Сентябрь 22, 2023. Пятница Бостон, штат Массачусетс, США
За месяц они виделись всего раз шесть, но этого хватило, чтобы подружиться. Большую часть времени они просто переписывались, размышляя о свадьбе и о том, как их жизнь изменится из-за брака. В сентябре Гарри вернулся в университет, поэтому они и стали видеться реже. Это не было проблемой. Но в двадцатых числах сентября Луи заколотило от волнения, причём заколотило настолько сильно, что поднялась температура, и его залихорадило. Ни с постели встать, ни попить, ни поесть он не мог, поэтому перепуганные родители на второй же день его болезни позвонили семейному врачу, предупредили Десмонда и Энн, что Луи сильно разболелся. Кто же знал, что Гарри, только услышав о том, что его жениха колотит в лихорадке, уйдёт с пар и примчится позаботиться о нём? Луи ничего не понимал, не слышал и не видел, всё, что происходило вокруг него было словно в тумане. Ему ещё никогда не было настолько плохо, никогда его ещё так не трясло и не кружило. От любого минимального шороха или движения одним лишь пальцем всё его тело пронзало болью, он покрывался колючими мурашками, а из глаз непроизвольно лились ручьи слёз, смешиваясь с потом. Домработница, кажется, это была Мэлори, добрая пожилая женщина, что работала на Томлинсонов уже больше двадцати лет, вытирала его лицо влажными полотенцами, и каждый раз Луи стонал от боли, пытаясь увернуться, но даже этого сделать не мог. А затем пришёл Гарри и велел всем оставить его с Луи наедине. Первой его мыслью, когда он увидел омегу в таком состоянии, было ужасающее осознание того, что всё это из-за предстоящей свадьбы. Из-за того, что Луи мечтал выйти за Габриэля, из-за того, что Габриэля не стало, из-за того, что Луи вынужден выйти за Гарри, родного младшего брата Габриэля. Но эта мысль исчезла, когда с обветренных губ Томлинсона сошла тихая просьба, первая за эти два дня, просьба, адресованная ему, Гарри… — Га-арри… Гарри, прошу… прошу… Он не сказал, чего именно хочет, не мог сказать, но и не нужно было. Было достаточно того, что он знал: Гарри здесь. Было достаточно того, что он нуждался в нём, в Гарри. Знал, что здесь Гарри, не Габриэль, а Гарри. И нужен ему сейчас именно он. Быстро раздевшись до нижнего белья, Гарри забирается к нему под одеяло и ужасается тому, какой Луи холодный, обнимает и прижимает дрожащего омегу к себе, игнорируя тот факт, что весь парень вспотел и пропах потом. Это всё неважно, всё это сущие пустяки. Ему нужна помощь, и Гарри очень хочет помочь. Не знает, поможет ли то, что он сделал, но это хоть что-то. Он обнимает его за плечи, за талию, позволяет Луи уткнуться носом ему в шею, позволяет обнять в ответ и… заснуть? Джоанна сказала, что Луи уже вторые сутки не спит из-за лихорадки. А тут, проведя в объятиях Гарри всего несколько минут, заснул, перестал дрожать и плакать… Удивительно и странно. И всё же Гарри позволяет Томлинсону просто поспать, прижимаясь к нему и сопя под ухо несколько часов до самого вечера. Он и сам успел немного задремать, но достаточно бодро открывает глаза, когда чувствует, как Луи впервые за долгое время начинает шевелиться. — Хей, ты в порядке? — Гарри? Что ты здесь делаешь? — удивлённо спрашивает он, отстраняясь и очень смущаясь того, что на них обоих нет ничего, кроме боксеров, а сам он весь липкий от пота. — Что происходит? — Ты заболел. Как ты себя чувствуешь? — с искренней заботой в голосе спрашивает Гарри, мягко прикасаясь к его прохладному лбу. — Все очень волновались за тебя. Ты ничего не помнишь? — Нет… Почему ты здесь? Почему мы в одной постели? — Ты позвал меня, я подумал, что ты хочешь, чтобы я лёг рядом. Тебе стало лучше, ты уснул, когда я лёг. Ты не ел с позавчерашнего вечера, давай я схожу за чем-нибудь для тебя? Нам обоим не мешало бы поесть. Что ты хочешь, чтобы я принёс тебе? Луи пожимает плечами, выглядя таким разбитым и растерянным, что Гарри просто не может оставить его одного ни на минуту, поэтому он просто поднимается с постели и выглядывает за дверь, к счастью, видя Вайолет, поэтому просит её принести ужин на двоих. Затем он возвращается в постель и приобнимает Луи, сидящего и держащегося за голову. — Как ты? — Не знаю. У меня голова кружится. — Гарри немного смущается, когда Томмо неожиданно смотрит на него, но сам не знает почему: из-за того, что он почти голый, или из-за того, что они оба почти голые. — Сколько я спал? Ты сказал, что я с позавчера не ел. — Вчера утром тебе стало плохо, ты не мог есть, не спал всю ночь. Я приехал примерно во втором часу дня, ты заснул где-то в три. Уже девять вечера… Что произошло? Ты съел что-нибудь не то? Или это из-за стресса перед свадьбой? Почему ты не сказал, что тебе настолько тревожно из-за неё, Луи? Я бы приехал, мы бы обо всём поговорили… — Я не знаю. Погоди, — опомнившись, произносит Луи и взволнованно смотрит на него, — ты же должен был быть на занятиях до пяти! Ты ушёл с пар из-за меня? Не стоило… — Что значит «не стоило»? — искренне удивляется Гарри, садясь рядом и ласково массируя плечо омеги. — Ты же мой будущий муж, я обещал позаботиться о тебе, я правда волновался за тебя. От пары пропущенных дней я не скачусь до грани отчисления, а вот если бы с тобой что-то произошло… Да, мы мало времени провели вместе и не успели сильно привязаться друг к другу, но ты немного нравишься мне, так что… это не только из-за того, что мы должны пожениться, понимаешь? Я забочусь о тебе не потому, что должен делать это из-за брака или из-за Габриэля, а потому, что я сам хочу заботиться о тебе. Так что не беспокойся о моей учёбе, ты и твоё здоровье для меня важнее. Луи невольно смаргивает несколько слёз с ресниц, и Гарри, вздохнув, притягивает его к себе, чтобы обнять и прижать к себе. Кто бы мог подумать, что Луи растрогается из-за такой заботы? Они ведь с Гарри будут жить вместе уже через несколько дней, сразу после свадьбы Луи официально съедет от родителей… Возможно, внутренне он действительно слишком сильно переживал из-за этого. Но рядом с Гарри ему становится так спокойно и хорошо… Может быть, этот брак пойдёт ему, им обоим, на пользу. Может быть, если бы Луи не согласился, он бы никогда не сумел спокойно говорить о Габриэле, но за последние пару месяцев мысли о нём больше не приносят боли. Особенно рядом с Гарри, особенно в разговоре с ним о его старшем брате. Луи поправляется… благодаря Гарри. — Хочешь, мы отложим брачную ночь? — тихо предлагает Стайлс, когда чувствует, как Томлинсон едва ощутимо нервно дрожит. Отстранившись, омега немного удивлённо смотрит на него и качает головой, опуская взгляд на грудь альфы. Габриэль тоже носил крестик. Он рассказывал, что учился в католической школе, которая на самом деле мало чем отличалась от обычной, разве что там преподавалось религиоведение, а летом открывался лагерь при церкви, где дети занимались благотворительностью. Интересно, Гарри занимался всем этим? Габриэль не был религиозным, но был верующим… а Гарри? — Не хочу… — в итоге отвечает Луи, вновь взглянув ему в глаза. — Хочу начать супружескую жизнь как полагается. И ты должен поставить мне метку, ты сам сказал, помнишь? — Помню. Но я готов наплевать на эти условия, если тебе будет от этого спокойнее и если ты просто-напросто не готов к… Луи перебивает его мягким поцелуем. На самом деле он просто прижимается своими губами к его, ничего больше не делая, так что это не кажется чем-то очень уж удачным. Когда он отстраняется от него, Гарри выглядит очень смущённым, даже краснеет до самых кончиков ушей, выглядит таким растерянным, будто подобного с ним никогда не происходило, поэтому Луи даже тихо смеётся. — Ты заслужил, — тихо объясняет омега, ложась на спину и с усмешкой глядя на него. — Ты ради меня с учёбы сбежал, дал мне поспать в твоих объятиях, унял мою лихорадку, а теперь предлагаешь мне нарушить условия, на которых настаивают наши родители. Я ничего в ответ дать не могу, но ты заслужил хотя бы поцелуя. На лице альфы расцветает милая стеснительная улыбка, и он аккуратно устраивается на боку рядом с Луи, поправляя одеяло на его бёдрах так, чтобы оно прикрывало резинку его боксеров. Пробежавшись пальцами по животу омеги, Гарри тихо спрашивает: — Почему ты не стесняешься быть со мной в постели? Мне просто интересно. Ты сказал, что ты девственник, но ты не стесняешься сейчас, когда лежишь передо мной без футболки… Другие омеги даже после секса стесняются. — А смысл стесняться? На самом деле… думаю, это из-за Габриэля. Мы не спали друг с другом, но я перестал стесняться его достаточно быстро. Думаю, я бы стеснялся тебя только в том случае, если бы не доверял тебе. Но я доверяю, так что… смысла в этом нет. Ты заслуживаешь того, чтобы я не играл в недотрогу, каким не являюсь. — Да, я заметил, что ты не недотрога, — усмехнувшись, отзывается Стайлс и мягко поглаживает его талию. — Я попросил Вайолет принести нам ужин, — Луи говорит, что слышал это. — Но я бы хотел… если тебе стало лучше, конечно… — Ты, Гарри, предлагаешь мне заняться с тобой сексом после того, как меня двое суток колошматило стрессовой лихорадкой? Боже, а я-то думал, что ты джентльмен! — с насмешливой ухмылкой дразнится Томлинсон, чуть пихая его в плечо, а Гарри вспыхивает от смущения, краснея ещё пуще прежнего. — Я просто издеваюсь, извини. Ты правда хочешь?.. — Нет! Нет, я не имел в виду секс в традиционном его понимании, я имел в виду… Просто забудь, я ничего не имел в виду, давай просто забудем об этом, хорошо? Луи привстаёт на локтях, тянется к нему и мягко целует в крепкое опорное плечо, прежде чем поцеловать смущённого альфу в шею и посмотреть ему в глаза. Теперь Гарри кажется растерянным ещё больше, поэтому омега отвечает: — Нет, не хорошо. У меня гормоны скакнули из-за тебя, мистер стесняшка, так что предлагай уж, как решить эту проблему. Нельзя сказать, что Гарри это не льстит, но он только сейчас понимает кое-что. Луи всё ещё очень подвержен гормональной нестабильности в силу возраста, как и он сам, но это усугубляют ещё и его препараты, которые он всё ещё принимает и будет принимать какое-то время. Будь Гарри старше, это можно было бы предотвратить или хотя бы уменьшить вероятность того, что Луи возбудится из-за одного лишь намёка или разговора об этом. Но Гарри всё ещё нет двадцати одного года, а Луи ещё пока только восемнадцать. — Я просто хотел немного… ну, поцелуи, знаешь? Поглаживания и всё такое… Просто прелюдии, просто, эмм… ничего такого серьёзного, понимаешь? — Петтинг? Ты об этом? — помогает ему собраться с мыслями Томлинсон, и тот благодарно смотрит на него, кивая. — Можно попробовать. Давай. Мне интересно попробовать это. — Оу, а ты ни разу? Я думал, что вы с Габриэлем… Вы ни разу? — Габи, не знаю, наверное, был немного консервативен в этом плане. Он ждал свадьбы, а я не особо настаивал. Мы целовались, но никогда не играли во что-то эротическое… Он говорил, что хочет дождаться, когда мы будем в браке. Гарри с пониманием кивает ему, и они слышат, как кто-то стучит. Приняв у Розалин (с того момента, как Луи наорал на Вайолет, она старается не попадаться ему на глаза и подсылает к нему любую другую горничную) принесённый ею ужин, парни включают телевизор, висящий напротив кровати Луи, и просто молча едят какое-то время. Но затем Томлинсон говорит: — Нам нужно сходить в душ, — Гарри, явно очень увлёкшийся передачей о китах, рассеянным взглядом смотрит на него и медленно задумчиво жуёт спагетти. — Перед тем, как начать. — Ты правда хочешь сделать это? Это просто предложение, я не жду, что ты действительно согласишься на это. — Я не тупой, Гарри. Я знаю, что ты не ждёшь, что я соглашусь. Но я правда хочу попробовать сделать это. Мне интересно, знаешь ли. Это у тебя есть опыт в делах постельных, а я ни разу ничего подобного не делал, так что… просто давай поэкспериментируем, чтобы я знал, с чего начать в первую брачную ночь. — Звучит логично. Хорошо. Ты не против, если я схожу первым? У тебя есть бритвы? Я немного колючий, — говорит Гарри, проводя ладонью по челюсти. Луи тихо усмехается, кивая и наклоняясь к тумбе, чтобы достать новенькие бритву и зубную щётку и дать их Стайлсу. Они вновь замолкают на какое-то время, но на этот раз тишину прерывает сам Гарри. — Вопрос не к сегодняшнему вечеру, но мне очень интересно узнать: у тебя есть какие-то табу в сексе? Например, кому-то не нравится секс на боку и всё такое… У тебя есть что-то такое? Удивившись такому внезапному вопросу, Луи неловко хлопает ресницами, но всё-таки задумывается, в итоге только пожимая плечами. Но затем отвечает: — Не хочу делать минет. — Что? — Ну, типа, я не люблю это. Я имею в виду, знаешь, в порно, например. Не люблю минеты. Не хочу делать это. И не хочу, чтобы ты мне его делал. И все эти извращения с языком. Не хочу, чтобы наши лица как-то контактировали с гениталиями. Сказать, что Гарри расстроился, значит, ничего не сказать. Хотя он всего только пару раз представлял себе, как пройдёт их первая брачная ночь, он всё же хотел доставить Луи максимум различных удовольствий: языком, губами, пальцами, членом… Вероятно, у него лицо с субтитрами, потому что Томлинсон тут же спрашивает: — Ты не считаешь, что это мерзко? — Нет, не считаю, — тихо отзывается Гарри, и Луи удивлённо смотрит на него, недоумевая: его действительно так обидело то, что он сказал? — Не воспринимай мои слова слишком близко к сердцу, Гарри. Я же девственник. Я ни разу ничего из этого не пробовал, но я не говорю, что не хочу попробовать когда-нибудь в будущем… Просто сейчас это кажется мне странным и унизительным. — Вообще-то, ты сказал, что не хочешь этого. — Я не так выразился. Гарри недоверчиво смотрит на него, и Луи чувствует себя странно: неужели он только что всё испортил? Неужели Гарри просто сходит в душ, соберётся и уйдёт? Неужели… — В этом нет ничего странного и унизительного, Луи. Это достаточно приятно, и я хотел бы сделать всё это с тобой в нашу первую брачную ночь. Я уверен, что тебе бы понравилось это, но я не стану заставлять тебя и настаивать, если ты не хочешь. — Хорошо, мы сделаем это… Прости, я правда не хотел обидеть тебя. Я бываю глупым… Ты уже доел? Тогда иди в душ, а я… постельное бельё сменю.***
Чёрт бы побрал всех этих умников в Интернете, противоречащих друг другу! Гарри принял душ, почистил зубы и побрился минут за двадцать максимум! А Луи торчит в ванной уже сорок минут и судорожно ищет информацию о эрогенных зонах альф, чтобы не выглядеть перед Гарри полным неудачником! Пока Гарри мылся, Луи нашёл какое-то красивое нижнее бельё, а теперь сидит в нём, пока в душевой кабинет шумит уже ненужная вода. Всё бес толку! Он ничего не может найти! Что из всего написанного — правда? Луи вздрагивает всем телом, когда Гарри стучит в дверь и вежливо спрашивает: — Ты там в порядке? Ты, что, бреешься? — Нет! — делать ему больше нечего, ага, он, что, просто так бешенные деньги за депиляцию отваливает? — Я сейчас выйду! — Луи, открой мне дверь. — Я моюсь! — Луи. Вздохнув, Томлинсон выключает воду и смотрит в зеркало, чтобы поправить бра. А затем, набравшись сил и уверенности, он открывает дверь и выходит в комнату, улыбаясь Гарри, явно потерявшему дар речи. «Вот и славно, допрашивать не станет», — наивно полагает Луи, но альфа спрашивает: — Чем ты там занимался так долго? — Извини, я просто… гуглил, как сделать тебе приятно. Удивлённо уставившись на него, Гарри смягчается и притягивает к себе, чтобы обнять и поцеловать в макушку, прежде чем сказать: — Ты мог спросить. Мы же узнаём друг друга получше, мы же знакомимся. Это нормально, что мы ничего не знаем о телах друг друга. Можем начать с теории, совмещая её с практикой, что скажешь? Луи не отвечает, но благодарно улыбается ему и смотрит в глаза, позволяя Стайлсу поцеловать его и направить в постель. Когда Гарри отстраняется, то с восхищением окидывает его взглядом и вежливо спрашивает: — Можно мне прикоснуться к твоей груди? — омега взволнованно кивает ему, опуская взгляд, но альфа мягко приподнимает его подбородок пальцами, чтобы заставить вновь посмотреть ему в глаза, и ласково прикасается второй рукой к его груди. — Грудь — одна из эрогенных зон омег, особенно во время течки и овуляции, ты, вероятно, и сам это знаешь. — А у альф что? — неловко спрашивает Луи. — Могу говорить только за себя. Мне тоже нравятся прикосновения к груди, у меня достаточно чувствительные соски. Ты тоже можешь прикоснуться ко мне, если хочешь, не бойся. Конечно, Луи хочет. Ему по-настоящему интересно, что из всего этого выйдет. Поэтому вскоре смущение отступает, и он уже более уверенно прикасается к Гарри и не краснеет, когда альфа притрагивается к его телу. Они устраиваются на кровати, в полголоса сообщая друг другу, от каких прикосновений им могло бы быть ещё приятнее, узнавая друг друга получше. Гарри направляет Луи, хвалит его, чтобы подбодрить, когда Томлинсон проявляет инициативу… Они как-то совершенно незаметно переходят к тому, что безостановочно целуются, поглаживают и пощипывают эрогенные зоны друг друга, распаляя и возбуждая. Луи тихо стонет, когда ладонь Гарри неожиданно ложится туда, куда не ложилась прежде — на его промежность, поэтому он отстраняется и смотрит на руку Стайлса, прежде чем взволнованно взглянуть ему в глаза. — Всё хорошо? Тебе приятно? — Да, — тихо отзывается Томлинсон, неловко раздвигая ноги и позволяя Гарри опустить ладонь к яичкам и погладить их пальцами через ткань трусиков. — Очень приятно… — Хочешь сделать это для меня? Луи мягко улыбается, опуская руку на его внушительную эрекцию, а затем на мошонку, лаская. Поцелуй в губы оказывается почему-то ещё приятнее и чувственнее, чем до этого, поэтому доверившийся альфе омега не противится тому, как он нависает сверху. Отстранившись, Гарри целует Луи в шею, спускается ниже и приятно прикусывает грудь, большими пальцами играя с обоими сосками через полупрозрачную ткань бра. Забывшись от удовольствия, Томлинсон запускает пальцы в его мягкие волосы и чуть тянет у корней, не ожидая, что Гарри застонет. — Извини! Извини, я сделал тебе больно? — испуганно спрашивает Луи, мгновенно убирая руки. — Извини! — Мне не больно, — смущённо уверяет его Гарри, посмотрев в глаза тёмным от возбуждения взглядом. — Мне было очень приятно… Мне, кажется, немного нравится, эмм, твоя решительность и… это считается за доминирование на самом деле. Так что никому не стоит знать, что мне это нравится. — Ох, так тебе нравятся доминантные омеги? — искренне удивившись, спрашивает Луи. — Не паясничай, — усмехается Гарри, вновь целуя его в грудь и спускается ещё ниже, проводя языком по его животу, поэтому омега выгибается в спине от неожиданности и заливается румянцем. — Хочу расцеловать твою спину. Перевернёшься для меня на живот? — На живот? — Да. Не бойся, ты можешь довериться мне. Я не стану делать тебе больно. — Ты же не оставишь засосов, да? — Гарри с укором смотрит на него, поэтому Луи просто поднимает руки в сдающемся жесте и переворачивается. — У меня очень чувствительная поясница, а ещё есть местечко между… Гарри приятно массирует между лопатками, и Луи буквально задыхается, вздрагивая и сжимаясь всем телом, издавая очаровательный пищащий стон, когда альфа в добавок к этому массирует поясницу второй рукой. — Блядь… бля, как хорошо… Гарри! Гарри, прошу… стой, я сейчас… Но Гарри не слушает его, наклоняясь, приятно целуя и покусывая отчего-то невероятно чувствительную спину Луи, продолжая стимуляцию поясницы, пока омега под ним тихо матерится и поминает Бога от удовольствия. Ущипнув омегу за бок, Стайлс всё-таки говорит ему на ухо: — У тебя ужасно грязный язык, Луи. Ужасно грязный. Оставь Бога в покое и прекрати ругаться, иначе я возьму ремень. — Отшлёпаешь меня? Извини, но ты на папочку не тянешь, слишком молодой. — самодовольно фыркает Томмо, но тут же затыкается, когда Гарри прижимается крупной эрекцией к его попе, прямо между мокрых от смазки ягодиц. — Эй, это… — Тебе нравится? — спрашивает Стайлс, пользуясь положением и окидывая получившуюся картину взглядом, немного трётся членом между ягодиц. Это так странно чувствуется, но в то же время настолько приятно, что Луи просто прячет лицо в подушку и позволяет Гарри вновь совершить это движение, лаская его поясницу и талию. — Я хочу быть сверху, — приглушённо произносит омега. Получив желаемое буквально в следующие несколько секунд, Томлинсон тягуче целует Стайлса в губы, с языком, и старается устроиться на его бёдрах поудобнее, потираясь о его стояк. Гарри помогает ему, положив одну ладонь на его бедро и мягко поглаживает его. — Я сейчас кончу, Луи… — с придыханием из-за долгих поцелуев произносит альфа, второй ладонью лаская его грудь. — Я уже почти… — Я тоже… Гарри… Ох, Гарри, поцелуй меня, поцелуй… Гарри сам не знает почему, но он понимает, что Луи имел в виду не губы. Сначала он целует и облизывает его немного солоноватую шею, а затем приподнимает бра и целует грудь, языком лаская чувствительные соски. Сильно содрогнувшись, Луи обхватывает лицо Гарри ладонями и целует его в губы, пока они оба финишируют. Сквозь пелену оргазма Томлинсон слышит, что кто-то стучит в дверь, но отзывается только сиплым «Не сейчас», ощущая, как Стайлс гладит обеими руками его спину и бёдра, прижимая к себе. Стук повторяется. — Я сказал не сейчас! — отстраняясь, раздражённо выпаливает Луи. — Мистер Томлинсон, простите, сэр, вам пришло письмо… — Да кто, блядь, посылает письма ночью? — ворчливо вопрошает Луи, неохотно слезая с Гарри и открывает шкаф, чтобы найти и накинуть на себя халат. Он открывает дверь и не особо скрывает эмоций, когда забирает конверт, но ещё больше он раздражается, когда домработница, молодая и красивая, заглядывает ему за плечо, явно наблюдая за Гарри, севшим на кровати. Разгневанно посмотрев на неё, Луи требует, чтобы она принесла сменное постельное бельё и помалкивала о том, что видела. Ещё не хватало, чтобы весь дом узнал, что Гарри и Луи «развлекались» до свадьбы. Когда она уходит, омега закрывает дверь и проходит к столу, чтобы оставить письмо на нём, бросив один только взгляд на конверт и недовольно фыркнув: оно от врача, видимо, результаты анализов, которые он сдавал пару недель назад, могло бы подождать до утра. Стянув с себя халат, он бросает его у постели и возвращается на бёдра Гарри, наклоняясь к нему для поцелуя, а тот с улыбкой обнимает его. — Не хочешь сходить в душ? А ещё мы не продумали момент боксеров, — намекая на тот факт, что у него нет запасных, говорит Стайлс. — Мы что-нибудь придумаем. Пойдёшь со мной в душ? Мне всегда хотелось принять душ со своим мужем. — Я пока ещё только жених, Лу, — смеётся Гарри. — Ты уверен, что хочешь совсем оголиться? — Стесняешься меня? Мы же оба парни. Да, твой член явно больше, но я не особенно комплексую, так что… Ох, погоди, ты сам комплексуешь что ли? Альфа с упрёком смотрит на него и соглашается пойти в совместный душ.