Айболит, рыжая валькирия и побитый пес

Игорь привык справляться со всем сам. Не позаботишься о себе сам — не позаботится никто. Несмотря на нынешнюю достаточно размеренную жизнь ученого при космовет, Игорь успел поучаствовать в стольких передрягах, что мог спокойно потягаться в искусстве рассказывать байки с самим Весельчаком. Если бы захотел. Когда ты находишься в затяжной межпланетной экспедиции по поиску очередной крайне интересной и редкой зверушки, чрезвычайно нежелающей показываться бедным исследователям на глаза, волей-неволей быстро привыкаешь к отсутствию комфортных, цивилизованных условий. Особенно если экспедиция предполагает посадку корабля в отдалении, и последующий пеший переход к труднодоступной локации, в которой предположительно обитается очередное чудо науки. За годы активной исследовательской деятельности Селезнев и в гнездо хищных дымоящеров падал, и бродил без карты и сейсмо-термальных датчиков по долинам гейзеров, и в срочном порядке учился разбирать щелкающий и практически не воспринимаемый человеческим ухом язык разумных аборигенов-инсектоидов в джунглях богом забытой планеты на окраине млечного пути. Профессия биолога только на словах мирная и безопасная. Спросите любого студента-биолога после практики в вузе, и он вам это горячо подтвердит. А уровень нагрузки на космобиолога выше в несколько раз! Периодически, выбравшись из очередной передряги, тогда еще молодой Игорь Селезнев задавался вопросом как он до сих пор жив, и по большей части цел. Потом в его жизни случилась Кира. Огненная валькирия внесла сумбур в жизнь учёного. Их подразделение отлавливало разбегающиеся остатки шайки космических пиратов, по счастливой случайности решивших укрыться в том же каньоне, где искали скальных сколопендр биологи. Как гражданские умудрились избежать потерь — величайшая загадка Вселенной (и заслуга их выучки, натренированной общением с опасными созданиями). Ну и тем, что понявшие, что в их противостояние могут влезть посторонние, миротворцы приложили все силы для их защиты. После всего произошедшего ошалевший Игорь, залипший на чумазой, взъерошенной как метелка для пыли, девушке, (с которой несколько минут назад на пару завалил пытавшегося их порешить громилу), выдал вместо слов благодарности предложение выходить за него замуж. Та посмеялась, но на свидание сходить согласилась. Кира была тем еще электровеником, появлялась как шаровая молния во время грозы, экстерном выдавала накопленные за разлуку чувства, тоскливо оглядывалась через плечо, уходя. Брак, случившийся через несколько лет, не сильно изменил обоих партнёров. Пусть с годами характер девушки и претерпел некоторые изменения, сместившись от порывистости к стальной уверенности в себе, темперамент некрепко дремлющего вулкана никуда не делся. Потом в их жизни появилась угроза пиратов. И Алиса. Девочка оставалась с отцом в условно безопасном пространстве космовета, пока ее мать вместе с коллегами старалась обеспечить ей и миллиардам других людей жизнь без постоянной угрозы над головой. Забота о ребёнке — это нелегкий труд. Маленькое, но уже сейчас разумное существо требует постоянного внимания, присутствия и понимания. Не будет хотя бы одного из пунктов и всё. Очень выручали сотрудники клиники, с радостью соглашавшиеся присмотреть за очаровательным и любознательным чадом коллеги. Игорь, в свою очередь, всячески старался выкроить время в расписании, и побольше проводить его с дочуркой, компенсируя частое отсутствие супруги. Потом случился штурм флагмана, и они с Алиской остались одни. Это было больно. Очень больно. Сам на себе такой опыт Селезнев не проводил, но по ощущениям мог сравнить произошедшее с изъятием фрагмента сердечной мышцы на живую. Он потерял жену. А его дочка, его малышка потеряла маму. Теперь всю родительскую любовь и заботу пришлось додавать ему одному. Но, видимо, этого было все равно недостаточно. Алиса закрылась в себе, зациклившись со временем на возможности вызволить мать из прошлого, бунтовала, сбегала или саботировала учебу. А Игорь получил письмо из прошлого. Кира просила прощения и говорила, что она осталась в прошлом для блага всех их. Мужчина умом понимал, что это низкая цена за светлое небо над головой для многих, но сердце все равно болело как в первый раз. Пусть будет так, решил он. Он справится. Случившегося им на головы Колю и пиратов Игорь воспринял бы достаточно спокойно. Не убей они его голограмму и не уволоки его дочку в далекое прошлое! Спустя почти двое суток пропажу правда вернули, с придатком в виде измученной, еле стоящей на ногах жены. Игорь, сжимая в объятьях наконец-то воссоединившуюся семью, впервые задумался над идеей заменить родное сердце на искусственное. С такими стрессами его бедного несчастного органа может не хватить даже до положенных современной медициной лет! Потом были кучи журналистов, атакующих их изо всех щелей, сыплющиеся со всех сторон дела. Понимая, насколько тяжело было Кире и Алисе, большую часть забот он забрал на себя, дав уставшим девушкам передышку. Отдохнуть немного они смогли, когда так же по инициативе Селезнева оказались в археологической экспедиции у Громозеки. Инопланетянин тепло поприветствовал давнего друга с семьей у себя на раскопках, и не лез с неуместными расспросами. Постепенно со всеми проблемами они разобрались. Даже Кира смогла отпустить пережитое, чему Игорь был несказанно рад! А потом посреди ночи к ним ввалился полумертвый космический пират и все понеслось по новой! Идея замены сердца становилась все более заманчивой. Пират обосновался у него и вел себя как... Как наглый приблудившийся бездомный кот! Лез к Кире (та была не то, что бы против, однако небольшую дистанцию держала), лез в космовет, лез к нему самому с упорством, достойным лучшего применения. Ответственность за этого приручённого космического пса легла на его с Кирой плечи. Со временем стало полегче, когда понявший, что ему ничего не угрожает, У перестал пытаться всюду заявить свой авторитет. Теперь он вполне мирно сосуществовал с Селезневыми. Кира так вообще была в восторге от возможности на постоянной основе устраивать спарринги без опасности навредить партнёру. Игорь, вначале весьма скептично отнёсшийся к постоянному флирту левого криминального элемента с его женой, а потом и с ним самим, постепенно привык и перестал реагировать на дежурные подкаты. Тем более, что дальше того, что Селезнев ему мог позволить, Весельчак никогда не заходил. Все стало хорошо. *** Игорь готовил не слишком часто. Его вкусовые пристрастия были далеки от привычных остальным членам его семьи, морковные котлеты так вообще стали семейной шуткой (пусть распробовавший их как-то У долго хвалил получившиеся лохматые тефтели, мужчина списал это на отличные от человеческих рецепторы). Однако иногда он подключал пищевой синтезатор, выбирал ингредиенты и делал все сам. Обычно так происходило или когда он был в хорошем настроении, или когда требовалось что-то обдумать. Так произошло и на этот раз. Погрузившись в свои мысли и быстро стругая клубни батата, Игорь и не заметил, как лезвие ножа чиркнуло по боковине пальца. Решив не тратить время на ожидание, когда регенератор залечит ранку, Игорь попросту заклеил порез кусочком тейпа и вернулся к готовке. Пришедший на кухню парой минут позже Весельчак бесшумно подобрался к профессору со спины, и заглянул через плечо. — Что это такое сегодня будет? — У приветливо оскалился и вдруг приметил забинтованный палец. — Порезался? — Он бесцеремонно подлез под руку, перехватывая чужую конечность. Игорь попытался сказать, что все в порядке, что это простая царапина, но У без спроса отлепил пластырь, осматривая ссадину. — И ведь стоит, молчит! — Возмутился он, явно недовольный результатом увиденного. Весельчак выпустил ладонь профессора на минутку, ушедшую на то, чтобы добраться до аптечки и выпотрошить ее на предмет нужного. Вернувшись, Весельчак отнял у обалдевшего от такой наглости мужчины руку, собираясь начать лечение. Игорь, придя в себя, попытался отстраниться, уверяя что с чем-чем, а такой простой процедурой, как обработка царапины он как-нибудь справится. — Что за шум, а драки нет? — В кухню вплыла Кира. Весельчак, опережая Игоря моментально сдал ее супруга, нажаловавшись на начхательское отношение к собственному здоровью. И та, предательница, присоединилась к позиции бывшего пирата, принявшись хлопотать над пустяковой ранкой, так, будто от этого зависела жизнь профессора, не меньше! В груди Селезнева что-то защемило при этой картине. Перекидывающиеся дежурными подколами Кира с У в четыре руки залили порез перекисью, не иначе как из вредности предпочтя её современным аналогам антисептиков, но осторожно, не желая причинять лишний дискомфорт, стерли лишнюю влагу, после чего нанесли заживляющую мазь, наложили поверх подушечку с хладагентом (регенерирующие клетки могли вызвать сильную боль и повышение температуры тканей, как при воспалительном процессе). Через минуту о порезе напоминала только тонкая, исчезающая на глазах ниточка рубца. Кира хитро подмигнула Весельчаку, взяла пострадавшую ладонь мужа, и ласково поцеловала место травмы. — Чтоб не болело. — Пояснила она. У помедлил немного, но тоже взял уже здоровую конечность, чмокнул воздух над ней, а затем хихикнул и игриво прикусил. Селезневы, переглянувшись тяжело вздохнули. — Кирочка! — Вспомнил вдруг У. — Я тут что подумал... Свежих травм у меня, конечно, давно уже нет, протез, я так думаю, не считается, он не болит. Я ни на что не намекаю, но... Если тебе вдруг станет интересно, у меня найдётся обширная коллекция шрамов и не до конца залеченных болячек, оставшихся от боевого прошлого. Но это так. Вдруг профессору станет любопытно проверить работоспособность такого способа местной анестезии! Радостный оскал стал ответом обреченному стону Селезнева.