Dear Maria, Count Me In!

По сравнению с Деймоном, Стефан Сальваторе теперь вселял удивительное чувство безопасности. Это при всем при том, что Мэри чувствовала в его присутствии, и при встающих на руках волосках. Но после того утра в библиотеке все изменилось. Мир поменялся – хотя девочка не думала, что это может произойти еще раз. Все будто бы перевернулось с головы на бок. Тогда, три года назад, все встало с ног на голову, а теперь вообще приобрело совершенно новые очертания. В понедельник, когда она собиралась в школу, она трогала пальцами шею, ощущая кожей фантомную боль, и впервые поняла обратную сторону употребления вампирской крови. Стефан заставил ее выпить немного своей крови, чтобы затянуть рану, нанесенную его братом; не осталось даже шрама. Удивленная, Мэри наблюдала в зеркало в туалете, как два прокола на шее затягиваются прямо у нее на глазах. За завтраком она выглядывала в окно на затягивающееся тучами небо, и напоминала себе, что совсем скоро на этот милый городок упадет суровая осень, и ветер начнет в ярости сметать с деревьев листья. Она опустила глаза на свои колени в гетрах, и почему-то их вид напомнил ей о Деймоне. О его плотоядном, неприятном, щупающем взгляде. Она запоздало почувствовала себя беззащитной перед его тяжелыми чарами. Мэри не понимала, что это было, что витало в воздухе, когда он подкрадывался к ней между полок с книгами, но наверно, это была его сверхъестественная сила… как бы оно ни называлось… которая тормозила ее, подчиняла себе, замедляла движения и просто приковывала к месту. Из-за нее Мэри не могла вымолвить ни слова, а лишь исступленно кидалась на него, глупая, с карандашом в руке, отчаянно сражаясь в первую очередь за свою жизнь, но не в последнюю – за чистоту собственного рассудка. Стефан никогда не производил на нее такого эффекта. Очевидно, что он ни на кого вокруг так не влиял – потому что с ним просто невозможно было бы находиться в классе. Либо он не хотел, либо он отличался от Деймона. Она так и не придумала, что будет дальше делать. Идея с разоблачением Сальваторе исчезла из ее головы, когда она поняла, что ему плевать на разоблачение. Он в курсе, что она в курсе, и когда он держал ее за плечи у лестницы, ему намного важнее было успокоить ее, не испугать ее еще сильнее, спасти ее, чем убедить хранить его тайну. Он не просил ее держать ничего в секрете, когда вез ее до дома, лишь извинялся и извинялся, и выглядел таким грустным и взволнованным, - но не из-за себя. Мэри посетила бешеная мысль. А что если Стефан и впрямь неплохой парень? В то утро Стефан поджидал ее у дома, чтобы отвезти в школу и поговорить по дороге. Он сказал, что брат его с головой не дружит. Что он старый, и злой, и Стефан делает все, чтобы выгнать его из города. Он занимается этой проблемой. Он поклялся, что она будет в безопасности, и божился так, будто брал на себя ответственность за ее жизнь. Стефан чувствовал, что с Мэри что-то не так, глубже, чем то, что случилось в библиотеке. Что она прячет что-то; но не стал расспрашивать. Он вообще никогда, в отличие от брата, не был настойчивым и навязчивым. Только смотрел на нее всевидящими глазами, будто бы разглядывал ее душу, и обещал что-то холодным, сдержанным взглядом. А потом начались нападения. Сначала пропали двое учениц старшей школы, Мередит Клевер и Энн Хайкс. С Энн Мэри посещала уроки литературы. Стояли последние теплые дни, и все ждали вечеринки, последней вечеринки на свежем воздухе. Мэри все никак не могла взять в толк, почему это жители Мистик Фолз так одержимы вечеринками. Они устраивали пьянки по поводу первого осеннего месяца, и потом когда появлялся холодный ветер, когда шел первый снег или первый ливень, по поводу дня рождения дочери заместителя директрисы школы, всех остальных – тоже; городские праздники сменяли друг друга как скоростные рекламные ролики по телевизору, к которому каждый вечер прилипала мама. День Пива, День Основателей города, День Флага, День Выпечки, День Спаниэлей, День Церкви, День Ярмарки, День приветствия Персеид, День Дворников, День Забастовки, День Фейерверков, и еще куча всяких разных Дней. Мэри не имела ничего против: в дни праздников уроков было меньше, и на площади всегда было весело. Все были в хорошем настроении, а местные заводилы носились туда и обратно, полностью погруженные в организацию празднества. Центральными фигурами школы, как несложно догадаться, была Елена Гилберт и ее подруги. Кэролайн, та девушка, которая очень много говорила и была не по годам красива, но при этом еще и пронырлива, обладала, как увидела Мэри, неподражаемыми лидерскими качествами. Она могла заставить толпу рассредоточенных, сонных, несобранных подростков пойти в спортивный зал и оперативно разобрать реквизит из коробок и развесить его по школе. Она могла заставить самых стеснительных учеников играть сценки в пьесах, и самых тихих – читать стихи со сцены. Только с Мэри она так ничего и не добилась. Чтобы заставить Мэри участвовать в школьных мероприятиях, надо было обладать как минимум даром гипноза, а Мэри прочно сидела на вербеновом чае, так что тут было глухо. Так вот, школа готовилась к какому-то очередному Дню в ту среду, когда выходило солнышко, Кэролайн Форбс покрикивала команды девочкам, которые прыгали перед ней с помпонами. Елена Гилберт обернулась и посмотрела на Мэри, которая уселась на траве, выставляя колени и лицо на солнце и притворялась, что занимается зарядкой. Елена Гилберт вообще часто глядела на нее, на уроках и переменах; с поддержкой, участием, таинственно. Но Мэри старалась ее избегать – сама не понимая, почему. Ей хотелось быть одной. И хоть она прекрасно понимала, что Елена знает, что она знает, Мэри почему-то надо было сохранять иллюзию отрезанности и исключительности. Так ей было легче привыкать к новому миру и его причудливым очертаниям. Ей пришлось отвести глаза от Елены, потому что через поле к ним бежал какой-то человек. Он бежал криво, ковыляя, и потом в нем узнали совхоза, Грейди. Грейди вспотел и еле дышал, он подбежал к тренеру Тэннеру, и, не потрудившись понизить голос, сообщил, что кого-то убили в лесу. Все пришли в панику. Говорили, что у той девчонки, старшеклассницы Элизабет Беркли, было разорвано горло и высосана кровь. Елена Гилберт стала смотреть на Мэри еще чаще, а синяки под глазами Стефана углубились, и он постоянно ходил мрачный. Мэри знала, что это Деймон, и не понимала, что он пытается сделать, и почему Стефан не выгнал его из города, как обещал. Мэри старалась учиться так прилежно, как могла, но она всегда скучала в школе. Ей было тяжело сосредотачиваться на скучных уроках географии, геометрии и химии. Она оживала только на английском, иностранных языках и литературе. Она старалась вести себя так нормально как могла, и наблюдать за погодой, и вовремя приходить в школу, и радоваться бесконечным праздникам Мистик Фолз, потому что семья не собиралась уезжать. Родителям здесь нравилось, и девочка говорила, что все нормально. Что у нее появились приятели, тогда как единственным, с кем она действительно разговаривала время от времени, был Стефан Сальваторе, который на роль приятеля никак не подходил. Рано или поздно это должно было случиться, и Мэри таки вовлекли в организацию очередного Дня; на сей раз это был День Легенд, когда весь город собирался на площади, а ученики школы припоминали разные легенды, связанные с историей города. Понятное дело, что внутри Мэри иронично улыбалась, разбирая коробки с платьями девятнадцатого века и взвешивая их в руках. - Нет, это не надо вытаскивать. Положи обратно, - приказным тоном распорядилась Кэролайн. Для шестнадцати она выглядела умопомрачительно красиво и деловито. Она уже была маленькой командиршей. Ее волосы всегда были красиво уложены завивающимися локонами, а кошачьи глаза всегда любезно сужались, когда она отдавала очередную команду. У нее была пронырливость бюрократа и красноречие политика; способность влезать и надоедать продавца пылесосов, который вламывается в ваш дом и начинает пылесосить ваших детей, а потом вы ему еще и отдаете за это деньги. Мэри отпустила лимонно-желтые плечики, и платье рухнуло обратно в коробку. Ротик Кэролайн раскрылся в негодовании. - Ну не так же! Это не старый тюль! Мэри вздохнула и поменяла местами ноги, на которых сидела. Она прошлась взглядом по кабинету и наткнулась на смеющиеся глаза Елены Гилберт. Кэролайн шумно выдохнула и вышла в коридор, снова начиная что-то кому-то говорить. Мэри спустила обе затекшие ноги на пол, и стала слушать млеющие колени. - Вы выбрали, по каким легендам будете писать сочинения? – спросила Бонни Беннет. Она сидела за партой по соседству и скучающе рисовала что-то в блокноте. Карандаш в ее длинных пальцах плясал как бешеный. Мэри не смогла удержаться, будто бы из нее внезапно прыснуло все, что она сдерживала в себе месяц, как взрывающийся огурец. - Еще бы, - фыркнула она, - думаю, все подерутся за право писать про вампиров. И впервые ответила Елене долгим, пристальным взглядом. Бонни вроде как хихикнула, а Гилберт внезапно распрямилась, и ее глаза стали круглее. Она едва заметно покачала головой, не сводя с Мэри глаз. Девочка снова посмотрела на Беннет, потом – обратно. Плечи Елены были напряжены, пальцы вцепились в край парты. Никто не знал. Никто, кроме нее и Елены. Мэри нахмурилась. Если бы у нее были лучшие друзья, она бы им рассказывала. - Елена, как тебе это платье? – спросила Мэри, выуживая из коробки небесно-голубое платье тонкой ткани. У него была длинная юбка, и девочке пришлось встать, чтобы расправить его полностью. Елена должна была читать стихотворения про привидения на площади в праздник. Они втроем пытались подобрать ей платье, подходящее по эпохе, и заодно украсить кабинет истории. Елена пожала плечами. - Ах ты, что-то у меня ноги затекли. Мэри воровато поглядела по сторонам. - Сбегу-ка я подышать воздухом, пока генерал Форбс не вернулась. Заодно разомнусь. Бонни улыбнулась своему блокноту, изрисованному линиями и цифрами. Мэри тоже любила иногда расписывать разными словами все свои тетради. Зальцман единственный не ругал ее за это. - Я бы тоже прошлась… - тихо сказала Елена, и выскользнула за ней за дверь как кошка. Девушки молча шли до выхода, и когда они оказались на улице, Елена поравнялась с ней и пошла рядом. Мэри чувствовала, как из нее рвутся слова. Длинные темные волосы Елены красиво переливались на солнце, разбросанные по плечам. У Мэри волосы были слишком непослушные, и ей приходилось часто причесываться, чтобы не быть похожей на ведьму. Осенью, когда становилось влажно, она постоянно заплетала косы или делала высокий хвост, иначе они трепались еще до того, как она покидала дом. - Мне стоило поговорить с тобой раньше, - наконец начала Елена. Девочки прошли по школьному двору и свернули в сторону выхода, чтобы скрыться от толпы людей. Весной и в начале осени здесь, в стороне от главного входа, ученики обедали на свежем воздухе. Они дошли до столиков и присели. Мэри положила руки на стол и поглядела на свои коленки в гетрах. - Не знаю, - ответила она. Ее голос друг зазвучал глухо. - Ты в порядке? У Елены были круглые темные глаза и маленькое милое лицо, обрамленное прямыми шоколадными прядями. Мэри много раз видела, как Стефан берет это лицо в ладони и с любовью вглядывается в него. Они двое проявляли чувства вполне открыто. - Да. Все в порядке. - Мэри, никто не… никто, кроме тебя и меня, не знает о Стефане и… - Елена быстро облизала губы, словно прикидывая, не шлепнется ли Мэри в обморок от имени Деймона. – Его брате. - Я только что это поняла. - Ты ведь никому не говорила? - Нет, - она дернула плечом, будто это была сущая ерунда, очевидная и не достойная внимания. Мэри не хотелось признавать, что у нее просто так и не нашлось друзей, за целый месяц. - Деймон убил Элизабет Беркли? Елена тяжело вздохнула. - Почему Стефан с ним ничего не сделает? Девочка покачала головой. - Все очень сложно. Деймон очень силен. Он питается человеческой кровью, - Елена говорила приглушенно, чтобы ветер не поймал ее слова и не разнес в чужие уши. – Стефан не ранит людей, он не охотится так, как это делают остальные… ну… - Вампиры. Елене было трудно говорить все эти слова, догадалась Мэри. Вампиры, убивать, Деймон. А каково целовать одного из них? - Прости меня, - вдруг серьезно сказала она. Мэри удивленно подняла на нее глаза. - За что? - Я должна была быть с тобой, когда Деймон напал на тебя. Я должна была приехать и быть с тобой. Я знаю, что мы не друзья, и что ты не особо общаешься со здешними, но… - она как-то болезненно улыбнулась, и у Мэри внутри что-то шевельнулось. – Мне тоже не с кем об этом поговорить. Вообще. Я поклялась Стефану ничего никому не говорить. Мэри помолчала немного. - Как ты узнала о нем? - Стефан… открылся мне. – Она пожала плечами. – Все это было странно. Он плохо переносит кровь, и потом… появился его брат. Были еще нападения. Мэри пожевала губу, глядя в ее серьезные глаза. Ветер вдруг задул холодно, и девушке хотелось закутаться в кофту потолще. - Я о них ничего не слышала. Елена кивнула. - Никто о них не знает. Полиция замяла это дело. Некоторые люди в Мистик Фолз помнят о вампирах, которые раньше жили здесь. Некоторые из городского совета… - Какого еще совета? - Это родители некоторых из наших ребят. Семьи-основатели. - А-а-а… - Мои родители тоже были в нем, - тут Елена запнулась, но быстро собралась, - в общем, они знают о том, что раньше в Мистик Фолз было очень много вампиров. Постепенно они покинули город. На них велась охота. Стефан говорит, давным-давно тут шла настоящая война. Мэри попыталась себе представить этот город сто лет назад, раздираемый вампирско-человеческим конфликтом. Люди, прячущиеся по домам после захода солнца, и точащие колья. И вампиры типа Деймона Сальваторе, прекрасные, насмешливые и быстрые, заполоняющие улицы и лес. Крадущиеся в тенях… Она вздрогнула. Что-то будто тронуло ее за плечо, и волосы на руках встали дыбом. Елена выпрямила спину и посмотрела куда-то ей за плечо, и Мэри быстро обернулась. На мгновение Мэри даже подумала, что призвала его своей мыслью. Она думала о Деймоне так часто, что не удивилась бы, если бы он материализовался перед ней по ее зову. Не важно, что он являлся ей в страшных снах и напоминал о себе, когда она обнаруживала себя в стрессовой ситуации, или чувствовала себя одиноко. Он стоял сейчас за ее спиной, заслоняя солнце, и ухмылялся одной половиной лица, и его черные волосы сияли на солнце, а строгая прямая осанка, как яркий флаг, выделяла его из всех, кто был во дворе. Почему люди не останавливались, видя его, и не начинали кричать и показывать пальцами? Почему никто, черт возьми, не видит рядом с собой вампиров? Он будто вынырнул из ее воспоминания, из серого утра, и образовался здесь, как черт, выпрыгнувший из камина. - Ой, - довольно проговорил он, - две мои девушки встретились. Как неловко, - он протянул последнее слово. Мэри оказалась на ногах прежде, чем успела вздохнуть. Елена сделала то же самое, но если Мэри шагнула назад, то она – вперед. В следующую секунду она стояла перед Мэри, закрывая ее собой. - Привет, Магдалена. - Это не мое имя, - сказала девушка, выглядывая из-за руки Елены. Она была на пол-головы ниже нее, а сейчас еще и сжалась. Она была ошарашена тем, что ее ровесница заслоняет ее собой перед психованным вампиром. - Почему же? Мэри – это Мария, ну, я думаю, ты в курсе, - Деймон засунул руки в карманы кожаной куртки. Он выглядел потрясающе эффектно, весь в черном, идеальный и стройный, поводя носом по ветру и прикрывая глаза от удовольствия. Мэри полоснуло яростью, но потом она отступила, смененная любопытством. - А Мария по-библейски – это… - Магда… это все равно не мое имя. Магдалена – это по-вавилонски. - Все мы оттуда и произошли, - пожал плечами Деймон. - Отстань от нее, - сказала Елена. - Она же не обижается на меня за тот… раз? – Деймон наигранно приподнял брови, глядя на Елену, словно Мэри была непонятливым ребенком. Вдруг ее обожгло негодованием из-за того, что она прячется за спиной у одноклассницы. Она выступила вперед и бессильно сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в холодные ладони. - Я стою здесь. И я не обижаюсь. Если ты еще раз приблизишься ко мне, я… Деймон посмотрел на нее прохладными голубоватыми глазами, и у Мэри внезапно кончился воздух в горле. Этот черный ястреб с кошачьим лицом маячил у нее в сознании с того самого дня, и она отказывалась анализировать, почему думала о нем не прекращая. Она никогда не видела такого лица. Решительно никогда еще на нее никто не смотрел так плотоядно и заинтересованно одновременно. Все дело в нечеловеческом взгляде, в том, что она коснулась чего-то за пределом понимания. Так она себя успокаивала. Это все оттого, что произошло три года назад, она после этого немного тронулась умом. Детская травма. Страх перерос в озабоченность, озабоченность – в обсессию, и вот теперь очередной вампир… расшатывает ее психику. Деймон слегка склонил голову, даже не пытаясь быть обаятельным, и все равно источал густые волны обаяния, словно терпкий сладкий запах проникал в ее ноздри. Мэри вздохнула и выпалила: - У меня еще остались карандаши. У Сальваторе дернулся уголок губ. Елена шагнула к нему с напряженной спиной. Она собиралась обороняться. - Что тебе надо? – резко спросила она. Мэри заметила, что Елена Гилберт снова пытается прикрыть ее собой, будто ждет, что Деймон бросится на нее прямо здесь. Елена ведь не знает, что Мэри выиграла, она выполнила условие. Деймон больше не может ее тронуть. Стефан, у которого от волнения за нее выпадали глаза, и Елена, чьи страх и враждебность пылали жаром рядом с кожей, не знали, что тот укус был на ее счету. Что он был частью плана. Деймон перевел глаза на Елену. - Я ее волную. - Деймон, - процедила Елена. А они знакомы. Вампир недовольно сжал губы, сбрасывая с лица таинственное выражение. Его черные гибкие брови сползлись над носом. - Поговорить надо. И он мотнул головой в сторону, призывая Елену идти с ним. Инстинкт подсказывал Мэри схватить ее за руку, чтобы защитить, так же, как сама Елена пыталась защитить ее, но она не шелохнулась. Девушка и сама не сдвинулась с места. Деймон повернулся и зашагал прочь, и с Мэри спало оцепенение. Она расправила плечи. Он повернул голову и посмотрел на Гилберт уже серьезно. Его глаза снова стали серыми. - Это насчет Стефана. Елена вздохнула так тяжело, будто внутри нее был глубочайший колодец, потом коротко развернулась к Мэри, которая ничего не понимала. - Я скоро вернусь. Все будет нормально. И девочка в гетрах осталась стоять, ежась на ветру, со странным горьким чувством, разливающимся между ребер. Вскоре она познала все оттенки горького собственным языком. Через пару дней начали говорить о еще одном теле, найденном в лесу, совсем недалеко от въезда в город. Школа была взбудоражена, весь городок бурлил от нервозности, и дети стали реже гулять по вечерам. И все же, для второго убийства за один месяц, атмосфера в Мистик Фолз оставалась какой-то безалаберно-фаталистской. В новостях только и говорили что об убитых девочках – второе тело принадлежало некой Элис Лэмб, которая не училась в местной школе, и вообще оказалась жительницей Роанока. Но праздники никто не отменял, и День Легенд в итоге прошел своим ходом – вопиюще, потому что на нем было представлено аж четыре реферата по вампирам, и стихи со сцены читали про повешение, гражданскую войну, людей в деревьях и призраках. Мэри таки удалось улизнуть из когтей Кэролайн, и она отделалась украшением сцены на площади, вместо того, чтобы напяливать на себя платье и зачитывать на весь город поэмы с названиями типа «Там, в лесу…» и «Чувствую я смерть свою». Вечеринку по поводу начала октября – другим это сборище просто не объяснялось – тоже не запретили. Подростков, единственное, заставили отправиться в особняк к Локвудам вместо того, чтобы пить на опушке рядом с парком. На вечеринке полагалось быть одному взрослому, и им оказался препод Зальцман. Мэри на редкость нравился этот молодой, легкий на улыбку мужчина, который виртуозно обладал даром рассказывания историй и совсем не злился на учеников. Елена, с которой Мэри теперь стала общаться регулярно, потому что запомнила, какими грустными и напуганными были ее глаза, когда она сказала, что ей не с кем обсудить тот факт, что ее парень – вампир; так вот, Елена говорила, что Зальцман очень выручил ее брата, Джереми, который прошлой весной едва закончил год, проваливаясь по всем предметам. Джереми сидел на каких-то таблетках и покуривал, и ему было совершенно не до учебы, но Аларик Зальцман почему-то решительно пытался вытянуть его и даже нашел к парню подход. Джереми был на год младше, и Мэри нечасто его видела. Дом Локвудов был огромным, - возможно, самым огромным в городе. Особняк стоял роскошной громадой, как торт, на возвышении, в самом центре города, окруженный большим парком и рекой. Все, каждый сантиметр этой территории было прекрасным; Мэри чувствовала себя маленькой принцессой уже от того, что просто поднималась по ступеням к массивным дверям с испещренными цветами стеклами. Мягкий теплый свет разливался внутри, и Мэри было как-то неудобно даже думать, что она и еще полсотни тинейджеров собираются в этом доме напиться сегодня ночью. Впереди были длинные выходные в связи с днем рождения мэра, так что алкоголя натащили в нескольких машинах. Тайлер Локвуд, задира, который все никак не мог смириться с тем, что Стефан теперь играет в футбольной команде, жил в этом доме и уже был там. Он вытаскивал откуда-то пачки и пачки пива, передавая их по рукам, и раздавал указания, куда можно ходить, а куда – нельзя. Никто его не слушал. Мэри зашла в двери и остановилась в холле, задирая голову и оглядывая высокий потолок с хрустальной люстрой, а потом – красивую лестницу из темного дерева, поднимающуюся на второй этаж изящными витками. Двери в огромную гостиную слева были открыты, и широкий коридор вел мимо лестницы куда-то вглубь. Вдоль стен стояли красивые вазы с голубыми росписями, на стенах висели длинные зеркала, и рядом стояли пушистые и кудрявые растения в цветках. Мэри оглянулась на улицу, где высокие тополя темнели на фоне фиолетового неба. Каково жить в таком крутом доме? Наверно, от этого и становишься невыносимым придурком – когда у тебя дома расписные вазы и хрустальные люстры. От такого тоже может крыша поехать. Дом был больше похож на музей, или один из дворцов в Бордо, где Мэри бывала еще ребенком. Она с интересом рассматривала все вокруг, продвигаясь по коридору медленными шагами. Скоро ей стало тепло, и она разделась, закидывая куртку на один из крючков, что висели под лестницей, где располагалась гардеробная; основной шум шел из гостиной, поэтому Мэри оставалась в коридоре, разглядывая чьи-то потемневшие портреты. Очевидно, где-то здесь будет и первый Локвуд, пра-пра-прадед Тайлера. Кто-то, проходя мимо, сунул Мэри в руку банку пива. - Пиво не пью, - машинально сказала она. Пиво исчезло из ее руки. Через несколько минут к ней подошли снова, когда она уже стояла у противоположного входа и вглядывалась в тьму опушки на заднем дворе особняка сквозь приоткрытые двери, и вложили в ладонь прохладный стакан. Мэри понюхала темную жидкость. Виски и кола. Она отхлебнула чуть-чуть и потом подняла глаза. Стефан Сальваторе улыбался губами, вытянутыми в линию. - Привет. - Привет. - Ты в этом доме впервые, да? Она кивнула почти весело. Что-то заставляло ее нервничать, беспокоило. Ах, да. Деймон убивал людей и бросал их тела в лесу, а они тут вечеринку закатили. - Сколько ему лет? - Почти триста лет. Симпатичный? Мэри приподняла брови, как бы говоря «как минимум» и сделала еще глоток. - Я не привыкла находиться в таких роскошных местах. Мне даже страшно что-то здесь трогать. Печально думать, что наши пьяные одноклассники тут понаоткалывают ночью. Стефан усмехнулся, чуть горбясь, чтобы быть пониже, поближе к Мэри. Вампир и эмпат – необыкновенное сочетание. - Я хотела с тобой поговорить, - сказала Мэри как бы между делом, высматривая Елену в толпе. Девушка стояла около лестницы и разговаривала с какой-то из подруг из школы. Мэри их всех не помнила. - Да? - Как там продвигается изгнание твоего брата из города? Мэри заметила, что сама реже стала произносить имя Деймона вслух, словно это может призвать его. Стефан вздохнул, и его лицо потемнело. - Я не претендую на авторитетность, потому что вижу, что у вас какие-то… - баланс колы в виски был идеальным. Алкоголь чувствовался, но не бил в горло горячим потоком. Мэри могла делать большие глотки и предчувствовала сильное опьянение очень скоро. Она довольно много пила с тех самых пор, как ее укусил вампир на парковке – для подростка. – Ну, свои разборки. С Еленой и Деймоном. Но просто… два тела и двое пропавших... - Да. Я не ожидал, что… ему что-то надо в этом городе… - Стефан будто просканировал ее лицо, пытаясь понять, что она уже знает, что ей можно рассказывать, а что лучше утаить. - Он тебя беспокоил? - Нет. Я видела его один раз, у школы. Он приходил поговорить с Еленой. Стефан на секунду напрягся, а потом расслабился, очевидно, вспомнив. От Мэри не ускользнула эта перемена в его лице, когда его заточенные черты стали еще острее, враждебнее: ревность. Деймон не зря тогда сказал «Обе мои девушки». Черт-те знает что у них там происходит. Мэри снова приникла ртом к стакану, будто там была живительная влага. Она внезапно почувствовала себя одинокой. - Не бойся его. Тебе не стоит… - Я его не боюсь, - оборвала Мэри, - я выиграла. Он меня не тронет. Он пообещал. - Выиграла? – Стефан озадаченно посмотрел на Мэри. Кто-то легонько толкнул его в спину, но он даже не пошевелился. Пьяненький Эд Филиппс, с которым Мэри ходила на испанский, отскочил от Стефана как мяч, и секунду насуплено смотрел ему в затылок, а потом отошел. Откуда-то раздался залп заливистого смеха. Музыка становилась громче. - Он сказал мне, что если я смогу воткнуть в него карандаш, то он не убьет меня, - просто сказала Мэри, внутренне пораженная жесткостью своих слов. – И я воткнула два. - И он все равно укусил тебя. - Это была часть плана. Иначе к нему не подобраться. Стефан озадачился еще сильнее. Он ничего не знал о том, что произошло в библиотеке. - Мне никак было не справиться с ним, - она фыркнула, давая Стефану мгновение самому понять, насколько это было бы глупо – Мэри бороться с Деймоном силой, - и я… ну… спровоцировала его, и когда он укусил меня, отравился из-за вербены в моей крови. И когда он начал задыхаться, я всадила ему два карандаша в шею. Мне пришлось пойти на это, - поясняла девочка, - иначе бы он меня убил. Да? Настроение Стефана улучшалось на глазах. Он разглядывал Мэри со странным выражением в темно-синих глазах, похожим на уважение. - Он говорил, что ты встречала вампиров раньше, - тихо проговорил он. Мэри отвела глаза и только кивнула. - Я не люблю об этом говорить. Деймон ведь сдержит слово? Тактичный младший Сальваторе тут же бросил эту тему, повиновавшись. - Деймон редко держит слово. Вампирам… нам свойственно лгать, манипулировать, предавать, - на последнем слове его голос как-то просел, будто ухнул в яму, - мы охотники, не социальные, а животные-одиночки. Мы выживаем, убивая. Откровенность и искренность, с которой Стефан всегда изъяснялся с Мэри, очень ее подкупала. - Но, - многозначительно сказал он, - я думаю… я думаю, если ты воткнула в него два карандаша, возможно, он не будет больше тебя доставать. Он устало прислонился к косяку раскрытой двери и положил руку на лоб. Так он казался очень взрослым, умудренным мужчиной. На его плечах будто лежал дикий груз. - Я обещал тебе. Помнишь? – Стефан посерьезнел. – Деймону нельзя верить, ни единому его слову. Что бы он тебе ни говорил, - Сальваторе многозначительно приподнял брови, и Мэри подалась назад, готовая оскорбиться. Но тот продолжал: - Он пудрит людям мозги, и он убийца, Мэри. Он убивает без жалости, у него нет морали, он забыл ее очень давно. Пожалуйста, не верь ему, ни за что на свете, и не доверяй. Мэри отхлебнула еще коктейля, снова глядя в темноту. - Так мне стоит бояться или нет? - Бояться не надо. Просто будь начеку. Мне очень жаль, что мы втянули тебя в это. Сальваторе искренне смотрел ей в лицо. Мэри вдруг стало грустно. Тайлер Локвуд похабно улыбался ей весь вечер. Его вытянутое лицо с черными глазами вселяло ей чувство незащищенности. Более неприятной, чем то ощущение опасности, которым веяло от Деймона Сальваторе. Тайлер был подростком, накачанным собственными бурлящими гормонами как бегун – допингом, под завязку. Он растягивал слова, когда говорил, и постоянно потягивался, демонстрируя вздутые мускулы, вылезающие из коротких рукавов футболки. Он был типичным игроком в футбол, и его окружали такие же футболисты, как и он. Самым приемлемым из них был Мэтт Донован, высоченный парень с золотистыми волосами и бледно-синими глазами. Он был похож на парня с фермы, который вкалывает после уроков, любит свою семью и верен своей девушке. У него был открытый, честный взгляд, но Мэри ему не особо доверяла, просто потому что не доверяла парням. Она неплохо держалась на химии, впрочем, потому что они с Мэттом часто работали в паре, у них ничего не получалось, и они хохотали, сливая разные жидкости в одну мензурку и выбешивая профессора Коллинза. Соединив два своих мозга в один, они едва-едва писали зачеты по химии, прикладывая максимум усилий. За пределы школы их товарищество не выходило. Захмелевший, Мэтт дружески подмигнул ей, приподнимая свою банку пива. Мэри подняла в ответ свой стакан и обнаружила, что виски кончился, как и кола. Она опрокинула в себя остаток и пошла искать алкоголь, переходя из одной огромной комнаты в другую. Все они выглядели как роскошные апартаменты ужасно богатых людей, какими Локвуды и являлись. Найдя столик с бутылками, Мэри молча поздравила себя, аккуратно намешивая новый коктейль, и потом ушла искать Елену, чтобы хотя бы немного поболтать. Елена оказалась окружена ребятами из школы, и смотрела на нее меж их голов, призывно махая рукой. Мэри качнула головой, разворачиваясь. Качаясь в такт музыке, она поплелась к заднему выходу, чувствуя себя несчастной. Мы. То, как Стефан сказал «мы», ее подкосило. Нет, ей вовсе не интересно было участвовать в их кошмарных вояжах по городу и попытках выдворить Деймона. И что о ней Деймон думал, тоже было не интересно. По официальной версии. Мэри распахнула двери и аккуратно спустилась по ступенькам на улицу. Пахнуло свежим холодом, и она слегка поежилась. Каблуки осенних сапог мягко проваливались в траву. Мэри решила дойти до озера, чтобы печально поглядеть на воду – авось кто-нибудь подойдет к ней и скажет «Мэри, ты чего одна? Пошли обратно». Неважно, кто. Ей было бы этого достаточно. Чтобы кто-то вспомнил о ней, когда ее не было рядом. Родители не звонили весь вечер. Они редко искали ее, когда она исчезала из дома, потому что знали, что она хорошая девочка и никогда не попадает в неприятности. И потому что были слишком заняты своей войной друг с другом. Мэри вздохнула, более судорожно, чем ей хотелось бы, от виски и прохлады. Она шагала к озеру, и уже видела серебристые цепочки лунного света на воде, обрамленные черным кольцом деревьев, когда услышала что-то помимо приглушенной музыки из дома. Кто-то тихонько плакал. Второй голос что-то низко говорил. Мэри остановилась, сжимая стакан, и чувствуя, что находится не на своем месте. Она вгляделась в темноту, пытаясь понять, где они находятся. Если кто-то плачет, надо помочь, так? Вдруг этот кусок дерьма Тайлер снова обижает свою девушку? Как ее звать? Вики. Елена говорила. Вики. Джереми в нее тоже влюблен. Хныканье становилось более протяжным, более капризным, а низкий голос – более шипящим. Ничего особо страшного здесь, на территории семьи Локвудов, с ней случиться не может. Тут же все «свои» - более или менее… Виски придавал ей храбрости. Мэри прибавила шагу, двигаясь на голоса. Около кольца деревьев, в тени дуба, кто-то сидел на земле, и еще одна фигура склонилась над нею. Темный силуэт нависал над девушкой как огромная ворона. Еще прежде чем Мэри разобрала очертания, ее полоснуло знакомым чувством страшного эмоционального возбуждения. Все чувства заголосили, будто ее обдало радиацией. Словно она была на волосок от смерти, но превратилась в кошку, которая ощущает все своими вибриссами. На траве под дубом сидела Вики Донован, а над ней склонился Деймон. Он был в своей черной куртке. Он держал девочку за плечо и бормотал что-то. - Ах ты… - прошептала Мэри, ускоряя шаг так, будто он был старшеклассником, а не вампиром-психопатом. Деймон распрямился и повернулся к ней, пригвождая к месту блестящими в темноте глазами. Она видела его всего дважды, при дневном свете, а в ее кошмарах – или просто в снах – он, хоть и являлся из тени, но выглядел так, как она его помнила. Теперь Мэри увидела, что глаза вампира в ночи улавливают любые блики света, даже самые слабые, и отражают их жутким зеленоватым свечением. Два горящих зрачка уставились на нее как прицелы, и Мэри похолодела от страха. Вики потерянно глядела в траву, тихо шмыгая. Она выглядела совершенно сконфуженной. Как будто она была под наркотиками, или… - Танцы нам не нравятся? – резко спросил Деймон. Мэри втянула воздух через зубы и совершенно не поняла его. - Что ты с ней делаешь? – прошипела она. - Почему ты не в доме? Деймон сделал было шаг вперед, но Вики попыталась приподняться, опираясь рукой о землю. Он развернулся и толкнул ее ногой. Вики упала в другую сторону, уперлась в дерево и замерла. У Мэри что-то запульсировало под веками. Ужас вперемешку со злостью. - Отстань от нее. Стефан здесь. Я позову его. Отойди от нее. В темноте послышался смешок. Мэри не сразу поняла, что его издал Деймон. Он двигался как ягуар, в темноте наполовину растворенный в воздухе. Сама ночь помогала ему, будто он черпал из нее силы. Он был больше во тьме, она поддерживала его, укачивала и придавала ему мощи. Деймон сгустился тенью, не теряя формы, но и не оставаясь похожим на обычного человека. Мэри не могла сдвинуться с места и не могла посмотреть на Вики, хоть и хотела проверить, не потеряла ли та сознание. - Стефана позовешь? – прошептал он. Мэри поняла, как глупо это звучало. - Зови. Мэри понятия не имела, знает ли Стефан вообще, что его брат здесь. - Или мы можем провести время втроем. Деймон повернул голову, оглядываясь на Вики, и страшное оцепенение на мгновение отпустило девочку. Немного света упало на точеный профиль вампира, и один его глаз сверкнул чистым серебром. Мэри увидела кривую ухмылку на его губах. - Убиваешь шестнадцатилетних девочек? И даже не убираешь за собой тела? – Мэри предприняла попытку сопротивляться. Деймон снова посмотрел на нее. Глаза привыкли к темноте, и она увидела, что он больше не улыбается. Он подошел вплотную, и вдруг его рука легла на предплечье, сжимая. Мэри дернулась, и часть виски с колой пролилась на ее платье. Она уже забыла, что сжимает в руке стакан. Деймон забрал его, и ее заледеневшие вмиг пальцы так и остались висеть в воздухе, скрюченные. Вампир осушил стакан и вдруг пошел, не отпуская ее руки, обратно к дому. Мэри сопротивлялась, но Деймон тащил ее за собой, игнорируя слабые конвульсии ее тщедушного тела. Холодный ветер теперь остужал пылающее лицо. Она чувствовала его энергию и его силу, силу его рук, и осознавала, что это всего лишь толика. Кто-то маячил в просвете между дверьми, фигуры из того беспечного веселого мира, в котором не было теней и кишащих в ней чудовищ. Никто будто не видел вампира, который шагал в сторону музыки, таща за собой изворачивающуюся девочку. - Тшш, - наконец шикнул он, - иди внутрь. Не выходи на улицу, пока все не начнут разъезжаться домой. Мэри перестала упираться и просто пошла следом, но все-таки попыталась снять его пальцы с локтя, чтобы никто не видел, что ее волокут будто провинившегося котенка. Деймон обернулся назад, на озеро, словно искал что-то. Он нахмурился, и Мэри это не понравилось. Его глаза снова загорелись усмешкой, и она могла предсказать, что он сейчас посмотрит на нее. - Что же ты вечно околачиваешься одна, Магдалена? Ты больше не проклята, иди и найди себе друзей. Он подвел ее к крыльцу, ошарашенную настолько, что она забыла бояться или противоборствовать, и про Вики Донован тоже. - Тебе разве не известно, что бродить одной по ночам очень опасно? Особенно в этом городе. Мэри поднялась на две ступеньки, чтобы быть с ним на одном уровне. Это был пугающий, пьянящий опыт. Хищник, враг, при виде которого Елена напрягалась и щерилась, был на уровне ее глаз, и улыбался ей. Мэри стояла на месте и осторожно заглядывала в него, пытаясь угадать правила новой игры. - Ты не можешь меня тронуть. - Я – нет. А другие могут. - Это ты сделал с теми девушками. И с Вики. Не притворяйся, будто есть кто-то хуже тебя. Деймон дотронулся до груди. - Я ранен. Он посмотрел на пустой стакан в своей руке. Мэри вдруг услышала музыку и голоса за своей спиной. Стоило только сделать один шаг назад – и она окажется в доме, наполненном людьми, а не в холоде, наедине с Сальваторе. - Это твое. Он сунул ей стакан в руки, и тут же положил ладонь на живот под солнечное сплетение. Мэри выгнулась как кошка, спохватываясь, и отпрянула. Деймон погрозил ей пальцем, снова как ребенку. - Вот там и оставайся. Золотой свет упал на его красивое лицо и взъерошенные черные волосы. - Деймон. Позади оказался Стефан и взял ее за плечо. Он напряженно смотрел на брата, который стоял на крыльце снаружи, как бедный родственник, заглядывающийся на веселье, но не приглашенный. Мэри вдруг отчетливо поняла, что Деймон мгновенно принял совсем другой вид. Как быстро он менял лица. Только что он был поглощающим, вездесущим, будто весь мир сузился до него самого. Мэри не видела и не чувствовала больше ничего, и его глаза были будоражащими и смеющимися. Теперь же он принял что ни на есть человеческий вид и стал трогательным, и обиженным. Мэри облокотилась на стену, открыв рот. Стефан надулся как еж без иголок. Он вырос, и его плечи стали шире, а его взгляд прошивал брата насквозь. Они враждовали безмолвно, Деймон, расслабленный, с выходным видом, и Стефан, собранный и готовый к схватке. Брат потешался над ним, и Стефан этого не видел – или видел настолько часто, что уже устал от этого. - Пойдем, - Деймон подмигнул ему, махая рукой в сторону озера. - Что он с тобой сделал? – строго спросил Стефан, поворачиваясь к Мэри. Та чувствовала Елену плечом. Девушка замерла в нескольких шагах от них. Повисла неловкая пауза. Три пары глаз смотрели на нее. Мэри заглянула в свой стакан. - Он выпил мой виски, - обиженно проговорила она. Было ясно, что на Вики кто-то напал, и поначалу Мэри не сомневалась, что это был Деймон. Но потом, через какое-то время, когда она протрезвела и выспалась, она мысленно вернулась обратно в особняк Локвудов и припомнила, о чем ей настойчиво говорил Деймон, прикрываясь усмешкой. Он несколько раз сказал ей уйти в дом и потом запретил выходить на улицу в одиночку. Что бы это могло значить? И стал бы он разговаривать с Вики прямо рядом с домом, набитым людьми, после того как напал на нее? Мэри раздумывала, не поговорить ли с ней, но потом сообразила, что с Вики они не общаются; девушка ей не очень-то и нравилась. Вечно растрепанная, в потянутой одежде, развязная и невежливая, она часто устраивала сцены на уроках, пытаясь поссориться с учителями. Зальцман вечно выслушивал ее нападки, сжав губы и упершись рукой в стул, будто смотрел очень раздражающий выпуск новостей, который не мог переключить. Вики могла взбеситься оттого, что ее просят объяснить, почему она прогуляла школу, или что она делала на выходных, будто всем были так интересны подробности ее личной жизни. Мэри точно знала, что она встречается с Тайлером, и тот не очень хорошо с ней обходится, и вот, Вики, озлобленная и ненужная никому, доставляет школе уйму проблем. А больше всего – своему брату, хорошему парню Мэтту Доновану, который вечно ходит бледный из-за нее и без конца переживает. Елена Гилберт говорила, что Донованы живут вдвоем, и у них нет отца, а мать куда-то уехала и не собирается возвращаться. Мэри мысленно сравнивала эту семью со своей, с уколом вины думая, что не прочь бы была, если бы все ее уехали в один прекрасный день, уехали и больше не возвращались. Просто чтобы она могла почувствовать разницу – меняется ли что-то, когда их нет рядом? Она провела эти несколько дней до школы в каком-то унынии, схваченная в настроение посеревшего октябрьского неба, и задумчивая. Она пыталась не думать о том странном моменте, когда Деймон положил раскрытую ладонь ей на живот. Конечно, он не мог просто толкнуть ее в дом. Ему надо было поиграть, подорвать ее, выбить из колеи. Ему надо было заставлять всех вокруг чувствовать себя не в своей тарелке – но зачем? Чтобы спрятать что-то на виду? Чтобы спрятать что-то свое, что они все заметили бы, если бы присмотрелись к нему внимательно? И еще то, что он сказал «вечно околачиваешься одна». Ясное дело, вампиры – они вездесущие, подслушивают, подглядывают, и так далее. Но… с другой стороны, не так уж тяжело по ней понять, что она одна. Мэри казалось, по ней это видно как по другим – если они только что приехали с курорта загорелые, или не причесывались неделю. У некоторых людей внутренние состояния написаны на лицах, и в себе Мэри не сомневалась. Она все же решилась сходить в больницу и навестить Вики, просто потому что чувствовала за нее ответственность. Она нашла ее под дубом, в компании Деймона. А вовсе не потому, что она хотела спросить, кто напал на нее. Просто чтобы убедиться, что она в порядке. Может, в больнице будет Мэтт. Ей не помешает нормальная компания. Она сможет сказать ему, как ей не хватает друзей, и Мэтт ее поймет. Может быть, потом она позвонит Елене, и эмпатичная Гилберт предложит сходить куда-нибудь, или переночевать у нее. Мэри плелась по туманной улице, пытаясь не поддаваться липкому холоду, пристающему к коже. На дереве на повороте улицы Дубов сидел огромный ворон, склонив голову и рассматривая ее свысока. Мэри задумчиво посмотрела на него, и ворон склонил голову в другую сторону. Она раньше не видела здесь таких крупных, холеных птиц. В больнице Вики спала, а Мэтт, как Мэри и предполагала, сидел в кресле рядом с кроватью. Грустно было думать, что эти два человека составляли всю семью Донован, и у них больше не было никого, чтобы о них позаботиться. Не было папы, который забрал бы Мэтта из больницы, или мамы, которая бы приносила Вики еду и волновалась за нее. Переполненная странным чувством долга, Мэри спустилась на первый этаж и купила парню кофе. Мэтт был тронут и польщен. Они тихо поговорили, сидя рядом с Вики. Девочка была бледной и напоминала ребенка больше, чем когда-либо в школе. Она не морщилась и не хмурилась, не напрягала квадратные челюсти и не выглядывала из-под каштановой челки на всех блестящими, дерзкими глазами. Она была просто больна и беззащитна, такая худая, почти истончающаяся, под больничным одеялом, с синими запястьями и темными волосами, лежащими на подушке, словно она была утопленницей. У Мэри внутри что-то зашевелилось, что-то странное, типа искреннего отторжения к Деймону, и даже к его брату. Почему бы им не оставить всех этих детей в покое и не заняться более взрослыми, где-нибудь в другом месте? Для вампира человеческая жизнь, наверно, не значит очень много. Они для них просто нижнее звено в цепи. Но люди мало похожи на косуль. Они страдают у кроватей умирающих и больных, у них в груди растет боль опухолью и распускается черными цветами. Плечи Мэтта были опущены, глаза потухли, и это была странная, естественная и загадочная связь двоих человеческих существ, проявляющаяся в удваивающейся боли. Даже Мэри досталось немного, пока она смотрела на молчаливую, медленную трагедию больничной палаты. Мэтт сказал, что сестра ничего толком не смогла объяснить. Она не помнила, кто на нее напал, и у нее не было никаких повреждений – только дикий шум в голове. Может быть, она выпила слишком много и сама навернулась где-нибудь, потеряла сознание. Но она была напугана и потеряна, будто у нее в голове хорошенько покопошились. Она была слаба, будто сильно чем-то болела, хотя врачи диагностировали только анемию и изможденность, да сильное алкогольное опьянение. Эта темная меланхолия распространялась по больнице как невидимая морь без начала, и все поддались ей. Долго ребята в палате Вики не выдержали. Мэтт сказал, что сидит там с ночи, и предложил поехать в Гриль, где все проводили последний выходной вечер перед учебой за выпиванием пива и кофе и игрой в бильярд. Он бы сейчас не прочь был поиграть в бильярд. Мэри согласилась, они сели в машину и поехали в бар. Там собралось полгорода. Люди были притихшие, и музыка, играющая из колонок, казалась почти оглушающей. Мэри очень хотелось выпить чего-нибудь, но она опасалась, что ей не продадут. Мэтт, как и обещал, пошел к бильярдным столам, но Мэри отказалась играть – не была в настроении. Она пообещала просто глазеть на него, сидя за столом. Под лиричную песню про любовь она хмуро раздумывала, как бы ей заполучить хотя бы пиво. Она осмотрелась и увидела за большим столом Елену, а рядом с ней – Бонни и обоих Сальваторов. Тяжелый комок прокатился по горлу, и колени уже дернулись в их сторону, но она остановила себя. Что она ему скажет? Вон они как, сосредоточенно сдвинув головы, обсуждают что-то. У них все схвачено. Они знают что-то, и посвятили в это уже и Бонни. Они точно знают, что происходит в городе. И с каких пор Деймон участвует в их собраниях, а не является их темой? Мэри раздраженно стянула с себя куртку и кинула ее на стул, потирая плечи. Локвуд точно покупал алкоголь на баре, это было известно всей школе. Казалось бы, сынок мэра должен быть под особым наблюдением, но этот придурок наоборот, пользовался полной свободой и делал что хотел. Можно было пойти и попросить его купить ей что-нибудь, но он обязательно затребует за это непомерную цену. От одной мысли Мэри поморщилась, и стала для вида рыться в сумке, как бы в поисках кошелька, чтобы не выглядеть бедной сироткой для любого, чьи глаза на нее упадут. Она присела за стол, поглядывая на Мэтта и Тайлера, которые уже вовсю точили свои кии. Тайлер не выглядел очень расстроенным из-за того, что его девушка валялась на больничной койке. Очень странно, что Мэтт с ним до сих пор дружит. У бара появился брат Елены, Джереми. У него на голове был черный капюшон, и, как обычно, он был сгорбленным, и старался занимать как можно меньше места. Даже по его спине было видно, что все вокруг его бесят. Может быть, у них с Мэри больше общего, чем кажется, и им стоит стать друзьями. А вон Кэролайн. Сидит за столом с каким-то парнем, рассказывающим ей нечто. А Кэролайн тоже смотрит на большой стол, разглядывая Елену и остальных. Не одна Мэри чувствует себя брошенной. Мэри снова перевела взгляд на энергетический центр бара, и внезапно наткнулась на глаза Деймона. Он слегка отогнулся от стола, вальяжно вытянув длинные ноги, и слушал остальных вполуха, глядя на нее. Потом он отвернулся, ничего не сделав. Его взгляд почти ничего не выражал. Мэри с тоской подумала, что скоро начнет к нему привыкать. И тут к столу кто-то подошел. - Виски с колой. Официантка улыбнулась ей как-то натянуто и тут же ушла. Мэри даже не успела ничего сказать, но решила просто радоваться внезапной удаче. Впрочем, когда она еще раз взглянула на стакан, до нее стало доходить. Она снова посмотрела на большой стол. Елена была так увлечена и серьезна, что поставила на стол оба локтя, напряженно слушая Стефана. Тот что-то говорил ей с Бонни, а его брат сидел со скучающим видом, страдальчески сведя брови. Поймав ее взгляд, он слегка приподнял свой стакан с золотой жидкостью и нехотя вернулся к разговору. Он возмещал Мэри то, что выпил у нее на вечеринке. Каким-то образом Мэри умудрилась успокоиться и забить на все, следующие две недели сосредоточившись на том, чтобы не завалить алгебру в начале года. Она не расспрашивала Елену о лишнем, но и своими мыслями с ней особо не делилась; они стали общаться больше, и Елена не один раз приглашала ее ночевать к себе, вместе с Бонни и Кэролайн. Как выяснилось, женские ночевки в доме Гилбертов были очень веселым занятием. Потом в школе началась подготовка к Хеллоуину, и Елена с Кэролайн плотно занялись разработкой планов. Это был единственный праздник в году, который Мэри понимала и ждала, наряду с, разве что, Рождеством. Девушки вовлекли ее в планировку аттракционов, которые должны были разместиться в коридорах школы и спортзале. Они сели за рисование планов и наброски разных украшений, и Мэри вдруг осознала, что в ней просыпается давно утраченная тяга к организации. Полтора года назад, в старой школе, дома, в Вашингтоне, она, хотя еще была маленькая, организовывала праздники Английской и Французской песни, и даже Рождество и День Святого Валентина. В те дни, когда они вчетвером с Бонни просиживали в классе истории, дома у кого-нибудь из девочек или, самое ее любимое, прямо на полу в спортзале, с ворохами бумаг и обставленные коробками, слушая музыку, бурно обсуждая планы и перекидываясь скомканными листами, а солнце проникало в высокие окна и купало их в тепле, девочка почувствовала, будто обретает какое-то чувство уверенности. И она была благодарна им троим за это, и школе, и даже самому Мистик Фолз, за то, что они на время отогнали холодное чувство одиночества. Она снова чувствовала себя частью чего-то функционирующего, и поражалась каждый раз, когда три головы вскидывались, стоило ей что-то сказать. Даже Кэролайн, бывало, слушала, что она говорила, и раздумывала над этим, прямо как будто Мэри была настоящим, реальным человеком, таким же как они. Елена вообще всегда относилась к ней с теплом, как к союзнице, с которой они делили тайну. Мэри была настолько опьянена этим чувством, что ее приняли, что она нравится им, что даже на время забыла воющую обиду. Она не разговаривала с Еленой о вампирах и не спрашивала, в курсе ли теперь Бонни; она была приветлива со Стефаном и не спрашивала его о Деймоне. Стефан как будто стал чаще улыбаться в школе, и они даже один раз рассмеялись на уроке французского над Локвудом. Бабье лето вернулось в Мистик Фолз, будто август забыл что-то, уже выйдя за порог. Праздник Хеллоуина обещал был теплым. Вики Донован вернулась в школу и выглядела пободрее и поздоровее. Она порвала с Тайлером и стала причесываться в школу, меньше ругаться на уроках – словом, все было слишком хорошо, чтобы это длилось слишком долго. Мэри заметила за собой особенность – как она предпочитала ее называть – выпивать в течение дня. Сердцем Мистик Фолз был небольшой уютный бар Мистик Гриль, отличающийся древесной обивкой и действительно посредственной музыкальной подборкой, и уютным стратегическим расположением столиков. Люди тянулись туда потому, что каждый столик будто стоял в своем собственном крошечном помещении. Некоторые были отделены от зала перегородками, некоторые – нет, но приглушенный теплый золотистый свет всегда создавал ощущение семейного праздника, тяжелые деревянные стулья отодвигались от столов с неохотой, призывая посидеть на себе еще, а алкоголь продавали всем, в том числе и несовершеннолетним. Сначала девочка волновалась, что у нее будут проблемы, но затем начала замечать своих одноклассников, спокойно заходящих в Гриль и прекрасно проводящих время. Лысый бармен лишь убедился, что Мария действительно учится в местной школе – будто бы это был местный эквивалент документа, подтверждающего зрелость (или скорее обещание, что ты теперь повязана с местными и состоишь в той же касте, а значит и делишь всю вину) – и налил ей виски в колу. Ее любимое. Днем она предпочитала сладкое пиво или яблочный сидр, а крепкие напитки обычно оставляла на вечер или совсем экстремальные ситуации. Учитывая все, что происходило с ней, она не считала подступающий алкоголизм наибольшей своей проблемой. Обычно она напивалась быстро: ей всего лишь шестнадцать, весит она меньше пятидесяти килограммов и постоянно забывает есть; с одного полного бокала хорошего сидра Мария начинает танцевать и плакать, улегшись на стол. Самое главное: походы в Гриль давали ей повод побыть с самой собой, когда на улице была плохая погода и некуда больше было идти. И даже просто притворяться, что она напивается, было приличным отвлечением от того, что было дома. Даже вампиры… печально думала она, - даже вампиры, разгуливающие по городу, были лучше того, что было дома. На Хеллоуин Мэри раздумывала одеться либо убитой индейской девушкой, потому что в ней был силен дух противоборства, и она чувствовала приближение ненавистного Дня Благодарения; либо хиппи, разодранной оборотнем – потому что летом у нее был период, когда она решила было навсегда стать пацифисткой и слушать только the Doors, и носить только свободные голубые майки. Воспоминания о теплом лете, последнем лете в Вашингтоне и со старыми друзьями, победили, и Мэри переоделась в легкие шмотки, оставшиеся у нее с прошлого года. Нашла даже хайратник, сплетенный руками одной приятельницы, и водрузила его на голову, потом ножницами разрезала на себе колготки и навешала на руки увесистые связки браслетов. Мама помогла нанести на лицо и одежду ярко-красную краску. - А как они поймут, что тебя задрал именно оборотень, а не, скажем, вампир? – задала она резонный вопрос. Мэри поправляла перышки, свисающие с сережек до самых плеч. - Если спросят, я скажу… у нас же нет никакой шерсти, которую можно налепить мне на спину? - Если только побреешь отца, - заметила мама. Мэри сдалась, соглашаясь, что, возможно, продумала свой костюм не до конца. Они потрудились на славу, заставив всю школу ловушками и картонными переходами с вываливающимися из дыр откушенными руками и резиновыми головами. Последние два дня парни из футбольной команды раскрашивали все светящимися красками и налаживали музыку, а команда Кэролайн спокойно выдохнула, умыв руки. Сама Кэролайн пару раз заходила в школу, чтобы проконтролировать, как они водят кисточками по стенам, и подкручивают тумблеры, конечно. Некоторые бросали на ее костюм заинтересованные взгляды, но никто не сказал Мэри, что это бестактно – измазываться кровью на Хеллоуин, когда еще в сентябре убили и обескровили несколько учениц школы. Никто не мог провести логическую связь между А и Б. Мэри насчитала по крайней мере шесть вампиров, и это казалось более оскорбительным, чем ее кровь на лице. Несколько ведьм. Как минимум десять сексуальных медсестер, одного инопланетянина и целую кучу зомби. Но ни одного хиппи, задранного оборотнем. Ей снова сунули в руки стаканчик, на этот раз в нем был пунш, и Мэри отправилась на поиски Елены со спокойным сердцем, ведь ничего плохого не происходило. Она искренне верила, что повеселится этим вечером. Вместо Елены она нашла Джереми. Он толкался около тоннеля ужасов в своей вечной черной кофте и с капюшоном на голове. - Ты жнец? – громко спросила его Мэри. Джереми вздрогнул и посмотрел на нее так, будто не узнал. Потом просто передернул плечами. Мэри решила бросить шутку. - Я ищу твою сестру. Ты ее не видел? - Нет, - сказал он таким тоном, будто она его обидела. - Эй, принести тебе чего-нибудь выпить? – Мэри пыталась переорать музыку и не испортить себе настроение. - Не надо мне ничего, - пробурчал Джереми и протиснулся мимо, исчезая в толпе. Мэри пожала плечами и встала на его место, облокачиваясь на стену, чтобы посканировать толпу глазами. Елена говорила, что нарядится Эльвирой-повелительницей тьмы, и Мэри стала искать высокий острый воротник. На секунду ей показалось, что она увидела Елену – но воротник оказался принадлежащим Вики Донован. Она тоже была одета вампиршей, ее грудь была почти совсем открыта, а короткая юбка обнажала длинные ноги в сетчатых колготках. Она стояла, прильнув к Тайлеру Локвуду, обнимающему его за талию. Понятно, что расстроило Джереми. Мэри сочувственно отхлебнула пунш и поморщилась: слишком много водки, аж жгло рот. Внезапно заиграли Bloodhound Gang, и вдруг Мэри совсем повеселело. Звуки детства. Настоящая музыка для вечеринки. Вот бы найти где-нибудь здесь виски. Мысль о виски всколыхнула мысль о Деймоне. По цепной реакции Мэри вспомнила о Стефане. А потом она увидела что-то странное. Руки Локвуда на бедрах Вики напряглись, пальцы скрючились, как будто ему было больно ее трогать. Вики плотно прижималась к парню, а точнее – ее лицо прилипло к его горлу, под подбородком. Тайлер натянуто улыбался, глядя в потолок, и его губы шевелились, будто он пытался что-то сказать. Музыка бабахала как сумасшедшая, и люди шныряли туда-сюда, и Мэри было плохо их видно. Она оторвалась от стены, замирая в нерешительности. Совпадение? Может быть, они просто играют? Вики всегда была слегка долбанутой. Может, на нее напали, а может, и нет, может, она теперь превратилась в самого настоящего вампира, а может, она просто дурачится, пьяная, покусывая своего парня за шею. Мэри сжала стакан, не зная, что делать. Она смотрела на лицо Тайлера и решительно не могла разобрать его выражение. Если она просто прервет их, то на нее будут смотреть как на дуру, а то еще и подумают чего-нибудь не того. Например, что ей нравится Тайлер. Вики двигалась в такт музыке, поводя бедрами, и ее руки вцепились в шею парня, но он стоял, замерев, прислонившись к стене, и смотрел наверх, а его руки медленно падали по бокам. Все ходили мимо и ничего не замечали. «Стефан», подумала про себя Мэри, «как было бы хорошо, если бы здесь был Стефан». Она еще раз огляделась по сторонам. Хорошо ему было говорить; жаль, что тебя втянули. Но иногда это само падало ей на голову. И уж она его не упустит. Мэри начала проталкиваться сквозь толпу в сторону Вики. И почему все это случается с самыми отпетыми идиотами в школе? Что Вики, что Тайлер, не импонировали ей, пока не были в горизонтальном положении и без сознания, ни в малейшей степени. С другой стороны, разве было бы лучше, если бы это были ее друзья? Елена, Мэтт? Бонни? Настырная Кэролайн? И тут произошло страшное. Как будто бы Вики могла чувствовать, за десять метров, что Мэри идет к ним, она внезапно отольнула от шеи Тайлера, и Мэри увидела самую настоящую кровь у нее на лице. Весь ее подбородок и верхняя губа были покрыты темной кровью. Тайлер стоял у стены, удерживаемый от падения только ее хваткой, и он уже был в отключке. А Донован смотрела прямо Мэри в глаза, нечеловеческим, пристальным, жгучим взглядом, пронизывающим ее как струна. Она точно знала, что Вики ее видела, и Вики хотела, чтобы она знала, что ее видят. Что ее наблюдают. Что ее засекли. Вики осторожно опустила Тайлера на пол, и все равно никто вокруг не замечал. И потом пошла к Мэри. Девочка тут же передумала идти спасать Локвуда. Может быть, она уже его спасла. Она развернулась, хоть все инстинкты и заорали, не поворачиваться к вампиру спиной, и побежала прочь, активно расталкивая людей локтями. - Стефан! – крикнула она, будто он мог ее слышать. Мэри даже не знала, был ли он здесь. Она не помнила, что говорил Стефан по поводу этой вечеринки. Она пробежала по коридору ужасов, игнорируя выскакивающие в ее сторону головы на пружинах и дьявольский смех. Вот уж точно катавасия с аттракционами. Если бы она сама не планировала строение этого коридора, то тут же свалилась бы с ног от неожиданности, и распласталась на полу, и Вики бы тут же ее и убила. Мэри работала ногами, не помня, выйдет ли вообще отсюда, но в итоге она оказалась в коротком переходе, ведущем к спортзалу. Хорошо, там есть выход на улицу. Но дальше куда? Она не взяла с собой ничего деревянного, ей нечем было защищаться, она была совершенно одна, окруженная танцующей толпой. Маленький, подлый голос в голове предположил, что если она оторвется от Вики достаточно, то та отвлечется на кого-нибудь в толпе. Но Мэри тут же отбросила эти мысли. Это было бы нечестно. Она знала, что происходит. Остальные – нет. Она обернулась, чтобы посмотреть, идет ли Вики еще за ней. Надо было вывести ее из школы, подальше от ребят. Острый воротник показался совсем рядом, и перед Мэри оказалось ее белое лицо с черным пятном внизу, и сумасшедшие темные глаза, сверкающие в неоновых вспышках софитов под потолком. Мэри вскрикнула, бросаясь прочь, врезалась в кого-то, и удержалась на ногах, вцепившись в чужие плечи и вонзив в них ногти. Потом она оттолкнула этого человека в сторону, надеясь, что не обидела его слишком сильно, и побежала дальше. Музыка гремела как сумасшедшая, и в спортзале не было свободного места из-за бешено трясущихся подростков. Какофония мешала ориентироваться, и она скоро почти совсем потерялась, но догадалась посмотреть на высокие окна, чтобы сориентироваться. Сильные руки схватили ее за плечи сзади, и Мэри снова рванула вперед, будто тянула за собой целый поезд. Она шагала вперед, утягивая за собой Вики, будто во сне, когда не получается бежать, и ноги застревают в каком-то мазуте. Когда они были уже рядом с дверьми, Мэри вытянула руки и толкнула их, и в этот момент ей в плечо сзади вонзились зубы. Девочка крикнула, на секунду ослепленная яростью и жгучей болью, и вывалилась на улицу, на задний двор, где была парковка для школьных автобусов. Она упала на асфальт на живот и снова заорала, уже потому, что рядом с ней, будто перевернувшись с неба на землю, лежал тренер Тэннер. Боль перешла в лопатку, когда Вики навалилась на нее всем телом, и Мэри зажмурилась, пытаясь скинуть ее с себя. Вдруг у нее получилось, но она не сразу поняла, что произошло: челюсти оторвались от ее плеча, и пряные духи Вики унеслись куда-то, оставляя после себя слабую дымку в воздухе. Мэри лежала на земле, парализованная от боли, со слезами, стоящими в глазах, не в силах отвести взгляд от мертвого лица тренера. Его кожа была белой, а карие глаза были широко открыты, и совсем рядом со щекой Мэри на асфальте была лужа уже сворачивающейся крови. Прямо за дверьми, где гремел Мэрилин Мэнсон, и полторы сотни учеников пили и танцевали в своих смехотворных костюмах вампиров. Вики зарычала, и кто-то шикнул на нее, потом послышался глухой удар и что-то странное, вроде как если бы она проехалась каблуками по асфальту. - Угомонись, - прорычал Деймон. Вики ответила протяжным рыком, перемешанным со стоном боли. - Траванулась, да? Я тоже на этот трюк попался, - уже спокойнее сказал он. Потом он будто с силой встряхнул девушку. Мэри пыталась подняться с асфальта. Ее мышцы работали как на автомате, терлись друг о друга и стирались. Ее подгонял ужас, она пыталась убраться подальше от тела тренера Тэннера, и не могла, из-за сводящей кости боли от укуса. Вики промазала мимо шеи и вгрызлась куда-то рядом с позвоночником, и теперь острая боль расходилась волнами до самого копчика, полосуя нервные окончания, разливалась по поверхностям вен словно яд, и Мэри казалось, что она медленно умирает, будто горит заживо. Тэннер расплывался перед глазами, и ее охватило страхом, что он подскочит, и прижмется к ней своим мертвым лицом, если она выпустит его из поля зрения. Она стонала, но не слышала этого; ее локти поднялись над асфальтом как переломанные крылья бабочки, которую переехало колесом. Где-то над головой послышались еще голоса, и она вдруг поняла, что голос Деймона стал далеким, и шум из спортзала утекал из ушей так же, как рассудок покидал ее. Нет, только не это. Она теряла сознание, и отчаянно хваталась за землю, пытаясь приподнять себя, медленно двигая немеющими ногами. Она уже шептала, почти провалившись в душную темноту бесконечного жара и жжения, когда кто-то оторвал ее от земли, приподнимая. Новый сноп голосов разорвался; кто-то кричал. Она слышала: Деймон, Деймон… жесткий рывок кинул ее обратно в реальность, ее голова сильно дернулась, и Мэри снова взвыла от боли. Ее прижало к чему-то теплому лицом, и она почувствовала пальцы, впивающиеся в ребра, удерживающие ее в сознании. Укушенная шея больно согнулась, и ей показалось, что ее голова сейчас отвалится. Сверху послышалось утробное рычание, которое отдалось вибрацией ей прямо в щеку, потому что она прижималась лицом к его груди. Когда ее тряхнуло в очередной раз, мир вдруг погрузился в тишину, и потом она уснула. Мэри провалялась в больнице почти полторы недели, пропустив День Костров. Ее прооперировали, и врачи предупредили, что есть вероятность получить инвалидность. Были разорваны какие-то связки в позвоночнике, задеты позвонки. Вики так глубоко погрузила неумелые зубы, что прокусила позвоночник насквозь – оттуда и эта невыносимая боль, и невозможность подняться. Когда она проснулась после операции, тело медленно отходило от наркоза, отходило долго, мучительно; и не отошло. Конечности занемели, и ноги практически не сгибались. Когда Мэгги проснулась, ей показалось, что от нее осталась всего половина, которая парит над кроватью, а над нею плавают четыре круглых желтых глаза-лампы. Все ее тело шло мурашками, когда она пыталась встать, настолько мерзкими, что по ночам ей снилось, как по ней бегают муравьи. Ей казалось, кожа стала грубой, гусиной, пожелтевшей, будто бы ее одели в чужую плоть; ей хотелось вылезти из самой себя, проломить себе путь острыми костями, но суставы не слушались; руки болтались как плети, ударяя по лицу. Она расквасила себе нос и разразилась криками, чувствуя себя раздавленным тараканом, безногой тварью. На следующий день чувства вернулись, но все-таки не до конца. Колени были слабые; Вики повредила нерв в позвоночнике, и ее ноги потеряли ровно пятьдесят процентов подвижности. Они были как полуглухие уши, которые слышали все только наполовину. Мэри двигалась и думала медленно, пребывая в состоянии полусна целую неделю, просто пялясь то в окно, то на потолок, на эти четыре желтых глаза… со временем ей начало казаться, что это – глаза вампиров, глядящих на нее из темноты. Ей снилось, что вилы и арматура врезаются ей в спину, разламывая ее как сухой стручок гороха, выковыривая из нее кости и выбрасывая их; что ее потрошит невидимая сила, гигант с огромными руками, чистящий ее как речную рыбку. В те дни Мэри казалось, что лучше было сразу умереть, и она мечтала, запоздало, смело и ощущая себя удивительно глупой, вернуться в прошлое и погибнуть в библиотеке в руках Деймона Сальваторе. Почти вся школа приходила навещать ее, что ее немало удивило. Одни ребята просто молча сидели около ее кровати, пока она притворялась спящей, другие приносили сладости и печенье, которое тут же забирали врачи; Тайлер Локвуд пришел с Мэттом, который явно его притащил силком, и простоял все пятнадцать минут в дверях, раздраженно сжав губы и иногда побрасывая на нее любопытные взгляды. Елена Гилберт приходила чуть ли не каждый день, как и Бонни. Кэролайн наведалась пару раз, и, хоть Мэри видела ее реже, она принесла самые полезные вещи: удобную подушку в форме лося, который оборачивался вокруг шеи и позволял ей удобно сидеть в кровати, лежа, и читать; и термос, в который можно было наливать кофе и хлебать его когда вздумается; и открытку, на которой расписались все одноклассники, пожелав ей скорейшего выздоровления. В целом в больнице было паршиво, но потом как-то зашел Стефан, и справился о ее здоровье, а заодно крепко извинился. Он сказал, что уладил проблему с Деймоном. Он рассказал, что его брат впервые напал на Вики, но потом кто-то ее нашел. Кто-то, помимо Стефана и Деймона, был в городе, и он убил Вики, пока в ее организме была вампирская кровь, и она превратилась сама. Стефану пришлось вогнать в нее кол и убить ее во второй раз – на этот раз навсегда. Это все была вина Деймона. С него все началось: он был виноват в исчезновении двоих учениц, чьи тела так и не нашли. Но он отогнал Вики от меня, он поднял меня на руки, - запротестовала Мэри. Стефан хмурился. Один хороший поступок не искупает всего остального, - с этим пришлось согласиться. Мэри рассказала ему, что, возможно, она больше не сможет ходить – как бы между делом. О том, что врачи, на постоянные мамины расспросы, подсылали к ней одного медбрата за другим, и пытались замять вопрос, потому что им ничего было не понятно. О том, что она соображала слабо, будто видела все через мутное стекло. Вся эта история с вампирами, с разодранным оборотнем хиппи и Вики, которая пила кровь Тайлера Локвуда прямо на вечеринке, и с телом тренера Тэннера на парковке, вытеснила из ее головы страшную вероятность того, что она может оказаться парализована, если встанет. Вероятность была пятьдесят на пятьдесят, сказали врачи. Но они оба знали, что Стефан может помочь, как он уже помог ей в библиотеке, когда ее укусил Деймон. Он запер дверь и опустил шторку, и уединился с Мэри на несколько минут. Через два дня ее выписали из больницы. Никогда еще она не ощущала своего тела так четко, тонко и ясно.