Испытания и невзгоды, выпавшие на долю Драко Малфоя

      Драко Малфой, одним словом, заскучал. Двумя словами, ему было очень скучно. В трёх словах — очень-очень скучно. В четырёх… Что ж, нет нужды повторяться.       Драко Малфою было скучно, и он не представлял, как исправить худшую из всех ситуаций, в которых он когда-либо оказывался.       Напиваться невыносимо дорогим виски с приятелями порой было весело, но рано или поздно надоедало. Чтение? Ужасно тоскливо, если у него на коленях не сидела прекрасная ведьма, которая могла бы скрасить это занятие. Любоваться садами? Утомительно. Тратить как можно больше галлеонов за один раз? Скучно. Хвастаться своим, прямо скажем, неприличным богатством? Нудно. Общаться с ведьмами, которые никогда не слышали о нумерологии? Тошно.       Он подумывал о разведении химер, но потом решил, что у него слишком красивое лицо, чтобы изуродовать его неизбежным несчастным случаем с химерой, никоим образом не связанным с его решением разводить химер.       И вот, приняв худшее решение в истории, Драко озадачил всех Малфоев, живших когда-либо, и решил устроиться на работу.       Естественно, он же Драко Малфой, а значит, не всякая работа его устроит. Это должна быть лучшая работа. Идеальная работа. В общем, это должна быть должность, на которую возьмут бывшего Пожирателя смерти, обученного самой психопаткой Беллатрисой.       Офисная работа вряд ли избавит его от скуки, и, если уж на то пошло, он не сможет применить свои таланты к дуэлям, уклонению и противостоянию пыткам. Стать аврором не представлялось возможным, учитывая положение «бывшего Пожирателя смерти». Замещение должности профессора чар было маловероятным, поскольку МакГонагалл вряд ли одобрила бы бывшего последователя Тёмного Лорда, формирующего юные умы, да и вряд ли ему повезло бы сразиться с кем-нибудь в смертельном поединке.       Как оказалось, из-за хранения внушительного количества галлеонов и прочих сокровищ в хранилище Гринготтса гоблины были весьма заинтересованы в том, чтобы он и дальше держал свои неприличные богатства в их банке, и были готовы не обращать внимания на такие мелкие проступки, как принадлежность к бывшим Пожирателям смерти, лишь бы он стал ликвидатором заклятий.       В этом ему помогли знания по нумерологии на уровне СОВ и ЖАБА, а также оценки по древним рунам, трансфигурации, зельям и чарам, тридцать два языка, которыми он свободно владел, и впечатляющие способности к дуэлям. Он превосходно сдал все тесты, с блеском справился с нумерологией, на отлично сдал физику, набрал феноменальное количество баллов в лётном испытании и во всех отношениях впечатлил экзаменаторов, бормотавших о том, что его баллы ничуть не хуже, чем у неё.       Поговаривали о том, чтобы назначить Малфоя её напарником, но она терпеть не могла брать напарников и, возможно, попыталась бы убить любого, кто попытался бы назначить ей такового. Впрочем, она очень часто оказывалась на грани смерти, и им очень хотелось, чтобы она и дальше оставалась в живых.       Опираясь на результаты и предположения о том, что она вряд ли убьёт человека, который попытается назначить ей напарника, они решили, что он будет работать в паре с ней.       Так Драко очутился посреди входа в Гринготтс, и Бедвиг повёл его к вагонеткам, чтобы встретиться с «ней», которая может убить его и/или Бедвига, а может и не убивать.       Пока вагонетка мчалась по рельсам, Драко мучился вопросами.       Вопрос 1: Что, во имя Мерлина, он здесь делал?       Очевидно, пить со своими приятелями непомерно дорогой виски оказалось не так интересно, как работать. Ужасающая мысль, если бы таковая только возникла.       Вопрос 2: Почему, во имя Мерлина, работа была интереснее, чем распитие непомерно дорогого огненного виски с приятелями?       Неизвестно. Смотрите ответ на первый вопрос.       Вопрос 3: Кто такая «она»?       Тоже неизвестно, но ему не терпелось узнать. Человек, обладающий ещё большими способностями, чем он? Такое казалось невозможным, и всё же он стоял здесь, с ужасом осознавая, что стал вторым.       Он так и не смог оправиться от пережитого потрясения, когда оказался на втором месте после той заносчивой всезнайки из Хогвартса. Но он уверил себя, что она никогда не стала бы ликвидатором заклятий. Это было опасно, захватывающе и совершенно не скучно, а значит, ей это было не под силу.       Кроме того, она совсем исчезла из новостных лент десять лет назад, так что очевидно стала кем-то кошмарным вроде библиотекаря. Каким-нибудь ботаником.       Вопрос 4: Не слишком ли поздно, чтобы повернуть всё вспять, вернуться домой, развалиться в кресле и вздремнуть после самой тяжёлой работы, на которую он решился за всю свою взрослую жизнь?       Возможно, при неудачном стечении обстоятельств.       Как только вагонетка остановилась, и гоблин подвёл его к хранилищу, прочертив длинным пальцем по центру двери, Драко подумывал сбежать. В силу не вполне понятных ему причин и решения, о котором он почти сразу же пожалел, он в бегство не пустился.       Как только дверь хранилища растворилась, брови Драко чуть не поползли на лоб, он увидел «её» спину, когда она наклонилась, чтобы рассмотреть что-то на другой стороне хранилища. В его голове роились мысли о том, сколько времени он посвятит любованию этой идеальной задницей в невероятно узких брюках (можно ли их вообще назвать брюками?), этими восхитительными бёдрами, от которых сводило мышцы скул, совершенной талией, потрясающими руками, покрытыми татуировками, этой кудрявой… копной… волос…       О нет.       Решение Драко устроиться на работу перешло из разряда худших решений, которые когда-либо принимал Малфой за всю историю, в разряд худших решений, которые когда-либо принимал любой человек за всю историю.       Прежде чем он успел скрыться, Грейнджер поднялась и обернулась, опустив руку на бедро, и на её лице тут же появилось хмурое выражение, сдобренное насмешкой, ухмылкой и закатыванием глаз.       Поистине впечатляющий хет-трик разочарований.       Одним словом, Грейнджер не впечатлилась.       Драко заставил себя не пялиться, примирившись с её новым образом. Не будь у девушки такой несуразной копны волос, он вряд ли узнал бы её. Если отбросить возрастные изменения, она ничуть не походила на ту Грейнджер, с которой он рос и враждовал долгие годы.       По его мнению, с этой версией Грейнджер ни в коем случае нельзя ссориться, под страхом мгновенной смерти.       Его глаза впитывали каждый мускул, который демонстрировали смехотворно обтягивающие чёрные брюки и футболка. На голых руках красовалась татуировка окками, покрывшая всю руку голубым орнаментом, клюв которого тянулся к кисти, а на другой — свирепый василиск, обвивший руку головокружительной зелёной спиралью с оскаленными клыками и горящими глазами на запястье. На боку взметнулся ярко-красный феникс, распахнув в беззвучном зове чёрный клюв.       Татуировки выглядели пугающе реалистично, а зазубренный шрам, пересекающий висок, рот и челюсть, шрамы поменьше, испещрившие её кожу, кобуры для палочек на обоих бёдрах завершали картину пугающе опасной женщины, с которой не стоило бы связываться, но которую хотелось непременно трахнуть.       В этот момент у Драко возник очередной вопрос.       Вопрос 5: Когда, во имя Салазара, всезнайка Грейнджер превратилась в богиню?       Может, всё дело в обмане света? И наоборот, может, он ударился головой, а она — плод его воображения?       Он остановился на последнем варианте, лишь бы не потерять связь с реальностью.       Как бы то ни было, ситуация была особенно неприятной. Его новой напарницей стала богиня. Богиня, с которой ему предстояло провести в непосредственной близости немало времени. И, если уж на то пошло, мысли о том, что его коллега — богиня, не одобрялись всеми заинтересованными сторонами.       — Бедвиг, какого лешего он здесь делает? — потребовала она на гоббледуке.       Он бросил на девушку сердитый взгляд.       — На прошлой неделе ты дважды чуть не погибла. Обзог уже говорила об этом. Тебе назначен напарник. Впредь это не обсуждается.       Её глаза сузились.       — Я поговорю с ней по поводу этой ерунды. Мне не нужен напарник, и уж точно мне не нужен этот болван.       Драко посчитал, что это несправедливо. Конечно, он проклял её на третьем курсе, но это был несчастный случай. И она помогала победителю Тёмного Лорда, а он — на стороне того, кому не оставили выбора. Тётушка пытала её, но в этом нет его вины. И он шесть лет без устали издевался над ней в школе и обзывал кроваво-пуританскими ругательствами, но это… ну, здесь он виноват.       Но называть его болваном? Это уже слишком.       Драко отстоял свою честь, усмехнувшись.       — Будто мне хочется работать с тобой в паре.       Глаза Грейнджер ещё больше сузились.       — Как, во имя Годрика, ты умудрился стать моим напарником?       Драко безмерно обрадовался, когда Бедвиг вступился за него.       — Малфой получил второй по величине балл на экзаменах, который нам когда-либо доводилось видеть. Он чуть не сравнялся с твоим.       — Неужели? — спросила она, по сути, не задавая вопроса, а скорее выражая недоверие, риторическое и уничижительное замечание, вызванное состоянием «не впечатлена».       Она закатила глаза.       — Отлично. Тогда, если ты так чертовски хорош в делах, сними проклятие с этого, — потребовала она, указывая на стоящий рядом с ней сундук. — При такой высокой квалификации это должно быть до смешного просто.       — Конечно, — ответил Драко, стараясь держаться бесстрастно, хотя его ни капельки не беспокоила перспектива разозлить Грейнджер.       Он подошёл к ней и, сохраняя невозмутимость, наклонился, чтобы осмотреть очень простой на вид сундук, размером примерно с тот, в котором хранились мячи для квиддича. Он поковырялся в нём своей палочкой, наложил несколько заклинаний обнаружения, а затем отпрыгнул в сторону, поскольку сундук попытался его укусить.       Он чуть не взвыл от восторга. Сундук, пытающийся его загрызть — нескучное занятие.       Грейнджер осталась стоять на месте, а на её лице застыло недовольное выражение. Он постарался не слишком льстить.       — Уже поражаюсь твоим потрясающим способностям, — промурлыкала она.       Драко не обратил на девушку внимания и некоторое время рассматривал сундук, из которого высунулся язык и обнажились клыки. А когда оно бросилось на него, он выкрикнул заклинание Иммобилюс, остановив сундук в воздухе. Несколько раз взмахнув палочкой, он обнаружил зеркальную магию, упущенную при первой попытке. Постыдная ошибка, каких свет не видывал.       А он не совершал ошибок.       Что ж, только сегодня. И никогда больше.       С помощью быстрого контрзаклинания клыки и язык сундука исчезли, и Драко, взмахнув палочкой, вернул его на место. Когда сундук пролетал мимо него, он вдруг почуял в воздухе вокруг него неладное.       Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы сообразить, что произошло. Выкрикнув заклинание, он наложил на сундук сдерживающие чары в ту же секунду, когда тот взорвался. Если глаза его не обманывали, Грейнджер потрясённо подняла брови и шагнула назад.       Как только дым рассеялся, и остался совершенно невредимый сундук, он применил дополнительные заклинания обнаружения, а затем присел, чтобы ткнуть в него пальцем.       Благополучно избежав смерти, Драко снова выпрямился и посмотрел на Грейнджер. Боги, неужели она всегда была такой маленькой? Крошечный миниатюрный чертёнок.       Судя по хмурому выражению на её лице, он либо А: до глубины души разочаровал её, либо Б: до глубины души впечатлил, и она была вне себя от ярости.       — И как, скажи на милость, ты узнал, что он взорвётся? — спросила она с искренним, как Драко мог предположить, вежливым интересом.       Он пожал плечами, от него так и веяло беззаботностью, хотя они едва не погибли.       — Я почувствовал проклятие, когда сундук пролетел мимо. Взрывные проклятия обладают… пульсацией.       Повисло долгое молчание.       — Я всё равно поговорю с Обзог, — огрызнулась она. Он решил, что это вариант Б.

***

      Когда Бедвиг оставил их разбираться между собой, Грейнджер наколдовала в углу хранилища стул и с недовольным видом опустилась в него, изобразив неприкрытую скуку. Она откинулась на спинку, положив одну руку на колени, а другой облокотившись на предплечье, со свободно болтающейся на кончиках пальцев палочкой.       Усевшись в дальнем углу хранилища, она устраивала Драко тест за тестом, едва заметно шевеля пальцами, чтобы наколдовать что-нибудь или проклясть какой-нибудь предмет, а иногда выстреливая проклятием прямо в него («Ты должен быть готов ко всему, чему угодно», — насмехалась она, когда он начинал жаловаться).       На протяжении всего дня Грейнджер держалась подчёркнуто невозмутимо, но она притворялась, так как он блестяще выдержал все её испытания, если судить по хмурому выражению лица девушки.       Он обнаруживал проклятые предметы, уворачивался от преследующих его страшных созданий, решал задачи по нумерологии, снимал проклятия.       В общем, Драко гордился собой и считал, что уж Грейнджер-то точно должна быть им впечатлена.       Но не судьба.       А когда наступило неприемлемое для обеда время, она отправилась поговорить с Обзог, которая направилась в «Дырявый котёл», чтобы перекусить жирными и калорийными блюдами. Он едва не лишился рассудка от того, что не пообедал до двух часов дня. Вряд ли он когда-либо в жизни так долго обходился без еды и не был уверен, что не помрёт.       Во время обеденного перерыва он сожалел о принятых решениях и размышлял о том, стоит ли возвращаться в банк.       В результате, пожалуй, самого запутанного поступка за всю свою жизнь, Драко вернулся на работу.       Грейнджер, судя по всему, одновременно и удивилась, и не оценила его выбор.       — Обзог заявила, что мы должны продолжать работать вместе, и что я могу «смело идти нахер», если не соглашусь, — она употребила несколько иные слова, но подтекст был налицо. Она сузила глаза. — То, что ты не вернёшься, было последней надеждой выпутаться из этого кошмара.       — И всё же мы здесь, — произнёс он, пытаясь придать себе непринуждённый вид, поскольку находился в закрытом хранилище вместе с разъярённой Грейнджер.       Очевидно, образ взбешённой Грейнджер его мало пугал, ему очень нравилась разгневанная Грейнджер. Поэтому, как и подобает выдающемуся волшебнику, он решил спросить:       — И почему тебя считают лучшим ликвидатором заклятий, раз ты часто оказываешься на грани смерти?       Она бросила на него взгляд, способный убить его от одного только зрительного контакта. Он не умер, но с трудом.       — Потому что я берусь за самые сложные проклятия и миссии. Которые, как выяснилось, опасны. Уверена, для тебя это дикость, — ответила она, раздражённо закатив глаза.       Не добившись от напарницы ответа на вопрос, он решил задать другой.       — Тогда почему ты возилась с таким обычным предметом, как сундук с зеркальной магией, если не знала, что он может взорваться?       Она снова закатила глаза.       Драко подметил, что она часто так делала. Он подумывал о том, чтобы вести счёт, но прикинул, что за очень короткое время это число станет непомерно большим. К тому же он не собирался умирать, чтобы тратить душевные силы на подсчёт того, сколько раз Грейнджер закатывала глаза.       Этим утром он не слишком-то часто заглядывал в эти золотисто-ореховые… э-э… карие... глаза. Карие глаза. Просто карие.       — Потому что я пришла разобраться со стулом, который превращался в мантикору, когда на него садились, — объяснила она, её раздражение потенциально достигло своего апогея. — Остальные побоялись заходить в хранилище. Я наткнулась на зеркальную магию как раз в тот момент, когда появился ты.       В голову Драко пришёл ещё один вопрос.       Вопрос 6: Когда, во имя Салазара, Грейнджер стала нескучной?       Наверняка это произошло, когда за ней никто не наблюдал. Возможно, она заключила сделку с демоном. Она была похожа на них.       Драко постарался сохранять спокойствие на случай, если ему придётся войти в хранилище с мантикорой. Ему казалось, что он заслуживает медали за способность не терять голову.       — А, понятно. Вот дурак, — сказал он с вечной аурой невозмутимости.       — Странный вариант выражения «чёртов идиот», но верно.       — Грубиянка.       Она окинула его цепким взглядом.       — У нас полно других скучных проклятий, раз уж мы сегодня здесь. Все остальные отправились на поиски сокровищ. До конца этой недели мы займёмся основной работой, чтобы ввести тебя в курс дела, но поскольку ты, судя по всему, очень квалифицирован, тебе не потребуется никакой практики. Так что завтра мы отправляемся в Египет, чтобы добыть предмет, который либо существует, либо нет. А ещё ты можешь умереть, а можешь и не умереть. Как говорится, время покажет.       — Прекрасно, — кивнул Драко. — Мне не терпится провести с тобой побольше времени и, возможно, умереть.       На самом деле он не ждал ни того, ни другого, но притвориться было вежливо.       Грейнджер не согласилась.       После того как проклятая вилка из набора столовых приборов метнулась к нему через стол и попыталась проткнуть его грудную клетку, Драко окончательно уверился в том, что он фанат трудовой деятельности и не прочь продолжать работать.       Грейнджер не согласилась.       Когда он попытался решить сложную задачу по нумерологии, и она высказала несколько весьма своеобразных мнений о его методе, он вежливо сообщил ей, что она — глупышка, совершенно не понимающая, что биекции двугранных групп зависят от недетерминированных отношений эквивалентности.       Грейнджер не согласилась.       Пока Драко спорил с проклятым зеркалом, что у него на самом деле безупречные волосы, Грейнджер, что неудивительно, с ним не согласилась.       По мнению Драко, он никогда в жизни не встречал столь сложного, упрямого, грубого и неприятного человека, и он не преминул поделиться с ней этой информацией, когда рабочий день наконец закончился, далеко за рамками рабочего времени.       Грейнджер не согласилась.       — Полагаю, речь о тебе, Малфой.       Драко возмущённо вздохнул.       — Ничего подобного. Я идеален во всех отношениях, и меня до глубины души оскорбляют твои намёки на то, что во мне нет ничего идеального.       — Я не намекаю. Я говорю прямо, — возразила она, закатив глаза. — Ты напыщенный болван, и мне хочется надрать Обзог задницу за то, что меня втянули в этот нескончаемый кошмар.       Он сузил глаза.       — Мы работаем всего один день.       — И одного дня достаточно, чтобы задуматься об уходе из профессии. Или о переезде в другую страну. Я слышала, что Национальный банк Италии набирает сотрудников.       Драко сомневался, что в своей жизни слышал что-то более заманчивое.       И тут его предательские глаза скользнули вниз, напомнив ему, что Грейнджер каким-то образом очутилась в теле богини.       И благодаря своему не менее предательскому мозгу он заключил, что увольнение Грейнджер или её переезд в другую страну попадает в категорию «То, что ему не нравится», потому что Драко претило то, что он не сможет лицезреть тело богини.       В свете того, что он не должен думать о своей напарнице как о божестве, спустившемся с небес, дабы осчастливить смертных своим приходом, будет только лучше, если она уволится и уедет подальше от него, пока он не наделал глупостей, решив, что его напарница — богиня.       Может быть, уже поздновато? Да, но, по крайней мере, он до сих пор не наделал глупостей. Больше времени — больше поводов для новых глупостей.       Между вменяемым Драко и совершенно невменяемым Драко разгорелся ожесточенный спор о том, стоит ли Грейнджер оставаться. Вменяемый Драко не победил.       В своей попытке убедить её не увольняться, совершенно невменяемый Драко пошёл на очень сомнительный шаг.       Он решил бросить ей вызов.       Скорее, это напоминало попытку запугать нунду, но, глядя на аппетитные бёдра нунду, он посчитал этот план оправданным.       — Ты боишься, что я тебя превзойду, признайся, Грейнджер, — невозмутимо сказал он, пожав плечами. — Я никому не скажу.       Если бы от взгляда можно было воспламениться, он наверняка рассыпался бы в прах на месте.       Грейнджер очень громко рассмеялась. На взгляд Драко, невежливо громко.       — Ты? Превзойдёшь меня? Ты даже не представляешь, с чем связался.       Наклонившись вперёд, она приставила палочку к его подбородку, на её губах заиграла усмешка, а шрам на лице вспыхнул в свете факела. Учитывая, что она была ниже его примерно на тридцать сантиметров, она внушала неподдельный ужас.       — Я уничтожу тебя, напыщенный маленький дракончик, — прошипела Грейнджер. Драко никогда в жизни не испытывал такого страха и возбуждения.

***

      — Но ты слишком богат, чтобы работать, — повторил Тео, наверное, в восемьдесят седьмой раз.       — Да, Тео, спасибо за весьма познавательную информацию, о которой я даже не подозревал. После того как ты изложил её в трехмиллионный раз, до меня наконец-то дошло, и мне больше не придётся тратить время на такое нелепое занятие, как работа.       Теодор ханжески кивнул, откинувшись на своём кресле в розарии, словно на троне.       — Хорошо. Я рад, что достучался до тебя.       Драко закатил глаза и не соизволил ответить, предпочтя растянуться в шезлонге и драматично прикрыть лицо рукой.       — По крайней мере, ликвидатор заклятий звучит интересно, — заметил Блейз, глотнув огневиски.       Драко искренне удивился, как Блейз до сих пор не рухнул на пол, учитывая, как сильно тот накренился на стуле. Видимо, здесь не обошлось без магии.       Тео посмотрел на него с изумлением.       — Но это же… работа, — он поперхнулся этим словом, будто сама идея работы считалась оскорбительной концепцией, о которой нельзя упоминать в приличном обществе. Что было особенно странно, учитывая, что ни Драко, ни Блейз не вели себя даже отдалённо прилично.       — Как наблюдательно с твоей стороны. С такой впечатляющей способностью к критическому мышлению ты и сам можешь претендовать на звание ликвидатора заклятий, — проворчал Драко.       На столь ошеломляющий комплимент последовал многозначительный смешок.       Драко вздохнул.       — Возможно, я уже жалею, что устроился на эту работу. Я застрял с маленькой кошмарной зубрилкой, — пробормотал он.       — С кем? — поинтересовался Блейз.       — С Грейнджер. Она моя напарница.       В ответ последовала тишина.       — Грейнджер — твоя напарница, — повторил Тео, надеясь, что если произнести сказанное во второй раз, то оно обретёт смысл.       Не помогло.       — Верно. Она в восторге.       — Зная Грейнджер, ты лукавишь, — возразил Блейз.       — Сегодня я спас ей чёртову жизнь, — проворчал Драко.       Надо полагать, с этого момента он начнёт много ворчать. Станет ли Грейнджер ворчать чаще, чем он, ещё предстояло выяснить.       — Разве Грейнджер не исчезла с лица земли? — поинтересовался Тео.       Драко пожал плечами.       — Видимо, она занималась тем, что наводила ужас на ликвидаторов заклятий.       — Хм-м, — ответил Тео. — И как Грейнджер поживает?       Драко тяжело вздохнул. Правда, он не был уверен, вздохнул ли он от досады или от удовольствия, вызванного её привлекательностью.       — Судя по всему, отлично. Она стала очень сексуальной. Бесит.       После этого заявления наступило молчание.       — Насколько сексуальной? — спросил наконец Тео.       — В высшей степени. Пока она не откроет рот. Тогда она становится Грейнджер, и мне хочется заткнуть ей рот. Полагаю, она испытывает аналогичные чувства.       Блейз фыркнул.       — Ты точно уверен, что она считает тебя сексуальным?       Драко счёл замечание грубым и совершенно незаслуженным, отдернул руку и посмотрел на Блейза.       — Да, я абсолютно уверен в этом. Посмотри на эти невероятные мускулы, — он жестом указал на свои невероятные мускулы. — Идеальные волосы, — добавил он, проведя руками по своим идеальным волосам. — Мое прекрасное лицо, — добавил он, хвастаясь своим прекрасным лицом.       — Теперь понятно, почему ей хочется заткнуть тебя, — съязвил Тео. Драко задался вопросом, почему он дружит с этими несносными неандертальцами.       Ирис появилась с письмом, спасая его от бредней вышеупомянутых несносных неандертальцев.       — Мистер Драко, Вам пришло письмо.       — Спасибо, Ирис, — Он взял у неё письмо, и она снова аппарировала.       «Мы перекинулись парой слов с Обзог. Египет откладывается до следующей недели. Благодаря тебе мы потратим целых четыре грёбаных дня на отупляющую, простейшую, до одури нудную ликвидацию заклятий в Англии.       Желаю тебе скорейшей смерти.       И желательно с помощью проклятого мантикорского кресла. Целую».       Впрочем, Драко сделал поспешные выводы о сексуальности Грейнджер.       — Твоя новая напарница послала тебе любовное письмо?       — Да, спасибо, что спросил, Тео. Она подписала его словом «Целую».       Драко посчитал, что Грейнджер вовсе не хотела «поцеловать» его, но он свято поклялся нервировать Тео, а свои обязательства он всегда выполнял.       — Не верю, — усмехнулся Тео. — Пошёл ты. Дай взглянуть.       На мгновение воцарилась тишина, пока Нотт читал письмо, а затем разразился хохотом.       — Идиот. Подпись «Целую» после пожелания скорейшей смерти от мантикоры не считается.       Драко многозначительно вздохнул.       — Кажется, я видел Чарльза на той стороне сада. Может, позвать его? Он не кусал тебя уже несколько недель, как минимум. С мая, насколько я помню.       Тео нахмурился.       — Держи своих чёртовых птиц подальше от меня.       — Это чистокровные павлины-альбиносы, Тео, и я был бы признателен, если бы ты не отзывался о них так оскорбительно, как просто «птицы». Их очень легко обидеть, и у них может возникнуть искушение укусить тебя снова.       Блейз фыркнул.       — Я слыхал всякое дерьмо про богатых людей, но «чистокровные павлины-альбиносы» — это что-то новенькое.       Тяжело вздохнув, Драко попытался утопить свои печали в непомерно дорогом огневиски и печенье, испечённом французскими эльфами-кондитерами. В конце концов, он переживал чудовищное испытание, столь тяжкое для его нежной психики.       — Знаешь, — начал Тео, — ты мог бы просто жениться. Завести детей. Насколько я слышал, с ними не скучно.       Драко поперхнулся огненным виски.       — ДЕТЕЙ?       — Конечно. С этой, как её там. Она сногшибательна.       — Кто?       — Ну, ты знаешь. Блондинка. Или брюнетка. Может быть, рыжая. Я не помню. Но именно она. Ты казался счастливым с ней, — услужливо подсказал Тео.       Драко закатил глаза.       — А, эта. Само собой. Блондинка, брюнетка или рыжая. Если бы мне пришлось выбирать, я бы несомненно предпочёл её.       — Она развлекалась с нами на коктейльной вечеринке в прошлые выходные, — проворчал он в ответ. — Вы казались идеальной парочкой.       У Драко от ужаса приоткрылся рот.       — Она не знала, что такое нумерология. Больше я не мог с ней общаться, поэтому сослался на то, что Лисандр не в духе и нуждается в моём внимании.       — Ты использовал павлина в качестве предлога, чтобы увильнуть от разговора с непозволительно сексуальной ведьмой, потому что она не разбиралась в нумерологии? — с не меньшим ужасом спросил Тео.       — Конечно. Подумай о нумерологии, Тео, — взмолился Малфой. — Это крайне важный показатель, влияющий на уровень привлекательности. Таким образом, недостаток знаний сразу же сделал её совершенно непригодной для перепихона, и я не смог с чистой совестью продолжать общение или попытаться заняться с ней сексом.       Блейз закатил глаза.       — Чтобы трахнуть её, необязательно с ней разговаривать, и тогда нумерология вообще не понадобится. Трахаться так же интересно, как и ликвидировать заклятия. На прошлой неделе я спал с ведьмой, которая умела лизать свои…       — Да, спасибо, Блейз, — резко оборвал друга Драко. — Оставь свои советы при себе.       Тео резко вздохнул.       — Из всего этого разговора я вынес одно: нам нужно подыскать ведьму, которая разбирается в нумерологии, и тогда ты сможешь либо потрахаться с ней, либо жениться и завести детей. И тогда ты забудешь об этой дурацкой работе.       Тео, очевидно, почерпнул из их разговора совершенно неправильную мысль.       — И как у тебя язык повернулся сказать, что мне пора жениться или заводить детей? Я слишком молод, спасибо, — самодовольно кивнул Драко.       — Тебе тридцать, Драко, — съязвил Тео. — Ты уже давно вышел за рамки возраста женитьбы и рождения детей. И хотя ты богат настолько, что это не будет иметь значения ещё как минимум два года, но часики тикают, приятель.       — Это моя мать надоумила тебя на такое? — нахмурился он. — Ты до сих пор одинок. Как и Блейз. Почему только мне одному придётся окунуться в ужасы брака?       — Потому что только ты пал так низко, чтобы посвятить себя ужасам трудоустройства. Раз ты докатился до того, что решил, будто нуждаешься в такой унизительной штуке как работа, значит, с тобой не всё ладно, и ведьма — единственный способ всё исправить.       Вот почему его друзья были несносными неандертальцами, подумалось Драко.