Чудовище и бойскаут

… Ее любимое развлечение – игра в убой. Она редчайший феномен в мире серийных убийц. Единорог. Умная, красивая, безжалостная. Изощренная. Ее ненавидят и считают чудовищем. Ею восхищаются. Ей подражают. А она просто принимает это все как должное… В этом мире слишком мало людей, кого эта женщина считала бы равными себе. Основная масса — это мелкие и ничтожные людишки. Расходный материал. А она – единственная и неповторимая Розалинд Дайер. Заключенная номер 081316 последние пять лет провела в одиночной камере. И казалось, этот факт нисколько ее не угнетал. Она умела ценить то, что имела, а имела она очень-очень-очень много… Розалин Дайер бережно хранила в памяти мельчайшие детали своих шалостей, а если какой-то момент стирался из памяти – всегда можно освежить подзабытое. Окружная прокуратура по каждой новой детали открывала доследование. А это новые допросы, новые заседания, новые обсуждения. Розалинд знала меру и не страдала провалами памяти, но иногда хотелось чего-то «вкусненького». Страдания жертв для нее как изысканный ужин. Переживания родных тоже подходят, за неимением лучшего. Женщина - серийный убийца — это настоящий криминальный феномен, который заставляет весь мир задуматься о темной стороне человеческой психики. Жестокость и хитрость Розалинд создают пугающий образ, который невозможно забыть. Ее жертвы, не важно мертвые или живые, становятся пленниками ее хладнокровного ума, а каждое новое преступление добавляет новый слой тайны в эту мрачную историю. И неизвестно, кому больше повезло. Сама же Дайер была на стороне живых – они продолжали жить с болью утраты и неизвестностью. А мертвые… они внесли свой вклад в ее личный список «изысканных блюд» и остались отходами, навечно похороненными на просторах Гриффит-парка. О, да, все они там, на площади почти в четыре с половиной тысячи акров, покоятся в своих неизвестных могилах с отрезанными ступнями и кистями, со снятой кожей или со сваренными внутренностями – в виде эксперимента Розалинд залила в глотку одного счастливчика раскалённое масло… Но в офисе окружного прокурора не знают ни точных мест, ни точного количества жертв. А в преддверии предстоящих выборов этого самого окружного прокурора она бесценное приобретение для помощника ДельМонте. И пусть Шон сколько угодно твердит, что ему важны лишь родные жертв, которые имеют право знать правду и похоронить их, но Розалинд знала, к чему он стремится. А для приговоренной к смертной казни, на которую в штате фактически введен мораторий, заменить этот приговор на несколько пожизненных будет удачей. И возможностью вырваться из тесного пространства одиночной камеры. По мнению Дайер это достойные обмен – прокурорское кресло на прекрасный день в Гриффит-парке. Процедура вывоза заключенной смертницы из территории тюрьмы – долгая и хлопотная. Множество протоколов, которые надо соблюдать, и что немаловажно, Билль о правах заключенных исключает даже возможность жестоких и необычных наказаний. Поэтому все четко регламентировано: еда, вода, сон, походы в туалет… Когда все бумаги были подписаны дверь фургона наконец открыли и специальное кресло для транспортировки особо опасных преступников медленно спустили на бетонный пол гаража участка Мид-Уилшир. С этой секунды и до конца проведения следственных действий Розалинд Дайер переходила под ответственность сержанта Уэйда Грея и его подчиненных. Она обожала эффектные действия. Артистичность была у нее в крови. К сожалению, сейчас Розалинд была значительно ограничена в этом. Поэтому использовала все, на что была способна. Она жаждала встретиться со своим заклятым другом – детективом Ником Армстронгом. Он отобрал у нее свободу и лишил любимой забавы, она не осталась в долгу – его обожаемая Ребекка умирала в одиночестве. Пусть в больничной палате и под присмотром высококвалифицированных медиков, но все же одна. Без Ника. И знание того, что он не простил себя грело ее пропащую душу. - Представишь меня своим друзьям, Ник? – женщина открыла глаза и мило улыбнулась. На первый взгляд и не скажешь, что она психопатка. Но внешность обманчива, как и манеры… О, у мисс Дайер были изысканные манеры. Рассчитывала ли она, что Ник поддержит ее игру? Естественно нет! Надеяться на такое может только идиот. Розалинд таковой не являлась. Значит, среди присутствующих офицеров найдется достойный ее «благосклонности». Женщина внимательно оглядела своих охранников, однако делать какие-либо выводы было рано. Хотя… Она снова перевела взгляд на детектива Армстронга, но от только презрительно поджал губы и чуть заметно скривился. О, и эта скупая реакция была бесценна. - У них есть бейджи, а у тебя глаза, Розалинд, — вот и все что бросил ей Армстронг. Словно кость собаке… Рыжая не собиралась прогибаться, она даже не поджала губы, а мило улыбнулась. У Дайер было много улыбок. И с одной из них, дружелюбной она осмотрела стоящих в ряд офицеров: две женщины, красивые, хотя и цветные. По сути ей было все равно – цвет кожи не имел значения. Но обе красотки – одна заметно волнуется, скорее всего служит недавно. Или просто осведомлена о ней. Хорошая девочка со сделанным домашним заданием? Темнокожая офицер Харпер, если верить ее бейджу, более умело скрывала свои эмоции. Ну так не интересно… никакого огонька, чистый профессионализм. Фи, как скучно… Мужчины-офицеры стояли чуть поодаль. И тут было на что посмотреть. Лукизм был не свойственен Розалинде, но эти два представителя условно сильной половины человечества были достойными образцами. Один закрытый настолько наглухо, и непонятно, можно ли его вообще вывести из зоны комфорта, высокий красавчик. Второй, такой же высокий и вполне в ее вкусе, но как открытая книга. Будет интересно… Розалинд еще раз осмотрела офицеров конвоя – действительно пай-девочка, офицер Чен, изредка поглядывала на высокого молчуна, который так и остался стоять, когда ее извлекали из транспортировочного кресла. Будь она в других обстоятельствах, обязательно бы попробовала кое-что новенькое для себя. Например, заперла бы их в укромном уединенном месте и заставила бы трахаться как кроликов. И даже не нужно прибегать к химии, оказавшись в экстремальной ситуации, люди часто ищут, и что очень весело, находят опору и понимание друг в друге. Мужчина и женщина, оказавшиеся в опасности, могут взаимодействовать и поддерживать друг друга, исходя из своих индивидуальных качеств. Мужчина может проявить защитнические инстинкты, защищая женщину от угроз, а женщина может принести свою собственную силу и находчивость, помогая найти пути к спасению. Нет, пытаясь найти путь к спасению... Время, проведенное вместе в таких условиях, может укрепить связь между ними, поскольку они разделяют стресс, страх и решения. Они могут раскрыть друг другу свои уязвимости и силы, что укрепляет их взаимопонимание и доверие. Но главное, и самое вкусное, совместное преодоление опасности может создать особый вид интимности, который возникает только в крайне напряженных ситуациях. Чувства теряют свою значимость, когда инстинкты берут верх. А инстинкт выживания влечет за собой инстинкт продолжения рода... Розалинд едва не застонала от возбуждения, но вовремя опомнилась - она слишком давно в клетке, а подобная слабость непростительна с ее стороны. Встать эффектно не получилось – после долгого сидения ее ноги слегка затекли и при смене позы она оступилась... Но от падения удержал офицер Нолан. Видимо, почтительное отношение к женщинам у него заложено на генном уровне. И не важно, что эта женщина по степени жестокости переплюнет любого... Хотя, ощутить прикосновение было приятно. Или это отголоски внезапного возбуждения от недавних размышлений? Под пристальным взглядом офицер Нолан смутился и поспешил отвести взгляд. Мальчишка! Пусть, старше ее, но такой наивный мальчишка... А все же ей повезло... Офицер Джон Нолан за время службы видел разное. И пусть его опыт еще был слишком скромным, но владеть собой он умел. И никакие провокации психопатки этого не изменят. Он прекрасно понимал, что движет этой женщиной, но показать слабость это все равно что дать ей в руки пилу или молоток, о котором Дайер так спокойно говорила... Она считала содеянное своей работой, выполненной мастерски и с удовольствием. И гордилась этим. Ее методы выверены до мельчайших деталей, она умело играет на слабостях своих жертв и обходится безжалостно, ведь у нее нет ни капли совести и полностью отсутствует сострадание. Умение Розалинд Дайер манипулировать окружающими и обманывать правоохранительные органы делает ее еще более опасной. - Вам не удастся меня шокировать, мэм,- достойный ответ на все мерзкие выпады. Простые и понятные слова, сказанные спокойным уравновешенным тоном, без капли страха или превосходства. Таким тоном он говорил со всеми: и с нарушителями правопорядка, и с пострадавшими. Джон, сам того не осознавая, находил подход к любому. Это было его «супер способностью копа». Но Розалинд Дайер увидела в этом вызов, и не преминула сообщить с милейшей улыбкой. Джон даже не успел подумать, как парировать этот выпад, как женщина переключила свое внимание на Шона ДельМонте, тем самым в этой странной перепалке с офицером Ноланом оставив последнее слово за собой. Пока… Она вела светскую беседу с Харпер, которая, следуя протоколу, обыскала ее. Найле не нужно было одобрение серийной убийцы, но насильно заткнуть рот означало применить жестокие и необычные наказания, нарушить ее права и дать возможность подать иск. Поэтому офицеры терпели все, позволяя Розалинд эту минуту славы. Розалинд наслаждалась моментом, когда они выходили на прогулку. Для нее это был еще один шаг к свободе, еще одно подтверждение своего превосходства над охраной. Она с легкостью приспосабливалась к окружающей обстановке, словно наслаждаясь каждым вздохом свежего воздуха и каждым лучиком солнца. На ее лице не было ни капли сомнения или тревоги, только спокойствие и уверенность. В то время как Розалинд испытывала радость от прекрасного дня для прогулки, ведь погода действительно располагала, полицейские, сидящие с ней в фургоне, чувствовали неловкость и напряжение. Они погрузились в свои собственные мысли, но ни на единую секунду не забывали, что находятся вблизи опасной и хитрой убийцы. В их умах витали образы ее жертв, вопросы о том, сколько людей стали жертвами, и чувство беспомощности перед ее безразличием к человеческой жизни. Для офицеров каждый момент, проведенный в присутствии Розалинд, был напоминанием о том, как много людей она убила, и как безжалостно и спокойно она смотрит на свои преступления. Как гордится ими, словно бесценными произведениями искусства. Это наполняло их сердца чувством отвращения, и, но никто и никогда в этом не признается, уважения перед ее хладнокровием и хитростью. В их глазах она была опасным и загадочным существом, способным на невиданные жестокости, хотя внешне была красивой и изящной женщиной. Нолан сидел рядом с Розалинд и пока она и особой изощренностью мучила воспоминаниями Ника, анализировал ее. Розалинда Дайер всегда была особенно внимательна к другим людям, располагала к себе используя в речи исключительно вежливые формы общения, говорила тихо размеренно, неспешно, словно убаюкивая… Внешний вид имеет для нее огромное значение – красивая одежда, подобранная со вкусом, украшения, идеально дополняющие образ. Аккуратный маникюр на ухоженных тонких руках, макияж… Все вместе призвано было подчеркивать ее неброскую классическую красоту. Плавность и неспешность движений и осанка истинной королевы. А если добавить к этому всему еще и глубокие познания в искусстве, литературе, музыке и других видах культуры, то любой нормальный человек увидит в ней аристократку из Старого света, которая каким-то чудом попала в шумный современный мегаполис. - Все, хватит! – все же выдержка изменила Джону, когда Дайер с особой жестокой настойчивостью надавила на Армстронга, сказав то, что Ник хотел бы скрыть. И пусть Нолана мучило любопытство, но признать это все равно что вложить очередной козырь в изящные руки убийцы. У нее их и так уже слишком много! Розалинд вышла из бронированного фургона и прищурилась на солнце. Свежий воздух, шум деревьев, гул насекомых — все это словно приветствовало ее. Она остановилась, позволяя себе насладиться каждым моментом. В этом природном окружении она почувствовала себя живой, освобожденной от оков тесного пространства камеры. Оказалось, она соскучилась по всему этому великолепию природы. Легкий ветерок игриво ласкал ее лицо, а запах свежей зелени наполнял ноздри. Розалинд закрыла глаза, наслаждаясь этой мгновенной свободой, которая казалась ей истинной роскошью после долгих месяцев ограничений. С теплым солнцем на коже и звуками природы вокруг, она ощутила, как напряжение уходит из ее тела, а взгляд ее глаз стал более ясным и свободным. - Начнем… - женщина знала, когда стоит притормозить и дать все то, ради чего они приехали. Останки убитых ею людей. Армстронг и ДельМонте постоянно спорили, так как имели диаметрально противоположные точки зрения на этот фарс. Именно так бы Джон назвал прогулку сюда. Розалинд плевать хотела на амбиции помощника окружного прокурора, на тяжелые воспоминания Ника и на всех убитых ею людей, равно как и их родственников. У нее был краткосрочный отпуск, санкционированный на высоком уровне. И плата за это удовольствие ничтожно мала… Дать воды убийце это почти подвиг. Будь воля любого из офицеров, то Розалинд протащили бы по этому парку, не обращая внимания на ее состояние и чувства. Но забота Нолана забавляла ее. Он может сколько угодно обманывать себя, ее и всех окружающих, но этот мужчина слишком мягок. И слишком легко попался на крючок ее обаяния… Выстрелов никто не ожидал, хотя готовились ко всяким сценариям. Но тщательно подготовленная операция исключала подобный. Как оказалось, зря… Проще всего было дать убить Розалинд Дайер. И пусть бы потом газетные заголовки пестрели громкими фразами о неспособности полиции выполнять свой долг, о том, что карма всегда находит виновного, и тому подобная пафосная чушь, но все бы вздохнули с облегчением и прежде всего прокуратура. Деньги налогоплательщиков целы, вся ответственность возлагается на департамент полиции Лос-Анджелеса, который не сумел сохранить жизнь приговоренной к смертной казни потрошительнице. Но нет, не в смену Нолана! Он закрыл собой женщину, пока его коллеги прикрывали их. Раненый ДельМонте что-то пытался сказать, но из-за испуга и ранения вел себя как истеричка. Естественно, первым предположением было что это все попытка побега. И только когда поймали стрелка, все стало на свои места – пришлось арестовать человека, жену которого убила Розалинда. И не просто убила, она медленно срезала с нее кожу, причиняя мучения. И сохранила это на долгую память. И словно этого было мало – расчленила тело. Муж так и не узнал, что это происходило, пока несчастная еще была жива. Во всяком случае такое заключение сделал патологоанатом, исследуя доступные останки – даже не целое тело. Чуть больше половины… Сомневалась ли Розалинда, что именно Ник Армстронг был источником утечки информации? Нет! У него к ней свои счеты, и не стоит верить его лживым словам, о том, как он сочувствует и переживает родным… Он просто жаждет мести. Стоит ли делиться этим с офицером Ноланом в качестве ответной услуги за собственную спасенную жизнь? Тоже нет. Рано... Они пока на стадии знакомства. А это уже предварительные ласки. Второе тело на месте старого захоронения стало неожиданностью. Убийцей не могла быть Дайер, значит у нее был подражатель. И теперь стали понятны истинные мотивы этой женщины. Она показала, что играет в покер в то время, как офис окружного прокурора вместе с департаментом полиции разыгрывали шахматную партию. Выставила их всех идиотами и наслаждалась этим… О, она так гордилась собой, и очень хотела разделить это с кем-то. С кем-то, кто по ее извращенному мнению заслуживает на подобную милость. С офицером-бойскаутом. - Я на работу, — со спокойным безразличием произнес Джон, когда Розалинд удивленно спросила. Она уже минут пятнадцать расхваливала себя, смакую детали и кошмарные подробности. Но Нолану это было противно. Внутренне он содрогался, а внешне с огромными усилиями, но остался спокойным и безразличным. И похоже рыжая ведьма поверила. Хотя, надеяться на это равнозначно обмануть себя. И чудовище, и бойскаут понимали, что время игр прошло. Теперь все всерьез и по-настоящему. Стадия знакомства пройдена, стадия предварительных ласк тоже. Теперь все по-честному, все по-взрослому… Маски сброшены! Она знала, знала еще до того, как заключила эту чертову сделку с Шоном ДельМонте и просто ждала своего часа. И это злило Джона больше всего. Технически Розалинд не была убийцей тех женщин, но она знала кто их убил, она вдохновила на это. Потому что это все было сделано исключительно для нее и в честь нее. Дайер видела беспомощность полиции и радовалась, упивалась этим. Это не шло ни в какое сравнение с теми ощущениями, если бы она собственноручно совершила все эти убийства, но как уж есть. А татуировка с датой смерти на ребрах – особый изысканный штрих… и тоже в ее честь. Но что ее мучило - это неизбежность и предопределенность ее конечной судьбы в камере или перед свидетелями, если чертовы власть имущие мужи найдут гуманный способ казни. Нет, не для этого она, Розалинд Дайер, оставила свой след в истории… Не для этого!.. … Честно говоря, Нолан не думал что еще хоть раз в жизни увидит ее. По законам жанра Розалинд должна была заползти в самую глубокую и самую узкую нору и там сидеть не высовываясь. Как сделал бы любой нормальный маньяк. Но понятие нормальный и Розалинда Дайер несовместимы, именно поэтому она заставила его мчаться к ней. Эта тварь вернулась в Лос-Анджелес после стольких месяцев и после всего, что сотворила и теперь встречала его на пороге дома в дизайнерском платье, шикарных туфлях и с бокалом шампанского. О, и конечно же с пистолетом… - Боялась, что еда остынет, — чудовище выглядела отлично, но по мнению Джона тюремная роба лучше подходила к нее волосам. - Как мило накормить меня последним ужином, перед тем как убить, — вместо ответа Розалинд только сделала удивленное выражение на лице и Нолан понял, что совершил ошибку. Пока жизнь Бейли в ее руках нужно хотя бы сделать вид… - Нет, Джон, — Дайер умела удивлять. И с чего только он решил, что знает ее или может предугадать следующий шаг? – Этот ужин последний для меня. Я решила, что именно ты убьёшь меня… Больше никаких игр, никаких предварительных ласк и прочего. Только послушание и подчинение. И только с его стороны. Цена неповиновения - жизнь Бейли, за которую та цеплялась из последних сил. Эта невероятная женщина, которая каким-то чудом влюбилась в него, надеялась и верила в него. И Джон не имел права подвести ее. Его дар убеждения не сработает на Розалинде. Их история тянется слишком давно и выход из этих «отношений» только один – смерть. И неважно, чья именно. - Я следила за вами, — в солнечном свете ее волосы казались еще краснее. - И так рада за тебя. Хотя, признаюсь, поначалу ревновала. И это такое противное чувство… - Розалинд отпила вино и наслаждалась этим моментом. Она, Джон и Бейли в воде на широком экране… - Молчишь? Ладно продолжу. Я все-таки оказалась права, Люси и сержант Тим Брэдфорд очень близки. Он так ее оберегает. Интересно, будь в бочке другая, он так же бы рвался к ней? И Луна делает такие успехи… Я, кстати, хотела… - Отпусти ее. Пожалуйста… - Как только ты выполнишь то, что мне нужно. Убьешь меня, — женщина с легкой улыбкой рассуждала о собственной смерти. - Ты слишком эгоистична для суицида… - О нет, это мой вклад в историю. Мои жертвы, мои ученики и… ты, тот кто получит славу и почет. Это мой подарок тебе Джон. В благодарность, за все что у нас было… - Но…зачем? – Нолан искренне не понимал. Хотя это и не удивительно, понять психопатку невозможно. - Все просто. Ты слишком благородный. Бойскаут, единственный в своем роде. А я… Я та, кто я есть, правда звучит до жути банально, — она улыбнулась и продолжила. – Я хочу сделать из тебя убийцу, вот и все… Даже ради спасения жизни любимой женщины Джон не мог решиться нажать на курок. В его душе боролись противоречивые чувства — страх потерять Бейли и непреодолимая внутренняя борьба с собой, чтобы не стать тем, кем хотела сделать его Розалинд и потом возненавидеть самого себя. Рядом с его девушкой ее и его друзья и коллеги, которые делают все возможное и невозможное для спасения. А Дайер только сеет сомнения, рассказывая, что было бы если бы он, Джон Нолан остался рядом с ловушкой. Вот только это все блеф. Она искусная манипуляторша, и сейчас пытается заставить его предать все чему он верен и во что верит. Но, к черту… если офицер Нолан чему и научился, так это знанию, что он не один. И его всегда поддержат друзья. И пусть ему страшно, но его любимая женщина в надежных руках… - Нет, не могу… - он буквально ненавидел себя за бессилие. - Я в тебе не разочаровалась. Молодец, Джон, — казалось Розалинда расслабилась. – Чертовски люблю оказываться правой. И в награду – можешь меня арестовать… Пойдем, — она протянула тонкие запястья, давая заковать себя в наручники. …Выстрел раздался внезапно, разрывая тишину окружающего пространства. Звук был резким, пронзительным, искривленным волной, которая распространилась по воздуху с невероятной скоростью. Это был не просто звук, это было резкое, не приглушенное пение металла, нарушающее покой и пробуждающее внезапные ощущения страха и тревоги. В его эхе чувствовалась угроза, невидимая и неуловимая, но неотвратимая. Тело Розалинд обмякло, и Джон едва успел положить его на лестницу. Брызги крови на его лице и одежде были липкими и неприятными, но он не обращал на это внимания. Странно было видеть тело той, кто сама унесла столько жизней, и понимать, что бессилен изменить что-то. В этот момент он ощутил нечто непонятное - смешение ужаса и сострадания, осознание того, что даже человек, причинивший столько боли, может стать жертвой собственных поступков. Смерть неустанно следует по пятам, а учитывая, как Розалинд желала ее, это убийство тоже было запланировано. Ею самой. Джон постепенно осознал, что все это было частью последнего плана Розалинд Дайер. В каждом из ее действий звучала холодная решимость, и он понял, что она довела себя до края, чтобы добиться своей цели. Столкнувшись с ее последним актом, он понял, что это был не просто финальный акт убийцы, а тщательно спланированная победа над собой и всеми вокруг. Последнее слово эта женщина оставила за собой… Она смотрела на мир пустыми, безжизненными глазами, и Джон не решился их прикрыть. То, что увидел он, было невыразимо трагично - в этих глазах проступила несказанная боль, злость и отчаяние. Это был взгляд, словно пронзающий его душу, напоминая о мучительной душевной борьбе, которая наконец-то нашла свое завершение. Он присел рядом с телом, ощущая тяжесть этого момента, но в его сердце ощущалось облегчение словно тяжесть долгих мучений и неразрешенных тайн, наконец, растворилась в воздухе. Этот момент был как освобождение от оков горя и страха, момент, когда его душа нашла свой мирный приют после долгого странствия по бездонным просторам боли и терзаний, что причинила эта женщина, посчитав его своей игрушкой. Взгляд Розалинд, пусть и лишенный жизни, словно освободил Джона от тяжести вины и сомнений, унесенных вместе с ней. Вдали послышался вой полицейских сирен, звук, который донесся издалека, становился все ближе и отчетливей, напоминая о неотвратимости закона. Однако, среди этого хаоса, ещё один звук ворвался в его сознание - чей-то голос, зовущий его по имени. Сердце Джона замерло на мгновение, пока он не повернулся и не увидел ее - Бейли, живую и целую. Это было знакомым образом надежды, напоминанием о том, что весь тот ужас, через который он прошел, имел смысл. И все наконец закончено…