Ведьма.

«Хочешь дружить - я с радостью! Хочешь любить - я со всей страстью!.. » — Сова. Сегодня она назвала бы меня нечестным, бессердечным, бестолковым и совершенно ничего не понимающим в любви. Она бы ударила меня в грудь и, нахмурившись, изучала черты моего лица. Она бы не увидела в этих чертах совершенную, безответную, очень даже сердечную и честную любовь к ней. Не увидела бы, потому что бесконечно уверена в своей правоте. Не увидела бы, потому что сама ко мне ничего не чувствует. Наверное... Сегодня я расстался с очередной пассией. С красивой, милой, ни в чем не виноватой пассией. Разве что, она - не моя блондинка. В этом, наверное, и вся её вина. Сегодня я встречаюсь с моей настоящей возлюбленной. Возлюбленной на все века. И, Господи меня упаси, снова засмотреться в её жестокие серые глаза. Снова влюбиться в них. Снова беспечно и жалко отдаться ее смеху и недовольству по поводу меня: — Ты не умеешь любить! — В очередной раз. — И ладно, — Очередное вранье. — И как же ты тогда можешь быть счастливым? — Рядом с тобой, дура. Всегда рядом с тобой. — Не буду никогда, получается, — И снова ложь. — Так бы и ударила тебя по твоей красивой морде! — Ударь! — Она в шутку замахивается, а я хватаю её запятие и заглядываю в самые любимые глаза. Вот тут я не соврал - ударь, потому что я хочу, чтобы ты ко мне прикасалась, злись, потому что я хочу, чтобы ты испытывала чувства ко мне. Ненавидь меня, если хочешь, я не знаю ничего лучше, чем твоя несдерживаемая ничем ярость. Она так много говорит о любви, и так слепо её не замечает. Вот же он - я. Неужели она не видит, как я заглядываю ей в рот? Как тянусь к ней руками. С каким огромным желанием я падаю в её объятия при встрече. Неужели это все так незаметно? Неужели нельзя просто сказать, что она тоже меня любит? Или и правда не любит вовсе? Она, не замолкая рассказывает о чем-то: о своей работе, о своём коте, о своих друзьях, о весёлых вечеринках, которые я вечно пропускаю, из-за чего она, конечно, злится. А я злюсь, что она на этих тусовках знакомится с какими-то парнями. Мы садимся на песок рядом с Невой, и она протягивает мне банку кока-колы. Её любимое сладкое, которым она готова делиться со всеми, лишь бы все оценили это с таким восторгом, с каким оценивает она. Она ложится в мои объятия и смотрит через расставленые перед собой пальцы на водную, сверкающую от солнца, гладь. — Романтика, — Беззаботно выговаривает и поворачивается на меня. — Что? Между нами? Да никогда! — Иронизирую я, обнимая руками её талию. — Всегда! — Она смеётся и полностью меняет положение. Садится лицом ко мне, обхватив ногами бедра, приближается к моему лицу и разглядывает меня. Вижу, как её серые глаза бегают по моему лицу, рыщут по моим морщинкам, хитро прищуриваются, значит, точно что-то находят. Я пытаюсь избегать зрительного контакта. Я ужасно возбужден от такой близости. Я ужасно... Ужасно сильно хочу поцеловать её сейчас. Но, как обычно, не решаюсь... — Удобно тебе? — Заглядываю в холодные глаза и поджимаю губы: от неловкости, от мучительного желания, от того, что такой беспомощный трус рядом с ней. — Очень, — Она небрежно целует меня в лоб, а после точно так же небрежно вытирает с него свои слюни. Она снова долго что-то выискивает во мне, а потом вдруг радостно смеётся. И я точно знаю, что смеётся она надо мной, а не просто так. И она подтверждает это словами: — Лицо ужасно безнадёжное, — Она приближается ко мне, успокаивает свой смех, хотя и улыбается во весь рот: — Почему так и не решаешься, м? — Зараза. Все знает про меня. Гадина. Неужели давно понимает, что я до безумия влюблен в неё? Нет. Люблю. Истинно, бедственно люблю... — Не понимаю о чем ты, — Надменно рассматриваю её, хотя, конечно, понимаю, что моё лицо уже все сказало за меня буквально секунду назад. Но... Все равно хочется, чтобы она так ничего и не знала. Она такая же, как и я. Совершенно не умеет любить... — А так? И она наклоняется совсем близко. Её рука отбирает из моей руки эту несчастную банку колы, и делает глоток. Выжидает секунду, смотрит в мои глаза и свсем нежно касается моих губ. Совсем изящно кладёт свободную ручку на моё плечо. Совсем по издевательски раскрывает мой рот своим языком. И совершенно сексуально вымурлыкивает мне в горло что-то очень нежное. — Любишь меня? — Отрывается от моих губ, и рассматривает что-то в моих глазах. Гладит рукой по затылку и упирается лбом в подбородок, будто хочет показать мне мол я не выпытываю у тебя ничего глазами, я сдалась, я не смотрю. — А ты меня? — Я поднимаю её лицо, слегка потянув её за волосы. Она сначала широко улыбается, а потом снова начинает смеяться надо мной. Боже. Ненавижу, когда она надо мной смеётся. Чувствую себя придурком. Чувствую себя слабаком. Чувствую, как сильно проигрываю своей жестокой ведьме. — Я дала тебе шанс, а ты все испортил, — Она скидывает с себя мои руки, и аккуратно встаёт, повернувшись ко мне спиной. Банка кока-колы симпатично свисает в её руке. Блондинка рассматривает что-то на горизонте. Её голова крутится то в одну, то в другую сторону, словно она разминает шею. На деле же чего-то ждёт: — Неужели и правда так боишься чувств? — Говорит вперёд, не оборачиваясь. — Я не привык знать, что мне разобьют сердце, — Выдыхаю и ложусь на траву. Рассматриваю небо. Жду, что она на это скажет. Но она не говорит. Потому что знает, что я прав - а разубеждать меня будет самой большой и наглой подлостью. Сейчас мы, может быть, и могли бы любить друг друга. Но что будет потом - никто из нас предугадать не может. Она всегда влюблённая до смерти в каждого первого. И я всегда жаждущий поиметь каждую новую. Слишком одинаковые, хоть и преподносим это по разному. Я поверхностный - она в омуте по затылок. — Делай, что хочешь, но поцеловать меня ещё раз ты просто обязан, — Она поворачивается на меня и улыбается уголками губ. Не двигается с места. Хочет, чтобы я сделал этот шаг сам. А я мешкаюсь. Как девственник, ей богу. Чего мне стоит её поцеловать? Она же точно не против. Она же хочет этого так же, как и я. И она совсем не скрывает своего желания. Я сажусь, я тяну её за руку на себя, я валю её в траву и я жестоко её целую. Эта несчастная банка выпадает из её рук и укатывается куда-то в сторону. Но моя ведьма даже не собирается меня ругать. Она целиком поглащена мной. И поглащает меня. Я сжимаю её грудь, её ягодицы, она стонет мне в рот. А я хочу её прямо здесь и сейчас. Вот почему боялся этого поцелуя. Потому что боюсь не суметь остановиться. А она только добавляет масла в огонь. Опускается поцелуями к шее, заглядывает пьяными глазами мне в рот. Дышит ровно мне в такт. Безумная. Злобная. Самая страшная злодейка. Я очарован. Она меня точно приворожила. Я снова ловлю её губы. — Всё, всё, хватит, — Выдыхает блондинка, и упирается ладошками в мою грудь: — Заигрались, — Широко улыбается и вытирает свои слюни с моего лица. Игра. Вот, что это для неё значит. Змея. Разбила моё сердце буквально за несколько минут. И, кажется, жаждала этого больше, чем я мог себе представить. — Сука, — Шепчу совершенно пусто и безвольно. — Я так и не услышала признания в любви, — С усмешкой на лице и чертями в глазах.