Ему было жаль отказывать Чонхо в прогулке, но его колени, казалось, вот-вот перестанут двигаться. — Прости, ты ждал специально. — Всё в порядке. Ты голоден? — Чонхо двинулся вдоль улицы, и Ёсан просто пошёл за ним. — Нет. — Тогда просто прокатимся? Я бы хотел, наконец, нормально познакомиться с тобой, — он обернулся через плечо, дожидаясь, пока Ёсан его догонит. — Ты сильно устал? — Просто ноги болят и голова кругом от шума, но в целом всё в порядке. Я давно здесь работаю, поэтому привык. А ты работаешь в мастерской? — не скрывая любопытства, спросил Ёсан. — Да, — Чонхо кивнул. — Её держат мои друзья. Это было забавным совпадением. В мастерской работал знакомый Ёсана, и именно он отволок его мопед в эту мастерскую, сказав, что у них работают лучшие умы человечества. Но так как в целом они с Ёсаном не были близки, то информация по поводу того, что тот искал парня по имени Чонхо, прошла мимо него. Быть может, будь Ёсан чуть более говорливым и открытым к людям, как Уён, Чонхо бы уже давно нашёлся. — Я твой мопед починил ещё месяц назад. Настоящий раритет, тебе самому не страшно на нём кататься? — спросил Чонхо, улыбнувшись, и Ёсан покачал головой. — Нет. Хотя друзья говорят мне, что его уже давно пора отправить на свалку, потому что я трачу на него больше, чем стоит новый. Но этот мопед что-то вроде памятного подарка? Жаль расставаться. — Я поставил на него лучшие детали, которые только нашёл. Я и сам езжу на развалюхе, но она мне очень дорога, так что я понимаю, — внезапно остановившись около стоящей на обочине машины, Чонхо похлопал её по крыше. — Надеюсь, сегодня она не развалится, — он рассмеялся, и Ёсан очарованно замер, слушая его приятный, переливчатый смех. Старенькая ауди выглядела приемлемо, хотя всё в ней выдавало её возраст — модель примерно нулевых годов, характерные для того времени формы фар и их крошечные лампочки вместо диодов, ровные, рубленые линии корпуса и общее состояние автомобиля. Он был ухоженным, но определённо возрастным. — Ух ты, крутая, — Ёсан провёл указательным пальцем вдоль уплотнительной резинки окна на пассажирской двери. — Выглядит хорошо для своих годов. — Нам её вообще привезли на запчасти и переработку, но я её как увидел, подумал, что она мне нужна. Садись, — Чонхо открыл дверцу, приглашая Ёсана сесть. — Не бойся, домчим с ветерком. Ёсан улыбнулся и несмело сел в кресло, тут же пристёгиваясь ремнём. Чонхо оббежал машину спереди и плюхнулся на соседнее сиденье, торопливо нажимая на кнопки магнитолы и проверяя показатели на приборной панели. — Не против, если заедем кое-куда на минутку? — спросил он, посмотрев в зеркало заднего вида. Ёсан молча покачал головой, отрицая, и Чонхо завёл автомобиль. Салон наполнился громким урчанием мотора и звучанием какой-то баллады по радио. — Так мы… соулмейты, да? Только сейчас, когда Чонхо произнёс это вслух, Ёсан ощутил странное волнение. Он, конечно, был уверен, что соулмейта своего нашёл, и им точно являлся Чонхо, но всё же внутренние сомнения и страхи вдруг выползли наружу. — Я… обычно прячу своё родимое пятно, — Ёсан сжал ладони в кулаки, не осмеливаясь поднять взгляд на Чонхо. — Потому что оно привлекает много внимания. Но почему-то я совсем не подумал о том, что ты можешь быть моим соулмейтом, когда увидел тебя. А вот когда понял, было уже слишком поздно, я, признаться, даже имени твоего не запомнил, пришлось по камерам смотреть, — он ощутил, как краснеет. — Я тебя три недели искал. Чонхо взглянул на него, и его ладонь медленно опустилась на рычаг передач. — А я всё думал, как мог пропустить что-то такое... большое, — он улыбнулся совсем легко и, протянув руку к лицу Ёсана, осторожно отодвинул длинную чёлку в сторону, открывая левый глаз. Нижнее веко и висок, на который заходило пятно, казалось, потеплели. Ёсан замер, следя взглядом за каждым движением Чонхо. Он знал, что тональный крем, который он наносил утром, уже стёрся. Его пятно было ярко-розовым и сильно выделялось на бледной для этого времени года коже. Летом, когда она покрывалась загаром, пятно было заметно не в такой степени, как сейчас, ранней весной, когда Ёсан был, как поганка. — Ну, что ж, — Чонхо протянул к нему руку с оттопыренным правым мизинцем. Прямо на сгибе между двумя фалангами Ёсан увидел небольшую родинку. — Привет? Ёсан усмехнулся и тоже потянулся к нему правой рукой, вздрогнув, когда их мизинцы соприкоснулись и соединились в замочек. Кожу опалило теплом. — Вау, это и правда работает, — Чонхо опустил сцепленные ладони на уровень глаз, демонстрируя Ёсану то, что видел он сам. Место на коже Ёсана, идентичное родинке Чонхо, начало стремительно светлеть и стало таким, каким было до встречи с соулмейтом. Оно чуть покалывало и жглось, но это было естественно — любое пятнышко на теле родственной души возвращало свой былой цвет, если соулмейт дотрагивался до него. Спустя ещё секунду пятнышко словно засветилось тусклым розоватым цветом. Ёсан зачарованно смотрел на переплетённые пальцы. Кожа Чонхо была смуглой, намного темнее, чем у Ёсана, и более грубой — наверное, из-за работы в мастерской. Но она была горячей и сухой — в этом тепле хотелось спрятаться, потому что руки Ёсана были буквально ледяными. В неярком свете старой лампочки Чонхо, окружённый атмосферой своего автомобиля и тихой, драматичной музыки, казался почти что нереальным. Он действительно был красивым, глаза казались чёрными-чёрными, прямые ресницы обрамляли их, делая взгляд притягательным и томным. Яблочки щёк, когда Чонхо улыбался, хотелось смять в ладонях и стиснуть со всей силы. — Поехали. Ёсан разочарованно выдохнул, когда жар чужой ладони пропал из его руки. Он откинулся на спинку сиденья, но продолжал смотреть на Чонхо за рулём — серьёзного, расслабленного и притягивающего взгляд. — Мопед, кстати, отлично ездит, спасибо, — сказал он, не зная, чем заполнить тишину. — Я обычно на нём гоняю, но сегодня меня друг на машине из дома забрал. — Значит, я вовремя, — Чонхо хохотнул. — Ты заставил меня понервничать. Сказал связаться, а сам заблокировал номер. — Прости, — Ёсан спрятал лицо в ладонях от стыда, — ты мне каждый день ведь названивал. Мне стало так неловко, что я обещаю и не прихожу, что я тебя заблокировал. — Я сначала подумал, что, может, мне наш админ неправильный номер дал, — пожав плечами, Чонхо пригнулся и глянул на светофор, — потом до меня дошло, что я с тобой до этого общался, значит, номер верный. А потом меня старший механик отправил в Киото на производство, я только сегодня утром и вернулся. — Я хотел завтра идти в мастерскую, — Ёсан сел прямо и посмотрел вперёд. Ночные улицы Сеула мерцали разноцветным неоном. — Подумал, что можно было бы сказать прямо, если я тебе не понравился. Так-то оно, конечно, понятно, я непутёвый такой, опаздываю постоянно, ещё и пятно это, — он потёр подушечками левый висок. — Тебя сильно дразнили? Почувствовав, что настроение становилось хуже, Ёсан глубоко вздохнул. Чонхо молчал, видимо, не зная, что можно ответить, поэтому Ёсан снова перевёл на него взгляд. — Не извиняйся только, я ведь сам виноват. Хотя я, вообще-то, не люблю опаздывать. Обстоятельства так складывались, — он улыбнулся одними уголками губ. — Все наши встречи. — Нет, меня никто не дразнил, — наконец произнёс Чонхо. — Глупости какие, я о пятне этом меньше всего думал после того, как ты пришёл. И ты очень милый, зря ты так сказал, — он свернул с основной дороги, и Ёсан только заметил, что они подъехали к киоску с фастфудом. — Ну, кофе хоть будешь? Ёсан кивнул. Он начинал замерзать. Пока Чонхо делал заказ, Ёсан думал о его словах. Он не раз слышал, как посторонние люди говорили о его красоте, но на самом деле относился к этому довольно скептически — красота всегда была очень и очень не объективной вещью. То, что было красивым для одних, будет казаться уродливым для других, и наоборот. Но Чонхо назвал Ёсана милым, и почему-то это прозвучало в тысячу раз приятнее. — Я вообще в тот день в кафе из-за тебя пришёл, — Чонхо смущённо почесал подбородок. — До этого я тебя видел только мельком, а когда приходил в другие разы, там работал другой парень. А тут я ехал мимо, подумал, зайду ещё раз, вдруг повезёт. И повезло, — он хохотнул. — Ты в фирменной косынке само очарование. Сердце мгновенно отозвалось в груди и принялось биться о рёбра. Мочки ушей запульсировали, и родимое пятно снова потеплело. Ёсан, не ожидавший ничего подобного, спрятал нос в вороте толстовки. — Нет, правда, почему косынка? — спросил Чонхо, протягивая Ёсану стакан с кофе. — Не кепка или козырёк? — Хён говорит, что я в косынке более приветливый, — пробубнил Ёсан и отпил напиток. От тепла, спускающегося по гортани к желудку, по телу пробежали мурашки. Ёсан поёжился. — Спасибо, — он отсалютовал стаканом, — и за комплименты тоже. Не знаю, разве в ней я не выгляжу, как девчонка? — Да если бы всякая девчонка в косынке так выглядела… — Чонхо резко замолк, а Ёсан заметил, что его скулы потемнели. — Неважно. Нет, не выглядишь. Да и какая разница, если тебе идёт? Ёсан рассмеялся с такой реакции. Ему стало интересно, о чём умолчал Чонхо, но расспрашивать его он не будет. Ему не хотелось смущать его ещё сильнее, хотя то, как быстро Чонхо смог отвлечь его, Ёсану определённо понравилось. За такое хотелось покусать. В хорошем смысле. — Сколько тебе лет, Чонхо? — спросил он и снова отпил. — Ты как будто младше, но я не уверен. — Девятнадцать. — О, — Ёсан растянул губы в неловкой улыбке. — Мило. Получается, это я должен кормить тебя и забирать с работы, — он хихикнул, опять делая глоток кофе. — Девятнадцать, — словно смакуя цифру на языке, повторил он. — Такой хорошенький. Он сам не понимал, почему его вдруг повеселил тот факт, что Чонхо оказался младше него. Может, потому что он не выглядел так, а может, потому что в этом было что-то примечательное — Чонхо только-только закончил школу, и, наверное, Ёсан мог бы научить его всяким прикольным штукам, как старший. — А мне двадцать два, — произнёс он, когда Чонхо не задал ответный вопрос. — Ты не спрашивал, но вдруг тебе понадобится эта информация. — Я думал, мы ровесники, — продолжая краснеть, сказал Чонхо. — Будешь называть меня хёном? — довольным тоном спросил Ёсан и, вытащив одну соломинку картошки фри из коробки, которую взял себе Чонхо, откусил от неё малюсенький кусочек. — Хочешь? — он протянул ему картошку, но тот стушевался и быстро отвернулся. — Как хочешь. Ёсан немного расслабился и стащил у Чонхо ещё одну картофелину, сразу же закидывая её в рот. — Ну что ты затих, подумаешь, не ровесники мы, — он пожал плечами. — Разве это важно? Можешь звать меня по имени. Или ты волнуешься, что целоваться не умеешь? — Ёсан лукаво стрельнул глазами, когда Чонхо встрепенулся. — Нет, это не так. — Ну и всё, а остальное приложится, подумаешь, — Ёсан потянулся к картошке ещё раз, но Чонхо отвёл руку подальше, и пальцы лишь едва-едва задели коробку. — Поделись. — Я спросил у тебя сразу, хочешь ли ты есть, — Чонхо мотнул головой. — Ты отказался. Теперь не покушайся. Ёсан удивлённо уставился на него, а потом подался вперёд в новой попытке утащить еду, однако Чонхо отодвинулся ещё дальше. — Тебе жаль картошки? — Нет, не жаль. — Тогда дай мне. — Ты смеёшься надо мной. — Никто не смеётся, — Ёсан рассмеялся и, осознав, что сделал, продолжил смеяться ещё громче. — Не над тобой же! Ну, поделись картошечкой, чего ты вдруг, а? Чонхо сощурился и сжал губы в плотную линию. Подумав несколько секунд, он всё-таки протянул Ёсану коробку. — Только потому что ты веселишься. А то сидишь, нос повесил. Тебя мой возраст так порадовал? Ёсан даже жевать перестал, поняв, что, оказывается, Чонхо заметил его меланхоличное настроение некоторое время назад, но всё-таки забрал коробку из чужих рук. — Ага, — сглотнув, он кивнул. — Неогранённый алмаз ведь, столько всего вместе впервые попробовать можно, романтично же. Разве нет? — Не знаю, с практической точки зрения очень сомнительно, — Чонхо открыл упаковку с чем-то, в чём спустя мгновение Ёсан узнал креветки. — Нянчиться с этим, тратить время и ресурсы на изучение. Утомительно как-то? — Где твой дух авантюризма, Чонхо-я-я? — почти что заканючил Ёсан. — Тебя послушать, так вообще ничего нового начинать не надо. Чонхо же покосился на него, услышав, очевидно, слишком мягкую форму своего имени. Ёсан не собирался извиняться — Чонхо оказался очень забавным и сейчас привлекал его больше. Его — буквально — хотелось. — Ты только представь — научить человека чему-то с нуля намного проще, чем переучивать, понимаешь? Вот тебе придётся переучивать, — он облизнул пальцы от соли. — А я словил куш. Ёсан подмигнул ему, ощущая внутренний прилив радости и удовлетворения. Чонхо смотрел на него с нескрываемым интересом — больше никакой растерянности и смущения. Только любопытство, азарт и жажда нового. — И что, многому переучивать придётся? — спросил Чонхо, глядя Ёсану в глаза. Его взгляд — полуночный и тяжёлый, — казалось, втапливал в сиденье. Ёсан почувствовал собственное сердце на кончиках пальцев — оно билось изо всех сил в грудной клетке, качая кровь, тогда как сам Ёсан безуспешно пытался вдохнуть свежего воздуха. Но Чонхо — такой проницательный и почти что хищный — был буквально везде. — А это как посмотреть. — Эй, да тихо ты, — Ёсан стукнулся головой о стену, когда Чонхо, не рассчитав силу, толкнул его. — Ты начал, — шепнул тот в ответ и протиснул колено между ног Ёсана, прижимая его теснее к стене. Его ладони — всё такие же сухие и горячие — проникли под чёрную рабочую футболку. — Не хорошо только меня обвинять, хён. Ёсан тихо хохотнул и так же тихо застонал следом, когда Чонхо укусил его под ухом. Тела горели изнутри, переполняясь удушающими чувствами. То тут, то там в темноте коридора вспыхивали на коже яркие пятнышки родинок, до которых дотрагивались снующие по рукам и шеям чужие пальцы. Мозг, казалось, стал ватным, вяло смешивая происходящее в одно огромное ощущение, но Ёсан мог припомнить момент, после которого всё в их маленьком безобидном свидании с Чонхо начало меняться. Именно тогда, когда речь очень завуалированно зашла за секс, а ладонь Ёсана с очень даже явным намерением легла Чонхо на бедро. В машине, где воздух копился и становился вязким от возбуждения буквально за считанные секунды, всё произошло стремительно быстро, но узкие сиденья и рычаг передач неимоверно мешали. Поэтому прямо сейчас они здесь — в полной темноте квартиры Ёсана, возбуждённые и полураздетые, стремящиеся нарушить границы и познакомиться друг с другом как можно скорее. Ёсан дёрнул майку Чонхо вверх, оголяя целиком его торс, и лишь кончиками пальцев мог изучать находящееся рядом тело. Кромешная темнота разряжалась короткими оранжевыми искорками, возникающими, когда Ёсан задевал родинки на Чонхо, и они проецировались на самом Ёсане. — Очень красиво, безусловно, но я хочу посмотреть на тебя, — задыхаясь от поцелуев в шею и ключицы, прошептал он, уже предвкушая, каким будет Чонхо. Он уже чувствовал тугие мышцы под пальцами. Уже чувствовал, как они перекатываются под упругой кожей, и мог только представлять, какой вкусной будут казаться смуглые, золотистые покровы. Закусать крепкие бёдра и плечи опять хотелось неимоверно. — Ничего интересного, — Чонхо вжикнул ширинку ёсановских джинсов. — Пресс он и в Африке пресс. Ёсан нетерпеливо прислонил ладонь к животу Чонхо и вжал её плашмя в кожу. Слегка влажная, горячая и манящая. — Раздевайся давай, — произнёс он, и, наверное, в какой-то степени это прозвучало даже капризно. Чонхо выдохнул, пряча усмешку на груди Ёсана. — Или хочешь потом в мокрых джинсах домой ехать? — В мокрых? — спросил Чонхо, но его руки с тела Ёсана пропали. Было слышно, как шуршит одежда, но глаза, кое-как привыкшие к темноте, видели лишь жалкие тёмные силуэты. — Я после работы, хотелось бы хоть душ принять. — А, — не прекращая шуршать, Чонхо еле слышно рассмеялся. — Я бы просто не поехал домой, пока они не высохли, и всё. То, с какой силой он сдёрнул с Ёсана джинсы до самых колен, заставило последнего покачнуться и прикрыть глаза. Чонхо был невероятен, хотя внешне казался таким простым и непримечательным. Пока Ёсан старался выпутаться из штанин, он чувствовал маленькие, но обжигающие поцелуи на своих коленях и бёдрах, и от того факта, что в губы они с Чонхо ещё не целовались, ноги, получающие всё внимание, казалось, вот-вот готовы разъехаться в стороны. — Пойдём, — Ёсан потянул Чонхо вверх. — Только глаза прикрой, а то свет может быть ярким. Взявшись за руки, они на ощупь открыли дверь в ванную, и Ёсан щёлкнул маленький светильник, находящийся над зеркалом. Обещанное освещение не получилось настолько ослепляющим, но всё же ещё несколько секунд они с Чонхо щурились, глядя друг на друга, пока не рассмеялись. — Вот же нелепость, — пробормотал Ёсан, заходя в душевую и утягивая Чонхо за собой. Холодная вода ударила в спину и он, прикрикнув, вжался в горячее, крепкое тело Чонхо, который тут же обхватил его за талию. — Чёрт, холодно. — Надо было подождать немного, — Чонхо развернул их, подставляясь под холодные, не успевшие ещё набрать тепло струи воды, и Ёсан опять, словно очарованный, посмотрел ему в глаза. Чонхо был одного с ним роста, но Ёсан отчего-то всё равно ощущал себя меньше. Может, так казалось из-за чернильного, пронизывающего насквозь взгляда, а может, из-за силы и стойкости, что исходили от Чонхо. Ёсан не мог не проследить за каплями воды, стекающей по груди, рукам, животу и бёдрам. Этим ничтожным, крохотным струйкам было позволено так много уже сейчас, когда сам Ёсан мог только смотреть. Стеснения не было. Вода впитывалась в нижнее бельё, ткань намокала, оттягиваясь под её весом и тяжестью возбуждённого члена, и темнела, прекращая скрывать формы. Ёсан слизал капли, попадающие ему на губы, в красках представляя, каково будет оказаться под этим потрясающим, горячим, крепким телом, почувствовать кожей каждый его сантиметр, вобрать в рот и ощутить на языке новый, ещё пока неизведанный вкус. Любоваться изгибами и рельефами, утыкаться носом в складки паха и бёдер, жадно впитывая в себя запахи. Ёсан хотел, а Чонхо, с которым они только познакомились и даже не целовались, кажется, был не против. В клубах пара от нагревшейся воды он казался чуть ли неземным. Ёсан осторожно дотронулся до большой родинки на шее Чонхо, сразу же чувствуя острый укол тепла на своей шее тоже. Чонхо, наблюдающий за ним из-под намокшей чёлки, тоже поднял руку. — Можно потрогать? — его голос перекрывался шумом воды, но Ёсан всё равно услышал его. И от этого совсем незначительного вопроса у Ёсана защемило сердце. Он кивнул, задержав дыхание. Кожа вокруг левого глаза Чонхо мгновенно посветлела, а потом окрасилась в розово-оранжевый, словно подсвечиваясь изнутри. Как тёплые предзакатные лучи уходящего за горизонт солнца, пятно мягко переливалось под подушечками и покалывало жаром на самых кончиках. Ёсан, всегда желавший от этого пятна избавиться и считавший его изъяном, впервые подумал, что оно — красиво. Так и держа ладони на щеках друг друга, они поцеловались. Уже совсем неторопливо, более ласково и чувственно, как будто бы не было того получаса, что они обнимались в машине, ехали домой и зависали в коридоре. Как будто ещё десять минут назад похоть не выедала мозг ложечкой и не оставляла лишь желание отдаться ей безвозмездно. Губы мягкие, словно спелые персики, и нежные, как лепестки сакуры. От того, как ощущения от них контрастировали со всем остальным Чонхо, Ёсан зажмурился и тихонько застонал. Он бы никогда не подумал, что губы Чонхо на вкус и чувства будут именно такими. С лёгкой горчинкой кофе и остаточной сладостью вишнёвого пирожка, который он умял в машине. Ёсан задыхался, стоя к Чонхо так близко. Он не мог до конца поверить, что человек, которого он так ждал и искал, был, наконец, рядом. И пусть по какой-то причине это сделало Ёсана безрассудным, он не хотел себя останавливать. Не сейчас, когда всё в нём трепетало от счастья. Он подался вперёд и обнял Чонхо за шею, не давая ему отстраниться. Вода полилась на их лица, не позволяя дышать, но они целовались и целовались, пока Ёсан не почувствовал, как ладони Чонхо начали смещаться ниже — с лопаток на талию, с талии на ягодицы. Он задушенно всхлипнул, когда Чонхо резко убрал ткань намокших боксеров в сторону и смял тёплую упругую плоть. Кожу ягодиц обдало жаром, но сейчас, когда на полноценный секс уповать не приходилось, это воспринималось почти как глоток свежего воздуха. До приятной возбуждающей болезненности. — Вообще-то я ни с кем не сплю на первом свидании, — сбито прошептал он, откидывая волосы с лица, прямо в поцелуй. Ладонь Чонхо переместилась со спины на живот и сжала член прямо через бельё. — А, да? Ладно. Как раз проверим, я тебя на свидание ещё не звал, — он двинул рукой вниз, к основанию, и Ёсан застонал, неосознанно толкнувшись бёдрами навстречу. — А это что, по-твоему? — он тоже потянулся пальцами к чужому возбуждению, только, откинув всякие сомнения, запустил их сразу под бельё. Чонхо замер, когда Ёсан сдавил член под головкой, а затем что-то коротко промычал. — Не знаю. Знакомство? — Отличное знакомство. Ёсан хохотнул и, сняв с Чонхо трусы свободной рукой, принялся ему надрачивать. Сбивающийся ритм на собственном члене Ёсана вынуждал замедляться, подстраиваться и прислушиваться к Чонхо. — У тебя же это не впервые, да? — спросил Ёсан, наваливаясь на Чонхо и отдаваясь во власть его сильным рукам. — Дрочить кому-то в душе после ужина в маке? Впервые. — Кайф, — Ёсан поцеловал Чонхо, торопливо приникая губами. — Говорил же, ещё столько попробовать можно. Как насчёт секса в машине? — Хочешь научить? — спросил Чонхо и, притянув Ёсана за талию, соединил их члены. Оба застонали от соприкосновения горячей, возбуждённой плоти, и задышали тяжело и поверхностно. — Нет, будем пробовать вместе. Напор Чонхо, казалось, усилился. Будь они сейчас на кровати, Ёсан был уверен, его бы вжали в матрас и сотворили что-нибудь непотребное, но пока Чонхо стискивал Ёсана так крепко, прижимая к себе, что ему пришлось встать на носочки. — Ладно, — только и выдал Чонхо. — И что, не жалко будет? Ёсан, сгораемый от ощущения Чонхо рядом с собой и его действий, замер на секунду. — Я свою машину люблю, но ты, предположительно, всего один у меня такой будешь, так что пару пятен на сидении я как-нибудь переживу. Услышав ответ, Ёсан успел только ещё раз поцеловать Чонхо, прежде чем чувства взяли верх. От узости и жара ладони, от тягучего возбуждения Чонхо Ёсан излился в чужой кулак неожиданно быстро и ярко. Перед глазами потемнело на миг, лёгкие отказывали без кислорода. Чонхо, задрожавший в руках Ёсана, тоже закончил спустя жалкое мгновение после. Так они и стояли, привалившись к стене, и грузно дышали друг другу в губы, пока вода не начала становиться прохладной. — Кто кого ещё учить будет, м? Чуть позже, лёжа на узкой для обоих полуторной постели, Ёсан будет разглядывать прячущего от него в подушке лицо Чонхо и думать, насколько правильным было поддаться влиянию момента. Может, это действительно было глупо и совсем по-детски, но почему-то Ёсан совсем не жалел. — Чонхо-я, — тихо позвал он и провёл костяшками пальцев по плечу, обводя россыпь родинок. Его тело тут же отозвалось покалыванием на своде плеча. — М-м-м? — Чонхо выглянул из-под подушки, весь растрёпанный и раскрасневшийся. — Привет? — Ёсан потянулся к нему правым мизинцем, совсем как в машине до этого сделал Чонхо, и тот, кинув на него насмешливый взгляд, послушно переплёлся с ним пальцем. — Привет, — впрочем, сразу же расцепившись, Чонхо сгрёб его в охапку, обнимая. По телу то тут то там пробежали горячие искорки. — Как тебе первый урок? — спросил Ёсан приглушённо, пытаясь выбраться из-под Чонхо. Безуспешно. Он был тёплым и большим и держал Ёсана крепко-крепко, будто боясь, что он может испариться. — Знаешь, оказывается, учиться не так уж и плохо, — Чонхо рассмеялся своей маленькой, круглой улыбкой и поцеловал Ёсана в висок. Потеплевшее веко и лёгкое закатное марево заставили Ёсана улыбнуться тоже. Кажется, Чонхо с его родимым пятном был самым-самым красивым.