The Other Side

      Признаться честно, но бар «Проснись и пой» было одним из немногих, что могло искренне радовать Галлахера в этой жизни. Иногда он захаживал сюда скоротать свободное время, иногда — по старой привычке, а также в случаях, когда хозяйка заведения слёзно просит присмотреть за баром. Местечко хоть и имеет свой график работы, но в мире грёз в принципе понятие времени относительно, как и поток желающих провести тут своё время. Шивон рассказывала в переписке, что нашла для бара ещё одного талантливого умельца, но у него уже были планы. С лёгкой ностальгирующей улыбкой по былым барным воспоминаниям он согласился.       — Привет! — услышал позади себя Галлахер.       — И тебе доброго вечера. — сказал он Келусу, виделись всего пару раз, однако он его запомнил. — Тебе налить чего-нибудь?       — На самом деле, я тут просто себе места не находил, так как не смог согласиться на просьбу Шивон, и не знал, как тут дела, вот и решил постараться усидеть на всех стульях сразу. — вздохнул Келус. — Знал бы, что тут будешь ты…       — А, так ты и есть тот самый подающий надежды бармен?       — Она правда так говорит? — это явно ему польстило.       — Да. И я даже не удивлён. У людей вроде тебя всегда всё получается хорошо.       — Чёртов коктейль из идейности, альтруистичности и перфекционизма в одном человеке, ага. — Келус нервно посмеялся. — Сильно занят? Я бы выпил коктейль.       — Не вопрос. — кивнул Галлахер. — Особые предпочтения?       — Побольше сладкого сиропа. Остальное — как посчитаешь вкусным.       — Принято. — он принялся за работу, решив параллельно поддержать разговор. — У тебя же вроде планы были. Не случилось?       — Эти планы где-то в пути. — мельком глянув на экран смартфона с проверкой времени и наличия новых сообщений, ответил Келус. — Проблема людей вроде меня ещё в том, что вокруг как-то так внезапно оказывается много людей, которые в силу разных историй оказываются друзьями. И надо всем успевать уделять персональное внимание.       — Где-то между миссиями по спасению миров и курсами молодого бармена? — усмехнулся Галлахер, ставя стакан с коктейлем на стойку.       — Очень смешно. — Келус сначала скривил недовольное лицо, но всё же не смог выдержать гримасу и рассмеялся. — Ладно, это правда.       Галлахер и Келус болтали обо всём и ни о чём, в большинстве своём обсуждали Пенаконию и её интересные особенности с точки зрения космического путешественника, да обсуждали последние масштабные новости подобно обычной сводке новостей, будто бы их там и не было вовсе. Иногда бармен отвлекался на других посетителей, а порой они сами подсаживались рядом, совсем ненадолго, но чтобы обсудить что-то интересное с обаятельным первопроходцем.       К барной стойке подсел приятной внешности молодой человек. Пожалуй, даже слишком приятной для этого бара, так как он выделялся среди присутствующих. И это с учётом, что в грёзах порой бывает сделать это слишком сложно — иногда от яркости и цветастости местного окружения могли болеть усталые глаза. Хотя это он мог бы сказать исключительно с точки зрения человека, который здесь уже довольно давно, и знает обо всех плюсах и минусах.       — Добрый вечер. — учтиво поприветствовал нового посетителя Галлахер. — Вы и есть тот самый друг Безымянного?       — Надеюсь, что добрый. — парень улыбнулся, а после развернулся и посмотрел на увлечённого беседой Келуса чуть поодаль. — Да. Но меня, кажется, уже не ждут.       — Он сидит здесь чуть больше системного часа.       — Я прибыл ровно к назначенному времени. — подметил он. — Когда назначаешь с кем-либо встречу, важно быть пунктуальным. Никогда не знаешь, чем встреча обернётся, и важно быть готовым к удачной сделке. Это качество говорит о высокой самоорганизации и ответственности, помогает отлично себя презентовать. А вот если приходить сильно заранее…       — Может, обозначите своё присутствие? — Галлахер посмотрел на шейк в своей руке. — Или налить что-нибудь?       — М-м, пока не буду, пусть закончит разговор. Судя по тому, что я улавливаю, пахнет первопроходческой работёнкой, ему такое нравится. У нас впереди весь вечер, успеем наобщаться. — он повернулся к стойке, посмотрев бармену в глаза. Глаза красивые. — Так что, думаю, можно пока и выпить.       — Особые предпочтения? — он решил уточнить, так как посетитель с интересом рассматривал картинки на барной карте, не особо вчитываясь в состав. — Могу смешать что-то не по рецепту.       — Я хочу оставить место приятной неожиданности, поэтому выбираю «бумажную луну».       — Пока ещё рановато судить по вкусу, но по цветовой гамме вы точно похожи. — усмехнулся Галлахер, начиная приготовления.       Приготовление коктейлей в большинстве случаев сопровождается маленьким персональным шоу. Изначально это делалось для развлечения посетителей, пока они ждут свой заказ, а чуть позже — для зарабатывания дополнительных чаевых. Галлахер же уже делал это больше по инерции, пока тело ещё помнит уже достаточно отточенные движения. Шивон подобными трюками не занималась, но она зарабатывала себе безоговорочную любовь постояльцев и хорошие чаевые случайных гостей своим обаянием, чем старый гончий пёс, исключительно по своему мнению, похвастаться не мог. То, что за ним внимательно наблюдал парень напротив, даже немного польстило.       — Готово. — бармен поставил бокал на стойку.       — Спасибо. — лёгкий кивок. — А вас с Келусом тоже можно назвать друзьями?       — В каком-то смысле. — Галлахер улыбнулся, опираясь на стойку. — Наши пути однажды пересеклись, и моя привычка в свободное время гулять по улицам Пенаконии оказалась для его экспедиции очень полезной.       — Я был наслышан о твоём особом целительном напитке.       — И это тоже. — тихий смешок. — А мы уже на «ты»?       — Я всегда открыт к полезным знакомствам, хотелось бы не упускать возможность. Авантюрин. — он ненавязчиво протянул руку. — Могу побыть и твоим другом, если потребуется.       — Галлахер. — он уверенно пожал ему руку. — Трудно было ранее о тебе не услышать, но здорово наконец познакомиться лично.       — Интересное у тебя хобби. — проговорил Авантюрин после того, как попробовал напиток и расплылся в довольной улыбке. — Ну, знаешь, для Гончего.       — Это скорее дань уважения тому, что в своё время помогло мне выкарабкаться и встать на ноги. — бармен нахмурился, задумавшись. — А в качестве хобби что-то на ум сразу ничего не приходит.       Авантюрин подметил для себя, что всё выглядит так, будто бы собеседнику просто мало что хочется о себе рассказывать. Он создавал впечатление человека, который в жизни повидал всякое — уж явно есть чем поделиться. А также его внешний вид говорит о том, что личность он неординарная, хоть и уже изрядно уставшая для того, чтобы сильно самовыражаться. Не желая прерывать разговор, он постучал по краю бокала, намекая на то, чтобы он повторил напиток.       — А мне нравится иногда пощекотать себе нервишки. Работать в сложных условиях, выбираться из опасных ситуаций и играть на высоких ставках. В каком-то смысле это моё специфичное хобби.       — Я могу понять это увлечение рисками, но мне это не близко. — он поставил перед Авантюрином тот же коктейль. — Предпочитаю «унылую» стабильность.       — Жизнь скучна без риска, Галлахер. — новое имя на устах прозвучало так непривычно, ему захотелось посмаковать это ощущение. — Готов поставить на то, что у тебя иногда бывает ощущение, что всё же нужна встряска. Когда всё под контролем и изо дня в день всё по идеальному сценарию, то это больше не приносит радости. А каждый человек хочет ощущать себя счастливым.       — Попадание. — Галлахер невесело улыбнулся. — Но рисковать ради иллюзорной возможности оттяпать… Что?       — Всё. И я не только о деньгах, хотя они связаны с рисками теснее всего. К примеру, давай поговорим о любви. — Авантюрин игриво прищурился, заметив лёгкую растерянность в чужих глазах, которые выдают неловкого холостяка. — Когда я впервые сюда пришёл, мне захотелось попытать удачу и взять номер телефона у твоей коллеги, Шивон.       — Ого! — одобрительный смешок. — Но она же слишком добрая и решает ситуации словами, да и обычный вопрос в принципе не несёт рисков.       — Согласен, но на маленьком примере, думаю, будет лучше донести мою мысль. Риск не особо существенен: моя гордость, моя репутация топ-сердцееда КММ и некоторый шанс получить по лицу из-за неудачного флирта, если плохо знаешь человека.       — Да и в целом, если пытаешься познакомиться с девушкой из-за симпатии, это всё как-то неловко. — кивнул Галлахер.       — Ага-а, ты понимаешь! — покачав указательным пальцем, он продолжил. — Я сделал ставку, основываясь на своём первом впечатлении, ставка не сыграла, Шивон сразу дала мне понять, что ей это сейчас не особо интересно.       — Другие приоритеты?       — Другие приоритеты, можно и так сказать. — кивнул Авантюрин. — Вкус победы может пропасть, стать пресным и больше не давать эмоционального возбуждения, если совсем не будет поражений. Однако иногда поражение тоже может оказаться победой.       — Например?       — Смотри. — он достал свой смартфон, бегло напечатал что-то, и в кармане смартфон Галлахера издал звук нового уведомления. Авантюрин повернул экран к его лицу. — Я рискнул, проиграл, но у меня появился твой номер. Теперь мой номер появился у тебя. И если ты однажды надумаешь рискнуть своей зоной комфорта, чтобы встряхнуться — теперь будешь знать, кому стоит написать.       — Объяснишь? — Галлахер нахмурился, упустив нить событий, из-за которых Шивон решила дать чужой номер незнакомцу.       — Думаю, лучше поболтать в другой раз? Мне пора. — допив свой напиток, Авантюрин ухватился взглядом за освободившегося Келуса.       — Не смею задерживать. Хорошего вечера.       — Взаимно.       После той встречи Галлахер много думал. Думал о том, какой же всё-таки порой бывает вдохновляющей молодёжь. Авантюрин улыбался постоянно, но за годы работы он научился разбираться в людях — улыбка-то фальшивая, а в душе он такой же уставший. Но у него ещё есть силы бороться за своё счастье и стараться прожить свою лучшую жизнь, и этой мыслью он снова вселил в Галлахера немного надежды. Будто бы он ещё может перевернуть ход игры в свою пользу, сорвать куш и перестать существовать, а наконец начать жить и встречать каждый новый день в грёзах с искренней улыбкой.       Сопротивлялся он и варился в собственных думах несколько суток, понимая, что когда он в очередной раз не получает удовольствия от раскрытого дела. Когда в очередной раз слоняется по улицам Пенаконии с желанием прочистить голову, но вместо этого лишь погружается в мысли ещё сильнее. Когда сигаретный дым и пламя зажигалки, в тепле которой он хотел согреть ладонь, рисовали силуэты воистину сладких грёз. Пока что Галлахера хватило на то, чтобы привести себя и своё холостяцкое логово в порядок, а также несколько раз покрутить смартфон в руках, думая, стоит ли писать Авантюрину. Пока он отложил эту мысль в сторону.       — Привет, Шивон. — поприветствовал коллегу Галлахер, решив навестить её как посетитель.       — И тебе привет. — она стояла спиной к нему, наводя порядок в бутылках. — Чувствовала, что придёшь сегодня. Что-то интересное у Гончих?       — У нас в принципе редко когда бывает скучно.       — Как, в общем, и у нас. — Шивон улыбнулась и развернулась к Галлахеру, но после этого застыла с удивлённым выражением лица.       — Всё так плохо? — он указал на своё лицо. — Как раз хотел узнать твоё мнение.       Она ожидала увидеть немного помятого жизнью мужчину в слегка помятой рубашке, с неряшливой и неаккуратно оформленной причёской, с усталым взглядом и щетиной на лице, кошмарным галстуком, флёром загадочности, богатым опытом и запахом табака — то есть, того самого человека, который всегда так хорошо подходил подобным заведениям. Он хорошо располагает и умеет слушать, всегда знает что сказать. А большего и не нужно.       Но оказался вроде тот же Галлахер, но будто бы в свои самые лучшие годы — идеально выбрит, рубашка поглажена, а волосы на затылке были собраны в хвост. Взгляд только тот же остался, усталость и тяжесть бремени воспоминаний так просто не уходят — тут иной подход нужен. Но Шивон правда не ожидала в определённый день стать свидетельницей того, как Галлахер будет снова выглядеть вот так.       — Не пойми неправильно, выглядишь классно, я скорее просто отвыкла, не вспомню, когда последний раз видела тебя таким. — сконфуженно хихикнула Шивон, стыдясь своей реакции. — Дорогой мой, ты меня правда удивил! Есть повод?       — Думаю, без чего-нибудь крепкого так и не пояснишь… — с лёгкой улыбкой сказал Галлахер, подогревая интерес подруги.       — Присаживайся!       И он начал неспешно рассказывать о том, как несколько дней назад в бар пришёл Келус, покорил половину посетителей, после в бар пришёл его взбалмошный друг с очень красивыми глазами, о душевных беседах, надежде, уходе за одеждой и о том, как Шивон разбрасывается чужими номерами телефона.       — Я ожидала, что ты не оценишь, но я теперь точно вижу, что это было не зря! — опираясь локтями на стойку, Шивон беспардонно рассматривала «ожившее» лицо.       — Вечер он скрасил точно. — улыбнулся Галлахер, покрутив стакан в руке, рассматривая кубики льда. — Но не более.       — В смысле? Я думала, ты собираешься встретиться.       — С чего ты взяла?       — Да ты сам весь кричишь об этом! — она выпрямилась, ладонями указывая на его внешний вид. — Просто ответь хотя бы самому себе на вопрос, перед кем ты так красуешься, мистер «Жду-не-дождусь-того-парня».       — Мне кажется, что нам не совсем по пути. — Галлахер неловко почесал затылок. — Даже если это просто договориться пропустить стаканчик-другой.       — Но тебе ведь хочется, чтобы он пришёл снова? — Шивон параллельно обновила напиток, прекрасно зная, что ему нравится.       — Да. — зато честно.       — Ну, нужно сделать шаг навстречу, если хочешь, чтобы это случилось. — он поднял на неё взгляд, и она без слов поняла ответ. — Я понимаю, что тебе уже даже не хочется ввязываться в это после всего, что было.       — Теперь должно последовать мудрое «но»?       — Конечно. — Шивон улыбнулась, поднимая указательный палец. — Но ведь здравое управление рисками — это важно. Если будешь пробовать, ошибаться, стараться и превозмогать, то заслужишь своё право быть счастливым. Ты уже устал будто бы за несколько жизней сразу. Попробуй изменить это. Может, тебе не хватает кого-то такого — идейного, суетливого, сражающегося.       — А если облажаюсь?       — Одна встреча ни к чему не обязывает. Не делай из этого трагедию. — она взмахнула рукой.       — Тебе ли не знать, как я тяжело впускаю людей в свою жизнь. — Галлахер устало потёр виски, смотря на неё взглядом побитого пса. — Ты ведь одна из немногих, с кем я могу поговорить откровенно.       — Я знаю, как это непросто для тебя. Настаивать и давить не буду, но не буду врать, мне хотелось бы узнать, что в итоге получится из этого. Но всё же позволишь небольшой совет? — он кивнул, Шивон продолжила, улыбаясь. — С щетиной на лице лучше.       — И всё же… — будто проигнорировав, но взяв совет на заметку, Галлахер решил вернуться к волнующему его вопросу. — Зачем ему понадобился мой номер?       — Не знаю, как он преподнёс тебе наш с ним разговор, но у меня возникло ощущение, будто его ты интересовал изначально. — она нахмурилась, задумчиво потирая подбородок. — Но кто ж поймёт этих корпоратов, у них постоянно что-то своё на уме. Но я была уверена, что он тебя встряхнёт. Что-что, а работать на результат они умеют, уже виду плоды трудов налицо.       — Да иди ты. — беззлобно бросил Галлахер, даже не пряча тихий смешок.       После этого разговора он всё же решил написать Авантюрину сразу, как только вышел из бара. Тот удивился, ведь был уже уверен, что ничего не будет, но более эту тему не поднимал, охотно согласившись встретиться в неформальной обстановке и как-нибудь провести время. Выбор он предоставил Галлахеру, чтобы не совсем уж перебарщивать с давлением по поводу выхода из зоны комфорта, и даже не стал воротить нос, когда тот предложил поиграть в бильярд.       — Умеешь играть? — спросил Галлахер, передавая в руки Авантюрина бильярдный кий.       — Раньше доводилось попробовать. — кивнул Авантюрин. — Но не скажу, что умею. Бильярд — не совсем мой вид досуга, здесь очень большую роль играют владение своим телом и вычислительная мощность. — он легонько постукал указательным пальцем по виску, намекая на интеллект.       — Ну, ты уже понимаешь в бильярде больше, чем многие ребята из Гончих. Но видно, что тебе не совсем по нраву. Уверен, что хочешь?       — Да, не буду врать, что больше предпочитаю развлечения, которые дают мне положиться на свою удачу и немного пощекотать нервишки. Но если не стараться заниматься вычислениями, поисками идеального угла, силы удара и прочих параметров, а просто действовать по ситуации, то это уже будет мне ближе.       — Если ты выиграешь, то это будет большая удача?       — Именно. — улыбнулся Авантюрин. — Так что да, я уверен, что хочу, ведь я тут не ради самой игры.       Галлахер понимающе кивнул, и им ничего не мешало начать игру. И в какой-то степени Авантюрин был рад, что ему не стали задавать лишних вопросов — говорить о его заинтересованности барменом-детективом было бы весьма неудобно. Интерес был в каком-то смысле до ужаса детский, ведь в голове вертелся наивный вопрос: как человек в мире грёз может быть таким несчастным? И этот факт не смог оставить равнодушным даже каменное сердце — уж слишком в этом они похожи. Авантюрину было удобно держать образ, выглядеть уверенным, по-плутовски улыбчивым, расчётливым и меркантильным, но как и любой человек всегда мечтал о своём собственном счастье. Сейчас ему сложно точно ответить на вопрос о том, как выглядит его счастье, но хотелось его получить так сильно, что порой его тянуло к кому-то похожему, чтобы разобраться. Встреча с Галлахером была большой удачей, и с этого ему хотелось урвать свой выигрыш.       — Мне хочется сделать нашу игру интереснее. — издалека начал Авантюрин спустя несколько ходов. — Как насчёт того, чтобы сыграть с призом для победителя?       — Деньги, желание, случайная безделушка? — усмехнулся Галлахер, понимая, что ничего из этого особо Авантюрину и не нужно. У него одни только часы стоят больше, чем его стандартное жалование. Впрочем, бедняком он себя не считал и на свой достаток никогда не жаловался, но рядом с богачом разница всё же чувствовалась.       — Желание звучит заманчиво, — он улыбнулся. — Однако я предпочитаю обговаривать условия сделки заранее, чтобы обе стороны остались довольны.       — У нас уже даже игра в бильярд может называться так пошло? — Гончий скривился, но всё же не отказывался от этой идеи.       — О, да ла-адно. — усмехнулся Авантюрин. — То есть, когда двое мужчин собрались покатать шары — это изначально целомудренное развлечение?       — Действительно. — Галлахер посмеялся, согласившись с мыслью. — Ладно, какие предложения?       — М-м, если я смогу победить, то в следующий раз развлечёмся в моём стиле. — не особо долго думая, предложил Авантюрин, и это даже немного польстило, ведь это уже заведомо означало, что ему хотелось встретиться снова.       — А как ты обычно развлекаешься?       — Узнаешь, если я буду победителем. — довольно улыбаясь, он наблюдал за наигранным возмущением.       — Тогда ты в случае проигрыша… — Галлахер правда задумался. — Выступишь с фокусами в баре. Ты же всегда с тузом в рукаве, в этом ремесле тебе этот навык очень пригодится.       — Я не умею показывать фокусы. — улыбаться Авантюрин не перестал.       — Тогда это будет крайне забавный номер. Или, чтобы не опозориться, придётся меня победить. — он, будто репетировал, закинул в рот конфету, одарив соперника игривым взглядом. Такое нахальство разожгло азарт внутри.       Галлахер, раз уж решил поддаться на провокации этого азартного парнишки, захотел добавить немного острых ощущений, сыграв на том, что так важно было для Авантюрина во всём, к чему он проявлял хоть какое-то внимание — небольшая щепотка риска. Можно сказать, что уловка оказалась даже слишком детская, но сработало отлично, ведь азартному человеку иногда может быть достаточно лишь искры, чтобы внутри разгорелся костёр, питавший его мотивацией выложиться на полную. Становилось интереснее.       Любопытным оказалось и то, что в игре в бильярд Авантюрин оказался далеко не так плох, как сам о себе заявил в начале. У него не было тактики или какого-то плана, но он попробовал действовать так, как чувствовал: сначала забивать в лунки только шары со счастливыми числами, потом — счастливого цвета, а дальше уже по ситуации. Давалось ему это не всегда просто, потому что он действовал он из своих соображений, не особо думая об удобстве. Из-за этого ему в силу не особо высокого роста приходилось всячески корячиться, чтобы частично залезть на стол и дотянуться куда нужно и под нужным углом. Иногда он даже тихо что-то ворчал себе под нос, пока Галлахер откровенно веселился над комичностью ситуации, чуть поодаль куря очередную сигарету. На текущий ход ситуация стала уж совсем нестандартная.       — Что-то не так? — спросил он у Галлахера, когда тот удивлённо приподнял брови, глядя на то, как Авантюрин вальяжно уселся на бильярдный стол спиной к шарам, собираясь ударить по одному из них вслепую.       — Это же дохлый номер! — он скрестил руки на груди.       — Верно. Но если бить совсем наугад. — Авантюрин корпусом разворачивается к столу, чтобы пояснить мысль. — Я знаю, в какой именно шар мне нужно попасть, но моя задача сейчас не сделать идеальный удар по траектории к лунке, а разбить это скопление, — он обвёл пальцем небольшую зону с несколькими шарами. — которое тебе сейчас так выгодно. И не буду отрицать, хочу добавить небольшой элемент случайности.       В Пенаконии ходили некоторые слухи о том, что Авантюрин действительно поцелован Госпожой Фортуной, и даже с учётом его успехов в карьере это ранее вызывало скепсис — но только до этого момента. Галлахеру казалось, что любой удаче есть свой предел, и что не стоит так сильно её эксплуатировать — однажды обожгёшься. Однако парень лишь улыбнулся свой хитрой улыбкой, чуть прищурившись, и за его спиной раздался звук удара шаров. Мало того, что он смог сделать ход вслепую, но и изменить ход игры в свою пользу.       — Удивительно. — он был искренне впечатлён, смотря на него с большим уважением.       — Даже не расстраиваешься?       — Я умею проигрывать. — «особенно когда наказание приятное», подумал он. — В любом случае своё удовольствие от игры я получил, с тобой оказалось очень свежо, что ли. Интересный ход мысли, подход к игре и просто потрясающий комедийный перформанс с кряхтениями на бильярдном столе. Ты превзошёл все мои ожидания.       — Сочту за комплимент! — несмотря на дружескую шпильку всё же он был рад, что его компания помогла достичь того, ради чего она и затевалась, и Галлахер смог развлечься.       — А это он и есть. После этих слов Авантюрин забивает шар в лунку, побеждая в самый последний момент. Когда они вернули весь игровой инвентарь на место, Авантюрин повернулся к Галлахеру, протягивая руку.       — Спасибо за игру.       — Мои поздравления. — он ответил уверенным рукопожатием. — Здесь есть бар, не хочешь ещё немного поболтать?       — М-м, хочу. — ответ поступил после беглого взгляда на часы. Бар был очень похож по своей атмосфере на «Проснись и пой», но куда более тихий — есть посетители, но нет сцены и громких ребят из труппы, играет тихонько ненавязчивая музыка, пахнет табачным дымом и сладким сиропом — Галлахеру это очень подходило, от него пахло примерно также, и это показалось ему весьма забавным. Авантюрин определённо перевыполнил свой план по походам в бары за последнее время, но всё же несмотря на определённые стандарты, завышенные самой же Пенаконией, находил эти места по-своему очаровательными. Как они расположились, то первые свои бокалы потратили на непринуждённое обсуждение прошедшей игры, впечатлений, но чем сильнее повышался градус, тем больше хотелось откровенничать.       — Так почему ты выбрал именно бильярд? — спросил Авантюрин. — Я готов поставить на то, что ты хорош не только в этом.       — Мне хотелось посмотреть на тебя в несвойственной тебе обстановке. — улыбнулся Галлахер. — Ну, знаешь, где потише и не надо быть кем-то другим. А то ты весь из себя плэйбой с обложки журналов об успешных людях, но мне интересно разобраться, что же в тебе настоящее.       — И как, успешно?       — Относительно. — он неоднозначно махнул рукой в воздухе. — Но то, что мне было интересно, я увидеть смог.       — Как любопытно. — Авантюрин хитро прищурился. — Не поделишься догадками?       — Нет. Как раз из-за того, что это пока ещё догадки. В моём деле важны факты, доказательства, и искать я их буду, когда мы встретимся снова.       — Так странно знать, что мою личность пытается расследовать Гончий, но в то же время приятно, что ты один из немногих, кому интересно найти что-то ещё. — Авантюрин сделал большой глоток, явно войдя во вкус. — Но ты ведь тоже загадка, знаешь? Я не знаю, как это объяснить, но мне хочется раскусить тебя.       — Серьёзно? — Галлахер издал смешок. — Мне всегда казалось, что со мной всё как раз-таки ясно.       — Всё зависит от поставленного вопроса. — он покачал указательным пальцем с умным видом. — Если вопрос «какой же он?», то вроде всё понятно, но если задать вопрос «почему?», то становится любопытнее.       — У тебя интересный внешний вид. — Галлахер решил продолжить обмен странными комплиментами.       — О, у меня-то? — театрально удивился Авантюрин. — Сказал мужчина, который смешал в себе детектива и бармена с щепоткой подросткового бунта и дамского обольстителя. — он немного бестактно тыкнул пальцем в пуговицу на чужой груди, которая держится на честном слове.       — Никого я не обольщаю, я со времён того самого подросткового бунта не успеваю купить себе рубашку по размеру. — хохотнул Галлахер без всякого стеснения. — Даже не думал, что это привлекательно.       — Ага, не думал он. — слова были пропитаны иронией. — Конечно.       — Однако кто бы говорил. — он приподнял брови, кивнув на пиковый вырез на груди Авантюрина.       — Ну, я не скрываю то, что мне нравится быть вызывающим. Это привлекает внимание, а это помогает заводить правильные знакомства. Правильные знакомства — ключ к успешным сделкам.       — Зато ты знаешь что с этим делать. — он пожал плечами, стараясь не вникать в эти прагматичные корпоративные замашки. — Но когда ты последний раз заводил знакомство из личного интереса?       — Ты, возможно, удивишься, но совсем недавно.       Темы для разговоров появлялись одна за одной, полностью увлекая их. Авантюрин мог смело сказать, что впервые за долгое время он наконец-то полноценно отдыхал, а также ощущал себя вполне расслабленно. И даже несмотря на то, что на Пенаконии он также выполняет рабочие задачи, не выделить себе какое-то время на себя любимого просто грешно, однако он не мог даже помыслить, что обзаведётся приятной компанией. То же самое в вопросе приятной компании мог сказать и Галлахер, ведь приятными он назвать мог лишь ограниченное количество людей — Шивон, нескольких толковых ребят из Гончих и того, о ком частенько болит его душа. Однако одного из них он уже не видел много лет, с Шивон кто-то всегда находится по другую сторону барной стойки, а с ребятами из Гончих не получается поболтать раскованно — субординация, которая была ими же и придумана. Есть ещё Миша, но ему иногда даже газировку наливать страшно. Сейчас поговорить раскованно располагала атмосфера, вкусные напитки и они сами.       — А есть ли какая-то разница, если это происходит в грёзах? — вопрос дался Авантюрину сложно из-за некоторого смущения и нежелания показаться неопытным.       — Здесь немного волшебнее. — ответил он понимающе. — Ну, я не только об одушевлённых предметах и необычайно мягких пузырях, но и о том, как лихо порой здесь ведёт себя эмоциональный спектр любого одушевлённого существа. Иногда можешь чувствовать себя будто бы под чем-то, понимаешь?       — Есть в этом что-то неправильное… — тихо Авантюрин, заговорчески. — Но мне даже нравится.       — Если разобраться, то в этом правда много неправильного. Иногда ведь даже можно не знать наверняка существует ли этот человек на самом деле. — прозвучало немного туманно, но Галлахер быстро перевёл это в шутку. — Или в самый неожиданный момент неравнодушные прохожие могут доложить Гончим, что в соседнем переулке кто-то в нетрезвом состоянии домогается до рекламного баннера.       — И много у тебя подобных историй? — спросил он, посмеявшись.       — Достаточно, чтобы развлечь тебя. — Галлахер улыбнулся.       — Мне правда с тобой хорошо.       Фраза очень несвоевременно сорвалась с языка, и Авантюрин понял, что тот слишком сильно развязался, если осторожный комплимент «я хорошо провожу время» в итоге превратился в откровенный флирт — с его выражением лица подобные вещи всегда звучат именно так. Галлахер посмотрел на него удивлённо, но без какого-либо подозрения, которое он видит обычно в глазах людей. Корпорация межзвёздного мира и авгины никогда не находили особого доверия у окружающих, Авантюрин даже привык к этому, не ожидая взаимности, если он позволяет себе проявить что-то к другому человеку.       — Мне с тобой тоже.       И это прозвучало так естественно и по-доброму, что настал черёд Авантюрина смотреть удивлённо. В его понимании у него не было никаких шансов быть любимым, потому что он сам с определённого периода своей жизни активно этому способствовал — обязывала работа. У любви же всегда размыты границы, нет чёткого плана или хотя бы методички, нет стабильности, результат не так важен, как сами мгновения — всё это так противоречило тому, из чего была соткана его жизнь. Авантюрин может в нужный момент быть командным игроком, но свои интересы всегда стояли на первом месте. Даже эти встречи были из личного интереса, а не потому что в нём бушевал синдром спасателя печальных барменов-детективов.       Однако глупо было отрицать то, что от этих слов потеплело на душе, было очень приятно ощутить бескорыстную взаимность. Галлахер отнёсся к этому очень легко, но запала спросить об этом подробнее не было у обоих, было принято негласное решение сначала переварить пробежавшую между ними искорку. Между ними повисла немного неловкая тишина, пока они озадаченно смотрели друг на друга, и Галлахер решил, что это идеальный момент закурить. Авантюрин следил за каждым движением, находя это весьма эстетичным. Галлахер ощущался как идеальный образ. Идеальный в своём несовершенстве. И несмотря на усталость и разочарование — он в своих проявлениях был куда свободнее.       — И какие у тебя на меня планы? — выдыхая дым, спросил Галлахер. У Авантюрина на секунду перехватило дыхание от такого прямого вопроса.       — Что?       — Я про то, куда именно мы пойдём развлекаться в твоём стиле.       — Ах, это. — он загадочно посмотрел на него, опираясь подбородком на свои ладони. — Я планирую показать тебе самое интересное и дорогое местечко в Золотом Миге, конечно.       — Если ты думаешь, что за столько лет я ни разу не был в казино… — он посмеялся.       — Но я готов поставить на то, что ты был там только на другой стороне. Ходил там важный, драки разнимал, да расследовал кражу сладкого рулета у какого-нибудь важного гостя.       — В ином случае не прохожу по дресс-коду. — Галлахер усмехнулся, предпочитая отшутиться.       — Попробуй хоть раз снять с себя Гончую жилетку и удивишься, насколько можешь быть горяч, и твой незатянутый малиновый галстук будет даже играть в твою пользу. — Авантюрин сделал глоток и облизнулся. — Вот серьёзно. У тебя на всё тридцать системных часов.       — О, так скоро? — он игриво приподнял брови. — Что ж, посмотрим, получится ли.       Тридцать системных часов пролетели быстрее, чем ожидалось. Галлахер за это время успел наведаться к Гончим и заняться рутинными делами, позволить себе немного отдохнуть и некоторое время в сомнениях покрутиться у зеркала, потому что без жилета его рубашка действительно смотрится вульгарно. Однако всё же он решил оставить так, как его попросил Авантюрин. Ведь всё же пора признаться самому себе, что ему хочется произвести впечатление. Он снова повёлся на это ощущение притяжения, приятных бесед в свободное время и чувства, что во всём этом есть что-то настоящее. В каком-то смысле можно сказать, что он привык, ведь сценарий всегда один и тот же: люди приходят, взбудораженные грёзами, какое-то время крутятся в верхах, пока оказываются в самом низу без гроша в кармане. И уходят. Пенакония — дорогое удовольствие. И вот Галлахер стоял перед казино Золотого Мига, стараясь отогнать неприятные мысли. У Авантюрина должно получиться избежать этого — с корпоратами всегда так.       — А если отбросить шутки, то ты бывал в подобных местах ранее? — спросил Авантюрин, не замечая каких-либо признаков дискомфорта на его лице.       — Редко, но бываю. — кивнул Галлахер. — Мне нравится время от времени поиграть в карты. Но это единственное.       — О-о, я приятно удивлён. Не подумал бы, что ты картёжник.       — Только немного иного профиля. Если всё же большая часть игроков опирается на свои навыки обмана и контроля эмоций, а иногда и ловкости рук, то я предпочитаю свои детективные методы.       — Хочешь сказать, что можешь раскусить даже самого умелого игрока? — Авантюрин хитро прищурился.       — Я стараюсь. — он понял палец вверх, намекая, что это важное уточнение. — Не всегда успеваю раскрыть это грязное дело, но порой это помогает оказаться в более выгодной ситуации.       — Я хочу сыграть с тобой. — зацепившись за этот интересный факт, Авантюрин ощутил, как внутри распаляется азарт. — Спорим, что не сможешь раскусить меня?       — Снова на желание? — Галлахер усмехнулся.       — Сейчас это предложение сугубо для поднятия сопернического духа. — он развёл руки в стороны.       — Ну, посмотрим на тебя в деле, красавчик.       И уже за столом Галлахер понял, насколько же этот парень хорош в этом деле. Большинство участвовавших в игре в покер в основном старались идти на риски, пробовать каждый раз сделать невозможное — переиграть друг друга через дешёвый блеф и эмоциональное давление, то Гончий предпочитал больше использовать то, в чём хорош он: наблюдать, подмечать детали, следить за малейшими колебаниями или знаками, чтобы распознать ложь. Это больше походило на молчаливый допрос, где мимика и неконтролируемые жесты выдают человека с головой. И эта тактика работала хорошо. Правда, с Авантюрином было сложнее.       Только из-за того, что между ними есть личный спор на интерес, постоянно в адрес друг друга прослеживалась настороженность, и что порой Галлахером ощущалось как блеф, по факту оказывалось простой уверенностью в себе, будто бы этот парнишка был поцелован удачей в вопросах азартных игр — слишком уж часто на руках у него карта хорошая. Можно было списать на то, что он жульничает, но замечено ничего за ним не было. Галлахер тоже нагло пользуется тем, что лицо у него простачковое — никто не решит, что он здесь серьёзно, и что он не последние деньги просаживает здесь в приступах отчаянья.       За столом ситуация, что все остальные, помимо Галлахера и Авантюрина, сбросили карты. Это тот самый момент, которого второй так сильно ждал — посмотреть, кто же победит в этой игре на удачу и понимании человеческого поведения. Он прекрасно понимал, что Гончий изучает его и пытается понять, как он действует, но у Авантюрина ситуация была аналогичная — понять этого закалённого опытом человека была очень сложно, ведь помимо всего прочего он ещё и очень осторожный. Они оба ждали идеального момента и когда ляжет хорошая карта. А ещё Авантюрин видит, как же сильно напряжён его соперник — того и гляди… Нет, не гляди! Галлахер решил расстегнуть ту самую пуговицу на груди, и пытаясь веером из карт чуть охладиться. И только отведя от смущения взгляд чуть в сторону, он понял — это отвлекающий манёвр, чтобы он смотрел куда угодно, но не на него. А ведь если ему жарко, то он очень сильно волнуется, и, вероятнее всего, блефует. Если он сидит с плохими картами, то сейчас точно нельзя пасовать.       И, раскрывая карты, Галлахер с игривой улыбкой подмигнул ему, понимая, что уловка сработала идеально. Как ему и казалось, с ним стоило действовать чуть хитрее. Банальным блефом его не взять, но изначально спор заключался в том, чтобы раскусить этого умелого игрока — и он попал точно в цель, ведь реакция на расстёгивание рубашки сказала всё как на духу. Победу в споре он одержал однозначно, а дальше дело лишь игр его разума, ведь он ничуть не блефовал, изначально сидев с хорошим раскладом.       — Мои поздравления, Галлахер. — не без удивления проговорил Авантюрин, когда они собрали свои выигрыши и покинули стол. — Это было захватывающе.       — Спасибо. — он немного неловко почесал затылок, ведь в его собственном понимании он не сделал ничего особенного. — Рад, что смог удивить тебя.       — А я-то как рад, когда человек оказывается полон сюрпризов.       — То ли ещё будет! — задорно подметил Гончий, когда они решили обойти и другие столы.       Они прошлись по всем играм, что предлагало казино. Возможно, дело в том, что новичкам везёт, а рядом с этим новичком — кажется, самый удачливый человек на Пенаконии. Их дуэт оказался сокрушительным, и уже через некоторое время они ушли оттуда с весьма хорошим выигрышем. Ощущение азарта было чертовски опьяняющим. Галлахер отлично знал это чувство — голову вскруживает, немного плывут очертания окружающего мира, тело становится очень лёгким, и кажется, что сейчас, в этот самый момент ты способен на любые свершения — этот мир у твоих ног, стоит лишь захотеть. Это немного сбивало его с толку, ведь он привык, что просто так в жизни ничего не достаётся, приходится всё с малых лет выгрызать зубами, подобно собаке.       Было непривычно, госпожа Фортуна наконец-то ему улыбнулась. И Галлахеру, что тоже большая редкость, есть с кем разделить этот момент. Авантюрин чувствовал себя также хорошо, но для него подобные ситуации были куда более знакомыми и привычными. Его чувство азартной эйфории выдавал только горящий взгляд, в котором отлично читался искренний триумф от того, что они поигрались со своей судьбой, поставили на удачу и смогли уйти победителями. Минус только в том, что Авантюрин ждал неприятного ощущения после — той самой противной пустоты, которую всегда нечем заполнить.       — Я хочу поцеловать тебя. Это нормально?       И Авантюрин, опешивший от такого прямолинейного вопроса, сам резко подался вперёд, потому что даже не смел помыслить, что ощущение взаимно. Такая высокая ставка. Так много рисков. Так много возможных катастрофических последствий. И парочка сердечных кульбитов на двоих — смешать, но не взбалтывать. Возможно, стоило что-то сказать, но они оба уже давно догадались о происходящей химии и даже не старались отрицать — незачем было. Однако делать первые шаги всегда было неловко, ведь не знаешь реакции, как правильно подступиться и как бороться с ощущением собственной нелепости.       Когда их губы соприкоснулись, оба не решились закрыть глаза, удивлённо смотря друг на друга и осознавая происходящее. Не ощутив сиюсекундной реакции в ответ, он резко лишился своего энтузиазма. Авантюрин отстранился, мысленно карая себя за поспешность. Ставка не сыграла, он неверно прочитал момент — нужно было обсудить. Галлахер всё так и смотрел, а в голове было очень много всего: как же сладко пахло от Авантюрина, как же приятно ощущать тепло чужого тела и как же усиливаются чувства в мире грёз. И как же сейчас не хотелось, чтобы эта грёза развеялась. Неужели ему показалось, что это ошибка?       — Прости. — разрушил тишину Авантюрин. И Галлахер понял. Быть нерешительным сейчас — вот настоящая ошибка.       — Это ты прости. — хрипло проговорил он, сокращая дистанцию и целуя его без лишних сомнений.       Поцелуй был таким отчаянным, будто это — именно то, что им было так необходимо уже довольно продолжительное время. Галлахер умел любить, но далеко не каждый сможет справиться с трудностями самоотдачи на работе и характером холостяка средних лет, познавшим все плюсы и минусы жизни. Да и что уж греха таить — не каждый ответит ему взаимностью. Галлахер ощущался как открытая книга, что на самом деле в корне отличалось от реальности — непростое детство, подростковое бунтарство, тёмные периоды юношества со своими неприятными воспоминаниями о первых шагах во взрослой жизни. И чем дальше — тем менее охотно он рассказывает. Отсюда и шутки, что Галлахеру тринадцать — это если вырезать всё то неприятное, что было. И Авантюрин, судя по шёпоту сердца, может подарить ему новые счастливые воспоминания.       Сам же Авантюрин не был уверен, любил ли его хоть кто-то в его жизни, кто не его семья. В его жизни было много разных людей, одни ему нравились, другие — нет, взаимности случались редко и, как правило, ненадолго. Ситуации были разные, где-то было нужно для дела, где-то для мимолётного счастья, а где-то не сложилось, потому что он сам возвёл вокруг себя стены из сделок, договоров, предложений, рискованных идей, опасных заварушек, а также напускного безразличия к собственным чувствам. Он всегда твердил, что ему плевать на собственные чувства, да что уж там — даже на свою жизнь. Однако умереть он боялся. Тяжело переживал потерю близких. Желал ярких ощущений и счастья. И его шёпот сердца говорил, что Галлахер мог помочь это обрести.       Галлахер чуть опустил голову, и они забавно сталкиваются носами. Он снова позволяет себе немного засмотреться на необычные чужие глаза, стараясь запомнить каждую деталь — чуть прикрытый взгляд, расширенные зрачки, лёгкая дрожь ресниц. И то, что смотрят они на него. И явно чего-то ожидают. И в этом ожидании почему-то он видит что-то не самое приятное.       — Хочешь воспользоваться моим телом? — равнодушно спросил Авантюрин. «Вот и оно» — подумал Галлахер. — «Какая ужасная формулировка»       — Нет. — уже ответил вслух. — Никогда не интересовался тем, чтобы тащить кого-то в постель без взаимного желания партнёра.       — Вот как. — кивнув, его взгляд смягчился, и Авантюрин улыбнулся, явно чувствуя себя немного комфортнее. — Это радует.       Спрашивать об этом Галлахер не осмелился, но понял всё по многозначительным взглядам. И детективное расследование не требуется, чтобы догадаться — у этого плейбоя тоже явно что-то в жизни не задалось, и это явно было связано с сексом против его воли. И за то, что не последовало каких-то вопросов, Авантюрин был искренне благодарен. Рассказывать об этом было весьма унизительно, поэтому он никогда этого и не делал. Но, на его памяти, Галлахер был первым, кто на этот вопрос не ответил согласием. Его всегда понимали неправильно: думали о кинках, акценте, просто странности или даже о корпоративных замашках. Что угодно, кроме того, что действительно было важно — отношении к нему. Немного потерпев неудобства, он закрывался от человека ещё сильнее. И впервые Авантюрин готов дать человеку зелёный свет — Галлахер, казалось, не мог понравиться ему ещё сильнее. И он рад ошибиться.       А ведь иногда так хочется, чтобы вот так — искренне. Искренне настолько, что не нужно строить из себя невесть кого, стараясь подстроиться под ситуацию и угождать каждому, если это необходимо. И в момент проявления этой своей искренности очень голодный до ласки Авантюрин запрыгнул на Галлахера, обхватывая его ногами. Большая удача, что тот умудрился удержать равновесие и поймать его, удерживая за бёдра на весу. Авантюрин потёрся носом о чужую щетину и стал хаотично зацеловывать его лицо, отчего Гончий не сдержал смеха. Было так целомудренно и по-ребячески, но почему-то так важно для обоих конкретно в этот момент.       — Я даже не знаю, что именно стоит сказать. Наверное, хочу чтобы ты знал, как я тебе благодарен. — начал Авантюрин, когда его ноги коснулись твёрдой поверхности, а смущение отошло на второй план. — Ты удивительный человек, и мне кажется, что твоего понимания хватило бы на всю Пенаконию.       — Поэтому я и работаю детективом и барменом на полставки. — неловко отшутился Галлахер. — Но ты тоже так сильно впечатался в моей голове, что последние дни я только и думаю, как тебя покорить окончательно. Песни, танцы и прочие вещи выглядят так банально, когда речь идёт о Пенаконии, верно? Здесь этим не удивишь уже никого.       — У тебя получилось и без всего этого. — улыбка после этой фразы стала более плутовской. — А сейчас тебе хотелось бы уединиться со мной?       — Да. — и тут же засомневался, так как они, возможно, слишком спешат. — Нет. Не знаю. Какой вопрос?       — Всё нормально, правда. Я тоже тебя хочу. Если честно, хочу уже какое-то время.       И к удивлению Авантюрина найти в мире грёз подходящее место не так просто. Галлахер пошутил, что они могли бы побезумствовать и заняться чем-то неприличным прямо в казино — всё равно бы никто не заметил, потому что каждый увлечён собой и своим досугом. А кто как выглядит и чем занимается народ вокруг мало кого заботит. Но мир грёз Пенаконии никогда не спит, поэтому и нет никакой надобности в спальной мебели. Можно было, конечно, проснуться в реальном мире, но жутко уж хотелось нового и интересного опыта. Авантюрин даже был рад, что он сейчас с местным Гончим, знающим каждые уголки Золотого Мига.       Попытки найти укромный уголок ощущались так, будто они влюблённые подростки, оттого только сильнее будоражило. Уже никакого стеснения, только желание поскорее оказаться где-то наедине и снова касаться. Авантюрину нравились прикосновения, но мало кто заслуживал прикоснуться к нему, а субординация и прочие нюансы человеческих деловых взаимоотношений не позволяли ему касаться других. А хотелось чувствовать чужое тепло, ощущать кончиками пальцев биение чужого сердца, чувствовать мурашки на чужой коже, рисовать невидимые узоры пальцем, обнимать, целовать и ещё раз целовать. И чтобы примерно также было с ним. Та вещь, в которой он действительно нуждался отчаянно, но не смел даже думать об этом, чтобы сохранить себя в здравом уме, а также сохранить собственное достоинство перед другими.       — Можно снова поцеловать тебя? — спросил Галлахер, закрыв за собой дверь. Отдельные комнаты — одно из лучших решений местных заведений.       И у Авантюрина снова от этого происходит внутренний ураган, потому что ему чертовски приятна такая учтивость — бывали времена, когда его никто ни о чём не спрашивал и просто брал то, что было нужно. А сейчас даже для такой мелочи ему важно было, чтобы это было взаимное желание, даже несмотря на то, что порой он ощущал, что смирился со своей участью быть постоянно использованным в разных ситуациях, даже порой потакал этому, если это выгодно.       — Можно. — он расплылся в улыбке, сокращая и так небольшое расстояние между ними. — Даже нужно.       И Галлахер практически поплыл разумом, но смог сбросить пленящее наваждение. В этот момент было очень важно держать в голове мысль, что нужно сейчас действовать со всей ответственностью, если он хочет действительно доставить удовольствие не только себе, но и партнёру, который доверился ему. И, вдоволь насладившись его губами, он захотел осыпать поцелуями всё, до чего сможет дотянуться, снимая с Авантюрина одежду. Тот очаровательно смеётся, купаясь в приятных ощущениях, и совершенно не скрывает, как ему это нравится. Непривычно много всего, и это играло не только на его возбуждении, но и на его эмоциональном фоне. Интересно, та ли эта особенность мира грёз, или же это на него Галлахер так влияет, но быть пьяным без вина, коктейлей и других напитков — это даже круче.       Пальцы путаются в чужих волосах, за которые так хочется зацепиться, но вместо этого они мягко перебирают пряди, стянутые резинкой. Авантюрин оказался податлив и отзывчив, однако пришлось оставить ни один поцелуй в открытых участках, пока получилось разобраться с его верхней одеждой. Задачка оказалась сложной, так как ему явно нравились интересные детали в своём идеальном образе, но оно на все сто процентов того стоило — Авантюрин, раскрасневшийся и жадно хватающий ртом воздух, сидящий на диване в одних только штанах, был прекрасен.       — Как ты себя чувствуешь?       — Очень хорошо. — протянул он, улыбаясь. — Но я тоже хочу коснуться тебя. Позволишь?       И, задав вопрос, он подхватил пальцами малиновый галстук, но не позволил себе без позволения потянуть его на себя. Галлахер посмотрел на его руку, понимая, что же последует после, и кивнул, игриво поведя бровями. Авантюрин потянул его на себя, а после повалил на диван, усаживаясь сверху. Он нетерпеливо расстёгивал пуговицы на его рубашке, оглаживая его крепкое тело и зацеловывая каждый шрам, который только заметит. Было что-то не менее интимное, когда есть возможность прижаться ближе и самозабвенно целоваться, ощущая прикосновения оголённой кожи — тёплой, пахнущей уже смешавшимися ароматами конфет и парфюма с ненавязчивыми нотками табака. Это можно было вдохнуть носом и почувствовать губами.       И всё-таки всё это ощущается иначе, когда оба партнёра искренне заинтересованы друг другом, ведь даже теснота в штанах не напрягает ни одного из них. Им было интересно без слов изучать друг друга на практике: где больше нравится, где шумный вдох, а где ощущения на грани стона. И когда уже совсем стало тяжело от накатившего возбуждения, штаны на них стали совершенно лишними. Галлахер испытывал некоторое волнение касательно того, чтобы зайти дальше, но для того, чтобы точно всё было хорошо, было важно уделить особое внимание подготовке.       И Авантюрин, кажется, был готов кончить только от самого факта, что Галлахер перед ним встал на колени, без всякого стеснения проведя языком по всей длине его члена, уверенно глядя ему в глаза с игривыми нотками во взгляде. Он неспешно растягивал его, отвлекая от неприятных ощущений, лаская его ртом. Не сказать, что Галлахер в этом был спец, но это всё с лихвой компенсировалось уверенностью и тем, как же он был с ним чуток. Постоянные поглаживания, неспешность и ощущение, что это всё только для него. Было очень горячо, очень приятно и всё сильно отзывалось внутри — от эмоций до состояния, когда уже хочется немного промариноваться в ощущениях, чтобы позорно не кончить слишком быстро.       — Думаю, уже можно. — томно выдохнув, Авантюрин чуть отодвинул голову Галлахера и зачарованно засмотрелся на его чуть покрасневшие губы. — Иди ко мне.       — Уверен?       — Абсолютно.       И хоть фраза «иди ко мне» в иных обстоятельствах могла бы подействовать на него как красная тряпка на быка, однако он неспешно поднимался поцелуями выше, чуть прикусил зубами сосок, а после провёл языком по краям ушной раковины, так и не вынимая пальцев. От всего этого Авантюрину хотелось уже захныкать и начать умолять — и это было восхитительно, потому что от ощущений и того, что же с ним может сделать другой человек так сильно ведёт голову, что было тяжело спокойно воспринимать реальность. Хотелось погрузиться в это, будто в пузырь грёз, и отсеять из этого момента всё лишнее.       И когда он ощутил Галлахера внутри, Авантюрин искал любую возможность коснуться, а после — ухватиться покрепче, чтобы сохранить положение. Он не позволял выйти за рамки, но хотел компенсировать большое количество ласки в начале страстью, двигаясь после небольшой паузы в довольно быстром темпе, но это только давало больше ощущений. Они желали друг друга сильно, пытаясь сделать всё и сразу — целовать немного невпопад, гладить, горячо стонать и сплавиться друг с другом, прижимаясь кожей всё сильнее. Разрядка долго ждать себя не заставила, ведь от длительной прелюдии тело было уже разгорячено до предела.       — Как ты? — спросил уже одетый Галлахер, когда заметил, что у Авантюрина наконец-то получилось отдышаться.       — Мне было очень хорошо. Спасибо. — он довольно улыбнулся.       И это было самое главное — всё прошло намного лучше, чем ожидалось, и это было действительно приятно и горячо. Тело приятно ныло после активных движений и физической и психологической разрядки, Авантюрин и вовсе не мог уговорить себя подняться, расслабленно поглядывая на то, как он вытирает салфетками с пола следы их совместной шалости. Уж лучше так, чем стирать всё это с кожи без возможности сходить в душ. Когда они собрались и вышли на открытые просторы Золотого Мига, Галлахеру жуть как хотелось закурить. Они остановились, не совсем зная что стоит сказать или сделать дальше. Галлахеру показалось, что это идеальный момент всё прояснить.       — Ты уверен в том, что нам стоит… — осторожно решил уточнить Галлахер. — Ну, сближаться.       — Не очень своевременный вопрос. — усмехнулся Авантюрин. — Или ты о другом?       — Не пойми неправильно, я об этом, и о том, что будет дальше. Если угодно — назови старомодным, но в моём понимании после этого должен быть этап отношений, свидания там, цветы-конфеты, пылкие признания, дальше повышение ставок. Мы отлично провели время, но…       — А мы не можем. — понимая, к чему клонит Галлахер, он поморщился.       — Я не совсем это имел в виду. — он понял, что рульнул в опасную сторону и может сейчас всё испортить. — А то, что мне просто хочется понять твоё отношение к происходящему.       — Если уж начать разбираться с перспективой на будущее, то нам будет тяжело. — Авантюрин вздохнул, скрещивая руки на груди. — Кому-то из нас придётся отказаться от всего, что мы имеем сейчас, чтобы иметь возможность быть рядом. Но ни один из нас к таким поворотам не готов, я верно понимаю.       — Да, как ни крути, а мне есть за что цепляться здесь. — Галлахер подумал о своих ребятах из клана Гончих, которые всё ещё нуждаются в наставнике, подумал о Шивон, подумал о Мише, за которым обещал приглядывать, подумал о Соне. Он ещё нужен Пенаконии. — Но знаешь…       — Уже жалеешь? — печально улыбаясь, спросил Авантюрин.       — Нет. — ложью это не было. — Ничуть.       — Мне бы хотелось иметь с тобой какие-то перспективы на будущее, не хотелось бы упускать такого человека, с тобой правда всё может получиться.       — И как думаешь, мы с тобой те люди, которые нуждаются в присутствии друг друга рядом каждый системный час? Мы с тобой настолько погрязли в рутине собственной жизни, что выбраться из неё не получится. Так не будет ли решением уделять друг другу то свободное время, которое можем? Мы живём в удивительное время, когда можно созвониться, находясь в разных частях галактики, когда можно заняться сексом в грёзах, когда в бескрайнем космосе летают поезда, когда…       — Я понял. — Авантюрин искренне рассмеялся, теперь наконец точно понимая, что же Галлахер пытается сказать ему. — Мы точно встретимся снова.       — Буду всегда ждать тебя, дорогой. — Галлахер метнул сигаретный бычок в урну и поцеловал Авантюрина в щёку. — Поверь мне, я это умею лучше всего. Только прошу пообещать мне, что ты вернёшься.       — Я ещё какое-то время буду на Пенаконии, не спеши ты так с обещаниями. Думаю, нам сначала нужно провести как можно больше времени вместе, чтобы быть готовыми разлучиться? — он игриво ткнул его локтем в бок, намекая, что скучать на планете праздненств они точно не будут. — Но я понимаю, как важно сказать сейчас. Я вернусь к тебе. Даю слово. Это единственное, что я могу тебе дать в качестве гарантии.       — Тогда для таких как мы ещё есть надежда быть счастливыми.