Время сна

Чернильная темнота. Едкий привкус сырого мяса сливается с затхлым запахом отсыревшего подвала. Шёпот церемониальных свечей вкрадчиво вторит отдалённому стуку кошачьих лап, эхом отражающимся от обшарпанных стен фабрики. Звук раздаётся всё ближе, и ближе… Пеклопёс упрямо мотает головой, прижимает уши, готовясь к атаке, и замедляет дыхание. Ещё ближе. Кот-Дремот подбирается к ржавой клетке, как тень, проскальзывает внутрь, дышит в спину, утыкается носом в спутанный мех и удовлетворённо мурчит. Спустя три жадных вдоха, Кот-Дремот наконец отстраняется, прищурившись, осматривает клетку изнутри и недовольно шипит. Он тычет Пеклопса носом в кровавое месиво на полу, бывшее до зверского убийства мини-зверьком, и призывающее мурлычет. — Ешь, — Пеклопёс отчётливо слышит предупреждающие нотки в механическом голосе, и всё равно мотает головой. Судя по цвету валяющихся рядом с выпотрошенным телом клочкам шерсти, мини-зверёк был одним из Улыбающихся зверьков. Он не мог это есть, даже если бы хотел: слишком свежи были воспоминания о погибших друзьях. Новой семье. И слишком часто эти воспоминания преследовали его в ночных кошмарах. Мелькали в отпечатках окровавленных лап на уродливых стенах. — Опять, — недовольный вздох, — тогда я заставлю. Пеклопёс отчаянно скулит и задерживает дыхание — уже знает, что будет дальше. Вот его самый страшный ночной кошмар — тот, что не отпускает ни во сне, ни наяву. Кот-Дремот со своей искорёженной заботой, более напоминающей ревность. «Ты принадлежишь фабрике. Принадлежишь мне, и смерть тебя не получит. Ешь» Маковый газ медленно заполняет комнату. Кот-Дремот успокаивающе мурлычет, выпуская ровно то количество газа, которое нужно: его недостаточно, чтобы Пеклопёс уснул, но хватает, чтобы тот не мог сопротивляться. — Потерпи чуть-чуть, — жуткая пародия на мяуканье. Кот-Дремот жадно прожигает его взглядом, словно хочет одновременно сожрать, испепелить и поиграть, — выплюнешь — пропихну тебе в глотку когтями. Как бы ни хотел, Пеклопёс не может пошевелиться. Он безучастно позволяет себя накормить, концентрируя внимание на хвосте Кота-Дремота. Задерживает дыхание, быстро глотает, и пытается не думать. Не думать, не думать, не думать… — Хороший мальчик, — издевательски улыбается его мучитель, — это же было не так сложно. Единственное, что помогает Пеклопсу подавить рвотный рефлекс — добытое опытом знание: от него не отстанут. Кот-Дремот разорвёт когтями другого мини-зверька, только уже у него на глазах. — А теперь, — шепчет Кот-дремот, сыто облизывается и сворачивается клубком вокруг Пеклопса, — время сна. Он выпускает маковый газ, веки Пеклопса тяжелеют, глаза закрываются, и мир заволакивает чёрная пелена. Тяжело определить, где находится та опасная грань между сном и явью — но какая уже разница? Кота-Дремота Пеклопёс видит везде.