Солнцекорт Перевод by @sunshinegm (тг)

Жан       За день до того, как Эдгар Аллан и Палметто Стейт должны были встретиться в финале, Эбби принесла Жану его ужин, неожиданно столкнувшись с проблемой: — Я бы не хотела оставлять тебя завтра дома одного, но все, кому бы я могла доверить присмотреть за тобой, будут с нами в Западной Вирджинии.       То, что Лисы взяли с собой своего психоаналитика, было удивительным, но Жан полагал, что у нее будет полно работы, когда Вороны их уничтожат. Впрочем, его не волновало, по какой именно причине она уезжала, Жан был бы только рад, если бы женщина не находилась рядом с ним. Она приходила почти каждый вечер с тех пор, как он получил ту посылку от Воронов. Ей нечего было сказать ему, кроме теплого приветствия, и, казалось бы, она довольствовалась тем, что просто сидела рядом с ним на кровати, но он всё ещё не доверял ей и не хотел чувствовать себя комфортно в ее присутствии. — Я подумывала о том, чтобы выбрать наиболее безопасный путь и отвезти тебя в Лисью Башню, - сказала Эбби и тут же вспомнила, что он, вероятнее всего, просто не поймет о чём речь. — Это общежитие для спортсменов, а значит, там полно людей, которые могут послужить неким щитом. Если мы перевяжем твою татуировку бинтом, ты сможешь оставаться незамеченным достаточно долго, чтобы переночевать в пустых комнатах Лисов.       Если не считать единственной прогулки с Добсон, Жан провел последние шесть недель, метаясь между этой спальней и туалетом. Он предпочел бы вернуться на стадион, но не думал, что сможет справиться с этим в одиночку. Переполненное спортивное общежитие показалось ему близким к чему-то нормальному. — Я пойду туда. — У меня нет карточки для входа в здание, но я посмотрю, кто сможет забрать тебя утром, - сказала она. — Если я правильно помню, все должны находиться на корте уже в девять тридцать, чтобы мы успели приехать на матч вовремя.       Возможно, он бы сопротивлялся этой идее чуть больше, если бы знал, кто заедет за ним. Логика подсказывала, что это должен был быть Кевин, и Жан осторожно расхаживал по спальне, когда Натаниэль появился на пороге его комнаты следующим утром. Дверь в спальню Жана была открыта, и он увидел, что его непрошеный гость направляется к нему по коридору. Он нахмурился и снова начал медленно расхаживать по комнате. Его колено все еще немного побаливало, что, вероятно, было вызвано травмой, и тем, что он даже не пытался разработать его. Ему не терпелось вернуться к своим тренировкам, но Эбби полагала, что еще шесть недель он должен находиться в состоянии покоя.       Натаниэль остановился в дверях, чтобы подождать его, и Жан вздохнул, закончив свой последний круг перед парнем. — Конечно, это должен быть ты, скучный зануда. — И тебе доброе утро. - Натаниэль приподнял огромную ткань, что должна была скрывать номер на лице Жана.       На мгновение у парня возникло искушение отказаться от нее. Его цифра был знаком гордости, доказательством его важности, его высокого положения в будущем экси. Это было не тем, что нужно скрыть, чтобы иметь возможность спрятаться, как обычный вор. Однако лучше было прокрасться незаметно, чем рисковать появлением прессы, поэтому Жан взял повязку.       Он точно знал, где находится его цифра три, потому что столько лет смотрел на нее и дотрагивался по краям пальцами. Жан закрепил марлю на месте, бросив смятый мусор в сторону Натаниэля. Тот был недостаточно порядочен, чтобы клюнуть на крючок, и жестом пригласил его следовать за собой по коридору.       Идти было легко, и с каждым медленным шагом, который Жан делал вслед за Натаниэлем, пустота в его груди немного уменьшалась. Вороны не созданы для того, чтобы оставаться в одиночестве, и сейчас, когда Натаниэль был здесь, Жан почувствовал, насколько измучен. Натаниэль был другим, и таким он останется навсегда. Он не был Вороном, но он был таким же как Жан. Он был навсегда потерянным партнером Жана, невыполненным обещанием, в которое сам Жан перестал верить уже много лет назад.       На подъездной дорожке стояли две машины, а третья была припаркована у обочины. Натаниэль выбрал последнюю. Щелкнув брелоком, он открыл пассажирскую дверь для Жана. Садиться было больно, но он крепко держался за верхнюю часть двери и подлокотник. Натаниэль подождал, пока он весь не окажется в машине, прежде чем захлопнуть дверь и обойти транспорт со стороны водителя. Жан не видел никого в машине, когда садился, но все равно опустил солнцезащитный козырек и посмотрел в зеркальце на заднее сиденье.       Жан уже было подумал, что, возможно, они доберутся до кампуса, не проронив ни слова, но, конечно же, Натаниэлю нужно было открыть рот, как только они выехали на дорогу: — Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты присматривал за мной в Эверморе. — Ничего подобного я не делал. - ответил Жан — Кевин знал, что ты поможешь. Я просто не успел прочитать его сообщение. — Ты здесь только потому, что ты отвратительно живучий таракан, - сказал Моро, ведь он не мог и не хотел зацикливаться на этом. Жан закрыл глаза, невольно вспоминая, как сдиралась кожа Натаниэля, тонкая, как марля, под ножами Рико.       Жан был в равной степени напуган и обрадован, став свидетелем всего этого: он был уничтожен тем фактом, что смог так легко оказаться в роли стороннего наблюдателя, как Кевин когда-то, но в то же время был благодарен Рико за то, что его энергия и воображение в кои-то веки сосредоточились на ком-то другом.       Он не мог удерживать руку Рико; все, что он мог сделать, - это потом собрать Натаниэля воедино. Кусок за кусочком, с помощью пластыря и бинта, Жан делал все возможное, чтобы этот непослушный ребенок продолжал двигаться. Беспомощный гнев — какого хрена его вообще поймали — сменился более глупой мыслью: «А что, если... что, если он останется, что, если у Жана наконец-то появится постоянный партнер и кто-то, с кем он будет страдать бок о бок».       Конечно, Натаниэль ушел, оставив Жана наедине с ужасающими последствиями невыполненных обещаний. На какое-то ослепительное мгновение Жан почувствовал чьи-то руки в своих волосах и грубые простыни на лице; на мгновение он услышал, как скрипнули пружины кровати Зейна, когда тот повернулся спиной к насилию, которое сам же и впустил в их комнату. Жан впился ногтями в ладони и заставил себя открыть глаза, желая увидеть утренний кампус, а не свою темную комнату в Гнезде. Зейн дорого заплатил за это предательство, но Жан не получал удовлетворения от жестоких игр Рико. — Жан, - сказал Натаниэль. — Эндрю научил меня важности взаимных уступок и погашения долгов, поэтому я собираюсь дать тебе кое-что в взамен за то, что ты помог мне продержаться достаточно для того, чтобы, я смог вернуться домой. Сегодня вечером мы победим Рико. — Ложь никому не поможет, - сказал Жан. — У тебя нет никаких шансов. — Обещай мне, что посмотришь матч. — Посмотрю, но боюсь исход уже предопределен.       Натаниэль согласился с этим без возражений. Несколько минут спустя он свернул на извилистую дорогу, ведущую в гору. Жан смог разглядеть Лисью башню из своего окна, пока Натаниэль заезжал на переполненную парковку, расположенную за зданием Свободные места были только в последних рядах, поэтому Натаниэль высадил Жана у обочины, прежде чем сам припарковался. Жан вышел тем же путем, что и сел, но вставать было больнее, чем садиться, и его колено хрустнуло, когда он приподнялся. Жан отвернулся от машины, чтобы Натаниэль не смог увидеть его гримасы.       Натаниэль присоединился к нему, оставив машину позади и провел их внутрь Лисьи башни, дотронувшись карточкой по сенсору на двери. Еще одна дверь привела их в главный вестибюль общежития. Лифт прибыл быстро, и как только двери открылись, из него выскочило с полдюжины студентов. Большинство из них промчались мимо, направляясь на свои утренние занятия, но один остановился, чтобы подбодрить Натаниэля. — Надери им задницы! - сказал он. — Таков план, - ответил Натаниэль, пропуская Жана вперед.       Когда они вышли, на третьем этаже никого не было. Колено Жана начало ныть при каждом шаге, но Натаниэль не стал вести их куда-то далеко. Он запустил Жана в их скудно обставленную комнату в общежитии. Там их ждали два человека, но Жан едва успел заметить, что это Эндрю и Кевин, прежде чем бросился вон из комнаты, гораздо быстрее, чем того хотело его тело. Натаниэль тут же кинулся следом за ним и схватил его, прежде чем он успел вернуться к лифту. — Нет, - сказал Жан. Он попытался высвободиться и чуть не потерял равновесие, когда ребра пронзила боль. — Нет!       Жан попыталась упереться в пол ногами, когда Натаниэль вновь начал его тянуть назад, и его колено чуть не подогнулось. Натаниэль увидел, что его нога начала подгибаться, и сменил тактику, прижав Жана к стене, чтобы ему было на что опереться. Это тоже было больно, но не так сильно, как могло бы быть при падении. Как только Натаниэль убедился, что тот снова обрел равновесие, он оперся на Жана, как на костыль, и потащил его в комнату в общежитии. — Что ты натворил? - спросил Жан по-французски еще до того, как Натаниэль закрыл за ними дверь. — Ты... ты самоубийца...       У него не хватало слов, потому что какие слова могли бы быть достаточно убедительными для этого? Татуировка Кевина исчезла, скрывшись за символом, который Жан в начале принял за замочную скважину. Понять, что этот рисунок означал на самом деле было едва ли возможным, но Жан и не горел желанием узнавать. Всё, что имело значение, - это то, что Кевин стер свой номер со лица. Это выглядело лучше, чем то, что люди Веснински сделали с Натаниэлем. Но, по крайней мере, цифру Натаниэля стёрли против его воли, Кевин же сделал это по своему желанию. — Ты встретишься с ним сегодня вечером, - сказал Жан, пытаясь собраться с мыслями. — В таком виде? Ты спятил? — Нет, я зол, - сказал Кевин. Жан пытался найти ложь в его небрежном выпаде, но Кевин оказался слишком хорошим актером, чтобы выдать свою игру. — Я устал от того, что меня называют вторым, в то время как я лучше, чем он когда-либо будет. Сегодня вечером они увидят, как сильно ошибались на наш счет. — Мы могли бы избавиться и от твоей татуировки тоже.       Натаниэль сорвал повязку с лица Жана быстрее, чем тот успел что-либо сделать. — Я убью тебя и себя, если ты попытаешься. — Ухожу, - сказал Эндрю по-английски. Он затушил сигарету о подоконник и соскользнул со стола, который использовал в качестве стула. По пути к двери они с Кевином собрали свои сумки. Натаниэль поднял повязку, предлагая ее Кевину, и тот приложил ее к своему лицу, чтобы скрыть новую отметину. Жан решил, что это некий сюрприз, который нельзя портить слишком рано, а затем Кевин и Эндрю ушли.       Натаниэль закрыл за ними дверь. Он должно быть чувствовал, как взгляд Жана сверлит его лицо, хотя и не подавал виду. Вместо этого он указал на самые важные вещи в комнате, в которой Жану предстояло ночевать. — Ванная за углом, над раковиной - аптечка. Из холодильника можешь брать всё, что захочешь. Пульт должен быть рядом с диваном, а телевизор уже настроен на нужный канал. - он на мгновение задумался, затем снова начал указывать пальцем. — Кевин думает, что ты проведешь день за просмотром игр Троянцев. Его ноутбук стоит на столе, и он временно отключил пароль для входа. На рабочем столе должна быть нужная папка. — Что ты наделал? – спросил Жан. — Это решение не было моим. Он никому из нас не сказал о своих планах, просто вернулся в общежитие в таком виде. - улыбка, изогнувшая губы Натаниэля, была медленной, голодной и полной ненависти. Она лишь слегка дернулась, когда парень попытался убрать ее с лица, но в конце концов ему пришлось провести ладонью по губам, чтобы она исчезла полностью. Взгляд, который он бросил на Жана, был почти безмятежным, но Моро все равно заметил безумие в его глазах. — Нужно что-нибудь еще? Если нет, мне нужно идти. — Я должен был позволить ему убить тебя, - сказал Жан. — Возможно, - согласился Натаниэль, — но ты этого не сделал, так что мы оба здесь. Тренер не станет держать нас там на всю ночь, так что мы вернемся незадолго до рассвета.       Он вышел и запер за собой дверь. Жан постоял на месте еще несколько минут: отчасти для того, чтобы утихла пульсация в колене, отчасти для того, чтобы стук в голове уменьшился настолько, чтобы он смог ясно мыслить. Дошло до того, что стоять было больнее, чем двигаться, поэтому Жан, прихрамывая, пересек комнату. Он взял ноутбук Кевина, прежде чем опуститься на диван, не зная, сможет ли встать снова самостоятельно. Когда он посмотрел на закрытую крышку, ужас терзал его сердце.       Он лениво подумал, что, возможно, ему следовало попрощаться с Кевином, потому что Рико ни за что не позволил бы ему уйти. Рико убил бы Кевина, Хозяин убил бы Рико, и вот так вот некогда идеальный корт превратился бы в руины. По крайней мере, Натаниэль и Эндрю могли выжить. Вместе с Жаном их было трое. Трёх человек было достаточно, чтобы восстановиться.       Он невольно потянулся к своему лицу, проведя по своей татуировке дрожащим кончиком пальца.       В перерыве между таймами Жан выключил звук телевизора. У него не хватило духу выключить игру на совсем, но он также не хотел слышать, как комментаторы разбирают то, что происходит на площадке. Жан был возмущен, с какой легкостью они изображают разочарование игрой лис в первом тайме, и не менее раздражен тем, как быстро ведущие решили напомнить зрителям, что игра может закончиться только одним способом. Жан не мог объяснить эту бушующую в нем ярость, потому что, конечно же, было очевидно, что Лисы должны проиграть. Ни в одной вселенной они бы не смогли бы победить Воронов в честной игре.       Вместо того, чтобы развеять это раздражение, он провел перерыв, осматривая комнату в общежитии с нескрываемым интересом. В спальне было четыре кровати, расположенные друг напротив друга в виде двух спальных мест. Комоды, битком набитые одеждой, едва помещались на оставшемся пространстве, а два громоздких кресла-подушки ненадежно балансировали на них. Жан предположил, что оставшаяся кровать принадлежала близнецу Эндрю, но, кроме его нераскрытого обвинения в убийстве, в этом Лисе не было ничего интересного.       Кухня представляла собой любопытное сооружение, и Жан не торопился рыться в шкафчиках. В Гнезде была мини-кухня, но, кроме холодильника и кофеварки, никакой другой техники и не требовалось. Для Воронов были приготовлены специально одобренные блюда и перекусы: отчасти для того, чтобы они соблюдали режим питания, но главной причиной, пожалуй, было отсутствие у команды времени на то, чтобы готовить самостоятельно. У Лис же была плита с двумя конфорками, тостер и микроволновая печь. Жан уже много лет не видел микроволновки.       Приготовить что-нибудь на ужин было только половиной проблемы; другая половина заключалась в том, чтобы выяснить, есть ли тут что-нибудь стоящее. Морозилка казалась полнейшей катастрофой: она была забита бутербродами и круассанами на завтрак, некоторыми блюдами с неприличным количеством жира в них и готовыми макаронными изделиями, полными обработанных ингредиентов. С холодильником было ненамного лучше: на одной полке стояли молоко, соки и водка, а на другой - коробки с едой на вынос, сложенные в беспорядке. Целый ящик был отведен под сыр. Жан не понимал, как Кевин вообще мог открывать холодильник, не испытывая при этом аневризмы.       Прежде чем он успел смириться с мыслью, что останется голодным, обнаружил за водкой пластиковую упаковку со смесью для салата и пакет с вареной курицей, которая, судя по запаху, еще не испортилась. Только с третьей попытки он нашел ящик со столовыми приборами, и, не веря своим глазам, уставился на него. Половина пространства там была забита мини-батончиками. Он выбросил их все в мусорное ведро, прежде чем взять вилку и задвинуть ящик.       Он вернулся к дивану со своим куриным салатом, и у него была всего минута свободного времени. Ужин был отложен на некоторое время, чтобы Жан снова положил ноутбук Кевина себе на колени, и открыл недавнюю игру Троянцев. Конечно, он не мог не досмотреть матч между Лисами и Воронами, но было бы неплохо, увидеть настоящую схватку между командами, которые могли бы заставить его взбодриться.       Оранжевое пятно заставило его поднять глаза, чтобы убедиться, что Лисы уже у входа на корт. Жан снова посмотрел на ноутбук, чтобы проверить, завершилась ли загрузка видео с игрой Троянцев, а затем мозг парня заставил его глаза вновь переключиться на экран телевизора. Он с небрежной поспешностью отодвинул ноутбук в сторону.       К черту Троянцев и все их прошлые и настоящие игры. Кевин Дэй пересекал корт Эвермор с ракеткой в левой руке. Жан встал с дивана и подошел к журнальному столику, чтобы лучше видеть происходящее. — Нет, - сказал он телевизору. — Ты не можешь.       Он не мог, но делал это.       Вороны наблюдали за медленным и неуклюжим возвращением Кевина к игре в экси. У них было достаточно времени, чтобы изучить, как он теперь был вынужден играть, используя свою наиболее доминирующую комбинацию. В какой-то момент они все забыли, каким он был раньше. Жан вспомнил слова Кевина, сказанные этим утром: — Я устал от того, что меня называют вторым, в то время как я лучше, чем он когда-либо будет.       Кровь застучала у него в ушах, словно статический шум, когда Кевин выставил линию обороны воронов посмешищем.       Он был зол на них за то, что они не смогли удержать позиции, и еще больше на тренера за то, что он поставил Грейсона и Зейна играть вместе. Они были вторыми по силе защитниками после Жана, но ненавидели друг друга с еще того времени, когда Жан учился на первом курсе. После того, что Рико сделал с ними в январе, они едва могли находиться в одной комнате. То, что Кевин выставил их дураками, только подливало масла в огонь.       Было неизбежно, что они дадут брешь первыми, и неудивительно, что именно Зейн начал шататься. Кевин никогда не стеснялся высказывать свое мнение, когда дело касалось экси, и даже сейчас, когда на кону стояло так много всего, он, вероятно, отчитал Зейна за то, что тот так сильно лажает. Зейн с яростью набросился на Кевина, и понадобились усилия обеих команд, чтобы оттащить его от Дея. Он был удален с поля с красной карточкой, и Эбби пропустили вперед, чтобы она быстренько осмотрела Кевина. Дей лишь отмахнулся от ее беспокойства как от чего-то ненужного и забил штрафной гол в ворота Воронов.       Одного Кевина, конечно, было недостаточно. Один игрок не мог спасти всю команду. Но затем Вороны допустили критическую ошибку, сделав фол на Эндрю Миньярда, и Натаниэль пересек площадку за рекордно короткое время, сбив Брайдена с ног. Хозяин воспользовался этим фолом, чтобы выставить новых игроков, но Натаниэль и Бойд остались рядом с Эндрю, пока Вороны менялись местами. Возвращение Рико на корт было неизбежным: король перережет горло своей королеве и, наконец, покончит со всем этим фарсом.       В ответ Эндрю отправил Бойда с корта. Жан заметил, что высокий защитник прихрамывает, уходя с поля. Но его сменщик так и не занял его место - капитан Лисов просто пересекла корт и осталась ждать рядом с Кевином. Натаниэль, в свою очередь, встал на защиту. — Это безумие, - ахнул Жан. — Даже ты не такой идиот.       Кевин клялся, что нанял Натаниэля Веснински случайно, покоренной его отчаянной преданностью делу и анонимностью, в которой так сильно нуждались Лисы. Жан никогда по-настоящему не верил ему, особенно после того, как увидел игру Натаниэля на корте. И хоть на прошлой неделе Веснински выглядел намного лучше в матче с Троянцами, он играл на позиции нападающего. У Натаниэля не было достаточного опыта, чтобы защищаться от Рико на площадке, а когда на кону было столько всего, было нелепо даже пытаться.       Матч возобновился, и постепенно Жан понял, что Лисы полагались не на его мастерство. Минута за минутой матч подходил к концу; минута за минутой самый быстрый нападающий Экси в классе I оттеснял Рико от ворот Эндрю. Он не был лучшим игроком, но это и не требовалось. Ему просто нужно было накинуть поводок на шею Рико и потянуть изо всех сил. И он продолжал тянуть, преследуя Рико с такой яростью, что у Жана, находившейся за столько миль отсюда, мурашки побежали по коже от раздражения.       Кевин забил, а затем забил еще раз. Когда Рико оставался в наморднике, а Кевин мог делать все, что ему заблагорассудится, Лисы довели игру до ничьей. Уэйн сумел вывести Воронов вперед десять минут спустя, но Кевин сравнял счет за пять минут до конца.       Они были обречены на схватку. Жан не мог видеть лиц Лис из-за их шлемов, но в том, как они двигались, было что-то пугающее, что говорило о том, что они почти ничего не соображали из-за усталости и усиливающейся боли от жестокой игры. Они бы уступили в сражении, но то, что они довели дело до такого состояния, было впечатляющим.       Когда до конца матча оставалось десять секунд, Жан подумал, что, может быть, ему стоит извиниться перед Натаниэлем за то, что он назвал Лисов бесполезными мешками для мусора. Через пять секунд Жан подумал, что он даже признает, что команда выступила лучше, чем он думал.       Через две секунды Кевин забил гол.       Гол засветился красным, спортивные комментаторы с криками повскакивали со своих мест, и прозвучал финальный сигнал о победе Лисов.       Натаниэль был на грани срыва, чтобы удержаться на ногах, и рухнул как подкошенный на четвереньки. Эндрю остался стоять у своих ворот, но остальные Лисы с криками побежали через площадку к Кевину. Вороны были словно статуи, все головы повернуты к табло и невероятным цифрам на нем.       Жан не обращал на них внимания. Никто из них не имел значения, кроме ошеломленного короля, стоявшего над распростертым телом Натаниэля. Жар, охвативший Жана, был таким неистовым и голодным, что у него на мгновение потемнело в глазах.       Натаниэль с явным усилием снял шлем и проследил за взглядом Рико. Этого движения было достаточно, чтобы привлечь внимание короля, и тот перевел взгляд на нападающего Лисов. Губы Натаниэля двигались, потому что, конечно же, он должен был говорить, несмотря на то, что был сильно измотан. Жан знал, что ни у кого из игроков не было микрофона, но ему хотелось утихомирить спортивных комментаторов, которые практически кричали в камеру о своем неверии в происходящее. Ему нужно было знать, что Натаниэль хотел сказать в этот исторический момент.       Мгновение спустя он передумал, потому что выражение, появившееся на лице Рико, было ужасным. Рико поднял ракетку с намерением нанести смертельный удар, и Жан потянулся к экрану, как будто мог каким-то образом оттащить Натаниэля. Спортивные комментаторы подняли громкий, встревоженный шум, когда слишком поздно поняли, что Натаниэля собираются убить в прямом эфире. Лисы были уже далеко у ворот воронов, и ни один из самих воронов, находившихся рядом, не посмел бы остановить Рико. Единственным, у кого был хоть какой-то шанс, это Эндрю, который бросился прочь от своих ворот так, словно весь ад гнался за ним по пятам.       «Беги», - пронеслось в голове Жана.       Он не знал, о ком он думал - об Эндрю или о Натаниэле. Беги. Клюшка Рико собиралась приземлиться на Натаниэля как раз в тот момент, когда огромная вратарская ракетка с силой врезалась в руку Рико - клюшка Рико отлетела в одну сторону, а сам ворон - в другую.       Жан в мгновение ока пересек комнату и ударил в стену позади телевизора. На мгновение стадион и спортивные комментаторы погрузились в мертвую тишину, и единственным звуком, который передавался по трансляции, был крик Рико. Звук был искажен стенами корта, но все равно был достаточно громким, чтобы вызвать ужас.       Толпа снова загудела. Жан слышал ужас и панику в их голосах, когда они что-то бормотали друг другу, но не мог разобрать слов из-за шума в ушах. Он уставился на Рико, и наблюдал за ним до тех пор, пока тренеры и медсестры Воронов не окружили его, чтобы спрятать от посторонних глаз. Лисы нашли в себе достаточно сил, чтобы сделать то же самое с Натаниэлем, образовав непреодолимый барьер вокруг своего упавшего товарища по команде.       Камеры метались между боковыми линиями, сначала к тому месту, где рефери едва удерживали Ваймака и Эбби, пытавшихся пробиться к Натаниэлю, а затем туда, где неподвижно стоял Хозяин.       Было неизбежно, что дело дойдет до драки, но, поскольку на площадке было большинство судей и обслуживающий персонал, перехватить воющих воронов было несложно. Лисы быстро поняли намек и, подхватив друг друга, вместе покинули площадку. Жан не смотрел им вслед. Он не мог отвести взгляда от Рико, который сидел рядом с Джозайей, подавленный и сломленный. Мгновение спустя камера переключилась на спортивных комментаторов за их столиком, и кое-что из их слов наконец удалось разобрать: — ...посоветовали нам не показывать повтор, — сказала бледная женщина слева. Она говорила в камеру, но они с напарником оба смотрели на что-то за кадром. Жан понял, что они смотрят то, что им запретили показывать, судя по тому, как она внезапно прикрыла рот рукой, а ее партнер вздрогнул. Было слышно, как она поперхнулась, пытаясь подобрать слова. — Если вы просто слушаете, то…       Жан сбросил телевизор с подставки, не обращая внимания на раскаленную добела боль, пронзившую его грудь при таком резком движении. Он закрыл глаза и снова и снова прокручивал в своем воображении то, в чем ему отказывали. Он только жалел, что не может замедлить ход воспоминаний, чтобы лучше разглядеть это: то, как неестественно изогнулось предплечье Рико, как раздробленная кость проделала дыры в его руке от сильного удара, то как он закричал.       Жан опустился на землю и наклонился в сторону, чтобы перенести вес тела с ноющего колена. Он оперся руками о стену развлекательного центра и посмотрел на телевизор, который был повернут набок и наполовину от него отодвинут. Он не смог швырнуть его далеко, так как шнур всё ещё был каким-то чудом подключен к розетке. Рико уводили с корта Джосайя и Мириама, и, хотя тренеры Воронов пытались отодвинуть операторов в сторону, кто-то успел запечатлеть отрешенное выражение лица Рико и мучительные слезы, все еще текущие по его щекам.       Жан смеялся так сильно, что ему стало дурно.       Неудивительно, что ERC решила пока отказаться от стандартной церемонии награждения.       Жан часами смотрел новости, иногда переключаясь на другие каналы, чтобы посмотреть, не скажут ли там чего-нибудь интересного. Поскольку новых новостей не поступало, он продолжал слышать одни и те же слова и фразы, и невообразимая победа Лисов в основном была потеряна из-за жестокого поражения в конце. Было тошнотворно слышать тревогу о благополучии Рико, но, когда в студии наконец-то появилась команда из четырех человек, разговор принял более практичный оборот. Вскоре мужчина справа снова сделал акцент на насильственных намерениях Рико. — Натаниэль мог умереть той ночью, - настаивал он — Мы все видели…       Один из его товарищей попытался вмешаться: — Ну, ну, Джо, сейчас все это только слухи, и—       Джо это не остановило, даже когда тот продолжал говорить: — ...как близко он подобрался. Если бы Эндрю был на полсекунды медленнее- — …нельзя просто так выдвигать такие дикие обвинения, основанные на теориях заговора, а не на фактах. — Где сейчас Жан? - спросила женщина, одиноко сидевшая слева, и это было настолько неожиданно, что заставило ее спутников замолчать. Она водила кончиками пальцев по тыльной стороне левой руки, уставившись в стол. — Всего несколько недель назад Кевин пытался скрыть свою травму. Никто не видел Жана больше месяца, хотя по официальной версии у него было всего лишь растяжение связок. Что они делают на том идеальном корте? — Это очень смелые слова, Дениз, - сказал мужчина рядом с ней.       За этим выговором скрывалось невысказанное предупреждение: каждому из них еще рано выдвигать подобные обвинения, независимо от того, что они все видели. Жан предположил, что они пытались избежать потенциального судебного иска со стороны Эдгара Аллана. После нескольких напряженных мгновений молчания они либо путем молчаливого голосования, либо по сигналу в наушниках решили перевести разговор на саму игру.       Жан подполз по ковру поближе к телевизору. Он не смог поднять его обратно на подставку, но с помощью нескольких сдавленных ругательств ему удалось поставить его в вертикальное положение. В конце концов Воронов осудили за их жестокий стиль игры, а рискованный переход Натаниэля к линии защиты был расценен как гениальный.       — После конца матча у нас был довольно ограниченный доступ к Лисам из-за… - Джо взмахнул рукой, указывая на очевидное, но не позволил себе отвлекаться, говоря об этой ситуации вновь, — но мы смогли услышать интересную информацию от тренера Ваймака о том, что эта идея исходила от Эндрю. Думаю, можно с уверенностью сказать, что это не то, о чем кто-либо из нас мог бы догадаться?       Он посмотрел на свою команду, ожидая одобрительных кивков. — В течение последних нескольких лет он ясно давал понять, что у него нет интереса к участиям в играх, однако этой весной он неожиданно активизировался. То, что Эндрю смог понять, что именно нужно его команде в таком важном матче, говорит о том, как далеко он продвинулся и как сильно уважают его товарищи по команде. Я, например, в восторге от того, насколько сильно, он сможет вырасти в дальнейшем. — Он станет кортом, - сказал им Жан, но они, не обращая внимания, продолжали что-то бормотать.       Жан ждал и наблюдал, уверенный, что в конце концов им разрешат взять интервью у Лис или Воронов, надеясь на хоть какие-то новости о состоянии Рико. Время тянулось, а какой-либо важной информации так и не поступило. Наконец Жан потянулся за ноутбуком, оставив телевизор включённом на всякий случай. Он закрыл игру Троянцев, чтобы еще раз просмотреть матч Лисов против Воронов. Через пять минут на телефон Жана пришло сообщение от Рене: «Теперь ты веришь в чудеса?» «Это не было чудом», - напечатал Жан. – «Это были Лисы». «То, что ты это признал – уже само по себе чудо», - дерзко ответила она. Вскоре пришло еще одно сообщение - предупреждение: «Похоже, мы все-таки останемся здесь на ночь, чтобы утром забрать наш трофей. Тренер пытается найти нам гостиницу, всё ещё не выпускают со стадиона. С вами там все будет в порядке?»       Жан оглядела комнату, проверяя, под каким углом запирается дверь. «Да» «Отдохни немного», - отправила она в ответ.       Жан вздохнул и отложил телефон в сторону. На экране телевизора появился список будущих выпускников экси, которые подписали контракты с крупными или профессиональными командами. Жан просмотрел раздел «Вороны», и незаметно для себя отметил контракт Зейна с «Монтана Рустикс». Парень заставил себя вернуться к ноутбуку.       Раздражение заставило его снова поставить игру на паузу и прокрутить ее до самого начала, прежде чем отправиться на поиски бумаги и ручки. Вставая, он почувствовал предупреждающую боль в колене, напомнившую ему, что оно едва зажило, но он предпочёл проигнорировать это и принялся рыться в ящиках. Он нашел то, что ему было нужно, вернулся на свое место на полу и начал делать заметки о каждом случае травли Кевина и Натаниэля со стороны Воронов. Когда он писал, то переходил на французский, то нет, в зависимости от того, насколько он был взволнован и как быстро ему нужно было изложить свои мысли, но он верил, что они поймут смысл его тирады.       Когда он закончил, у него было почти четыре страницы язвительных комментариев, и он так устал, что перед глазами все плыло. Пол давил ему на копчик, поэтому он забрался на диван. В комнате было достаточно тепло, и он решил, что сможет обойтись без одеяла, и заснул под тихое жужжание телевизора.