Я знаю, что ты устал, но...

За день навалилось слишком много всего. Проблемы с залом, с оборудованием, голос сорвался, ногу подвернул, чуть не умер, подавившись слюной. Просто некоторые дни тяжелее других. Ноа уже давно выучил правило, что один дерьмовый день не означает, что дальше всё будет идти по наклонной, но маленький бес на плече шептал, что дальше будет только хуже. В такие дни больше, чем в другие, ему нужно было расслабиться и разрядиться. К своему счастью, способ разрядки ездил с ним по турам с самого основания группы. К двойному счастью, следующий концерт будет только через два дня, так что эту ночь им предстояло провести в отеле. Дверь закрылась, в полной тишине они с Николасом достали необходимые вещи из чемоданов и удалились в ванную. После таких дней говорить просто не хотелось, не было сил, и Ноа видел, как вымотался и Николас тоже. Вроде бы не хотелось его доставать своими хотелками, но… одновременно и хотелось. Через полчаса Ноа сидел на одной из кроватей (великая конспирация), сверля взглядом горевший между кроватями светильник. Николас вышел из ванной, вытирая свои длинные волосы белоснежным отельным полотенцем. — Ник? — Ноа посмотрел на него снизу вверх взглядом, полным надежд. — Да? — Николас остановился перед ним. Он скрутил полотенце и бросил на ненужную кровать. — Может, ты хочешь сегодня?.. — Ноа… — тот вздохнул, глядя в ответ с какой-то жалостью. — Я так устал, честно. Ноги еле держат. — Ну пожа-а-алуйста, — протянул он, сведя брови, в то же время чувствуя себя сволочью за такое сильное давление. — Ты же тоже спать хочешь, у тебя уже синяки под глазами. — Мне очень надо… — Тебе нужно поспать, — предпринял он очередную попытку парировать, подойдя ближе и положив тёплую ладонь ему на щёку, ласково улыбаясь. Маленькое прикосновение разожгло Ноа только сильнее, он зацепился за этот жест, прильнув головой в ладоне, как изголодавшаяся по ласке собака. Николас руку не убрал, даже наоборот, погладил его. Его взгляд начал меняться, что означало лишь одно. — Ладно. Хорошо, уговорил. Без лишних слов, с немым ликованием, Ноа поднялся и дошёл до чемодана, ища на дне смазку, которую они в последний раз использовали неделю назад или даже больше. Сердце забилось быстрее. Когда он вернулся, Николас уже снимал штаны с белыми звёздочками, оставляя их на полу. Бросив тюбик на кровать рядом, Ноа повалил его на кровать, оставляя быстрые и короткие поцелуи на губах. Потом на шее, на плечах, опускаясь всё ниже, пока не дошёл до наполовину вставшего члена. Николас зашипел от удовольствия, запуская руку в его волосы и сжимая их. Рисуя себе слишком живые картины того, что будет дальше, Ноа торопливо провёл языком от основания члена до самого кончика, прежде чем захватить головку губами. Ему хотелось выложиться по полной, чтобы как можно быстрее довести Николаса до нужного состояния. Он чувствовал языком, как твердеет член Николаса, и заглатывал его глубже, задерживаясь, зная, что Николас ощущает, как сжимается его горло, и сколько удовольствия от этого получает. Глубже, быстрее, усерднее, пока не пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Ноа выпрямился, губы блестели от слюны, но он продолжал гладить его член рукой, готовясь вернуться к делу. Но Николас поднялся, притянул его за шею к себе и поцеловал, засасывая нижнюю губу. — Ложись, — сказал он тихо, меняясь с Ноа местами. Он помог Ноа раздеться, попутно целуя каждый доступный участок тела. Как это сделал раньше Ноа, Николас так же провёл языком по его члену, держа его в ладони, и несколько раз запустил в рот до своего предела. Здорово, конечно, но не это Ноа имел в виду. Николас это прекрасно знал, потому что он запечатлел ещё один поцелуй на его бедре, прежде чем похлопать по нему, предлагая перевернуться. Ноа подхватил тюбик со смазкой, бросил ему в руки и перелёг на живот, закрывая глаза и прижимая к груди подушку. — Ты меня изводишь просто, — вздохнул Николас. Не со злостью, а так, напомнил. — Пожалуйста, — взмолился Ноа шёпотом, чувствуя, что ему просто необходимо это, как воздух. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Прохладные пальцы размазали смазку по входу, прежде чем один скользнул внутрь. Ноа застонал, утыкаясь лицом в подушку. Этого было так критически мало, но хоть что-то. Он поднимал бёдра выше, но в ответ Николас лишь осыпал поцелуями его спину, продолжая растягивать его слишком медленно, слишком заботливо. С двумя пальцами стало лучше, появилось хоть какое-то чувство наполненности, дышать стало тяжело, от нетерпения Ноа сжимал подушку, постанывая, надеясь хотя бы так вывести Николаса из равновесия и заставить ускориться. Его не столько волновало внимание к собственному члену или вообще оргазм, сколько чувство заполненности, удары чужих бёдер о его, выбивающие из него силы, и состояние потери контроля над собственным телом. В свою очередь, Николас любил видеть Ноа таким. Неожиданно податливым, находящимся в его власти. — Блять, да, да… — голос сорвался на совсем жалостливый, когда давление стало сильнее. Он подогнул под себя колени, разводя ноги, прогибая поясницу, он не хотел больше ждать ни секунды. — Не жалуйся потом, — Николас вытащил пальцы и сел, прижимая член ко входу. Ноа замер, кажется, даже сердце биться перестало, но как только головка оказалась внутри, а затем и весь член начал медленно скользить глубже, принося именно те ощущения, о которых он просил, он застонал в голос. — Потише, тебе здесь не пять звёзд с хорошей звукоизоляцией, — сказал Николас, поглаживая его бёдра. Он и сам это прекрасно понимал, вышло как-то само. Первые движения были ещё мягкими, медленными, они томили и остужали боль, но он сам подавался назад, насаживаясь снова и снова. Николас удобнее ухватил его, задавая темп побольше, выбивая из него короткие стоны. Что там был за день — Ноа уже не помнил. Все мысли были о том, чтобы не быть слишком громким. — Пожалуйста, пожалуйста, — бездумно срывалось с его губ раз за разом, и Николас откликался, сильнее ударяясь о его бёдра. Член пульсировал от напряжения, но он понимал, что может продлить этот момент, довести себя до самого края, пока это удовольствие не станет болезненным. Но пока хотелось ещё, сильнее, больше. Пальцы терзали подушку, ему пришлось впиться в неё зубами, чтобы глушить рвущиеся стоны. Но как бы не хотелось, держаться так всю ночь у него не получится. Он обхватил свой член ладонью и начал быстро работать рукой, пока Николас держал нужный, максимально комфортный для обоих темп. Каждая мышца напряглась, пронизанная удовольствием, и его прошиб оргазм. Выбил из него все силы, мысли, слова, даже звуков никаких не было, потому что не было для них воздуха в лёгких. Николас остановился, тело под его руками обмякло. Ноа лежал грудью на кровати, тяжело дыша. Николас осторожно вышел из него и повернул на спину, чтобы наклониться и поцеловать сухие после стонов губы. Из последних сил Ноа ответил на поцелуй, положив руки на его плечи, пока не почувствовал, как на живот закапала горячая сперма. Тогда он позволил себе вернуться в полусознательное состояние, расслабляясь окончательно. — Надеюсь, теперь тебе лучше, — усмехнулся Николас, ложась рядом. — Спасибо, — прошептал Ноа, еле шевеля губами. Действительно, теперь его вообще не волновал прошедший день.