***
— Паркинсон? Ты тут? Невилл постучал в дверь женской уборной на втором этаже. Он видел, как Пэнси скрылась за дверью спустя пару минут после того, как один из продуктов Уизли, «Погодный Флакон», был пущен в ход. С потолка лил дождь, но Невилл не обращал на него внимания, следуя за девушкой. Не получив ответа, он дёрнул ручку и понял, что она не заперта. Дверь беззвучно распахнулась, и он, спотыкаясь, вошёл внутрь. — О, привет, Невилл, — сказала, хихикая, Плакса Миртл с оконного карниза. — А ты слышишь её плач? Он абсолютно чудесен. Из кабинки в конце ряда доносились звуки сопения и лёгких всхлипываний. Миртл мечтательно вздохнула и опустилась прямо перед Невиллом, протянув холодную руку к его груди. — Ты очень изменился с времён войны, не находишь? — она снова захихикала. — Сплошные мышцы и привлекательная мордашка. Его щёки мигом вспыхнули. — Извини, Миртл. Мне нужно поговорить с Паркинсон, — он обошёл привидение, и она тут же начала громко рыдать. — Никто никогда не хочет болтать с Плаксой Миртл! — она исчезла с воплем в сливном отверстии раковины. Невилл вздохнул и покачал головой; помимо смерти в ней сидело ещё и сумасшествие. — Паркинсон? Ты в порядке? Он услышал резкое фырканье: — Уходи, Долгопупс. — Я главный староста; я обязан убедиться, что с тобой всё в порядке, — он остановился рядом с кабинкой и приложил ладонь к металлической двери. — Я могу позвать Гермиону, если ты предпочитаешь поговорить с девушкой, но тебе в любом случае станет лучше, если ты с кем-то поговоришь. — О, ради Салазара! — дверь распахнулась, показав Пэнси — с опухшими глазами и покрасневшим носом. Тёмная радужка её глаз вспыхнула огнём, указывая на то, что, возможно, Невилл был не столь деликатен, как хотел бы. — Чего тебе надо, Долгопупс? Пришёл посмеяться и потыкать в меня пальцем? Сказать, как ты рад, что мой отец в Азкабане, как все остальные радуются? — грудь Паркинсон вздымалась при повышении голоса. Невилл вздрогнул и отступил назад: — Нет… Я просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке… Пэнси подошла к нему, и его нос наполнился ароматом роз. Она прижала идеально наманикюренный палец к его груди. — Почему. Тебе. Это. Так. Важно? — каждое слово было подчёркнуто лёгким касанием его груди. Невилл был, по крайней мере, в паре десятков сантиметров от неё, но властная манера поведения девушки заставила его вновь ощутить себя маленьким ребёнком. — Я с-староста... Я обязан убедиться... — Ты не обязан ни в чем убеждаться! Грейнджер уж точно плевать на такую крысиную задницу, как я, и она главная староста! Так почему ты так добр ко мне? Смеха ради? — её палец продолжал давить ему на грудь, и Невилл в панике потянулся к её ладони, чтобы схватить и оттащить. От ощущения её мягкой кожи по его руке пробежал жар. — Потому что я волнуюсь за тебя. Паркинсон вырвала свою руку из его хватки, словно прикосновение к парню вызвало в ней отвращение, что, вероятно, так и было. — Я не нуждаюсь ни в чьём волнении за меня. Мне не нужен никто, кто волновался бы за меня. Затем она обошла Невилла и покинула уборную, обдав его ароматом роз. Дверь захлопнулась, заставив парня вздрогнуть. Её вопрос пронёсся в голове. А ведь действительно, почему его это так волновало? Ведь он не впервые за неё заступался. На прошлой неделе кто-то заколдовал её перо, чтобы раз за разом Паркинсон смогла выводить лишь «Пэнси — пожирательница смерти» во время занятий по маггловедению, и Невилл предложил ей своё перо взамен. За неделю до этого кто-то разозлил её ядовитую тентакулу, заставив бешено хлестать листьями по земле, — Невилл сумел успокоить растение и предложил девушке свою помощь, от которой она, разумеется, отказалась. И до того было много других случаев, и Невилл всегда оказывался рядом, чтобы помочь. Поначалу это происходило из позиции старосты. В конце концов, его обязательным долгом было следить за безопасностью каждого ученика. Но в какой-то момент всё изменилось. В какой-то момент Невилл стал помогать ей, потому что того хотел. Потому что ему было невыносимо видеть, как она расстраивается. Потому что… Мерлиновы отвисшие яйца. Потому что она ему нравилась. — Невилл? Ты здесь? — раздался от двери голос Гермионы. Он понял. что стоит на том же самом месте с тех пор, как Паркинсон ушла, и её аромат всё ещё ощущался на его одежде. — Ага, иду. Как только он повернулся, чтобы уйти, то заметил учебник в кабинке, где плакала Пэнси. «Продвинутое Зельеварение». Невилл усмехнулся про себя. И решил, что учебник стоило бы вернуть владельцу.***
Тем вечером в подземельях было промозгло, когда Долгопупс дошёл до гостиной Слизерина. Перед ним возвышался вход, богато украшенная деревянная дверь была почти такой же большой, что и дверь Большого зала. Эхо шагов заставило его обернуться и заметить приближавшихся третьекурсников с насупленными бровями. — Не могли бы вы позвать Паркинсон? — спросил Невилл, и в животе у него запорхали бабочки. Конечно, он смог убить змею и возглавить подпольную организацию студентов в Хогвартсе, управляемом пожирателями смерти, но сама мысль о том, чтобы поговорить с девушкой наедине, заставляла парня превращаться в прославленную пушишку. Теперь на лицах студентов поднялись обе брови, но они, несмотря на удивление, кивнули и, прошептав пароль к замку двери, исчезли за ней. Прошла минута. Потом две. Потом пять. Досчитав до шестисот, Невилл вздохнул и поднялся, опираясь на стену. Очевидно, она не собиралась выходить, и он не мог винить её за это. Меньше всего Пэнси хотелось бы разговаривать с ним наедине. Как раз в тот момент, когда он обернулся, чтобы уйти по коридору к лестнице, дверь гостиной со скрипом отворилась. Из неё выскользнула Паркинсон, одетая в шёлковые чёрные пижамные брюки и такую же блузку, с собранными в высокий хвост локонами. Невилл тяжело сглотнул. Девушка выжидающе уставилась на него, и Долгопупс с ужасом понял, что она ждет, когда он скажет ей, зачем пришёл. — Э-эм, — он протянул учебник, — ты оставила его в уборной. Пэнси выхватила книгу из рук и прижала её к груди. Затем уставилась на пол перед ногами. — Спасибо, — слова прозвучали с трудом. — Паркинсон, послушай… — Перестань называть меня так. Невилл моргнул: — Перестать называть тебя Паркинсон? Почему? Костяшки её пальцев побелели, когда она крепко сжала книгу и поспешно ответила: — Зови меня просто Пэнси, хорошо? — Хорошо, — кивнул Невилл и почесал затылок. — Что ж, э-эм. Я просто хотел, чтобы ты знала: моё предложение остаётся в силе. Если ты захочешь с кем-то поговорить. Впервые с момента выхода из гостиной Пэнси встретилась с ним взглядом. Огонь, бушевавший в них тем днём, ещё не угас, хотя, казалось, значительно потускнел. Девушка поджала губы, глядя на него. Невилл решился; он мог с этим справиться. Он был гриффиндорцем. Храбрым. Он мог быть храбрым. — В тебе… есть огонь, Пэнси. Страсть. Не позволяй им это заглушить. Она опустила глаза, суровые черты лица сменились удивлением. Невилл слабо улыбнулся в надежде, что его слова как-то помогли. — Почему ты так добр ко мне? — вторила Паркинсон на сей раз шёпотом, нежели с ледяной яростью, как было ранее. Парень ощутил подскочивший пульс в горле. Пэнси выглядела столь крошечной, столь сломленной, и что-то в нём хотело помочь ей. Хотелось позаботиться о ней. — Потому что хочу, — просто ответил Невилл. Паркинсон опустила взгляд на свою книгу, и Невилл понял, насколько близко они подошли друг к другу — между ними оставалась всего пара сантиметров. Она внезапно подняла голову; в её глазах с новой силой разгорелось пламя. Потянувшись, Пэнси взяла его за руку и приподнялась на цыпочки, нежно поцеловав в уголок рта. Губы её были мягкими и тёплыми, и Невилл в недоумении выпрямился, когда она опустилась обратно. — Спасибо тебе, — прошептала она, сжав его ладонь. А затем исчезла в гостиной, и Невилла окутал аромат роз, словно он оказался в саду. И этот сад чудесным образом согрел его озябшие кости, заставил лицо пылать в том месте, где были её губы. Невилл приложил пальцы к уголку рта, неконтролируемая улыбка повела его губы. Он подумал, что ему придётся в разы чаще наведываться в подземелья.