***
По щекам и губам влажные касания, Сара выныривает из сна, медленно, еле размыкая глаза. Рот пересох, безумно хочется пить. Итто навис над ней, упорно оттирая от крови влажной тряпкой лицо и шею. Отдаленно слышится шум дождя, потрескивают дрова в костре, раскатывается на весь Нураками гром. В месте куда он её привел сыро, но почему то пахнет жжеными сладостями. — Проснулась? — Итто смотрит взволнованно, сводя у переносицы густые брови, сосредоточено гладит по волосам. Нет той дебильной насмешки, даже голос тихий, низкий и слишком приятный. Сара отворачивается, воспоминания об отряде накрывают болезненно резко. Слезы тянутся струйкой на футон. Она раздражено стирает с лица влагу, садится. — Я… я в порядке. Ты как нашел меня? — Я и не искал. Охотился за оникабуто. Но ты попалась первой. — Не лучшее время для шуток, но он усмехается, оголяя острые клыки, а потом словно трезвея, стирает улыбку с лица. — Я дал тебе молоко данго, тебе должно быть лучше… Что произошло? — Я убила весь свой отряд, — оборывает Сара, сама удивляясь своей откровенности. — Сколько я уже тут? — Сегодня третий день. — Итто смущено трет затылок, но нужные слова никак не находятся в его голове. — Ясно. Мне пора. — тщетные попытки подняться, проваливаются в тот же момент. Голову кружит, она осекается и Итто тут же ловит её обхватив крепкой рукой. От собственной беспомощности хочется кричать. И это она то тэнгу и генерал Кудзё? Она правая рука сёгуна? — У тебя сотрясение. Тебе бы отдохнуть…***
Итто набирает полное ведро дождевой воды, заходит, ставит на пол. Подходит медленно опускаясь перед ней на старый дзабутон. — Не думал, что после столького времени, встретимся именно так. — Итто аккуратно заводит выбившийся локон из своей своеобразно прически, за красный рог, скручивает в хвост волосы, что бы не мешали, пододвигает ведро, тихо спрашивая, — Позволишь помочь? Сара отворачивается, дышит глубоко, но руки поднимает немного выше. Итто развязывает оби, поднимает форму генерала.Под ним тугой топ наполовину перепачканный её кровью и неаккуратно уложенные им же бинты. Итто видит рану— познаний в медицине у него не много, благо она оказывается не глубокой, но промыть её кажется необходимым. У Итто и Сары давно не было причин для ссор, лишь мелкие придирки Они, за то что проиграл свой глаз бога и… и предпочел остаться с бандой, нежели строить жизнь в размеренном Нураками под надзором Архонта. Тогда Сара казалась ему слишком далекой, слишком правильной и грациозной. Черный ворон Инадзумы. Сильнейший солдат Нураками. Слишком красивая и утонченная для такого как он. Итто ушел, но он и подумать не мог, какой след тогда оставил Саре. Она уводит руку в бок, подставляется ближе, позволяя ему помочь ей. Холодные бурые капли скатываются вниз, пачкают пояс на юбке. Она шипит сквозь зубы, вздрагивает, покрывается мурашками. Итто боится сделать больно, по этому касается слишком осторожно. Он ведет по ребрам вниз, полощет тряпку, проводит еще раз. Дождь уже разразился ливнем, крупными каплями стучит по хлипкой крыше, вот-вот начнет протекать. Итто ведет выше, вытирает кровь прям под плотной резинкой топа, снова спускается ниже. У Сары натренированное тело, очертания пресса, и совсем не тонкая талия, она только с виду хрупкая, под одеждой оказалось, совсем другая. За сдержанной натурой и строгой внешностью, остальное в ней все было стальным. Но кожа светлая, почти белая и через чур нежная. Не особо задумываясь, что делает, Итто обвел пальцем порез, приподнял резинку топа, провел мокрым чуть выше. Сара застыла, забывая дышать: руки Итто слишком горячие, обжигающие. Его грудь вздымается, он нервно сглатывает слюну. Снова мочит тряпку, проводит отстраненно уже по руке, стараясь не думать о том, что сейчас его накрыло удушливыми воспоминаниями об их отношениях. — Спасибо, Итто, — Сара выдыхает в пол голоса, дыхание едва опаляет его ухо и у него мурашки ползут под кожей. И ей бы оттолкнуть его, попросить прекратить это безумие, но ощущения шпарят. В мыслях плывут воспоминания о его крепких объятиях и нежных поцелуях, но воспоминания о том как оставил ее помогают не опьянеть окончательно. Она тянет руки к его лицу медленно гладит светлые волосы, обводит пальцем красные прядки под челкой. Его дьявольски красные глаза, внимательно следят за её действиями. Грудь тяжелеет и воздух в хижине становится слишком влажным и тяжелым для них двоих. По-прежнему не говоря ни слова, он наклоняется и осторожно целует бедро. Слизывает капельки крови, сущность Они вскипает внутри, он сдерживает, но хочется еще, испить до последней капли, ощутить больше. Он проводит носом, тянется к талии, целует у раны, втягивая сладкий аромат её плоти. Над головой трещит гром и у Сары бухает сердце, она откидывается на футон, позволяя Итто взять все в свои руки. Выпустить Они наружу и позволить его демонам взять над разумом вверх. Ей кажется это необходимым. Необходимым хотя бы для того, чтобы почувствовать еще, хоть что-то, кроме собственной жалости и горечи после погибших товарищей. Итто ухмыляется оголяя острые клыки, теперь внутри него ядерный коктейль, из необузданных чувств и привкуса её крови. Он давно понял— у неё она самая вкусная и где-то в глубине демонической души, Итто ненавидел себя, когда бросил все и ушел с бандой Аратаки. Сара следит за каждым его движением, пока Итто проходится мокрыми касаниями к самому порезу. Смотрит как он целует рану, закусывает губу от острых ощущений боли вперемешку с нарастающим возбуждением. Но боль пересиливает, отрезвляет в миг и воспоминания об отряде щемят горло. Глаза снова накрывает пеленой, горло стискивает отчаянная нить. Итто приходит в себя следом. Гладит по телу, большими пальцами растирает ее слезы по щекам, и целует, целует, целует. Коротко, совсем невесомо касаясь кожи. — Ты должна перестать винить себя, Сара. — С отчаянием шепчет Итто и упирается лбом в её ребра. — Мне так плохо, Итто, что я хочу сдохнуть. — Я знаю, но тебе нужно жить дальше, Сара… Постараться просто жить. — Тогда… помоги мне… — Сара… — шепотом, от чего у неё внутри сжимается сердце до мурашков по коже, до судорог в позвонках, от того каким голосом он молвит ее имя. Он касается её губ мягко, нежно и слишком горячо. От Итто несет дождем, землей и карамелью. Хочется вдохнуть запах, вобрать его полной грудью. У Сары трясутся руки и касаясь его широкой спины. Итто хмурится, отстраняется перехватывая запястья и целует касаясь губами каждый пальчик. — Дыши Сара… Дыши… Он накрывает её губы, медленно спускается к шее. Фантазия бурлит, Сара представляет раньше времени как его губы начинают скользить вниз к её груди и демон словно читает её мысли, перемещается ниже, касается плотной ткани стягивающей грудь. У неё от такого отдается в каждой клеточке, соски твердеют, больно трутся о ткань. Итто останавливается, пелена рассеивается и он не понимает, правильно ли вообще поступает, но Сара не дает опомниться, тянет его за рога выше и как на взводе впивается в его губы. Она притягивает его еще ближе за кольцо на шее, Итто перехватывает её руку, сегодня он не позволит ей ввести, слишком много раньше позволял. Он сбрасывает с себя плащ, расстегивает тяжелый ремень с огромной бляшкой в виде демонической головы, та с грохотом летит на пол. Итто и понятия не имеет, как снять всю эту замысловатую генеральскую форму, по этому плотный шелк трещит по швам на хрупком теле Сары. Она возмущенно мычит ему в рот, но он вжимается больно в её губы, закусывает нижнюю, горячо шепчет прямо в рот: — Лежи-ка смирно, — и снова не дав даже отдышаться сминает её губы своими. Он раздевает её до нижнего белья, зубами рвет ткань плотного топа и наконец разрывает его на две части. Сара вдыхает полной грудью, морщится, болезненные ощущения никуда не отступили и Итто замечает это, несмотря на всю заинтересованность её телом. Одним махом он переворачивает её, усаживает сверху, сбавляет темп, дышит так словно бык после самой дикой корриды. На губах поблескивает немного её крови, он улыбается, слизывает довольно и как в экстазе глаза закатывает. Сара отстегивает его тэкко, сбрасываете к остальной одежде, касается красных полос на груди, тянущихся к лопаткам за спину. Она ловит себя на мысли, что этот дурень дьявольски красивый и что она действительно скучала по нему. У Итто кончается терпение, он притягивает её за затылок целует глубоко, мокро, жадно, языком касается её нёба. Его грубые руки гладят её спину, обводят зажившие шрамы от крыльев, он хочет прижать к себе с силой, но сознание все еще еле держалось, напоминает о её состоянии. Итто спускается к ягодицам, сжимает в ладонях, тянет её выше усаживая на свой твердый член, оставляя белесые отметины на коже, она трется об него бесстыдно, развязно. Стонет в его рот, беспомощно хватаясь за его шею. Хочется попросить, умолять дать ей облегчения, дать каплю сладости, позволить себе сгореть от ощущений, но статус Сары выработанный годами не позволяет переступить черту. Поэтому Итто уступает в этой игре. Просит низко, хрипло, на грани безумия: — Сара… не своди с ума… отпусти себя… — на этой фразе он вжимается в неё членом, трется бесстыдно. — Давай же, Сара, прошу. Она закусывает губу, поднимается снимая белье. Итто быстро сбрасывает штаны и трусы. В прелюдиях и ласках больше не было необходимости. Хриплые стоны. Горячие, жадные губы и привкус жженной карамели, сводит с ума, пьянит не хуже алкоголя. Красный Они изматывает сильнее, чем любая тренировка. Итто подмахивает бедрами, крепко сжимая женские бедра. Ему крышу сносит окончательно, он тянет её к себе на грудь, обхватывая за спину. Ее кровь разматывается, скользит между горячими телами. Итто глубоко глотает воздух, выдыхает с присвистом, от запаха в хижине вскипает адреналин в крови. За окном гремит сумасшедший гром, дождь расходится ливнем и все вокруг начинает казать нереальным и совершенно походит на безумие. Саре достаточно еще несколько минут, что бы кончить, Итто чувствует как сжимаются её мышцы, как стоны учащаются, становятся почти осязаемыми, сладкими на вкус. — Поцелуй меня, Сара, — Шипит в губы, — поцелуй! Сара стонет в последний раз, чувствует как рана открывается сильнее и теплая кровь стекает вниз по животу. Она мажет по губам Итто, выгибается кошкой, закусывая соленую кожу на его шее и проваливается в темноту… Сара открывает глаза, в домике лекаря при резиденции Сегуна. Теплые лучи солнца ласково касаются её лица, заливая стены палаты тепло-желтым цветом. Она теперь не знает как далеко сможет зайти и тем более без понятия сможет ли теперь не сдастся. Одетая в криво сшитую форму, с крепко перебинтованными ранами, что дышать сложно, она лежит на спине. В вазе рядом стоят багряные кровоцветы и слишком сильно пахнет жженной карамелью и сладкой ватой. Рядом с цветами лежит маленький оникабуто. Но последнее, что она помнит отрезвляет трепетный взгляд красного Они, с которым теперь они еще долго не встретятся.