грёзы

— Значит так, малышня, вы уже должны быть в курсе, что у нашей группы постоянные проблемы с составом. И раз уж вы — последние кандидаты, решившие блеснуть своим талантом, прошу. Нам срочно нужен новый солист, — бесцеремонно обратилась Накиме к четверке друзей, каждый из которых ждал своей очереди. — Гютаро свалил, чтобы петь дуэтом со своей сестрой. А у меня, как вы наверняка успели заметить, сел голос.       Первым вызвался Танджиро. Он прекрасно понимал, что никогда особо не выделялся певческим талантом, а Накиме была очень придирчива в выборе новых участников группы. Но всё же Танджиро решил рискнуть, только бы помочь известной в школе молодежной группе под вполне себе красивым названием — Moons. И впрямь, настолько же известной, насколько и имевшей нестабильный состав. Он запел от всего сердца, надрывая связки, но Накиме невозмутимо пресекла его попытки: — Эх, без обид, малыш, но это никуда не годится, — Накиме тихо вздохнула и съязвила. — Соболезную братьям и сёстрам, для которых ты пел колыбельные. Но Танджиро такие слова не сильно задели, и он бодро ответил, без особого смысла глядя в лицо лидера группы, почти наполовину закрытое густой черной челкой: — Не беда, Накиме! Я уверен, вы обязательно найдете нового солиста, — и бодро обратился к друзьям, — кто следующий хочет?! Может, ты, Иноске? — Обижаешь! Я готов к любым поединкам, даже к музыкальным, — он переключился на Накиме. — Давай, челкастая, оцени великолепный вокал господина Иноске!       После этих слов Иноске запел так, что стены задрожали, а Зеницу и вовсе вжал голову в плечи, закрывая уши. — Тебе бы голос поставить, чувак. Для бэк-вокала, конечно, неплохо, однако нам не хватает ведущего солиста. Бэк-вокалист уже есть, — Накиме не меняла интонации. — Следующий. Ребята, не тянем резину. — Э-эй, я ещё на басухе могу, подожди-и!       Аказа взял неугомонного Иноске за ворот рубашки и утащил со сцены, а Накиме лишь спокойно ответила последнему: — Басист тоже есть. — Незуко, попробуй, у тебя всегда был прекрасный голосок! — Танджиро, как обычно, старался поддержать сестру. Но та лишь кивнула, прищурилась и улыбнулась. Этот жест, в данном случае, означал одно — Незуко пришла, чтобы поддержать друзей, но не участвовать в пробах. — Эй, Зеницу, остался ты! — С прежним энтузиазмом в голосе обратился Танджиро к своему другу.       Но тот не сумел выдавить ни единого слова, держал микрофон в дрожащих пальцах и растерянно глядел в сторону Накиме. А та через пару минут бессловесного ожидания, разочарованно вздохнула и угрюмо произнесла: — Ну и мрак. Похоже, мы будем долго искать солиста, — она подняла взгляд из-под челки на своих ребят. — Ладно, пусть пока кто-нибудь из нас научиться петь не хуже Гютаро.       Накиме собрала ребят из своей группы, и те направились из зала. А Зеницу растерянно глядел то на Танджиро, то на Иноске с Незуко, то в сторону музыкального ансамбля, что уже скрылся за дверью. Затем в слезах выбежал из зала. Танджиро — за ним. Незуко побежала вслед за братом. — Эй, подождите, куда быстрее меня помчались?! — выкрикнул Иноске и тоже рванулся к выходу. ***       Танджиро нашёл Зеницу на школьном дворе, сидевшего в тени дерева, прижавшего колени к груди. Кроме него на Зеницу с немым сочувствием смотрела Незуко, и даже во взгляде Иноске читалось понимание, словно после поражения. Танджиро пририсел рядом, обнял за плечи и обратился, готовый выслушать: — Зеницу, почему ты сбежал? Если пришел за компанию, так бы и сказал, в этом нет ничего постыдного! — Да, ты знаешь… Так и есть. Прости, что сразу не признался.       Зеницу, не прекращая лить слёзы, вновь сбежал в сторону здания школы. А Танджиро не мог это так оставить и снова — за ним.       Ребята из класса Танджиро после урока физкультуры быстро приняли душ и убежали, радуясь большой перемене. Танджиро не увидел только Зеницу, но услышал его голос. Сначала решил, что показалось, но затем сообразил: это действительно Зеницу, и он запел! Строки песни словно принадлежали объекту неразделённой любви, и в глубине души Танджиро надеялся таковым оказаться. С первой встречи отношение к Зеницу сильно изменилось под влиянием поступков, которых Танджиро в начале знакомства никак не мог ожидать от такого, совсем пугливого с виду мальчика. Танджиро до сих пор не мог забыть, как прикладывал лёд к огромным синякам, которые получил Зеницу, защищая Незуко от Иноске, когда тот был новеньким и, более того, совершенно не адаптированным к нормальной жизни. Ведь Иноске знал лишь язык мордобоев, которые приходилось терпеть от уличных хулиганов, пока ему не удалось воссоединиться с мамой.       А Зеницу тогда казался слишком хилым, совсем не боевым по своей натуре, и всё равно нашёл в себе силы вступить в неравный бой. И Танджиро был очарован его искренностью, стоило им остаться наедине и поговорить о случившейся ситуации. Зеницу тогда краснел от каждого слова неподдельной благодарности. А Танджиро было и неловко, и приятно от того, насколько выразительны и живы эмоции на смущенном, лучезарном лице. Казалось, именно тогда между ним и Зеницу пробежала искра.       В сердце Танджиро разгорелось любопытство, не взаимны ли его чувства. Кроме того, он был уверен, что более нежного и заслуживающего любви от публики, голоса до сих пор не слышал никогда в жизни. — Зеницу?       Тот резко прекратил петь, затем растерянно и шумно выкрикнул из школьной душевой: — Т-танджиро?! Ты ничего не слышал, никому не говори, я ни на что не гожусь! У меня нет таланта! Я — полная бездарность. Бездарность!       Танджиро тяжело вздохнул, прижался спиной к стенке, а затем вышел в школьный коридор, понимая, что Зеницу лучше оставить одного и позволить остыть от собственного смущения. Но всё же думал о том, как бы помочь ему раскрыть истинный потенциал. Хотя бы постараться.