Два часа дня

Два часа дня. Бабки, торгующие всякой дешёвой мутью в переходах. Монотонные типовые многоэтажки, по дорогам мимо которых носятся облезлые лады, киа и хёндаи. Мамашки везут, ведут и волокут своих спиногрызов со школ и детсадов, где только что проходили "разговоры о важном". Некоторые торопятся в тесные зарыганные залы местных "зимних вишен" на показ "трёх богатырей и хрена моржового". Другие надеятся поесть просроченной дряни в местной "вкусноточке". Рядом - отделение полиции. В подвале изводят случайно попавшегося под руку студента, в глазах пьяного лейтенанта слишком уж походившего на "хохлодиверсанта". Ему выбивают зубы и выдирают ногти. В кинотеатре начался сеанс. На соседней улице, покачнувшись, глохнет автобус номер два, весь заляпанный бурой грязью. В доме неподалёку третьеклассник Витя Семёнов лежит на кровати, накануне он отравился в столовой и не пошёл в школу. У него жар. Если он не встанет, его пропоносит. Если попытается подняться, его вырвет прямо на месте. В соседней квартире крики и мат - пьяный сварщик Геннадий Прохоров бьёт свою жену. Он уже успел разбить люстру и телевизор. Под ноги подвернулась кошка Маруся, которую он отправляет пинком в другой конец коридора. Двенадцатилетняя дочка Таня тихо плачет в своей комнате. Дверь открывается, отец хватает попавшуюся под руку вазу и тут же швыряет в её сторону со страшным звоном. Под домом - ларёк с шаурмой. Там сидит Мустафа Алиханов, пару лет назад правдами и неправдами покинувший родной Таджикистан. Он в третий раз пережаривает невесть где купленный кусок индейки, надеясь отбить неприятный запашок. Прохожие оглядываются на него и плюют - "ууу, чурки понаехали". На скамейке сидят трое пенсионерок и кормят голубей, обсуждая свежие новости - по Первому каналу сообщили, что наши ребята освободили село Новопрокопьево Запорожской области от бандеровцев. Местная жительница в слезах рассказывает про то, как НАТОвские наёмники вырвали язык пожилому человеку, заявившему, что он - русский... На заводе перерыв - мужики обедают в столовой. В сегодняшнем меню - гречневая каша, чай с привкусом алюминия и вполне вкусные пирожки с квашеной капустой. Говорят об Америке, Украине и Китае, украдкой поглядывая на проходящего мимо бухгалтера. Весь город неожиданно пронзает сиреной воздушной тревоги. Некоторым жителям повезло - у их человейников открыли подвалы, куда можно спуститься, чтобы всей семьёй насладиться ржавыми трубами, пробегающими крысами, испражнениями у стены и грудой шприцев от порой ночующих там гостей. Кто-то не разделил этой радостной участи и выходит на лестничную клетку. Молодая женщина с пирсингом в носу, держащая на руках грудничка, плачет и целует пыльную обшарпанную икону, десять лет назад купленную около храма. Пожилые никуда не уходят со своих скамеек и задумчиво смотрят в небо. В нём с треском и грохотом зажигаются огни - действует наше ПВО, работу которого запрещено снимать - что, впрочем, не отпугивает десятки зевак с телефонами. Порой падают обломки ракет. Один упал на "Жигули" Степана Олеговича, помяв крышу. Другой выбил окна на балконе одинокой бабушки Марины Кравченко - там начался пожар. Тревога окончена, можно снова выходить на улицу. Кое-как зацепив затянутый на шее ремень за люстру, Женя Слуцкий спрыгивает с табуретки.