Рви нити ,Анна

В храме мар ,тишина. Неудивительно. Часы пробили полночь, и Ирина отправила всех спать. Моё тело болит после тренировки, и я почти проваливаюсь в сон, как чувствую худенькую руку на своём плече. —Эй Я открываю глаза, и приподнимаюсь. —Пошли в лес? — сестра выглядит бодрой и весёлой. Оглядываю сестру и хмыкаю. —И не мечтай,разбойница. Её губы надулись, и я вспоминаю, как первый раз мне дали её на руки, когда мама только родила Анну. С такой же белой кожей и чёрными короткими волосами. С возрастом они стали длиннее. —Ну почемууу? В храме, все считали Анну маленьким ребёнком. Её капризы,и переменчивое настроение были понятно только мне. И то не всегда... Я распахиваю одеяло предлагая залезть. Она улыбается и плюхается рядом со мной, обнимая. Я сжимаю в ответных объятиях и спрашиваю: —Зачем тебе в лес? Я настораживаюсь , когда она хочет сказать ,но замолкает. Даже замираю, когда Анна не находит ответ на второй минуте. —Анна! Поднимаю голову и смотрю на сестру. Она распахивает глаза и выдавливает: —Ягод хочу. Фыркаю. —На кухне их полно. Если хочешь мы можем спуститься. —А потом нас заставят прибираться в библиотеке? — возмущённо ответила она . — Нет уж. Пошли в лес? Моя сестра отличалась упрямостью. Самое интересное,что она добивалась всего,что хотела. Богиня не одарила её любовью к оружию, но сделала настоящей красавицей. С горечью думаю,что когда она вырастет перед ней будет много юношей, которые не смогут жениться на ней, и это будет разбивать ей сердце. Ведь марам нельзя вступать в браки и иметь детей. Случай с Веледарой стал исключением... За окном я слышу завывание вьюги. Звуки кажутся страшными и тянущимися. В нашей комнате темно. Последняя свеча потухла, и лунный свет единственное, что освещает комнату. Но с ним я могу видеть только лицо Анны. —Я не знаю. — выдыхая признаюсь я. Возможно я ужасная сестра,раз решила быстро сдаться и почти согласиться. Поправляю одеяло, и в моей памяти врезаются строчки. Они настолько знакомые, и родные,что я улыбаюсь и сильнее прижимаю сестру, чувствуя запах яблочного мыла. —Мары ходят под окном Анна улыбается —Красный плащ почти готов. —Собирайте девочку. Ветер усиливается. —Будет она сестрицей. Спев строчку из колядной баллады, меня охватывает грусть. По дому, и по родителям. Мама говорила,когда рождались девочки, до двенадцати лет им пели эту песню. Они знали,что возможно однажды , к ним постучат в дверь , и красавицы-девы в плащах увезут собой. Так случилось с нами. Зеваю, и в отличие от сестры чувствую усталость. —Агатааа.. —Ну пошлии. Мычу. Тренировки Анны совсем отличаются от моих. И устаём мы по разному. Каждый день я еле доползаю до кровати, пока сестра может легко поскакать и случайно удариться об потолок. Слишком низкий он. Марам которым не исполнилось пятнадцать живут в маленьких комнатах, обустроенных скромно и не так просторно. А чтобы уберечь их, располагают на третьем этаже. На первом и втором спят старшие. Вспоминаю про остальных девушек и нервно сглатываю. Их отточенный слух, может услышать даже зов совы, не то что сбегающих девочек. Мои веки становятся тяжёлыми, и на секунду я забываю о сестре. Когда моя хватка слабеет она щипает меня. —Ау. Я скоро начну злиться,Анна. — шиплю я. Она хихикает. Проказница. Знает,что я не могу даже выговор нормальный сделать когда речь заходит о моей сестре. Я всегда чувствовала за неё ответственность. Когда мары уходили в лес,мы частенько оставались в храме. Занимались мытьём полов или разбором ягод. Я всегда фыркала, когда сёстры надевали плащи и стоя в коридоре мило улыбались нам, зная,что брать нас ещё рано. —Можно хоть раз сделать исключение? — парируя удар Яны, спросила как-то на тренировке. Она закусила губу и помотала головой, делая ко мне выпад. —Тебе остался год, Агата. Это не так уж и много. —Но одна сестра.. Она делает мне подножку и я пугаюсь своей невнимательности. Падаю спиной на холодную землю и позвоночник пронзает тупая боль. Морщусь. Яна наклоняется ко мне. Я чувствую как тяжело она дышит, и как она старается уровнять дыхание когда говорит. —Не торопись быть взрослой,Агата. Тебе не понравится. Хочу рассмеяться , но она протягивает мне руку ,и я принимаю. Если кому и не понравится так это Анне. Её ребячество постоянно выходило мне боком. Но не смотря на это, я очень любила её. Тогда мы долго упражнялись, но тему взросления больше не поднимали. А что если у появилась возможность наконец-то сходить в лес? Не одной, но хотя бы с сестрой. Помощи в бою от неё мало будет, но я уверена,что она не позволит добраться до своего и моего горла. Иногда она показывала характер, и била со всей маленькой силы. Раз даже выбила кинжал у Лилиан. Помню как гордилась ею, и разрешила намазать губы своей краской. Её мы готовили сами. Приносили ягоды из леса, и растолковав в ёмкости, помещали в небольшую баночку. Там она засыхала, и когда намазывали губы обретала оттенок. Красный, как и символ мар. Пожалуй, это единственное,что разрешали красить нам сёстры. Вьюга за окном усилилась. Я вздрагиваю,когда окошко открывается, и в комнату пробирается холодный ветер. Мы мгновенно покрываемся мурашками, и не теряя минуты я соскакиваю с постели и бегу к окну. Ветер противится, и мне приходится приложить не мало усилий чтобы закрыть его. В моих волосах запутались снежинки , и я чувствую как пряди стали жёсткими как палки. Глаза слезятся от холода , но я рычу и со всей силы вдавливаю рукой окно. Наконец мы слышим щелчок. Я облегчённо выдыхаю, и теперь понимаю как замёрзла . Слышу вздох сестры, и втягиваю носом воздух. Зима. Наше любимое с сестрой время года. Только оно может казаться таким убийственно-красивым. —Так что ты там про лес говорила? — разворачиваюсь и скрещиваю руки на груди. — Ягод? Представляешь как тяжело найти их сейчас. — цокаю. — Да это же самоубийство. Анна выбирается из постели. Хочу сказать,чтобы не выбиралась из тепла, но она шустро скидывает одеяло и босые ножки касаются пола. Холодного. Мне самой мороз кусает пятки, так ещё и сестру мою. Она подходит ко мне и обнимает. Кладу ладонь на её волосы и спрашиваю. —Передумала? Она мычит. Упрямая. —Я старшая, и не могу так рисковать младшей. — перейдя на шёпот не сдаюсь я. Она продолжает обнимать мою талию ,и поднимает свои глаза. Сколько же юношей утонут в них? —Тогда я сама уйду. Я тихо смеюсь. —Кто ж тебя отпустит? —Я. Мы стоим пока ноги не становятся ледяными ветками. Наконец я отпускаю сестру, и прохожу к своим лежащим вещам. На стул куда удобнее складывать, чем ползти до шкафа. Её глаза светятся. —Ну что стоишь? Даю тебе пять минут, сестра. Она хлопает в ладоши и начинает одеваться. Я повторяю за ней, зная какую глупость я совершила. Возможно и не одну.