Глаза в глаза

— Почему в тот день ты подошёл ко мне? — спросила Карина, глядя ему прямо в глаза. От его зелёных глаз было сложно оторваться. Они таили в себе одновременно злую, агрессивную силу и страшную боль. В его глазах жило одиночество, такое болезненное, что для описания подобного одиночества не было подходящих слов. — Почему, Валера? Она спросила его снова, ведь он молчал. Он поджимал губы, не говоря ни слова, и лишь смотрел ей в глаза, не отводя взгляда. Они так и молчали глаза в глаза. Молчали, смотря друг на друга так, будто виделись в последний раз. — Я подумал, что ты так же одинока, как и я, — фраза сорвалась с его губ совершенно осознанно, очень спокойно. Он не сомневался в посыле этих слов, он был уверен в их необходимости. — Я подумал, что мы оба очень одиноки. — Но ты сильнее меня, — девушка коснулась пальцами его щеки, холодной и шершавой. — Я намного слабее, чем ты. — Это не так, — парень помотал головой. — Это вовсе не так. Он замолк, но что-то ещё рвалось с его губ; парень хотел высказать что-то ещё. Что-то очень важное. Намного более важное, чем то, что он уже ей сказал. — Говори же… — прошелестела девушка, проводя большим пальцем по его щеке и глядя ему в глаза с огромной надеждой. Туркин закусил губу, не отводя взгляда. Они помолчали ещё немного, глядя друг другу глаза в глаза. Они молчали, пожирая друг друга глазами, обмениваясь взглядами, будто виделись в последний раз. — Ты сильнее меня, потому что не боишься. — Не боюсь чего? Сгореть от общения с тобой? Парень моргнул. В его зелёных глазах прибавилось боли. Он поднял руку и нежно, как можно аккуратнее поправил прядь светло-русых волос, непослушно выпавшую из причёски. — Ты не боишься состоять в отношениях с человеком, который ежедневно совершает преступления. Ты можешь умереть лишь из-за того, что ты моя. — Могу, — это слово, одно-единственное слово, слетело с губ Карины непроизвольно, и прозвучало так громко, что девушка вздрогнула и выпрямилась. Она на миг убрала руку от его лица, но, придя в себя, шагнула к нему ещё ближе — так, чтобы между ними оставалось максимум двадцать сантиметров, — и, положив свои аккуратные ладони с длинными пальцами ему на плечи, поцеловала. Этот поцелуй был таким же, как и все остальные, таким же, каким были предыдущие поцелуи. Но было и что-то новое: в этот раз мир и время испарились. Всё вокруг исчезло, замолкло, потухло. Не было ни света люстры, ни пестроты вещей в комнате, ни плохо заправленной кровати, ни груды университетских учебников, лежавших на столе. Потухший и затихший мир будто испугался им помешать: они целовались, глядя друг в другу глаза, боясь прервать зрительный контакт, будто после сегодняшней встречи их ждёт долгая разлука. Они смотрели друг другу в глаза, плавно и медленно впиваясь друг другу в губы, и бережно касаясь друг друга. Тонкие пальцы девушки продолжали лежать у Валеры на плечах, а его грубые и большие ладони грели её талию. Девушка едва слышно дышала, а парень будто бы и не дышал вовсе, будто бы ему хватало лишь поцелуя — и он мог жить на её любви, как автомобиль на топливе. Его руки заскользили по её спине, поцелуй стал более тяжеловесным, более глубоким. Карина была и не против: она поддалась ему, пустила язык парня к себе в рот, прижалась к нему всем телом, выгибаясь назад, позволяя парню наклониться, прижимаясь к ней всем телом. И он целовал её всё так же неторопливо, так же медленно, но всё более и более тяжело, всё более и более терпко. Тонкие пальцы Карины поднялись выше, к его лицу, невесомо коснулись его скул, поднялись к вискам, а потом — к волосам. Она запустила изящные пальцы в его кудрявые волосы, распутывая их и слегка массируя кожу его головы. А Валера продолжал настырно целовать её. Он будто упивался своим правом быть с ней так близко; он всё более сильно касался её губ, всё более агрессивно проникал языком в её рот. Карина ощущала себя совершенно беззащитной перед ним, пусть он и сказал, что она сильна, сильнее его. Они целовались, глядя друг другу в глаза. Они не отводили взгляда, не пытались спрятать свои мысли. Валера смотрел на девушку с желанием и с любовью; в его глазах не было похоти, но была самоуверенность; он хотел, чтобы её мысли принадлежали ему. Карина смотрела на парня нежно и мягко, не скрывая своей слабости и своей ласковости; она не хотела быть самой сильной, она нуждалась в спокойствии; и она искала в нём этого спокойствия. Уверенный, но мягкий; страстный, но нежный; долгий и томный, но жаркий и торопливый… Этот поцелуй продолжался, пока они стояли, глядя друг другу в глаза. В глаза, полные чувств и мыслей, которые оба хотели друг другу отдать. Но и этому обмену приходит конец. Жжение на губах, её руки в его волосах, его тепло у неё на спине. Они смотрят друг другу глаза в глаза, они не то улыбаются, не то расстроены. — Ты как?.. — спросил он. — Всё ещё считаешь меня достойным? — Достойным чего? Моей любви? — Твоей любви. — Да. Ты её достоин просто потому, что я её тебе даю. — Но сердцу не прикажешь. — Когда это стало аргументом? В её голосе не было ни грамма насмешки — лишь искреннее недоумение, лёгкий вопрос, который воздушно сорвался с её губ. Он улыбнулся; в глазах появилось привычное девушке шкодливое выражение. — Если ты настолько во мне уверена, то можешь забыть про этот разговор, — голос парня понизился на пару тонов, его руки вернулись на её талию. Он закусил губу. Карина слегка покраснела, а потом коснулась губами его щеки. Это было мягко, грациозно и просто, так просто, что он даже не понял, что произошло. Она никогда не целовала его первая — он всегда был главным и ведущим. Отстранившись от парня, она вернула зрительный контакт. Теперь в его глазах было замешательство, а в её глазах — хитринка. На миг они будто поменялись ролями: девушка стала грозной и уверенной, а парень — мягким и тихим. Они глядели друг на друга, не отводя взгляда, эта минута обмена завораживала. — А ты не верила, что сильная, — заметил он. — Я не могу быть сильной без тебя, — возразила она. — Я тебе так нужен? — Ты нужен мне так же сильно, как я нужна тебе. И вновь они поцеловались. И вновь — неспешно, нерасторопно, неторопливо. Глаза в глаза они продолжали наслаждаться минутами, проведёнными вместе. Эти медленные касания губ были самым важным в тот миг, и поэтому всё вокруг мерко и замедлялось. Они целовались долго и упоительно, будто это был их последний день вместе. Они целовались осторожно и нежно, будто были фарфоровой статуэткой. Они целовались чувственно и глубоко, будто принадлежали друг другу. И они смотрели друг другу в глаза.