Someone Like You

            Утро Маклин началось с храпящей под носом Хвостатой. Собака прижалась своей спиной к её груди и слегка подрагивала своими лапками во сне. Каким-то поразительным образом, ухо животного оказалось у Люси во рту, которое девушка ещё и посасывала, пока не открыла глаза.       До этого девушке снилось, как Максимус протягивал девушке ложку мёда, с которой она с томным взглядом слизывала сладкий нектар. Это был единственный раз, когда Маклин не проснулась среди ночи из-за сопровождавшего её всю последнюю неделю одного и того же кошмара, в котором постоянно тонула в песке. Этот сон тяготил девушку присутствием Гуля, который каждый раз смотрел, как её затягивало в водоворот мерцающих песчинок. Его шляпа роняла тень на лицо, которое Люси никогда в этом сне не видела; он не тянул ей свою руку, ничего не говорил, ни разу не шелохнулся, а просто стоял, наблюдая за её поглощением Пустошью.       Едва не задыхаясь, Маклин просыпалась с бешено стучащим в грудной клетке сердцем. Обычно, Гуль сидел где-то неподалёку, до блеска натирая свой обрез. Он как-то обмолвился, что оружие — лучший друг человека в столь новом для Люси мире. Оно не предаст и не разобъёт сердце; сделает так, что все вокруг вымрут; будет шагать в ногу с хозяином на пути к цели. Гуль говорил это, прекрасно понимая, что Купер Говард не согласился бы с таким высказыванием, ведь оружие — это прежде всего смерть. Но Гуль больше не был Купером и искренне в это верил.       Недоумевая, как ухо животного вообще оказалось во рту, Люси отстранилась от тёплой собаки на пару сантиметров. Оглянувшись через плечо к кострищу, за которым должны были лежать мужчины, девушка напряглась. Гулей там не оказалось.       Всю сонливость как рукой сняло. Люси привстала на локтях, осматриваясь по сторонам. Лёгкий туманец окутал весь молодой лесок, в котором они заночевали, а тишина вокруг стояла поистине мёртвая.       Вещи мужчин всё ещё лежали на своих местах, а это значило, что они её не бросили, а куда-то на время улизнули. Это бы на секунду успокоило девушку, если бы не вихрем закружившаяся в голове мысль, что её спутник что-то сделал с Таддеусом. А ведь Люси пообещала, что глаз с Гуля не спустит!       Часы в Пип-Бое показывали половину девятого утра, когда убеженка поднялась на ноги. У девушки не было ни малейшего представления, куда они ушли и когда. Хвостатая широко зевнула, громко сомкнув под конец свои челюсти, и последовала за Люси к костру.       Мешок Таддеуса валялся рядом с седельной сумкой и шляпой Гуля. Их оружие тоже отсутствовало.       — Куда же вы делись, — пробурчала девушка, расставив руки по бокам, когда услышала пронзительный крик вдалеке.       Судя по интонации, это Таддеус. Хвостатая совершенно спокойно села рядом с оставленными вещами, мол, беспокоиться не о чем, а Люси, наоборот, схватив свой новенький пистолет, из которого когда-то выстрелила в гулифицированную маму, побежала на звук.       Долго бежать не пришлось. Спотыкаясь и ударяясь телом о ветки, Люси выбежала к небольшой полянке, на окраине которой стоял, задрав голову, Гуль. Он невозмутимо вгрызался пожелтевшими зубами в сочное зелёное яблоко и смотрел куда-то наверх, не обращая никакого внимания на прибежавшую и запыхавшуюся Маклин.       — Ебучая ворона! — послышалось откуда-то сверху, но распустившиеся зелёные листочки на ветках мешали обзору.       — Да вон оно, левее, — кричал ему Гуль, указывая рукой с яблоком в нужном направлении. — Ты, блять, в упор не видишь?       — Отъебись! — предназначалось, судя по упавшей на землю чёрной тушке, вороне. — Да где? Тут одни ветки… А, увидел.       — Неужели! — саркастически воскликнул Купер.       Люси вернула пистолет в кобуру и подошла к Гулю, также как и он задрав голову. Её взору предстал Таддеус, пытающийся дотянуться до вороньего гнезда. Он держался за ствол дерева и стоял двумя ногами на одной из не самых толстых веток.       — Зачем вы так с вороной? — девушку расстроила судьба валявшейся под ногами полуживой невинной птицы.       Гуль наклонился, чтобы поднять тушку с травы, и свернул вороне шею, без тени сожаления произнося:       — А затем, дорогая, чтобы ты приготовила мне из неё суп.       И всучил поражённой убеженке птицу, параллельно откинув подальше оставшийся от яблока огрызок.       — Жалкие варвары, — не выдержала Люси, бросив на землю мертвую ворону. — Сам готовь себе суп! Я тебе не повариха на побегушках!       — Воу, — наигранно удивился Гуль. — Принцесса решила продемонстрировать свои белоснежные зубки… — Купер схватил девушку за плечи и резко прижал к дереву. — Но тебе навряд ли захочется увидеть мои, поэтому ты возьмешь и приготовишь мне чёртов суп!       Люси ударилась затылком о бугристую кору, когда он выплюнул последнюю фразу буквально ей в лицо, но девушка больше не собиралась вестись на его угрозы.       — Нет! — твёрдо произнесла она, готовая ко всем ужасам, которые могли бы последовать за её отказом.       — Вот, значит, как, — Гуль швырнул Люси на землю и навалился сверху, до боли стиснув её запястья над макушкой. — Тогда я напомню тебе, что бывает, когда ты меня не слушаешься…       Перейти от угроз к действиям мужчина не успел из-за свалившихся на них с дерева Таддеуса. Парень с криком придавил Купера ещё ближе к Люси, издавшей в эту секунду такой оглушительный стон, что Говард на пару секунд потерялся в своих желаниях, уткнувшись своими сухими губами девушке в надплечье. Хватка его рук вокруг её запястий ослабла, дав возможность тяжело дышащей Люси обхватить ладонями Купера за голову.       Если бы не кряхтящий на мужчине Таддеус, можно было бы подумать, что Гуль и убеженка лежали обнявшись.       — Ветка… сломалась, — виновато пояснил парень, сползая с Купера. — Ради Бога, простите меня!       Говард с хрипом перекатился с Люси на спину, а девушка, наоборот, перевернулась на живот, пытаясь сделать глубокий вдох. Она тяжело дышала и кашляла, что-то мыча. Гуль посмотрел сначала на неё, а потом бросил недовольный взгляд на Таддеуса.       — Зато яйца целые! — проверяя целостность вороньих яичек в небольшом мешочке в руках, попытался переключить тему парень, но получил параллельно смачный подзатыльник от кое-как поднявшегося на ноги Купера.       Люси не сразу поняла, о каких именно яйцах шла речь, тогда как Говард забрал мешочек себе.       — С кем не бывает, да, Волти? — ядовито произнёс Купер, рывком поднимая девушку на ноги, всучив тушку вороны обратно ей в руки, и подтолкнул вперёд. — О завтраке можешь и не мечтать, пока я не увижу перед собой суп.       Люси начало мутить от таких резких действий с её телом, а постоянно толкающий в спину Гуль делал только хуже. И главное скажешь ему об этом, а он продолжит с ещё большей силой, и за волосы схватит в придачу.       Он мог бы сделать с ней всё, что угодно, если бы не Таддеус. К счастью, неаккуратность парня спасла Люси от непредвиденного.       Ворону, конечно, жалко, но приготовить из неё суп — лишь маленькое одолжение, о котором просил Гуль. Это же не в пещеру к яо-гаю сходить или нырнуть в радиоактивное озеро. Проблема была только в том, что Люси не умела готовить от слова совсем. У неё то кукурузные котлеты сгорят, то картофельное пюре по виду и вкусу напоминает мочу, то булочки получаются чёрствые, как сухари. Её максимум — какой-нибудь салат из помидоров и огурцов, но вот суп… Бетти как-то попыталась научить девушку приготовить суп из консервированного тунца. Закончилось всё сгоревшей плитой. Страшно было представить, чем закончится всё здесь.       — Я не умею готовить! — воскликнула Люси после очередного толчка. — И совсем не обязательно меня толкать!       — А чем ты тогда собиралась кормить своего будущего мужа, милая? — Гуль усмехнулся, всё-таки схватив Люси за волосы и притянув к себе. — Своей надроченной лужицей в тарелке?       — Ублюдок, — прошипела Люси, споткнувшись о выпирающий корень дерева и едва не упав на землю.       В крепкой хватке мужчины, Маклин ощущала себя самой настоящей тряпичной куклой, которой правили и игрались как хотели. Гулю нравилось хватать девушку, тянуть, толкать, язвить, со вчерашнего дня ещё и облизывать, а с сегодняшнего прижимать. Но, учитывая все ужасы, которые могла предложить девушке Пустошь, Гуль — лишь самая невинная из них.       Несмотря на его грубые и бесцеремонные действия, Люси с готовностью могла сказать, что приглянулась мужчине. Об этом ей говорили огромное количество телесных прикосновений в разных ситуациях, долгие и изучающие взгляды, грубые подколы и даже та брошенная через плечо фраза в обсерватории — Гуль хотел, чтобы она пошла с ним не только для того, чтобы продолжить с кем-то свои скитания по Пустоши, но и потому, что мужчина нуждался в ком-то светлом и способном напомнить старому охотнику за головами, что его прежнее «я» всё ещё живёт где-то внутри.       Все эти издевательства над ней — долбанная попытка противостоять очевидному. Ползти на свет бывает очень тяжело, особенно, когда надолго задержался во тьме. И, раз им предстоит долгий путь, Люси решила, что приложит все усилия, чтобы помочь ему выбраться из темноты, даже если придется терпеть его попытки доказать обратное.       Хвостатая встретила троицу виляющим хвостом. Пока её новые спутники где-то ходили, собака успела загрызть одного заблудшего на территорию их временного пристанища радтаракана, потоптаться в кострище и помочиться на вещи Таддеуса.       — Ах ты безмозглое животное! — закричал парень, как только поднял за верёвку свой мокрый мешок.       Люси даже показалось, что собака лыбилась негодующему молодому гулю, пока он не запустил в неё яблоком, которое успел перехватить Купер, сразу откусив от фрукта большой кусок. Хвостатая отбежала к девушке и легла рядом, продолжая наблюдать за вытряхивающим из мешка вещи Таддеусом.       Девушка сидела на своей лежанке, не зная с чего начать. В пособии по выживанию, которое валялось на задней полке в библиотеке убежища, говорилось, что сначала тушку животного нужно, вроде бы, освежевать, а потом уже выпотрошить.       — Мне нужен нож, — потребовала Люси у Гуля.       — А как же волшебное слово? — с издёвкой напомнил мужчина, сооружая новый костёр, на котором было бы удобнее одновременно и пожарить яйца на сковороде, и подогреть суп.       — Пожалуйста.       — Что пожалуйста? — Купер хитро прищурился.       — Пожалуйста, дай мне свой грёбанный нож, чтобы я могла выпотрошить и освежевать эту невинно задушенную птицу, и приготовить тебе долбанный суп! — на одном выдохе разошлась Люси, едва не взмахнув от злости руками.       — Ты собралась потрошить ворону, не выщипав перед этим ей перья? Господи… — мужчина перевёл свой взгляд с девушки обратно на костёр и неодобрительно покачал головой, прицокивая.       — Но… — уголки губ девушки опустились и Люси уставилась на Гуля.       — Слышь, усатик, ты там долго своё барахло перебирать будешь? — окликнул Купер молодого гуля. — Принцесса никогда не занималась разделыванием птицы и ей нужна помощь, ибо я не собираюсь миллион лет ждать, пока ёбаное мясо доберётся до ёбаной миски.       — Да, да, ща, — ответил ему парень, закинув мешок на ветку дерева, чтобы на лёгком ветерке быстрее просох.       Таддеус взял протянутый ему Купером нож и принялся объяснять девушке все тонкости потрошения птицы. Люси внимала его словам, уточняла некоторые моменты и с не скрытым интересом рассматривала маленькие внутренние органы вороны, даже несмотря на то, что девушке было жалко птицу.       Говард периодически поглядывал на них, пока разогревал сковородку, бил об бортик небольшие яички и жарил яичницу. Мужчина хмурился, даже несмотря на то, что от него все отстали. Теперь его раздражали болтающие между собой Люси и Таддеус, которой явно было интереснее беседовать с парнем, чем с Говардом.       А чего ты, мать твою, ожидал, Купер? Выбрал жёсткий путь — так следуй ему до конца или определись уже, чего, наконец, хочешь.       Гуль просто хотел поесть супа, приготовленного женской рукой, а не вот это вот всё. Кто ж знал, что девчонка не умеет готовить. Нет, она точно не выживет в этом мире, без надёжного мужского плеча рядом. Одно дело рубить головы трупам, а другое противостоять Пустоши.       Однако, напомнить с кем именно она путешествует, являлось важной и достигнутой целью сегодняшнего утра, чтобы Люси лишний раз не расслаблялась. Но стоило ли оно того?       Можно подумать, что он мстил сам себе за вчерашнее проявление доброты (когда бросил Люси батончик), которую Говард пытался затмить неудавшимся укусом в шею. Он хотел до крови прокусить её нежную кожу на шее, чтобы ещё и синяк остался, но свалившийся на них Таддеус всё испортил. Если бы не парень, и Гуль завершил задуманное, девушка без всяких прикрас разубедилась бы в своём рвении повлиять на мужчину этим своим надоевшим «золотым правилом». Ему правда так казалось. Её добрые глаза увидели бы в нём по-прежнему бесчувственного монстра, каким он показался ей в начале, и которым, по сути, являлся. Или пытался являться. Пускай она уж будет видеть в нём омерзительное чудовище, чем проблески старины Купера Говарда, так надёжно утаённого во тьме.       Забавно, что на данный момент она так и не узнала, что путешествует с кумиром всей своей жизни. Какая реакция у неё бы была, узнай она об этом? Наверное, её вера в лучшее окончательно бы рассыпалась гонимым по Пустоши песком. Хотя, зная оптимистичность девушки, она бы и эту проблему для себя решила. Главное, чтобы в процессе не запрыгнула на него, в попытке заделать детишек.       Гуль так и сидел, с застывшей в руке вилкой, представив эту курьёзную картину, что давалось ему с лёгкостью, ведь он уже видел Люси в одном нижнем белье и даже успел пару раз полежать на убеженке, ощутив все прелести девичьей фигуры, такой мягкой и такой нежной. Чувствуя, как его дружок между ног начал подавать первые признаки пробуждения, Гуль поспешил отвлечься. Сейчас не время и не место фантазировать на такую тему.       Люси как раз пересела поближе к костру, увлечённо нарезая воронье мясо на небольшие кусочки, и Говарду определённо нравилось смотреть, как её пальчики сжимали в ладошке грязную рукоять его ножа. Разыгравшаяся фантазия начала рисовать совсем другие образы и это стоило ему яичницы.       Таддеус уже успел отлить в миску воды из фляги охотника за головами и нарезать добытую утром дикую тошку. Хвостатая перебралась поближе к еде, с просящим взглядом уставившись на мутировавший овощ. Гуль тоже активно делал вид, что занят важным делом — отскрёбыванием подгоревших яиц от пересушенной поверхности сковороды.       Когда вода в миске вскипела и все ингредиенты отправились вариться, компашка принялась завтракать. Все использовали свои фляги, как тарелки под яичницу, за исключением Хвостатой, которой положили еду на камень. Собака громко чавкала, за две секунды расправившись со своим завтраком, и даже дополнительно облизала всю поверхность камня, испачкав кончик шершавого носа желтком. Таддеус был солидарен с животным, погрузившись в активный процесс пережёвывания пищи, а вот Люси и Гуль ели без особого аппетита, периодически цепляясь друг за друга взглядами. Девушка старалась как можно быстрее его отвести, а вот Купер, наоборот, запоминал её каждое жевательное движение.       Маклин старалась не принимать во внимание тот факт, что яичница была приготовлена на немытой со вчерашнего дня сковороде, на которой остались ошмётки гульего мяса и белые крапинки наркотического порошка. На вкус жареных яиц это особо не повлияло. И на Гуля старалась больше не смотреть, а то как-то слишком часто они начали пересекаться взглядами за последние несколько минут.       — Спасибо, — по привычке поблагодарила Люси за завтрак и отошла в сторону, чтобы стереть остатки еды с фляги.       Какая правильная убеженка.       Гуль перемешал ингредиенты в супе, томительно вздохнув. Ещё каких-то десять минут и миску можно убрать с огня.       За эти минуты Люси успела скатать свою лежанку и пристегнуть к рюкзаку, а Таддеус собрать все свои вещи обратно в мешок. Охотнику за головами оставалось накинуть на себя только шляпу, поэтому он особо не торопился.       — Теперь заценим, что вы тут вдвоём нахуевертили, — произнёс Купер, снимая миску с горячих углей и высыпая в бульон остатки порошка. — Тебе оставить, усатик?       — Ну, можно, — согласился парень.       Перемешав ложкой ингредиенты в болотного цвета водице, мужчина зачерпнул в неё небольшое количество жидкости, с попавшимся крупным куском тошки, и отправил в рот, медленно пережёвывая.       Люси облокотилась спиной о дерево и скрестила руки на груди, наблюдая за его медленным поеданием супа. Надо было взять и в качестве секретного ингредиента закинуть в миску горсть рыхлой земли или лежавшую в сторонке кучку Хвостатой, чтобы Гуль подавился и отравился, если для таких как он ещё существует такое понятие, но Люси мысленно дала себе щелбан за такие мысли. Как бы Гуль к ней не относился, отвечать той же монетой девушка не собиралась. Пускай наслаждается своим долгожданным супом, пока может.       — Сойдёт, — удовлетворительно заключил Гуль, передавая миску Таддеусу.       Парень решил не пользоваться ложкой и, прислонив потрескавшиеся губы к ржавому бортику, выпил суп, как стакан с водой.       — Это лучше, чем та мерзотная похлёбка, которую нам давали в Братстве, — Таддеус облизал свои потрескавшиеся губы, — и яйца получились зачётные.       — Нам пора выдвигаться, — напомнила Люси, поправив свои металлические накладки на коленях и поднимая с земли свой рюкзак.       Говард проделал то же движение, что и девушка, подняв с земли седельную сумку, и накинул на голову свою шляпу. Таддеус бросил миску рядом с углями и бодро ушёл вперёд за Хвостатой, даруя Гулю возможность схватить Люси за локоть и в очередной раз резко притянуть к себе. Её ягодицы плотно прижались к его паховой области, вызвав со стороны Маклин возмущенный вздох, а рука Говарда скользнула по плечу к шее, погладив пульсирующую жилку.       — Но я бы и не отказался от твоей лужицы, милая, — хрипло прозвучало рядом с левым ушком. — Я не привередлив, знаешь ли.       Люси покраснела вплоть до кончиков ушей и не успела возмутиться, как её снова подтолкнули вперёд, но уже гораздо мягче, по сравнению с предыдущими толчками.       Щёки были залиты румянцем, когда девушка совсем быстро нагнала Таддеуса. Ей вспомнился его вчерашний с Гулем диалог, неприличность которого зашкаливала настолько, что Люси никак не могла выбросить ответ мужчины из головы. Судя по тому, что Люси успела почувствовать несколько минут назад, Гуль точно не занимался онанизмом. По крайней мере так часто, чтобы не распрощаться со своим половым органом, если мужчина действительно говорил Таддеусу правду.       Возмущению не было предела, но и сказать, что ей не нравились его различные прикосновения, девушка не могла. И все эти пошлые фразочки, которые он чуть ли не нашёптывал, вызывали в Люси не только отвращение, но и что-то наподобие предвкушения от того, как долго будут продолжаться эти заигрывания, и приведут ли они к блистательному апогею, ознаменовав что-то новое, о чём Люси, до этого момента, никогда не могла бы подумать. Терпение её было тоже не вечным.

***

      Ближе к обеду, когда солнце уже достигло своего пика на небосводе, припекать стало настолько невыносимо, что компания еле передвигалась по пустынной местности. Гуль, пялящийся последние полчаса на задницу Люси, даже решил снять с себя своё пальто, страшно мечтая о каком-нибудь прохладном водоёме, желательно без поселившихся в нём заглотов. Скатав верхний предмет одежды в трубочку, мужчина закинул его на плечи, а рукава рубашки, наоборот, раскатал, чтобы не получить дополнительные солнечные ожоги на его и так пострадавшей от радиации коже. Патронташ теперь болтался на иссечённой пулями жилетке, пока Гуль медленно брёл за опять что-то бурно обсуждающими Люси и Таддеусом. Кажется, девушка начала затирать ему что-то про свою жизнь в убежище и их диалог довольно быстро перерос в непрерывный монолог. Молодой гуль, кажется, её больше не слушал, еле перебирая ногами от усталости. Хвостатая дышала пуще прежнего и Куперу показалось, что ей тоже жарко в своём милом, но уже изрядно потрёпанном комбинезончике теннисистки.       Когда-то Купер долго сопротивлялся уговорам Дженни купить какой-нибудь костюмчик для Рузвельта, считая, что собаке это совсем ни к чему. В итоге, мужчина сдался, когда его дочь обмазала собаку розовой гуашью и получила строгий выговор от вернувшейся с работы матери. Говарду тоже влетело за то, что не уследил за ребёнком. Дженни разрыдалась, покаявшись в совершённом поступке, объяснив свои действия попыткой привнести немного розового в чёрно-белую шкурку животного, пока помогала отцу отмыть собаку, и Купер пытался её развеселить, параллельно интересуясь, в какой именно одёжке она видит Рузвельта. Говард до сих пор помнил, какими заплаканными, но счастливыми глазами она на него тогда посмотрела, а через неделю уже довольная носилась по двору с бордер-колли, на котором красовался сшитый на заказ костюм помощника шерифа.       Гуль зажмурился, с горечью вспоминая все эти радостные моменты, от которых становилось только больнее. Не было больше в его жизни места для любви и семьи, а вернуть старую казалось уже чем-то недостижимым. Дженни бы мало того, что расстроилась, но и ужаснулась, узнай каким монстром стал её отец.       — Кстати, а ты за всё это время не видел здесь мужчину в возрасте, в силовой броне, без шлема? — вдруг спросила Люси у Таддеуса, стирая запястьем пот со лба, когда они дошли до территории разросшегося парка и ступили на заросшую мелкими травинками каменную тропинку.       — Чего? — молодому гулю сейчас было вообще не до воспоминаний, кого он там видел или не видел. Его глазам открылось наполовину обмелевшее озеро, усыпанное белыми кувшинками.       — Может быть, он шёл где-то вдалеке? — упорствовала девушка.       — Моё зрение падает, поэтому я любого солдата в броне за гору хлама принять могу, — нервно посмеялся парень, продолжая из последних сил шевелить ногами к воде. — Щас бы искупаться…       – Да ты весь запыхался, усатик, — подключился внезапно повеселевший Купер. — Я точно знаю, что тебе поможет помимо купания.       Говард заприметил неподалёку ржавый грузовик, доверху наполненный радиоактивными бочками, и не мог упустить момента поиздеваться над Таддеусом. Нужно же как-то отвлечься от назойливых воспоминаний.       — И что же? — парень упал на колени, зачерпнул ладонями воду и поднёс к губам.       — Радиационная грязевая лужа!       Люси с презрением обернулась к Гулю всего на секунду, но этого хватило, чтобы увидеть расплывшуюся ехидную улыбку на его лице.       — А чем она мне поможет? — заинтересовался парень.       — Видишь ли, такому новичку, как ты, недавно обратившемуся в гуля, просто необходимо раз в два дня погружаться в радиоактивные отходы. Это поможет твоему телу быстрее адаптироваться к изменениям, вызванным гулификацией.       — А вы… тоже так делали? — поверил Таддеус.       — Конечно, — Гуль даже руку на сердце положил, — и посмотри — живу уже больше двухсот лет. Да-а-а, и кроме того, ты получишь приятный бонус в виде абсолютной устойчивости к совершенно любому радиационному фону. Даже самому мощному.       — Интересно, — Таддеус задумчиво уставился на валяющиеся рядом с грузовиком полные бочки. — Наверное, вы правы.       — Ты с ума сошёл? — воскликнула Маклин. — И после этого, наивной называют меня! Он же явно тебе в уши стелит, а ты ведёшься!       — Люси, я же уже объяснил тебе, что готов на всё, лишь бы моё тело быстрее адаптировалось к радиации. Знаешь, как тяжело ходить, когда чувствуешь, как каждый кусочек кожи сдирается с тела из-за трения одежды?       — Твоё тело может не выдержать такой дозы и ты умрёшь! — пыталась вразумить его девушка.       Счётчик Гейгера давил своим щелканьем на мозг Гуля, тогда как девушка даже внимание на звук не обратила. Куперу пришлось схватить Люси за предплечье и оттащить в сторону, усадив на самую дальнюю лавочку, со словами:       — Посиди-ка ты здесь, пока окончательно не вывела меня из себя и я не решил отправить тебя в эту лужу вместо него.       Люси разозлилась и выдернула свою руку из его крепкой хватки и даже попыталась оттолкнуть Купера от себя, но мужчина оказался изворотливее, ловко избежав её толчка, сотрясшего воздух рядом с его бедром.       — А ты проследи за ней, — указал наёмник Хвостатой, перед тем как вернуться к Таддеусу, уже успевшему перекатить бочку с радиоактивными веществами поближе к воде, рядом с которой, недалеко от пышного куста, тлела подходящая лужа.       Гуль протянул парню свой нож и Таддеус собственноручно вскрыл крышку, вылив всё содержимое в грязь.       — Не забудь раздеться перед погружением, усатик, — ехидно напомнил мужчина, сбрасывая со своих плеч пальто, сумку и шляпу на траву.       Люси с ужасом наблюдала за раздеванием молодого гуля, от которого одежда отлипала вместе с кусочками кожи, и его погружением в радиоактивную грязь. Парень ушел под неё с головой и девушке показалось, что он больше не выплывет. Но он всплыл и начал смеяться.       — Я больше не буду спасать этого идиота, — вслух произнесла Люси, стукнув кулаком по покрытой мхом боковине скамейки.       Хвостатая продолжала тяжело дышать, сидя на траве рядом с девушкой. Взгляд собаки был устремлён не на барахтающегося в луже Таддеуса, а на мешок парня, который опять остался без присмотра. Конечно же, она снова задумала его обоссать. Тихой украдкой собака перебралась поближе к вещам и, сделав дело, пока мужчины были повёрнуты спиной, счастливая прибежала к удрученной, но не удержавшейся от улыбки Люси. Девушка со вздохом погладила собаку за ушком, наклонившись и уперевшись локтями в колени.       — Ну что, чувствуешь, как радиация проникает под твою кожу? — Купер снял с себя жилетку, рассматривая на ней новые дыры.       — Как-то непонятно, — неопределенно ответил Таддеус, приняв сидячее положение. Кусочки грязи забились ему в свежие раны на тех местах, где сошла кожа.       Гулю показалось странным, что парень до сих пор не заблевал всё вокруг от сильного радиационного облучения, а вот волосы с его головы продолжали выпадать клочками.       — Как выглядела жидкость, которую ты выпил?       — Как моча, а на вкус — ещё хуже, — Таддеус начал дополнительно обмазывать грязью руки, подмышки, шею и лицо.       — Хотелось бы мне перетереть с тем человеком, который дал тебе эту жидкость. Ты на него не злишься?       — Поначалу злился, а сейчас… ну, несмотря на облезшую кожу и слабость, плюсов больше.       — Ты уверен? — покосился на него Гуль и полез в свою сумку.       — А должен сомневаться?       — Если мы каким-нибудь случайным образом пересечёмся лет так через десять и ты будешь в своём уме, я задам тебе этот вопрос ещё раз, — Купер вытащил щипцы и выпрямился.       — Окей, — Таддеус пожал плечами, — вот увидите, со мной всё будет в порядке!       — И почему я в этом сомневаюсь? — пробубнил Гуль, отходя от берега.       Говард пересёк полянку и подошёл к Люси, которая вовсю наглаживала Хвостатую. Увидев щипцы в руках мужчины, убеженка шумно сглотнула и медленно подняла на него свои испуганные глаза.       — Мне нужно, чтобы ты вытащила застрявшие в моей спине пули, — поставил он в известность, протягивая стоматологический предмет девушке.       — Только после того, как скажешь Таддеусу вылезти из грязи, — поставила своё условие Маклин, выпрямляясь.       — Усатик — взрослый мальчик, сам разберётся.       — Нет, он тебя слушается, поэтому ты пойдёшь и признаешься ему в своём вранье, если настаиваешь на том, чтобы пули вытаскивала я.       Говард опустил протянутую руку, тяжело вздыхая.       — Если ты продолжишь ставить мне свои условия, я пройдусь ими по твоим зубам, — предупредил Гуль, подбрасывая щипцы в воздух. Они взлетели всего на несколько сантиметров и упали ему обратно на ладонь.       Убеженка нахмурилась, всем своим видом показывая, что молчать больше не собирается.       — Вот опять, ну почему ты такой? — Люси поднялась с лавочки. — Почему не можешь относиться к людям хоть капельку добрее? Что я сделала такого, из-за чего меня нужно постоянно толкать, насмехаться, угрожать? Почему ты сначала кидаешь мне батончик, а на следующее утро валишь на землю в попытке… я даже не знаю чего. Тебе правда доставляет удовольствие издеваться надо мной? Хотя, чего это я спрашиваю… И неужели всё дело в том, что я из убежища? Ты так относишься ко мне, как будто я сама выбрала жить в нём. Тебя веселит моя неосведомленность о внешнем мире, моя наивность, но при этом ты говоришь, что «всё в моём мире было предрешено двести лет назад», что уже указывает на мою невиновность. И почему я вообще должна чувствовать себя виноватой в том, что жила такой жизнью, со своей семьёй, со своим отцом… Как ты можешь судить людей по тому, чего они никогда не испытывали? Я понятия не имела, что корпорация, которая обеспечила мне безопасную жизнь, приложила руку ко всему ужасу, творящемуся на поверхности. Если всё дело в твоей семье и Волт-Тек замешана в их исчезновении, тогда это тем более не даёт тебе никакого права вести себя так со мной!       — Всё сказала? — терпеливо отреагировал Гуль на её тираду, едва не закатив глаза.       — С таким отношением, я не буду помогать тебе даже под дулом пистолета. Почему ты вообще позвал меня с собой? Чтобы было над кем поиздеваться? Чтобы тебя развлекали, готовили супы, вытаскивали пули? Хочешь посмотреть, как меня прожуёт и проглотит Пустошь? — глаза девушки заблестели. — «О, смотрите, это девчонка из убежища и она ни черта не смыслит о том, как живёт сейчас мир, и грезит надеждами восстановить морально прогнившее общество, ведь в неё это годами вкладывала идеология Волт-Тек, в атмосфере которой она росла» — так ты про меня думаешь?       — Я думаю, что ты слишком много болтаешь, вместо того, чтобы заняться полезным делом.       Запрокинув голову назад, Люси зарычала и отошла на несколько шагов назад. Она устало провела ладонью по своему лицу и уставилась на свой рюкзак.       — Думаешь о том, чтобы сбежать, как твой дорогой папочка? — проследил за её взглядом Гуль, слабо улыбнувшись. — Я никогда тебя не держал и, честно, я поражён тому, что ты до сих не сделала этого раньше. Что ж ты до сих пор здесь стоишь?       Вместо ответа Люси резко протянула ему свою руку.       — Давай сюда свои щипцы, — потребовала она, не поднимая взгляда.       Сбежать было бы слишком просто для Люси, считавшей, что побег — уж точно не решение всех проблем. Вера продолжала клубиться в её груди, что где-то в глубине его души ещё есть та светлая частичка, которую она чувствует.       Можно оставаться хорошим человеком внутри, но чтобы выжить, тем более в таком мире, приходится совершать плохие поступки.       У Гуля же на лице отобразилась сразу целая гамма эмоций, от удивления до радости.       — А сразу так нельзя было? — саркастически произнёс он, усаживаясь на лавочку и расстёгивая пуговицы рубашки.       — Я не сбегу, даже не надейся, — твёрдо произнесла она, но как только спина Гуля открылась её взору, вся решительность куда-то подевалась.       — Как скажешь, зайка, — прозвучало легко и слишком нежно, даже чересчур для него.       Спина Говарда, не считая застрявших пуль в изуродованной радиацией и огрубевшей со временем коже, была полностью усеяна ярко выделяющимися шрамами, причём такими, как будто с мужчины пальцами сдирали кожу вместе с мясом. В некоторых местах, особенно под лопатками, виднелись зигзагообразные ножевые ранения, по виду ещё не до конца зажившие. У поясницы кожа едва не сходила лоскутами, видимо из-за тугого ремня.       — Что же с тобой сотворил этот мир, — прошептала Люси в смятении, несмело дотрагиваясь своими горячими пальцами до дрогнувшего под ними плеча Гуля.       — Радиация не так страшна, как люди, дорогая, — услышал её мужчина, горько усмехнувшись. — Тебе следует это вспоминать каждый раз, как захочешь с кем-нибудь поговорить, даже если с виду человек не кажется таким опасным.       — Эти шрамы оставили… люди? — Люси вытащила щипцами первую пулю, бросив ту на землю.       — Люди, говоря твоим языком, закрылись в своих убежищах, став подопытным мясом для учёных из Волт-Тек, а те, кто сумели выжить на поверхности, превратились в жестоких существ, которым собирательное слово «люди» даже близко не подойдёт, — вкрадчиво изложил Купер, опустив голову вниз, когда Люси дотронулась до его шершавого затылка.       — Поэтому ты злишься? Из-за всего, что тебе пришлось пережить за последние два столетия?       Купер ничего не ответил и девушка расценила молчание как знак согласия. Она продолжила вытаскивать пули одну за другой, блуждая своей рукой по спине Гуля, который, в свою очередь, пытался вспомнить, когда до него в последний раз дотрагивалась женщина. Так непривычно было ощущать эти несмелые движения, гуляющие по холке, лопаткам и позвоночнику. Говард старался дышать размеренно и не думать о том, что её рука могла бы давить на него сильнее, как, например, те лапы недодрочера Дома Педро, который пользовался его плотью два десятилетия и редко когда использовал нож.       Если бы Люси могла себе только вообразить, через что пришлось пройти Куперу, чтобы стать таким.       Странное чувство поселилось в его груди. Убеженка выговорила всё, что о нём думает, и сама потребовала щипцы, как будто Гуль от этого резко поменяет своё отношение к ней. Ему стало даже как-то обидно, что она не схватила свои вещички и не побежала проплакаться куда-нибудь подальше. Теперь наёмник окончательно запутался в её мотивации оставаться с ним и терпеть его выходки.       — Ты сказала, что тебе не нравится моё отношение к тебе. У меня назрел встречный вопрос — раз ты такая смелая, то какого хуя продолжаешь делать всё то, о чем я тебя прошу? — прозвучало резко и грубо, как очередная попытка оттолкнуть её и так слишком шаткое к нему предрасположение.       — А ты почему считаешь, что Пустошь меня испортит, как испортила тебя? — вопросом на вопрос ответила Люси. — Может, скоро мы сами ответим себе на эти вопросы?       Люси вытащила последнюю пулю, тяжёлым грузом упавшую к остальным, и похлопала мужчину по плечу, отстраняясь. Гуль поднялся с лавочки, сжимая в кулаке рубашку, и встал перед Люси.       — У меня нет желания смотреть на ваше с Таддеусом купание, поэтому я прогуляюсь по парку, — поставила в известность Люси, протягивая щипцы мужчине и делая вид, что рассматривает свои разные шнурки на ботинках, а не обнаженный и весьма крепкий для гуля торс Купера, надеясь, что упавшая на глаза челка всё скроет.       Множество расплывшихся по телу ямок вогнали девушку в ужас не так быстро, как отсутствие сосков на его грудных мышцах, где кожа была изувечена вдоль и поперёк.       Говард был не из тех, от кого можно что-то скрыть. Конечно же он понял, что она его разглядывала, ведь когда ещё подвернётся такая удачная возможность рассмотреть столь обезображенный, для восприятия юной девушки, вид. Он поднял её подбородок уже по какой-то привычке, заставляя посмотреть в свои глаза. По её щеке скатилась одинокая слезинка, которую Купер смахнул большим пальцем. Вот дурочка, чего плакать-то?       — Моё тело не стоит твоих слёз, принцесса, — усмехнулся он, — но мне очень нравится твоё обещание не спускать с меня глаз.       — Так я и не спускаю, — отодвинув его руку от своего подбородка, девушка сморгнула выступившую влагу и поспешила отойти к своим оставленным на лавочке вещам.       — Иди с ней, тебе тут с нами делать нечего, — Купер указал Хвостатой на Маклин и собака послушно подошла к девушке. — Только не уходи слишком далеко, Волти.       — Я что, слышу заботу в твоём голосе? — положив руку на грудь, наигранно удивилась девушка.       — Нет, я хочу сузить область поиска твоего трупа, если попадёшься какому-нибудь зверю.       — В таком случае, ты даже отправишься на мои поиски? — Люси продолжила нарочито открывать от удивления рот и взмахивать светлыми ресницами.       Купер застыл, понимая, что, возможно, ляпнул лишнее, и теперь Люси будет считать, что он и вправду о ней заботится, только по-своему. Девушка уже скрылась в кустах, а мужчина продолжил стоять и осознавать произнесённое.       Идиот, ну вот просто идиот, палится на ровном месте. Люси не должна чувствовать его заботу ни в коем случае и расслабляться из-за этого тем более! Глупая, сама не осознает, как Пустошь на ней отыграется.       Гуль в смешанных чувствах отошёл от лавочки и вернулся к берегу.       — Ты там ещё жив, чупакабрик?       Таддеус что-то промычал, качаясь из стороны в сторону и обхватив себя руками. Из-за сплошного слоя грязи были видны только его покрасневшие глаза.       — Хорош там качаться, дуй в озеро, — Купер сопроводил свои слова взмахом руки в сторону упомянутого озера и принялся раздеваться.       Пока кряхтящий Таддеус полз от лужи до озера, тянув за собой огромные грязевые ошмётки, Гуль снял с себя сапоги вместе со штанами и быстрее парня погрузился в бирюзовую воду.       Под жаркими солнечными лучами, прохладная вода расценивалась мужчиной как манна небесная, особенно, если неделями не удавалось принять душ. Купер несколько раз погрузился под воду с головой, ощущая, как прохлада ласкает его свежие нательные пятна и ранки.       Таддеус, при взаимодействии с водой, устало плюхнулся на спину, оттолкнулся ногой от дна и поплыл. Грязь расползлась от него тёмными кругами, а Купер продолжил наблюдать за его вялым состоянием.       Откинется или нет?       — Как думаете, заглоты нас уже заметили? — парень, смотря на чистое небо, меланхолично проплыл вперёд Говарда, стоящего по грудь в воде.       — Тебе так не терпится быть сожранным?       — Да, конечно, — съязвил Таддеус. — Главная цель всей моей жизни.       — Чем ты вообще планируешь заниматься, если в целости доберёшься с нами до города? — вдруг спросил Гуль, сдирая с живота присосавшуюся розовую пиявочку.       — Я много слышал о курьерах, может… испытаю себя в этом.       Гуль хмыкнул так, как будто ожидал услышать что-то подобное и раздавил пиявку пальцами.       — Нет, ну а что? Я практически бессмертен и ноги у меня целые! — продолжил Таддеус, едва не гордясь своими преимуществами. — Кстати, а что за дела у вас с Люси?       — Дела… — повторил мужчина, растягивая последнюю гласную, и прицокнул языком. — Видишь ли, в нашем мире всё взаимосвязано. Я лишь хочу понять, кто дёргает за ниточки.       — Люси тоже?       — Убеженка… пытается принять тот факт, что вся её жизнь была построена на лжи.       — А в город зачем идёте?       — Ты слышал когда-нибудь о «Лунном агенте»? — Купер погрузился в воду до подбородка, намеренно не раскрывая их общее дело с девушкой.       — Неа. Кто это?       — Во времена, когда он не выглядел как высранный медведем чернослив, его окрестили «Повелителем будущего». Когда корпорации искали спасение под землёй, ублюдок смотрел на звёзды. А знаешь почему именно «Лунный агент»? Он продавал недвижимость на Луне.       — Чего? — глаза Таддеуса округлились и парень даже приподнял голову. — Это что получается, мы тут в говне копаемся, а на Луне сейчас живут люди, где нет никакой радиации, Братства и тошки?       Гуль ухмыльнулся.       — Мне нужно с ним побеседовать. Если ты ему приглянешься, то уже в следующем году будешь рассекать бескрайние просторы далёкого космоса и налаживать связи с инопланетянцами.       — Да ну, бред какой-то, — не поверил на этот раз парень, отыскав ногами дно. — Я на берег.       — Станешь первым в своём роде «Лунным курьером»! — рассмеялся Говард ему вслед.       — Уже выпрыгиваю от радости из своей облезшей кожи, — буркнул Таддеус, голышом развалившись на траве.

***

      — Какой красивый, — Люси склонилась над красно-жёлтым цветком, рассматривая его лепестки, обрамлённые чёрными пятнышками.       Заинтересованная Хвостатая подбежала к девушке и ткнулась в сердцевину цветка своим носом, трижды чихнув от попавшей в ноздри пыльцы.       — Глупая, а вдруг он ядовитый? — хихикнула Люси, жалея, что не прихватила из торгового центра ещё и журнал о ботанике.       Природа вокруг продолжала восхищать юную Маклин. Мир действительно казался огромным для жительницы убежища, как предупреждал Чет, но таким интересным, необычным и ярким, к чему невозможно было привыкнуть сразу. Эти пустынные поля и зелёные леса не шли ни в какое сравнение с чёрно-белыми картинками фильмов, на которые так привыкла смотреть Люси в телевизоре.       Она успела приспособиться к ветру и яркому солнцу, к странной пище и горькой воде, к двуглавым животным и повсеместному смраду, от которого никуда не дется, но к такому бескрайнему простору — никак нет.       Несмотря на жестокость и аморальность, царившие теперь на земле, девушка не жалела, что вышла на поверхность. Даже после открывшейся правды об отце, на поиски которого она отправилась изначально, этот мир по-прежнему интриговал своей извращённой изысканностью. Всё совсем не как в убежище.       Пока Люси останавливалась и рассматривала всё, что попадалось глазам, Хвостатая пыталась привлечь внимание своей хозяйки толстой палкой, которую нашла в кустах и схватила зубами. Собака ходила за девушкой по пятам, надеясь, что та с ней поиграет, но увлечённая изучением природы, девушка не сразу обратила своё внимание на животное, а когда обратила, они уже вышли из парка к заброшенному двухэтажному домику рейнджера.       — Давай позже, ладно? — Люси неловко провела рукой по лобику Хвостатой и та, понимающе моргнув, бросила палку на землю и заскулила, нервно поглядывая на довоенное каменное здание.       Любопытство взяло вверх над всеми остальными чувствами и девушка рискнула зайти внутрь, на всякий случай вытащив пистолет из кобуры. Хвостатая продолжала скулить, топчась на одном месте, и не решалась идти за девушкой. Когда Люси скрылась из виду, животное всё-таки забежало в здание, обнюхивая каждую кучку мусора.       Блуждая по длинному коридору и заглядывая в опустевшие комнаты, Люси настороженно принюхалась к странному и такому отвратительному запаху, источник которого, судя по всему, брал своё начало где-то под ногами. Возможно, под домиком находился подвал, в который лучше всего было не заглядывать, а судя по взбудораженной Хвостатой, это место стоило покинуть сразу же. В Филли тоже смердело одними помоями, однако это стало исключительной частью новшеств для не привыкшей тогда к этому девчонке.       Оглядываясь на собаку и прислушиваясь к тишине, Люси дошла до комнаты охраны. С левой от двери стороны находился офис рейнджера, а правее — металлическая лестница, ведущая на второй этаж. Некоторые ступеньки были проломлены, затрудняя поднятие на этаж выше.       Люси толкнула рукой остаток двери и вошла в помещение, осматриваясь. Комната охраны была не больше жилого отсека в её убежище. Перед дверью стоял небольшой стол, прислоненный боковой частью к стене, за ним валялось компьютерное кресло, от которого в трёх метрах ржавели во всю противоположную стену две камеры предварительного заключения. Люси предположила, что в ней закрывали нарушителей парка до приезда полиции. Похожее сооружение Люси увидела в каком-то фильме, название которого успело стереться из памяти.       Лямки рюкзака неприятно давили на плечи, а прислоненный к правой стене диван очень соблазнительно манил к себе отсутствием пятен и торчащих в разные стороны пружин. Девушка присела и освободилась от обременяющего её спину тяжёлого рюкзака.       Тут ничем не пахло и было светло, благодаря небольшому окошку над столом. Глотнув воды из фляги, девушка заметила что-то блестящее на полу в одной из камер, той, что поменьше. Интерес взыграл очередным всплеском в груди, поднимая девушку с дивана.       Камеры, хоть и пораженные коррозией, выглядели весьма прочно, если не считать отсутствие нескольких вертикальных прутьев, через которые, в образовавшийся проём, Люси могла просунуть свою руку и даже ногу.       Схватившись за ручку полуоткрытой дверцы камеры, Люси потянула её на себя. Металлический скрип, неприятно давший по ушам, прервал стоящую тишину, но даже это не помешало Хвостатой уловить своим острым слухом тихие шаги на другом конце коридора. Собака забеспокоилась пуще прежнего, когда Люси вошла в камеру, длиной и шириной на полтора метра, и наклонилась за блестяшкой. Это были золотые часики с немного потёртой боковиной, которые девушка покрутила в руках, решая, что продаст их в следующем городе. За такие древние вещички, вроде как, можно было получить хорошую сумму крышек.       В соседнюю камеру, шириной в два метра, а длиной так же в полтора, попасть было гораздо сложнее из-за закрытой на замок дверцы. Хвостатой это не помешало проникнуть внутрь через проём между прутьями и сесть в дальний угол, рядом со скелетом в спортивном костюме. Собака уставилась на девушку, продолжая тихо поскуливать.       Люси поднялась на ноги и не успела даже обернуться, когда из коридора, рядом с комнатой охраны, раздалось угрожающее рычание. Девушка вздрогнула, едва не выронив часы, и медленно повернулась к дверному проёму. Стараясь совладать с паникой, Маклин уставилась в тёмный коридор. Фантазия начала рисовать ужасающие образы существ, которые медленно, но верно подбирались к своим загнанным в ловушку жертвам. Инстинктивный страх охватил убеженку только тогда, когда из темноты показалась обезображенная голова мутировавшего медведя — яо-гая. По его острым клыкам стекали слюни, а выцветшие из-за радиации глаза источали всю ярость от того, что его сладкому сну помешали скрипучие половицы, по которым пробрались сюда жертвы.       Счетчик Гейгера засёк поступающую радиацию, Хвостатая зарычала в ответ, а Люси вжалась спиной в кирпичную стену за собой, боясь сделать лишний вдох. Она смотрела обречённым взглядом на свои оставленные вещи и на полный магазин патронов в кармашке рюкзака. В магазине её пистолета осталось пять патронов, а чтобы завалить выбравшиеся на свет комнаты существо, такого количества будет явно маловато.       Выглядел медведь заведомо ужасающе: огромные зеленоватого оттенка проплешины были настолько тонкие, что через них можно увидеть полностью деформированные органы животного.       Когда яо-гай зарычал ещё громче и сорвался с места, Люси успела дотянуться рукой до дверцы клетки и потянуть её на себя. Медведь с огромной силой врезался в железные прутья, что те аж слегка прогнулись внутрь клетки, и, качаясь, отошёл назад. Хвостатая громко залаяла, пытаясь обратить внимание огромного хищника на себя, но яо-гай был заинтересован только в жертве побольше.       Тяжело дыша, Маклин вытащила трясущимися руками из кобуры пистолет и сделала три выстрела, два из которых пришлись в голову, а третий продырявил ему ухо. Ещё два девушка сделала в шею, когда монстр встал на задние лапы и набросился передними на прутья. Пули причинили существу боль, но не убили, только разгневали ещё больше.       Убеженка продолжала вжиматься спиной в стену, когда яо-гай просунул свою толстую лапу в щель и сумел дотянуться до правого бедра девушки, разодрав когтями комбинезон и кожу. Люси вскрикнула от немыслимой боли и с трудом устояла на ногах, чтобы случайно не поддаться вперёд и не быть окончательно разорванной на кусочки медведем. Слезы брызнули из её глаз, когда существо попыталось проделать свой трюк ещё раз, но Маклин сумела передвинуться в левый угол, где лапа монстра рассекла воздух в паре сантиметров от её ног. Счетчик Гейгера сходил с ума и Люси боялась представить, какую дозу радиации получила вместе с раной. Трясясь от боли и существа, что продолжало набрасываться на клетку, девушка заставила себя посмотреть на рану. На бедре виднелись четыре глубокие полоски от когтей, из которых в большом количестве сочилась свежая кровь. Дышать становилось всё труднее и труднее, особенно, когда медведь зарычал ещё громче и обрызгал своими радиоактивными слюнями прутья и верхнюю часть тела девушки.       Когда яо-гай снова встал на задние лапы, Хвостатая, подгадав момент, пролезла обратно через дыру своей камеры и стартанула к коридору, но когтистая лапа медведя настигла и её, полоснув по спине. Сердце Люси сжалось, когда Хвостатая пискнула и повалилась на бок, вылетая в коридор. Яо-гай выбежал за ней, но собака успела подняться и убежать. За ней монстр не погнался, возвращаясь к своей основной жертве.       Люси, глаза которой покраснели то ли от радиации, то ли от слёз, снова вжалась в угол, даже не смотря на то, что монстр поумерил свою агрессию, продолжив лишь только скалится и ходить туда-сюда по комнате.       — Дура, — проклинала себя Люси шёпотом, с трудом удерживая себя на ногах.

***

      Хвостатая мчалась так быстро, как никогда прежде. Купер как раз застёгивал свою жилетку на пуговицы, когда собака, со скоростью ракеты, выскочила из кустов и сбила Таддеуса. Парень был повёрнут к ней спиной и стоял на одной ноге, пытаясь натянуть штанину на другую ногу. В итоге, он с визгом упал на спину, взмахнув в полёте ногами, и едва не придавил собаку.       Пока Таддеус стонал на траве и ругался на Хвостатую всеми возможными ругательствами, собака громко лаяла и отбежала обратно к кустам, когда Гуль попытался до неё дотронуться, замечая порванный и запачканный кровью наряд.       — Сука! — гневно зашипел мужчина, осознавая, что Люси в беде.       Пальто, шляпа, остальные вещи и впопыхах собирающийся Таддеус остались позади, когда охотник за головами бежал за собакой, параллельно накидывая на себя патронташ и перезаряжая обрез. Они бежали достаточно долго, чтобы Гуль успел обматерить девчонку во всех красках. Он же просил её не уходить далеко, ну вот какого черта она не послушалась? Мужчина старался не думать обо всём одновременно, фокусируясь только на своих движениях и холодеющей в груди надежды, что успеет.       Они вместе выбежали к дому и собака без малейшего колебания забежала внутрь. Поднимаясь по ступенькам, Гуль услышал ужасные звуки, пополам с жалобным поскуливанием и женский крик.       Люси, падая на колени, в ужасе наблюдала за тем, как вернувшаяся Хвостатая набросилась на медведя и вцепилась ему в заднюю ногу. Яо-гай свирепо завыл и набросился на собаку. Хвостатая пищала и чуть ли не плакала, как показалось Маклин, от того, как жестко схватил её медведь за горло. Девушка закричала и из последних сил толкнула дверь, выползая из клетки. Перед глазами всё плыло, тело внутри горело, но Люси не могла себе позволить смотреть на то, как члена её новой семьи убивают. Она схватила отвалившуюся ножку от кресла и кинула в медведя, надеясь, что это его отвлечёт. Это сработало — яо-гай откинул Хвостатую к дивану и развернулся к девушке, медленно двигаясь в её сторону, продолжая скалиться. Теперь с его клыков капала кровь прямо на её ботинки и Люси уже была готова проститься с жизнью, как внезапно раздавшийся выстрел переубедил её в обратном.       Купер стоял в проходе, вытянув свой обрез. Мужчина тяжело дышал и, кажется, даже покраснел от того, что сдерживал сильный кашель, но успел добраться вовремя. Сейчас для него важно было только это.       Взрывная пуля угодила медведю в затылок и разворотила ему пол головы, каким-то чудом не задев мозг. Оторванные взрывом кусочки разлетелись во все стороны, но даже это не убило яо-гая и он набросился на Гуля быстрее, чем тот успел выстрелить ещё раз, попав медведю в грудь. На этот раз радиоактивная кровь заляпала Купера, успевшего увернуться от тяжёлой лапы зверя, даже несмотря на узость коридора.       — Давай поиграем, мишка Тедди, — донеслось до Люси, когда медведь и Гуль исчезли из виду.       Казалось, что выстрелы гремели повсюду, когда убеженка на ватных руках и ногах подползла к с трудом дышащей Хвостатой.       — Потерпи пожалуйста, — шептала Люси, пытаясь дотянуться до рюкзака. — Всё будет хорошо, всё будет хорошо…       Рюкзак упал на пол и Маклин полезла своей окровавленной рукой внутрь, в попытке нащупать аптечку. Её глаза сильно слезились и девушка практически ничего не видела из-за попавшей в слизистую кровь и слюну животного. Нащупав свой единственный стимулятор, Люси не раздумывая воткнула его собаке в живот, хотя метила в бедро, и нависла сверху. Хвостатая тяжело дышала и выглядела не лучше девушки, тихо поскуливая.       — Господи, — взмолилась Люси, не выдержав и разрыдавшись окончательно. — Я так виновата перед тобой. Пожалуйста, прости меня! Зачем я вообще сюда попёрлась… Мне так жаль, я… Я прошу тебя… дыши… дыши…       Девушка, содрогаясь от острой боли, блеванула на заляпанный медвежьей кровью пол и уткнулась лбом в жесткую собачью шерсть. Они пролежали так до тех пор, пока выстрелы не прекратились.       Гуль внезапно ввалился в комнату и упал рядом с Люси, тяжело закашляв. С яо-гаем было покончено и мужчина елозил по полу, скалясь от пульсирующей в груди боли.       — Бестолочь, — вылетело из него в перерывах между кашлем. — Безмозглая убеженка. Я снова повешу на твою шею ёбаную верёвку… Буду таскать за собой… Привязывать к дереву во время привалов и ночлежек. Я тебе теперь такую, блять, жизнь устрою…       Охотник за головами схватил Люси за ворот комбинезона, дёрнул её в сторону и облокотил о сидушку дивана. Девушка запрокинулась назад, балансируя на грани между реальностью и забвением, поэтому Говарду пришлось обхватить её за плечи руками, возвращая в более ровное положение.       — И не смей мне тут откидываться! Я не договорил! — прорычал Гуль, слегка тряхнув девушку и перемещая свои чумазые руки с плеч на голову.       Люси приоткрыла один глаз и уголки её губ дрогнули, перед тем как немного подняться.       — Смешно тебе, да? — Гуль провёл своими большими пальцами по её векам, размазывая радиоактивную кровь и слёзы. — Что мне теперь с тобой делать, м?       Картинка перед её глазами выглядела уже не так смазано, когда Гуль дотронулся до её век, и Люси открылся вид на его чем только не измазанное лицо. Но вот глаза…       — Глаза… красивые, — едва слышно промямлила Люси, не осознавая, что произнесла эту фразу вслух.       Гуль взбудоражено выдохнул, не понимая, как реагировать на такие слова. Он угрожает ей верёвкой, а она, чуть ли не в полумертвом состоянии, говорит про красоту его глаз. Ну вот что творится в голове у этой убеженки?       — Обсудим мои глаза позже, принцесса… — Гуль схватил Люси за подмышки и одним резким движением пересадил с пола на диван, прорычав очередное ругательство, и уже оттуда поддел руку под её ноги и другой обхватил за бок, забирая Люси на руки. — Для начала тебя нужно подлатать, если хочешь заглянуть в них снова.       Охотник за головами оглянулся на Хвостатую, которая, прилагая огромные усилия, поднялась и на дрожащих лапах подошла к мужчине, уткнувшись носом в грязную штанину.       Падая в мягкие объятия тишины, Люси была уверена, что посмотрит в его глаза ещё не единожды.