Ветви кипариса

Монастырь — религиозная община, здесь живут по правилам жизни, установленным другими людьми, не у всех есть выбор попадать туда или нет, но все люди там буквально ограничены, как в закрытой банке, мир для богослужителей в монастыре закрыт его стенами.

***

Ольга росла в боярской семье, её семья была совсем неплоха, Ольгу всё устраивало, она знала, как живёт бóльшая часть населения, достаточно бедно, поэтому была вполне довольна своим статусом, конечно, родись она юношей – было бы лучше. Она испытывала тягу к знаниям, но ей всё твердят, мол, зачем ей тратить на это время, она же девочка, её дело – по дому хозяйничать, пусть этому и учится. Но отец Ольги решил, раз дочь его так хочет читать, то почему бы и не научить её, попробовать ведь стоит. Так и учил он её в свободное время, Ольга оказалась способным учеником, а мать на это злилась, ведь по ее мнению, дочери этого не надо, замуж выйдет и времени на этот бред не будет. Ольга уже достаточно взросла, но о каком-то муже и слушать не хочет, ибо девушку замужество вовсе не интересовало, пусть лучше она будет свободной, не проведёт всю жизнь в быту, а будет заниматься собой и своей собственной жизнью. Такое заявление напрягало её родителей, но, позже, подумав над этим, они поняли, что так им будет намного выгоднее. Выгодность заключалась в жадности, дочь, находившуюся не замужем, можно сдать в монастырь, а приданое необходимое для вступления в монастырь было намного меньше, чем необходимое для хорошего брака. Именно поэтому Ольге заявили, что она отправляется в монастырь. Отговаривать родителей Ольга не стала, так действительно будет лучше, донимать с женитьбой не будут, да и родителям так лучше, поэтому она пыталась настроить себя на позитивный настрой. В монастыре она поняла, что от позитивного настроя смысла нет. Нет, монастырь не был каким-то ужасным, он не вызывал никаких эмоций, просто он есть. С нынешнего времени у Ольги новое жилье, оно её вполне устраивает, лишь присутствовало ощущение сильного одиночества. Её просто взяли и бросили, конечно, она рассматривала такой вариант, в любом случае, она бы не могла всю жизнь прожить с родителями, но всё произошло так быстро, что девушка вовсе не успела морально подготовиться. "Наверное, еще долго не избавиться от чувства одиночества", — с этими мыслями новая богослужительница следует за игуменьей, пустым взглядом осматривается, и, кажется, ей что-то сказали, но она это пропустила мимо ушей, барышне показывают келья в обители монастыря, вполне комфортно, они совсем небольшие, но они нужны лишь для сна, разницы от величины пространства нет. Несмотря на количество других монахинь, которые были дружелюбно настроены к Ольге, она всё равно считала, что она совершенно одна, но пыталась наладить контакт с другими жителями монастыря, что получалось очень даже хорошо, она общалась со всеми и в свободное время, и во время работы. Работа была небольшой, вполне справедливой за то, что они тут живут бесплатно, в комфортных условиях для жизни. Лишь найти тему для разговора было довольно-таки проблематично: каждый день диалоги похожи друг на друга, все о жизни в монастыре, ничего о происходящим за стенами этого места, ничего о прошлом. Ольга тосковала по прошлой жизни, но рассказать об этом не могла, некому. Игумения была гневной, не понравится любая мелочь – сразу начинает нападать на монахинь, вишь и боялись её все. Вот, убирается Ольга, с ней другая монахиня, так последняя тщательно всё проверяет, не дай Боже что-нибудь останется неопрятным, игумения не простит, злиться будет, кричать, и того хуже. —Ты чего такая рассеянная! Пропустить тут грязь – мы обе получим! — прикрикнула на Ольгу другая монахиня. Действительно, Ольга задумалась и ненароком выпала из реальности, а сейчас стоит сосредоточиться лишь на уборке. Ольга ещё не сталкивалась с гневом игумении, но, смотря на других, связываться с ней и не хотела, всегда старалась выполнять свою работу как можно лучше. Часто в порыве злости игумения могла поднять руку на кого-либо, кто ей не угодил. Такие случаи редкостью не были. Причём происходило это всегда прилюдно, возможно, что она пыталась вызвать страх у всех жителей монастыря и это прекрасно получалось: все пытались выполнять своё поручение идеально, но это всё равно не спасало. Если игумения зла, то ей надо отыграться на любом, из-за чего монахини и попадали под ее удар, больше всего доставалось тем, что ей изначально чем-либо не понравились. Сколько раз Ольга была свидетелем того, что игумения придирается к одним и тем же девушкам, хоть они нигде не ошибались, всё делали идеально, делали всё, что им было сказано. Ольге казалось это неправильным, почему человек, который посвятил свою жизнь Богу, сейчас избивает ни в чём неповинных людей? Разве такое недостойное поведение не противоречит её вероисповеданию? Разве Бог хотел бы, чтобы люди причиняли боль кому-то? Ей хотелось задать этот вопрос кому-нибудь, но она боялась, вдруг об этом расскажут самой игумении? Тогда и Ольга будет в числе тех, кому достаётся за просто так, просто потому что настроение плохое было. Ольге хотелось поговорить с кем-либо, на любую тему, лишь бы эта тема не была про монастырь. Она долго думала, на какую же тему можно поговорить с другими монахинями, как вдруг ей в голову пришла мысль о прошлом. Ольга решилась на это, вдруг это вполне обычная тема для разговора, поэтому после завтрака, во время мытья посуды с другой монахиней, она решила завести диалог именно об этом. — А ты как сюда попала? — начала Ольга. На данный вопрос монахиня недоумевающе и, как-то по злому, посмотрела на неё. Наверное, всë-таки не самая лучшая тема для разговора. — Лучше не поднимать эту тему, многим она неприятна, не все хотят вспоминать прошлое, конечно, у нас есть и те, кто готов поговорить о прошлом, но далеко не все, всего пара человек. Не спрашивай такое у других, мало ли с кем встретишься. Тебе ещё повезло, что мне отчасти всё равно на прошлое. — Ответила монахиня, кинув короткий взгляд на Ольгу, впоследствии чего продолжила заниматься мытьем посуды. — А, ясно, спасибо. Извини, но ты случаем не знаешь, кто не против поговорить об этом? — Искренне спросила девушка, в ее глазах все еще наблюдался блик надежды на нормальный диалог. Атмосферу между двумя монахинями нельзя было назвать напряженной, скорее наоборот, будто они вели совсем обыденный разговор, это было из-за того, что собеседница Ольги не была плохо настроена по отношению к ней. Рыжеволосая монахиня вздохнула, когда услышала в свой адрес уже третий вопрос, но все же ответила на него: — Помню, как одна из сестер говорила на тему о прошлом. Её имя – Анна. Но, позже, она нарвалась на тех, кто слишком плохо отнёсся к этому, после этого игумения и начала её колотить пуще прежнего. Не знаю, как объяснить тебе, как найти её.— Монахиня сделала небольшую паузу в своем рассказе, будто раздумывая над тем, как преподнести нужную информацию. — Она с приподнятым настроением зачастую, вот её главное отличие, этим она мне и запомнилась. У меня память ужасная, имена попросту не запоминаю, но её запомнила по такому отличию, теперь её имя только с хорошим настроением и ассоциируется. Как встретишь Анну – сразу поймёшь, что это она. Весь рассказ собеседницы Ольга внимательно слушала, а когда он подошел к концу – девушка, кажется, даже расстроилась, ведь впервые в монастыре ей кто-то рассказал так подробно что-либо. Ольга слегка улыбнулась и поблагодарила монахиню: — Благодарю тебя за то, что рассказала мне об Анне, надеюсь, что найдётся, а то немного тоскую по жизни за стенами этого места. — Не нужно благодарностей. Я Екатерина, если что, обращайся, буду не против поговорить, ну, если найдешь тему не про жизнь за монастырем. — В словах Екатерины звучала доброжелательность, было видно, что она не желала зла девушке с блондинистыми волосами. В то же время, на столе со всеми кухонными принадлежностями были аккуратно выставлены только что помытые блюдца и тарелки, в самой раковине не осталось ничего. Ольга и сама не заметила, как быстро была помыта вся посуда. Напоследок, на лице Ольги вновь появилась небольшая улыбка, после чего она направилась к выходу из помещения кухни, дабы вернуться в свою келью.