Фикус по имени Иоганн Себастьян

Кроули разбирался в ста марках подкормки, мог с ходу назвать двадцать видов субстратов и отличить ромашку лекарственную от пупавки полевой. Значило ли это, что он любил растения? Кроули не был уверен. Бескорыстный любитель флоры вряд ли стал бы запугивать подопечных пустыми горшками, требовательными воплями «растите лучше!!!», а также получать моральное удовлетворение от трепещущих листьев — при условии, что трепет вызван неконтролируемым ужасом. К чести Кроули, он никогда не мнил себя профессиональным садоводом и не скрывал, что он — всего лишь демон, который не питал иллюзий насчёт людей или «дорогих коллег» из Ада и надеялся внушить страх хотя бы небольшим деревцам, кустам и цветам. Периодически у него возникали подозрения, что растения и не думали его бояться и просто потворствовали его низменным желаниям. Выращенный из косточки грейпфрут ронял по одному листу в одно и то же время в строго определённое место на полу, когда Кроули был в дурном настроении, дрожал и вжимался в горшок под грозным янтарным взглядом, а потом распрямлялся, как ни в чём ни бывало, и зеленел пуще прежнего. Финиковая пальма и лимон начинали шуршать изо всех сил, стоило хозяину появиться на пороге, и тут же затихали, когда Кроули удалялся в спальню или комнату с троном. Фиалки с гордостью демонстрировали нежные лепестки, а кактус — длинные колючки: «мол, полюбуйся, какие мы идеальные, и оцени наше послушание». На этом фоне выделялся бессмертник. Он оправдывал своё название, всем видом показывая — плевать он хотел на угрозы и мнение Кроули в целом, за что получил прозвище «Дункан МакЛауд». В честь героя того самого сериала, да-да. Упомянутый герой иногда раздражал до зубовного скрежета, но песни были хороши. Ещё бы: продюсеры не поскупились и выбрали для саундтрека группу «Квин». У ребят — даже Азирафаэль это признавал — плохих песен не имелось в принципе. Фикус Кроули нашёл в мусорном баке. Сухие пожелтевшие листья торчали из пакета с осколками горшка. В любой другой вечер он прошёл бы мимо, но тогда они с Азирафаэлем поссорились. На полноценную ссору реплики «Уже поздно, а у меня много дел, Кроули» и «Счастливой инвентаризации, ангел», конечно, не тянули. Азирафаэль избегал открытых конфликтов. Кроули же сам напросился: не сдержался и высказался в отношении Небесной канцелярии и её отдельных представителей в выражениях «ругательных и вульгарных». Азирафаэль предсказуемо тираду не оценил: никому не нравится, когда наступают на любимую мозоль. Поистине, «язык мой — враг мой». Кроули знал: через пару дней Азирафаэль остынет, они «случайно» столкнутся в автобусе или парке, пообедают в ресторане, где подают утку по-пекински или что-то не менее изысканное, и всё наладится. До следующего раза. Всё же, пока Кроули шёл вниз по улице к верной Бентли, поджидавшей его за углом, внутри клокотала почти детская обида в стиле «никто меня не любит, не жалеет». Дурацкое чувство, но подобные моменты случаются со всеми, и демоны, увы, не исключение. Фикус выглядел жалким. Скривившись от отвращения, Кроули подхватил пакет и ускорил шаг. Дома он безжалостно обкорнал засохшие отростки, бережно вымыл то немногое, что осталось, и насыпал земли в супницу, потому что горшка подходящего размера в квартире не обнаружилось. Затем он устроился на полу с бутылкой красного вина до рассвета жаловался невольному и что важно — молчаливому — слушателю на одного обидчивого ангела и тупое начальство. — Строят из себя крутых и всемогущих, а сами не в состоянии постичь грандиозность моих проектов. Я когда-то звёздными системами занимался. Высшая математика, гармония сфер… Кое в чём разбираюсь, понимаешь? Фикус внимал и сочувственно шевелил уцелевшими листочками. После такого орать на него «расти лучше!!!» было бы неловко. Кроули поселил его на подоконнике в кухне, чтобы остальные растения не наглели, решив, что у хозяина вдруг проснулись совесть и сострадание. Неизвестно, что помогло — солнце, вода, витамины или банальная воля к жизни, но через некоторое время фикус окреп, пустил новые отростки и зазеленел грейпфруту на зависть. Кроули приобрёл привычку за утренним кофе обсуждать с ним различные коварные планы, а месяц спустя спохватился, что не дал фикусу имени. В самом деле, не обращаться же к тому, кто тебя во всём поддерживает, «эй, ты» или «ботаническое недоразумение». Азирафаэль сказал бы, что это невежливо. Не то чтобы Кроули стремился превратиться в образец учтивости… Однако бессмертник, с которым он не вёл облегчающих душу бесед, получил имя. Чем фикус был хуже? Пользы он приносил намного больше, и в шуршании листьев Кроули уже научился различать согласие, снисходительность к глупым затеям, вздох смирения и упрёк. — Какое же имя тебе подарить? Фредди? На свете есть один-единственный Фредди, и его фамилия Меркьюри. Альфи? Напоминает кличку вора-неудачника. Короче, будешь Иоганном Себастьяном. Звучит солидно. Я бы сказал, стильно. И отражает музыкальные пристрастия. Что думаешь? Фикус не возражал. Отрицать любовь к произведениям классиков смысла не имело: он танцевал в приютившей его супнице, пока Кроули изображал ди-джея. Особой симпатией пользовались Моцарт, Дворжак и Бах. Иоганн Себастьян восторженно замирал при первых нотах «Двадцать третьего концерта» Моцарта, чуть ли не выпрыгивал из супницы, заслышав «Славянские танцы» Дворжака, и его не смущали ехидные комментарии Кроули: — «Танец номер восемь»? Серьёзно? Это попса в мире классической музыки! Ещё скажи, что ты в восторге от Брамса. Или Штрауса. Фикус, зараза ядовитая, воинственно топорщил листочки, Кроули смеялся и доставал пластинки с вальсами. Иоганн Себастьян, который Бах, был вне конкуренции. Иоганн-фикус «дирижировал» невидимым оркестром, издавал томные вздохи и вибрировал от наслаждения. Вместе они заслушали «Мессу си минор» до дыр. Буквально. Mp3 в ту пору не изобрели, а когда изобрели… Кроули, как истинный меломан, хранил верность винилу и компакт-дискам. Что не мешало ему хвастаться Вельзвевул и Хастуру: «Это я придумал битрейт 128 килобайт в секунду, чтобы поиздеваться над теми, у кого стопроцентный слух». Попытка пересадить Иоганна Себастьяна в новенький терракотовый горшок успехом не увенчалась. Фикус вцепился в супницу и корнями, и листьями. — Чем тебе дорого это убожество? Я понятия не имею, откуда оно взялось в моей квартире!*** — бушевал Кроули. — И если я не ем суп, это не повод использовать посуду не по назначению! Фикус зашуршал, но супницу из корней не выпустил. — Ты мне угрожаешь? Мне?! Дожил. Меня не уважают растения. Хастур будет ржать до второго пришествия. Хрен с тобой, золотая рыбка. То есть, революционер из семейства тутовых. Но не думай, что я тебя не накажу. Две недели панк-рока и шведского металла вместо Баха и Моцарта. И это моё последнее слово! О «дружбе» с растением Кроули никому не рассказывал. Он же не указывал Вельзевул, как управлять Адом, Азирафаэлю — как читать книги и в каком порядке расставлять их на полках. И его отношения с флорой, фауной и техническими приспособлениями были исключительно его личным делом и больше ничьим. Точка. Если Бентли желала говорить с ним при помощи песен «Квин» — да пожалуйста, сколько угодно. К нему тянулись змеи, и Кроули с удовольствием грелся с ними на солнце и зарывался в песок. А ради Иоганна Себастьяна он бросил курить: едва учуяв сигаретный дым, упрямый фикус выразительно желтел. Аргументы, что демонам не грозят проблемы с лёгкими, на него не действовали. Иоганн Себастьян отправился вместе с «няней» в поместье Даулингов. Терпеливо ждал Кроули в машине, пока тот притворялся дезинфектором и договаривался с крысами. А после крутил листочками в жесте «у кого-то не в порядке в головой», когда, отключив мобильную связь во всём Лондоне, Кроули попытался дозвониться Азирафаэлю… правильно, по мобильному телефону. — Да знаю я, что сам дурак! Теперь придётся искать таксофон… Но согласись, идея-то гениальная! Крысы-диверсанты — это круто! Иоганн Себастьян согласно зашуршал. Кроули коснулся самого крупного листа: «дай пять». И, перебежав дорогу, — естественно, на красный свет — скрылся за дверью телефонной будки. Фикус был свидетелем, как демон в прямом смысле слова наворачивал круги по потолку с возмущённым криком: — Какого Люцифера к многотомной инструкции по устройству Армагеддона в домашних условиях не прилагается ни единого примечания, как его остановить?! Где страховка от идиотов? Вроде предупреждения, что нельзя сушить кошек в микроволновках! На авиабазу Кроули Иоганна Себастьяна не взял. Фикус заслуживал лучшей участи, чем сгореть в адском или обычном огне. Кроули не рассчитывал, что вернётся. С монтировкой на Сатану… В кино на большом экране это смотрелось бы героически. В реальной жизни счастливого финала никто не гарантировал. Им повезло. Антихрист обожал бегать наперегонки со своим псом, играть с друзьями и воровать яблоки из чужого сада. Он не хотел обрушивать на Землю кровавые дожди и вообще что-либо разрушать. А Агнесса Псих позаботилась не только от своей много раз правнучке, но и об Азирафаэле с Кроули. Бумажка с её последним пророчеством очень кстати оказалась у ангела в кармане. Обличья они выбрали мудро: не придерёшься, не подкопаешься. Жаль, что жить дальше в мире и покое и радоваться не получилось. Кроули лишился квартиры в Мэйфейре под предлогом, что она служебная, а раз он перестал быть сотрудником Ада… добро пожаловать на выход. Иоганн Себастьян честно разделил заднее сиденье Бентли с грейпфрутом и бессмертником. Грейпфрут продолжал ронять по листу в день. Кроули подозревал, что таким образом бедняга старался его расшевелить, разозлить, чтобы он перестал ныть и пить эспрессо литрами. Бессмертник по-прежнему плевал на всё и всех с высоты глиняного горшка. Кроули немного завидовал подобной невозмутимости. К его удивлению, Иоганн Себастьян никак не отреагировал, когда Кроули впервые за долго время купил сигареты. После второй затяжки его замутило. — Какая гадость! Если что, её изобрёл не я, честное демонское! — Он выкинул пачку в окно, мысленно поаплодировав собственной меткости, — сигареты угодили прямиком в урну — и уставился на фикус немигающим взглядом. — Знаешь, я всегда считал книжный магазин убежищем. Местом, где тепло, уютно и безопасно. Сейчас он превратился в проходной двор. Азирафаэля этот факт, кажется, не волнует. Представляешь? Иоганн Себастьян зашуршал сочувственно, касаясь листочками плеча. Кроули ощутил, как слабеет обруч, сдавивший грудь. Грейпфрут уронил очередной лист. Из горла вырвался несколько истеричный смешок. — М-да. Мне пора завязывать с кофе. На чём я остановился? Точно. Проходной двор. Мюриэль, она хорошая, но в книгах не разбирается. Я имею в виду, написанных людьми. А все остальные… Плакать хочется. Или придушить кого-нибудь. Я толком не разобрался. Я ведь знал, знал, за кем пойдёт Азирафаэль. И всё равно на что-то надеялся. Ангел хотел справедливости для всех, а тут такое заманчивое предложение — повышение, статус архангела, реформа Небесной канцелярии… бла-бла-бла. Кто бы устоял? Всеобщее счастье не предполагает, что ты выберешь кого-то одного, даже если этот кто-то твой друг. Я бы побился лбом о руль, но вмятины мне не нужны. Ни на лбу, ни на руле. Кроули закусил губы и огляделся. Люди спешили по своим делам. Светило солнце. Мегаполис жил обыденной жизнью и страдания демона его не интересовали. Кроули мог упиваться жалостью к себе до второго пришествия, плакаться, что остался один и ему негде преклонить голову, проклинать Рай, Ад и Высшую инстанцию. Или… — Хватит. Достало. Это моя машина. Моя квартира. Мой трон. Моя книга по астрономии и моя Мона Лиза. Ребята, вы со мной? Из динамиков грянуло: «Here we are, born to be kings, we’re the princes of the Universe». Бентли будто давала понять: «ну наконец-то передо мной тот Кроули, которого я знаю и люблю. С возвращением, хозяин». Иоганн Себастьян встопорщил листочки. Грейпфрут наклонился ближе. Даже бессмертник МакЛауд выпрямил ствол. Кроули перестроился через двойную сплошную. Стрелка спидометра скакнула к ста двадцати. — Ну что, садовая братва, отожмём у Ада нашу собственность?