we're all mad here

Есть мальчик, есть девочка, и есть лживый, безумный мир. *** Есть мальчик, есть девочка, и на этот единственный раз удача на их стороне. Впервые они встречаются, когда ему девятнадцать и он постепенно становится мужчиной, а ей семнадцать и она всё ещё не чувствует себя комфортно в своём взрослеющем теле. Он играет роль ментора, а она — трибута. У неё захватывает дух, когда она видит его, и он усмехается. И с тех пор, ещё поначалу не осознавая этого, они Финник&Энни, и они неразделимы. Ей остаётся всего несколько дней, чтобы жить, и она отдаёт всю себя их дружбе, выплёскивая все свои мечты, и надежды, и страхи. Он может дать ей гораздо меньше, чем она, но всё, что у него есть, он отдаёт тоже, и они почти счастливы. Когда Энни уходит, он закрывает своё сердце, чтобы оно не разбилось. Но она возвращается. Она возвращается. Его сердце раскрывается снова, и он бросается к ней, скорее увидеть её. Он врывается в её комнату и застывает на пороге, не веря своим глазам, что перед ним действительно она. Энни. (Но, маленький мальчик, разве ты не знал? Энни ушла.) *** Есть мальчик, и он не понимает. Есть дни, когда Энни почти нормальная, когда она смеётся над его шутками и поддразнивает его сама, когда в её глазах пламяпламяпламя и её язычок острее его трезубца. Он может держать её крепко-крепко, целовать её мягкие волосы и шептать ласковые слова ей на ухо, прижавшись тёплыми губами к нежной коже. Но есть дни, когда её смех становится истеричным, когда она не узнаёт его, когда её глаза пусты, а вялый язык не может чётко выговаривать слова. Финник не рискует сжимать её в объятиях, боясь, что она сломаетсясломаетсясломается, и слова, которые он шепчет ей на ухо,— это слова недоумения, почемупочемупочему, Энни, почему, и она кажется непривычно холодной в его руках. Однажды, в один из таких плохих дней он хватает её за запястья, чтобы она не ударила его, и утыкается лицом в её плечо, тяжело дыша. — Я не понимаю, — просто признаётся он, когда его губы скользят по её шее, отчаянно пытаясь вернуть её в этот мир, и безнадёжно пытаясь вытащить из того, откуда, как он знает, она выбраться не может. Она смеётся сквозь свои бесслёзные всхлипывания и отвечает. — Что не понимаешь? Я победила. — Она наклоняет голову то в одну сторону, то в другую, и как-то очень жалко простанывает: — Я победила. Я победила. Он всё ещё не понимает, но он не спорит. Может, потому что он немного ненормальный тоже. Безумие — приз для всех победителей Голодных Игр. *** Есть девочка, и она живёт в кошмарах. Капитолий чудовищный. Он — всё то, что она помнит, и ещё хуже. — Смотри в камеру, — командует мужчина в белом халате и с ледяными глазами, — и проси Финника Одэйра прийти и спасти тебя. Она смотрит в бездушный объектив. Её рот произносит те слова, которые ей приказал сказать Холодный Мужчина, но её глаза говорят обратное. Не приходи, Финник, беззвучно молит она с широко раскрытыми глазами. Не приходи. *** Есть мальчик, и его рассудок медленно угасает. Его пальцы играют с грубымшершавымколючим обрывком верёвки, заставляя его завязываться в причудливые узелки, и его глаза нервно мечутся вокруг. Есть девочка, Китнисс, и ей интересно, как кто-то настолько жалкий всё ещё может быть таким красивым. Она интересная девочка, Китнисс. Он решает стать ей другом, потому что они находятся в одном положении. Она тоже ждёт. Юношу по имени Пит. Она никогда не признает, что любит его, но Финник знает, что это так. Он узнаёт свой собственный тоскливый взгляд в её яростных серых глазах, и он просто знает. В конце концов, у них гораздо больше общего, чем они оба готовы признать. Так что они сидят вместе, пока ждут, сидят совсем рядом, и его руки иногда касаются её, чтобы поправить узел, над которым она работает. Она, конечно, тотчас отбрасывает его руки и фыркает, якобы раздражённая. Он лишь незаметно усмехается сам себе и продолжает вязать собственные узелочки. Наконец к ним приходит Хеймитч, и они торопливо прокладывают путь в зону приёма. Он сражается с собственными воспоминаниями о дне, когда игры Энни закончились, и он впервые увидел её после возвращения. (на этот раз всё будет по-другому всё будет хорошо она будет в порядке) Его глаза в момент обегают всю толпу, одетую в серую форму. И он боится, жутко боится, боится, что это всё ему просто снится, что на самом деле Энни давно умерла, и это его вина, его, его вина… — Финник! — Он вскидывает голову, ища источник звука. — Финник! Внезапно он видит её. Он направляется к ней, сначала медленно, осторожно ставя одну ногу перед другой, словно во сне, но вскоре он уже бежит, спотыкаясь о собственные ноги, снося людей перед собой, потому что ему надо скорее добраться до неё, и она жива, действительно жива, и он раскрывает объятия, и она падает в них, и, Боже, он уже забыл, насколько это верное и правильное чувство, когда она в его руках. Они врезаются друг в друга, сталкиваются, сползают вниз по стене, и она оказывается на его коленях, и их руки обвиваются вокруг друг друга. Она зажмуривается, когда его губы покрывают каждую частичку её тела, до которой могут дотянуться, пока он бормочет слова облегчения. Ты в порядке, ты в безопасности, ты здесь, ты жива, ты не умерла, ты со мной, ты в порядке… — Я здесь, Финник, — шепчет она, и её пальцы невесомо пробегаются по его напряжённым плечам, зарываются в его волосы. — Я здесь. Я вернулась. *** Есть мальчик, есть девочка, и в кои-то веки у них есть конец, как в сказке. На ней одолженное платье, а на нём — одолженный костюм, но это не важно, потому что они есть друг у друга, и это всё, что им нужно. Конечно, раньше он иногда позволял себе мечтать, что этот день настанет. До Квартальной Бойни. В те дни, когда она засыпала на его диванчике после ужина, всё ещё сжимая его руку в своей, так сильно, что даже больно. Он смахивал с её лица упавшие спутанные пряди, бережно касался губами её лба и представлял, что так будет всегда. Что нет никаких Голодных Игр, что рассудок Энни полностью ей подвластен, что они будут вдвоём навсегдавсегдавсегда, счастливы. Но в конце концов неизбежно вставало солнце, чьи палящие лучи развеивали его призрачные мечты, и реальность в очередной отвешивала ему пощёчину. Безжалостное солнце не может проникнуть так глубоко, в самые нижние уровни Тринадцатого. Финник целует Энни, ощущая солёную влагу на её губах, скрепляя их взаимный обет. Победа ещё никогда не была такой сладкой. *** Есть мальчик, и он уходит. Девочка плачет и просит, чтобы он не, но мальчик говорит, что он должен. Он уходит, чтобы закончить эту войну, и чтобы, когда он вернётся, они поселились в большом доме в Четвёртом дистрикте, и стали одной из тех семей, в которых слишком многомногомного детей. «И мы состаримся и умрём в один день», — шепчет он, обжигая горячим дыханием её ухо. — Обещаешь? Он на секунду отстраняется, улыбаясь, любуется ей. — Обещаю. — Он снова подаётся вперёд с заговорщическим видом. — Я уже это вижу. Я знаю. Она медленно кивает, стараясь выглядеть счастливой (для него). Он целует её в щёку. «Я люблю тебя», — говорит он, обвивая её хрупкое тело сильными тёплыми руками. Она утыкается носом куда-то между его шеей и плечом и вздыхает. — И я тебя люблю тоже. *** Есть девочка, и она ждёт. Иногда это ощущается чересчур как-в-Капитолии — бродить вот так без дела и стараться быть терпеливой и ждать, что он вернётся. Но сейчас всё по-другому, напоминает она себе. Он вернётся. Она будет ждать, потому что она обещала, и она думает, что, если нужно, она будет ждать его вечно. Всегдавсегдавсегда. (И всё же ей хочется, чтобы он не задерживался.) *** Есть мальчик, и он слишком молод. Это правда, осознаёт он. Твоя жизнь действительно проносится у тебя перед глазами. Он видит рыбацкую лодку, но которой он когда-то работал. Слышит запах солёного воздуха. Чувствует волну страха, когда его имя вытягивают на Жатве. Опустошённость после его Победы. Горечь, когда утрачивает невинность с женщиной в два раза его старше, чьего имени он даже не может вспомнить. Затем настаёт черёд шестьдесят пятых Голодных Игр. Там есть ещё много всего, но с этого момента всё, что он по-настоящему видит, это ЭнниЭнниЭнни. Я не понимаю, проносится у него в голове в одно мгновение. Но его осеняет в тот самый момент, когда вокруг наступает чернота. Это потому что я победил. (И даже он понимает, что умирает слишком рано, потому что все эти воспоминания проносятся так быстро.) *** Есть девочка, и есть мужчина с добрым лицом и жестокими словами. — Я очень сожалею о вашей потере. Он был очень хорошим человеком. Он дотрагивается до её руки. Энни вздрагивает и отстраняется. Он обещал. *** Есть мальчик, и он оставил частичку себя с этой девочкой. Это неправильно. Этого не может быть. Она смотрит на лист с заключением врача и сжимает виски руками. Её рациональная часть говорит ей, что она должна быть счастлива, но её сердце твердит ФинникФинникФинник ушёл, и это больно, и ребёнка не должно там быть. Но через много месяцев, когда она держит его в руках, и, как зачарованная, смотрит в его изумрудные глаза, она почти уверена, что это правильно. Когда мальчик того мальчика становится взрослее, он разглядывает девочку (его мать), когда она смотрит на старую фотографию. Он подходит сзади и кладёт голову ей на плечо, накрывая её руки своими. — Это папа, да? Она кивает. — Да. —Ты скучаешь по нему? Она вздыхает и дотрагивается до лица Финника-с-фотографии. — Ужасно сильно. Он изучает фотографию отца, видя свои черты. — Ты… ты не жалеешь, что встретилась с ним? Она медленно качает головой. — Нет. — Почему? Она улыбается — пусть слабая, но это всё же улыбка. — Почему бы и нет? Он выглядит озадаченным. — Я не понимаю. Она покусывает губы, вздыхает и протягивает руку к сыну. — Что не понимаешь? Благодаря нему, я победила. *** Мальчика нет. Но есть девочка, и, впервые в жизни, у неё есть надежда.