***
Гости задерживались уже на час. В квартире было убрано, жаркое остывало в духовке, и теперь оставалось только слоняться по дому и ждать. Ощущение было как в детстве, когда к родителям вот-вот должны прийти друзья, и сильнее всего хочется забиться в дальнюю комнату и подождать, пока все уйдут, чтобы потом съесть свой ужин на кухне. Но теперь это она ждала друзей (пусть и не своих), это она приготовила жаркое и это она будет встречать гостей в дверях. От этого становилось ещё гадостнее. Витя предусмотрительно на глаза не показывался. В дверь позвонили. Со сдержанным “Ну наконец-то!” он вышел из комнаты и, не глядя на неё, подошёл к двери. – Володька, хо-хо! – Ну здорово! – Насилу до вас добрались! – Да не говорите, снег валит уже второй день без остановки. – Вот познакомьтесь, это Катя, это Витя. – А это Лена. – Очень приятно! Володя. – Взаимно. Сразу было ясно: общий язык они найдут. Володя чем-то напоминал Рассказова: улыбаться не улыбался, зато от него веяло каким-то фоновым дружелюбием – когда смотришь на человека и сразу чувствуешь, что общаться с ним будет легко и приятно. Как раз ей самой этого качества не доставало, так что в других оно было вдвойне ценным. – Возьмёшь чемодан? А то я его в снег ставила, не хочу пол изгваздать… – Катя протянула Вите небольшой чемодан на колёсиках, стараясь не опускать его на пол. У неё было чёрное каре и очки в тонкой оправе, а говорила она быстрым высоким голосом, и наоборот всё время улыбалась. – Давайте я возьму. – Она выругалась про себя. Зареклась же обращаться к ним на вы. – Ой, тебе тяжело будет, у нас там… – рассеянно начала Катя, продолжая протягивать чемодан мимо неё, ища взглядом Витю, который помогал Володе снять залепленное снегом пальто. Лена удивлённо посмотрела на неё. – Не будет! Давай, – легко перешла она на ты и, взяв чемодан за боковую ручку, понесла в дальнюю комнату, приготовленную для гостей. Это просто первое впечатление и сумбур знакомства в прихожей. Рано делать выводы. В гостевой комнате оказалось, что за всеми приготовлениями они оба забыли сделать, собственно, самое главное – застелить кровать. Воспользовавшись этим предлогом, она взялась медленно и старательно подтыкать простыню, взбивать подушки и заправлять одеяло в пододеяльник. В сущности, ничего необычного не произошло. Стандартное “ты девочка, тебе будет тяжело”. Пора привыкнуть. Когда Витя забирал у неё пакеты – даже совсем лёгкие – это было скорее приятно. В первую очередь потому, что о её физической форме он знал всё, и в этом жесте было не “ты не справишься”, а “я хочу что-нибудь для тебя сделать”. Вот только Катя видела её впервые в жизни и была на голову ниже неё. Вероятнее всего, ей просто не хватило такта. Витя вон вообще нередко забывал, что существует слово такт. Ладно, не в этом дело. Откровенно говоря, это просто ещё раз напомнило ей, что она недостаточно взрослая и недостаточно сильная. По крайней мере в чужих глазах. Закончив с постелью, она в попытках оттянуть неизбежное ещё раз разгладила покрывало и оглядела комнату. И, несмотря на общую неловкость ситуации, бегло улыбнулась мысли, что она здесь хозяйка. Очевидно, чтобы привыкнуть к этому, нужно было больше нескольких месяцев. Чувствуя, как тает улыбка, она медленно пошла в сторону кухни и, не удержавшись, остановилась в метре от двери. Подслушивать – это отвратительно. Но она не подслушивала, ей просто не хотелось заходить внутрь. Гости, по видимому, уже сели за стол и не стали дожидаться её, чтобы начать поздний ужин. Катя звонко нахваливала угощение. – Витя, жаркое чудесное! Вовка со дня свадьбы, мне кажется, ни разу к плите не подходил. – Ну ладно уж ни разу! – А, так это Ленка готовила. – Ой, правда? Ничего себе! – Лена, воспользовавшись тем, что её никто не видит, закатила глаза. Нет, это не отсутствие такта, это что-то другое. Желание заходить в кухню пропало совсем. Но за этой репликой прозвучала следующая – громкая и отрезвляющая, как ведро ледяной воды. – А сколько ей вообще лет? Она прямо-таки увидела сквозь стену, как Витя поджал губы и отрывисто ответил: – Восемнадцать. А что? – Неплохо… Да нет, ничего. Я думала, просто молодо выглядит. И здесь тоже не было ничего удивительного. Когда бы их ни видели вместе, вопрос о её возрасте рано или поздно всплывал. И по тому, как и когда он всплывал, можно было многое сказать о человеке. Она вспомнила, как Вася впервые смотрел на Витю, и подавила приступ тошноты. Но вот так – в первые пять минут знакомства, уже дважды показав, что не доверяет ни её физической силе, ни её кулинарным способностям, походя спросить, а совершеннолетняя ли она вообще-то – это было впервые. И било все рекорды бестактности. Злость придала сил, и она вошла в кухню, как раз застав конец разговора. Володя растерянно и удивлённо смотрел на жену. – Катюш, ну ты чего? – Да я ж ничего не говорю, – отмахивалась она, ещё не замечая в дверях Лену. – Я там всё постелила, как надумаете ложиться – полотенца на комоде. Витя, слегка сконфуженный, как раз ставил на стол четвёртую тарелку. – Так, Ленка, давай садись ужинать тоже. – Жаркое – сказка просто, – сказал Володя, обращаясь у ней. – Да, очень вкусно, – поддержала Катя с потеплевшей улыбкой. – Только я бы не клала столько тмина, он забивает вкус мяса. Лена приподняла брови и сосчитала про себя до пяти. – Спасибо за совет. На этом диалог вполне мог бы и закончиться – наверняка Вите и Володе, которые не виделись больше года, было что обсудить. Но Катя всё не унималась. – А чем ты занимаешься? – Я учусь. В музыкальной академии. И… – Ой как интересно! И кем ты потом будешь? – Надеюсь, что тем же, кем сейчас. И продолжу заниматься музыкой и играть в группе. Зачем, интересно, задавать вопросы, когда ответ тебе явно не интересен? Зачем докапываться до едва знакомого человека, который не успел сделать тебе ни одной гадости? Она даже допустила мысль, что Катя может иметь виды на Витю, но это было уж совсем абсурдом – они явно не были знакомы раньше, да и Катя вышла замуж меньше года назад. Ко всему прочему, Володя казался удивлённым, значит, такое поведение ей было не свойственно? Так в чём же дело? Когда ужин был съеден (“Ещё раз спасибо, всё очень вкусно!”), вино – выпито (“А тебе точно можно пить? Ну я же шучу!”), посуда – вымыта (“Виктор, давай я, мытьё посуды не мужское дело!”), было уже около полуночи. Едва голова коснулась подушки, она почувствовала, что вымотана как после долгой оркестровой репетиции. Глухое раздражение быстро превращалось в злость. Злость была беспочвенной и несправедливой: Катя не говорила ничего откровенно грубого, что дало бы Вите право её осадить. Да и с каких это пор ей надо, чтобы её защищали? К тому же, портить первый же вечер… Погасив свет, Витя потрогал её за плечо. – Ты как? – Нормально. Когда он ложился под одеяло, его дыхание выравнивалось мгновенно, как будто он сразу засыпал. Обычно это было забавно, а сейчас только злило. – Они завтра гулять на весь день, а вечером Катя предложила приготовить ужин. – Я задержусь на учёбе. – А что у тебя? – Репетиция. – Я думал, вы по субботам не репетируете. – Зал оказался свободен после шести, грех пропускать такую возможность. Это даже не было обманом. Но заставило задуматься – а если бы у них не было репетиции, придумала бы она её? Есть темы, врать на которые легко и привычно, а есть те, где обман недопустим. И вот эта ложь была бы как раз где-то между. – Я не знаю, почему она так. Володька говорит, она вообще очень милая и добрая. – Вить. – Она заставила себя повернуться на спину и поискать не привыкшими к темноте глазами его лицо. – У меня правда репетиция, я тебе не вру. – Да я и не думал, что ты это… – И я правда очень устала. Давай спать. – Ладно. Спокойной ночи. – Спокойной ночи.***
В воскресенье репетиции не было. И не было вообще никакого законного повода задержаться. Конечно, можно было что-нибудь придумать, но она заранее отрезала себе путь к отступлению, сообщив утром, что вернётся к ужину, который в тот день готовил Витя. Опрометчиво, но что поделать. Ещё не хватало из-за какой-то Кати бояться идти к себе домой. Но перед дверью квартиры она всё-таки остановилась, давая себе время собраться с силами. Из-за двери доносились голоса. Значит, все уже в сборе. Интересно, что они обсуждают на этот раз. Ладно, хватит. Сделай глубокий вдох – и поверни в замке ключ. Как перед выходом на ринг. Она одёрнула себя. Как перед выходом на сцену. Так лучше. Просто оставить всё лишнее снаружи, перешагнуть порог и сделать то, чего от тебя ждут. Вечер был в самом разгаре: что-то томилось в духовке, что-то парило на плите, и все явно отлично проводили время. Может, вечер пятницы ей просто померещился? Лена не знала, какой набор колкостей в её сторону Катя израсходовала накануне, но сегодня всё казалось на порядок лучше. Во всяком случае, пока разговор не зашёл об их состоявшейся прошлой весной свадьбе. Лена, мысленно вздохнув, подготовилась к длинному и обстоятельному рассказу про пышное торжество. Но Володя пробормотал что-то невразумительное, а Катя улыбнулась ещё шире и сложила ручки замочком на столе. – Ой, лучше расскажите, как вы познакомились. Должно быть, это очень интересная история! Сосчитать про себя до пяти не помогло. До десяти – тоже. Это было неожиданно, это было бесцеремонно, и у этого точно не было никакой вразумительной цели – кроме как в очередной раз поддеть её. Она выпрямилась и громко ответила: – В школе познакомились. Я в ней училась. А Витя в ней работал. – Ой как романтично. А как руководство отнеслось? Я-то без предрассудков, но сами понимаете, ситуация нестандартная… Ответить она не успела. – Хватит! – Витя со звоном положил вилку на стол. – Володь, ты мой друг, я тебя ценю, ты это знаешь. Катя, я не знаю, что ты имеешь против Лены, но так продолжаться не может. Она моя девушка, и вы находитесь у нас дома. – Лена замерла. – Если ты намерена продолжать эти… нападки, то я вынужден буду просить вас найти другое жильё. Володя, казалось, не знал, куда деть глаза, а Катя странно присмирела. Несколько секунд она переводила взгляд между ними и наконец отложила кусок хлеба, который макала в соус на тарелке. – Я тебя поняла. Если никто не против, я пойду отдохну. Ещё раз спасибо за ужин. Впервые с момента приезда не улыбаясь, она встала из-за стола и очень тихо вышла из кухни. – Ребят, простите… – забормотал Володя. – Я не знаю, что с ней, правда. И он почему-то не очень убедительно пожал плечами. Витя отвёл взгляд, сам недовольный своей вспышкой. – Да и я резковато с ней… Но ты сам видишь… Лен, ты куда? Она медленно поднялась из-за стола, следуя за пока не оформившейся мыслью. – Пока не знаю. – Давайте только без мордобоя там? – вяло попытался пошутить он. – Дерусь я только с тобой. Не переживай.***
– Можно? – Да, заходи. Катя сидела на диване вполоборота к ней, так что лица было не видно. Она не особенно представляла, что скажет. – Слушай, я правда… И тут Катя всхлипнула. Тихо, неожиданно и очень горько. – Он за тебя заступился. Интересно, каково это? Что это значит? Что за странный вопрос? –Слушай, я понимаю, ты наверняка не со зла. Витя вообще очень мягкий человек, я не ожидала, что он так… Ты в общем всё по делу говорила. И смотрели косо, и кривотолки были… Но мы не встречались, пока я не закончила школу, так что препятствий никто не чинил. Катя села прямо и долго смотрела ей в лицо. Собиралась с силами, делала вдох, снова выдыхала, всхлипывала и сжимала руки на коленях. – Володя вёл у меня общую физиологию на третьем курсе. Лена опустилась на диван. Ещё с минуту Катя боролась с собой и, наконец повернувшись к ней лицом, медленно начала. – Это было второе полугодие третьего курса. Пока он вёл у нас семинары, ничего не было. А уже после этого, летом, мы стали видеться чаще. Ну и потом как в кино – кто-то увидел нас вместе, пошли слухи, дальше одно за другим. И началась травля. Травили в основном его, но и мне доставалось. Я как раз тогда писала выпускную работу у них на кафедре. Знала бы раньше – пошла бы на другую, варианты были. Иногда становилось совсем тошно – не спрашивай, не хочу это вспоминать – но уходить на половине последнего курса было глупо. Я, честно говоря, надеялась, что Володя решит уволиться, но давить на него не хотела. Место было хорошее, и правда оставалось продержаться всего несколько месяцев. Мы делали вид, что ничего не происходит, а однажды он сказал, что вся проблема в том, что мы не женаты. Не знаю, как это пришло ему в голову и как я на это согласилась. Вообще он очень умный… – Она невесело усмехнулась. – Короче, после свадьбы стало ещё хуже. Ему всё-таки пришлось уволиться. А я защитилась. Он нашёл новую работу, всё отлично. Я его очень люблю, ты не сомневайся. Но ни разу за все полгода он не вступился за меня. Ни разу, ни перед кем. Я понимаю, это несправедливо. Ему доставалось сильнее, чем мне, и я не имею права… – Рассчитывать на поддержку каждый имеет право. Я… Я не знаю, что тебе сказать. Сейчас у вас всё хорошо? – Да, замечательно. Правда. Расскажи вашу историю? – У нас всё проще. Он меня учил с первого класса. И последние полтора года вся школа была уверена, что у нас роман. Поверишь, нет, даже обидно было. – А у вас не было романа? – Нет. Но это Витина заслуга. Он дотянул до выпускного. А мне мозгов бы не хватило. – Ты к себе несправедлива. – О, поверь, я себя знаю. Раскачиваюсь долго, зато потом не остановить. – Они помолчали. – Спасибо, что рассказала.***
Было что-то почти неестественно успокаивающее во всём этом: в тяжёлом одеяле, в свете фонарей из окна, в тёмной неподвижной комнате, в ровном дыхании рядом и в тихих голосах за стенкой. Она лежала на спине уже около получаса, не думая ни о чём особенном. Даже разговор с Катей казался каким-то размытым, как будто случился в нужное время и занял своё место, а теперь спешил стереться из памяти. В комнате было так тихо, что когда Витя заговорил, она вздрогнула. – Тебе Катя рассказала, да? – Да. А ты тоже ничего не знал? – Нет, откуда? Они помолчали. – Володе так стыдно до сих пор. Поэтому он ничего и не говорил. – Стыдно? За что? Она повернулась на бок и увидела, что он лежит на спине с закрытыми глазами. – Ну потому что… На неё нападали гораздо сильнее, а он делал вид, что всё в порядке, и даже не попытался её защитить. – А на неё нападали сильнее, да? Это Володя сказал? – Ну да. Не знаю уж почему. Может, потому что она моложе. Или потому что женщина… Пёс их разберёт. Она усмехнулась и придвинулась ближе. Было у него на плече какое-то специальное место, на котором очень удобно засыпать. – Знаешь, а они мне нравятся. И Катя, и Володя твой. Не дождавшись ответа, но дождавшись поцелуя в макушку, она ещё раз улыбнулась и закрыла глаза.