Сосед по лестничной клетке (Take Refuge in What You Know)

Джим уже знал, что в жизни не бывает мгновенного исцеления и счастливого конца, как в сказке. Семь месяцев ада со Споком значительно попрали его идеализм. И, наверное, это к лучшему: Спок его заземлял, заставлял думать о более практичных вещах, что должно пойти на пользу его карьере во Флоте. И несмотря на это, Спок после ментисинила снова сумел его поразить. Он медитировал часа по четыре каждый день. И по-настоящему, а не просто пялясь в пространство, как раньше. Часто Джим возвращался вечером после общения с друзьями и находил его, абсолютно спокойного, сидящего у стены с закрытыми глазами. Медитиация просто чудеса творила с его уверенностью в себе. Он снова вернулся к работе с таким вниманием и ответственностью, каких Джим у него никогда раньше не видел. Он мог спорить по поводу флотских уставов и политики Федерации и защищал свою точку зрения спокойно и логично — несколько недель назад простое несогласие заставляло его дрожать и запинаться, а возможно, и в ванную бежать. Но чуда, конечно, не случилось. Спок встречал курьеров, но не выходил за пределы здания. Они ещё несколько раз поднялись на крышу, но, если по дороге они кого-то встречали, Спок ни с кем не разговаривал. Он познакомился с друзьями Джима: Сулу с Чеховых заходили забрать его на вечер бильярда, а Скотти как-то заявился позвать их смотреть «настоящий футбол, а не этот детский сад в шлемах». Спок вежливо отвергал все попытки социализироваться, но Джим восхищался тем, как стойко он всё это выносил — компания всё-таки разношёрстная, — и ни одного эпизода. У него не было ни одной полноценной панической атаки с тех пор, как он перестал принимать ментисинил. Иногда случались откаты, когда ему нужно было сбежать к себе и переждать дрожь, но ничего серьёзного. А иногда Джим улавливал от него разные неприятные эмоции, грусть и чувство заточения; с вернувшейся в полную силу телепатией было довольно просто его из такого настроения вывести. Джим просто прикасался к его затылку или запястью, и ощущения присутствия другого выводило Спока из тёмных уголков его психики. В одном из таких уголков он пребывал, когда Джим вернулся после пред-деньрожденческого шопинга с Маккоем («Я врач, Джим, а не организатор вечеринок. За каким чёртом им нужно всё розовое?! Розовые кружки, розовые ложки, розовый торт…»). Спок медитировал — или пытался, но по лицу понятно было, что ему нехорошо. Что ж, это легко было исправить. Джим скинул кеды и опустился рядом на колени, чтобы попробовать отвлечь Спока одним своим присутствием. — Спок? Спок не пошевелился — значит, пребывал в глубоком трансе. Джим не стал колебаться — сел ему на колени, запустил пальцы в волосы и стал массировать скальп. — Давай, Спок. Возвращайся. Спок откликался медленно — Маккой сказал, так полезнее для ментального здоровья, когда не резко. Сначала дыхание из медленного и поверхностного стало нормальным, потом расслабилась поза. Он открыл глаза и какое-то время смотрел сквозь Джима, собирая мозги в кучу. И наконец болезненное выражение ушло с его лица, и он посмотрел на Джима, чуть склоняя голову к его рукам. — Привет. — Tonk’peh, — ответил Спок хрипло, как всегда после медитации или мелдинга. — Я так понимаю, это вулканский эквивалент «привет». — Всё верно. — Видишь? Уже учусь. — Он чмокнул его в губы. — О чём ты думал? Спок ответил на поцелуй, проведя пальцами по его лицу, вдоль скулы и линии челюсти, и положил ладонь на его сердце. Какое-то время он молчал, как часто бывало, когда Джим задавал сложные вопросы. — Моё состояние значительно улучшилось с тех пор, как я смог проанализировать эффект ментисинила и воспроизвести его, чтобы держать тревожность под контролем. — На этом он остановился, но Джим знал, что сейчас будет продолжение. — У тебя уже несколько недель не было панических атак, — поддержал он. — И за последний месяц ты разговаривал с целой толпой людей. Спок смутно кивнул куда-то ему в ключицу. — При этом я не чувствую, что моё качество жизни как-то заметно улучшилось. Нет, у Джима совсем не сжалось сердце от этих слов. — Ты не запираешься в ванной от малейшего изменения в рутине. Ты выходишь из квартиры. Ты познакомился почти со всеми моими друзьями. Всё это было невозможно, когда мы только познакомились. Спок снова собирался с силами, и по тому, как напряглись его плечи, Джим невольно подумал, а не доведут ли они себя сейчас до ещё одного эпизода? — Я расширил территорию, но я так же заперт в ней, как ранее. Я расширил круг знакомых, но всё ещё не доверяю своей способности оставаться спокойным во время более напряжённого социального взаимодействия. В другой ситуации Джим бы посмеялся над эпитетом «напряжённый» применительно к общению с друзьями, но Споку было совсем не смешно. — И я… Спок не договорил и посмотрел на него словно бы в поисках ответа. Джим попытался, хотя чувствовал себя таким же потерянным: — Ты Спок, — тихо сказал он, целуя его в лоб. — Ты переживаешь последствия своего урода-бывшего, парня или мужа, или кто он там тебе был. Ты умный, логичный, и если твои эмоции всё ещё слегка расшатаны, ты контролируешь их лучше, чем раньше. — Ближе всего будет термин «бывший жених», потому что мы не прошли завершающую стадию нашей связи. Джим попытался изобразить его поднятие брови: — Ну да, это же самое главное из того, что я сказал. Спок молча склонил голову. — Меня беспокоит этот процесс, — сказал он после короткого молчания. — Медитация выматывает, когда разум зацикливается на тех же негативных паттернах, которые возникли, когда Стонн разорвал узы. Я вернул себе контроль, но лишь в слабой мере. Джим чуть остранился, чтобы посмотреть на него со своей лучшей «Я не верю в безнадёжные ситуации» улыбкой. — Всему своё время. А в твоём случае, это время наступит уже очень скоро. — Что даёт тебе такую уверенность? — Потому что тебе понадобится весь твой контроль, чтобы вернуться в Академию. А вернуться тебе надо будет уже в следующем году, если ты хочешь служить со мной на корабле. — Он прижался к нему лбом и улыбнулся уже более искренне. — Ты же хочешь служить со мной на одном корабле? Спок вздохнул, но скорее нежно-раздраженно, чем несчастно. — Нужно проделать большую работу, чтобы вернуться в Академию. — Например признать кредиты. Что-то придётся пересдать, потому что некоторые курсы очень быстро устаревают. — Мне также придётся отвечать другим стандартам, например, касательно своего внешнего вида. И снова здорово. Джим перестал массировать кожу головы и провёл пальцами сквозь длинные пряди. — Мне-то нравится, но ты так и будешь нудеть, пока не обрежешь. Ты хочешь расширить территорию? Улучшить немного качество жизни? Спок изобразил на лице полное отсутсвие какого-либо выражения, что Джим уже научился интерпретировать как зарождение тревоги. — Не думаю, что смогу в данный момент покинуть здание, — признался он, бросив короткий взгляд на дверь поверх плеча Джима. — И не надо. — Джим поцеловал его чуть глубже, накрутив волосы на кулак. — Ты мне доверяешь? Спок, должно быть, уловил через узы его идею, потому что губы его слегка дёрнулись. — Да. Джим просиял. — Вот и здорово. Сиди здесь, а я пойду узнаю, дома она или нет.

***

Когда-то Джим бы денег заплатил, чтобы посмотреть, как орионка обхаживает вулканца: контраст между орионской чувственностью и вулканской сдержанностью чрезвычайно его привлекал. Вот только орионкой была Гейла, которая про личное пространство в жизни не слышала. А вулканец… Скажем так, если он переживёт этот вечер без срыва, любое другое социальное взаимодействие ему будет уже нипочём. — Гейла, ну правда… хватить его гладить, — пробурчал Джим, помня о контактной телепатии и переносе эмоций. А не потому, что ревнует, вовсе нет. — Но он такой гладельный. — Гейла поправляла волосы у Спока на макушке безо всякой на то необходимости, потому что занималась этим с тех пор, как Спок опустился на барный табурет у неё на кухне. — Джимми ничего не понимает, — театрально прошептала она. Спок держался на удивление стойко. — Что вы имеете в виду? — Он не видел других вулканцев и не понимает, какой ты очаровательно лохматый. Сколько ты их отращивал? — Я ходил на стрижку в последний раз один год, четыре месяца и два дня назад. — Понятно, почему ты так на хиппи похож. Она вовсе не пыталась что-то с этим сделать, она просто накручивала пряди на волосы и хихикала, когда они отскакивали в разные стороны. — Хватит его гладить, — снова рявкнул Джим, борясь с желанием достать расчёску и самому все причесать как было. — Он стричься пришёл, а не на процедуру орионского груминга. — Ты привёл ко мне вулканца и ожидаешь, что я буду держать руки при себе? Ты меня что, совсем не знаешь? — Она заправила прядку за острое ухо. — Даже обрезать жалко. А нельзя сказать, что это ритуал какой-нибудь? Спок поднял бровь. — По традиции, волосы отращивают во время колинара. Так как я не собираюсь его проходить, я желаю соответствовать стандартам. — Жаль. Лохматый вулканец-хиппи это секси. — Она стала рыться в стоящей на столе косметичке с ножницами, защипами и всякими другими инструментами. — Я так понимаю, в следующем семестре можно тебя ждать? Спок напрягся. Джим видел, как и без того безупречная осанка стала ещё ровнее и напряжённее. Но ответил он сам, не обращаясь к Джиму за помощью. — Я намереваюсь восстановиться в следующем году. Гейла расчесала ему волосы, чтобы они плоско легли ему на уши и на лицо. — Мы будем надеяться, что увидем тебя в следующем семестре. Будет приятно видеть ещё одного не-человека. Сейчас нас всего пара десятков и только трое или четверо вообще со мной разговаривают. Вот так — одна брошенная походя фраза, и Джим порадовался, что они пришли к ней, а не в салон. Спина Спока слегка расслабилась, а взгляд остро следил за её движениями вокруг её головы. Лучший способ снизить его тревогу — это подстегнуть любопытство. — Почему ваш состоящий из не людей социальный круг так ограничен? Гейла пожала плечами и потянулась за ножницами. — Причин несколько. Во-первых, с половиной из них я спала, и они теперь не могут мне в глаза смотреть. Во-вторых, я орионка, и в иерархии инопланетных рас я где-то в районе плинтуса. В этом смысле хуже меня, наверное, только клингоны. А в третих… — Она усмехнулась, но скорее самоуничижительно, чем кокетливо. — Я выбрала ассимиляцию. Переняла слэнг, привычки и хобби у местных, а ещё все знают, что сексом я тоже предпочитаю заниматься с местными. В их глазах я предательница. Им не нравится, что я орионка, и ещё меньше то, что я слишком стараюсь быть человеком. Спок сидел не двигаясь и следил за ней только глазами. — Я полагал, что миссия Звёздного Флота — включать в программу все расы, чтобы поощрять мир и взаимодействие. — Ну да. Но это же идеализм. Тебе не будет нравиться любая встречная тебе на пути раса, правильно? Не все могут жить в утопии с кроликами, солнышком и сексом. Кто-то будет не очень, кто-то попытается убить нас, когда мы сунем нос в их дела. Поэтому нас и учат самозащите и дипломатическим трюкам. Ну, — она махнула ножницами на Джима, — дипломатические трюки будет исполнять он. А я буду сидеть за своей консолью и хохотать. Защитные механизмы Гейлы — циничные шутки и упоминания своей бурной личной жизни, — работали на полную, но Спок смотрел на неё со всей серьёзностью. — Вам сложно взаимодействовать с землянами? Она перестала щёлкать ножницами и посмотрела на него непонимающе. — Ты спишь с одним из них. Что с ним, так уж сложно найти общий язык? Спок явно смутился, и Джим ринулся на помощь: — Думаю, он имеет ввиду взаимодействие с расой в целом, не с теми, с кем ты спишь, — сказал он, усаживаясь на соседний стул и наблюдая за её работой. — Повседневное общение. Она снова пожала плечами, разгладила пальцами волосы и отрезала ровную линию. — Они на многое реагируют по-другому. Встают на дыбы, защищая свою приватность и личное пространство, при этом кто-то проще, кто-то сложнее, и я никогда не знаю, что оскорбила кого-то, пока не станет слишком поздно. Но в целом, мне больше нравится общаться с землянами, чем другими расами. Пусть они считают меня странной, но они хотя бы разговаривают со мной как с равной, а не как с освобождённой рабыней. Спок обдумал её слова. — Вы говорили об ассимиляции. Вы не хотите сохранить часть своей культуры? Гейла обрезала его пряди в ровном ритме, и Джим с удивлением обнаружил, что, если на пол сыпались волнистые завитки, на голове волосы лежали плоско. — Я много чего сохранила. Джимми вон подтвердит. Он видел, что я делала груминг Чехову, и привёл ко мне тебя. Я общаюсь с Ниилой — она тоже орионка и учится в Академии, — так что язык я не забуду. И я танцую — и она имела наглость подмигнуть ему, прежде чем расправить на лбу чёлку, — но это частные представления. Спок снова замолчал. Джим понял, что он просто не знает, что ей сказать. С ним он мог говорить часами, но только потому, что давно его знает и ему комфортно. А с Гейлой он разговаривает в третий раз в жизни, и неуверенность в человеческих социальных нормах подтачивала его любопытство. Прежде чем Джим придумал, что бы такое ещё у неё спросить, она отложила ножницы и положила руки Споку на плечи, глядя ему в глаза. — Спок, мы всегда будем здесь чудиками. Мы инопланетяне — а значит, местные фрики. Посмотри на это с другой стороны: мы не в большей степени фрики, чем земляне, которые поступили во Флот. Мы все там по одной причине: потому что хотим залезть ещё глубже в космос и посмотреть, что там. По-моему, это значит, что земляне такие же ненормальные, как и мы. Короче. Если вернёшься в следующем семестре, соберём с тобой Инопланетную Бригаду. Если люди начнут слишком странно себя вести, приходи ко мне. Я даже пообещаю заигрывать с тобой меньше, чем мне бы того хотелось. А когда тебе надоест мой флирт, ты всегда можешь убежать к Джимми. Джим пытался поднять с пола челюсть. Гейла ответила на все сомнения Спока, хотя ей никто о них не рассказывал, и сделала это участливо и с юмором. Да, орионцы по идее лучше всех читают язык тела, но Гейла обычно игнорирует эту свою способность, чтобы всем досаждать. И видеть, как она проявляет эмпатию, было поразительно. Спок, кажется, тоже прифигел, хотя и не показал этого никак — только оттенок тревоги отражался в глазах. — Вы считаете, что я избегал Академии из-за нежелания человеческого взаимодействия? — Я думаю, ты не ходишь в Академию, потому что стесняешься — не отрицай, мне Джимми рассказал. И, я думаю, потому что люди иногда относятся к нам как к подопытным кроликам. Это кого угодно выбесит, даже вулканца. Ты всё равно возвращайся. Они быстро привыкают. — Гейла, — предупреждающе вставил Джим. — Мы сюда пришли не затем, чтобы слушать лекции про Академию и некультурных землян. — Я знаю. Это бонус к стрижке. Ну и да… — Она отряхнула с плеч Спока волосы и отошла в сторону, чтобы не закрывать его от Джима. — Вот. Флотский стандарт для вулканцев, основанный на любимом стиле старейшин. Я называю это логический горшок. Описание было совсем не привлекательное, но Джим не мог оторвать глаз. Не было больше кудряшек вокруг ушей и на затылке. Не было дикой лохматости. Никакого намёка на волнистость — только чёткие линии коротко остриженных волос. Длинные волосы закрывали уши Спока, а короткие прекрасно их обрамляли и выставляли напоказ острые кончики — сейчас немного зеленоватые. Он совсем не походил на того Спока, с которым Джим познакомился на Новый год. Ни очков, ни дикой шевелюры. Острые брови и уши никому не позволят принять его за человека. Он уже переработал слова Гейлы и не казался таким контуженным, только слегка уязвимым, но не дрожал и явно не собирался убегать. Джим снова подумал, что видит ещё один слой настоящего Спока, спрятанного под неуверенностью и страхом. Он провёл рукой по шелковистым волосам и полюбовался, как прядки аккуратно ложатся на место, словно он их не трогал. — Хорошо. — Ему хотелось сказать, насколько потрясающе он выглядит, но и не смущать перед Гейлой. — Хорошо выглядишь. — Да ладно, это всё, на что ты способен? — Гейла ущипнула его в плечо. — Он настоящий лис. — Не вижу логики в подобном сравнении, — пробормотал Спок. Он снова начал беспокоиться и бросать взгляды на дверь, когда Гейла не видела. — Человеческое выражение, — объяснила Гейла. — Означает, что ты очень секси. Не хочу знать, при чём тут мохнатое собакообразное. — И на этой ноте мы уходим, пока Гейла не завела лекцию о бестиарии и не сделала тебе неприличное предложение, — заявил Джим, спрыгивая с барного стула. Он обнял её за талию и чмокнул в щёку. — Огромное тебе спасибо. Ты отлично поработала. — Хорошо получилось, правда? А в качестве благодарности расскажи своему лисьему другу доктору, какой я гуманист и какое незаметное у меня бельё. — Да, непременно упомяну в следующем же разговоре. — Не представлю, как в вашем разговоре с доктором может возникнуть подобная тема, — заметил Спок. — Не может. Просто она уже месяцы пытается соблазнить Боунса. И стыда у неё нет. — Ага. — Она ещё раз смахнула волоски с его плеч и поцеловала в щёку. — Подумай над моими словами, хорошо? Приятно будет видеть ещё одного инопланетника в кампусе, особенно такого горячего. У Спока позеленели не только уши, но и щёки. — Я… я помедитирую над этим. — Можно прямо сейчас, — поддержал Джим, идя за ним до двери и глядя, как он почти бегом возвращается в квартиру Джима. Интересно, как долго он будет отходить от этого разговора? Джим покачал головой и пошёл за ним.