***
Б) Он портит свидания Джисона Несмотря на ненависть Джисона к Минхо, избегать его практически нереально. В основном потому, что они состоят в одной группе друзей, а также – у них есть совместные занятия в университете и раздражающе похожие интересы, когда дело доходит до кафе, которые они посещают, и фильмов, на которые они ходят и смотрят. Именно поэтому у Джисона сейчас самое неловкое и неудачное свидание в жизни. Он на прогулке с очаровательной девушкой – Джинни. Они вместе ходят на математику. Хан пригласил её в кафе, в которое он иногда заглядывает, потому что чизкейки там просто бесподобны. Но, войдя в помещение, он замечает Минхо. Минхо, который, похоже, тоже на свидании. Это не шутка? Неужели Бог ненавидит его? Неужели в прошлой жизни Джисон совершил какое-то чудовищное преступление? Минхо смотрит на своего собеседника с милой улыбкой на лице, но заметив Хана, вся радость тут же исчезает. Джисон заказывает чизкейк, а девушка булочку с корицей, также они берут напитки. Получив заказ, Джи направляется к столику, расположенному как можно дальше от Минхо и его партнёра. Несмотря на то, что он с нетерпением ждал этого свидания, несмотря на то, что он изо всех сил старался сосредоточиться на красивой девушке перед собой, Джисон не может перестать переключать своё внимание на Минхо, который болтает с другим парнем. Он мило улыбается и хихикает в ответ на всё, что тот говорит. Но ничего, когда они закончат есть, Джисон заберёт Джинни, и они прогуляются по магазинам до начала фильма. Конечно, это не входило в первоначальный план сегодняшнего дня, и Хан просто хотел посидеть в тёплом кафе, наслаждаясь приятным запахом и поедая чизкейк, до начала сеанса в кино. Но он отказывается оставаться в одном пространстве с Минхо дольше, чем необходимо! И тут Джисона осеняет мысль: почему именно он должен уходить? Минхо и так уже достаточно долго находится здесь, теперь настала его очередь проводить время в кафе. Видя, что Хо собирается отойти в туалет, он тоже отлучается, говоря Джинни, что скоро вернётся, а затем незаметно заходит за парнем в туалет. Минхо уже стоит перед писсуаром и при виде вошедшего Джисона оглядывается на дверь. Но он не удостаивает парня более чем незаинтересованным взглядом, после чего снова смотрит вперёд. Джисон хмыкает и встаёт рядом с ним. Несмотря на неписаное правило, что между каждым писающим мужчиной должно быть не менее одного писсуара. — Что ты делаешь? — спрашивает Минхо, наконец-то признавая его существование. Хан пожимает плечами. — Писаю, — отвечает он, хотя член по-прежнему надёжно спрятан в трусах, и он не планирует сливать стоя рядом с Хо. Тот, похоже, не впечатлён и не обеспокоен, что ещё больше раздражает Джисона. Он не знает, что на него нашло и почему он так себя ведёт. Может он хочет быть немного грубее и подлее по отношению к Минхо. А может, ему просто хочется посмотреть, насколько он большой, – это как соревнование, существующее только в его голове. Но как бы то ни было, Хан наклоняет голову в сторону, пытаясь украдкой взглянуть на член парня рядом. Но прежде чем он успевает что-либо разглядеть, Минхо спохватывается и резко бьёт его ногой по голени, чтобы тот отступил. — Какого хуя ты делаешь? — спрашивает Минхо, но, несмотря на то что он говорит твёрдо, его голос дрожит, а уши краснеют, выдавая смущение. И хотя нога Джисона болит от только что полученного удара, он одаривает Минхо самой гнусной ухмылкой, на которую только способен. — Оу, — воркует он, наслаждаясь внезапным успехом. — Маленький Минхо смущается, потому что я увидел его член? — он хихикает, а старший смотрит на него, засовывая член в штаны и застёгивая молнию. — У меня больше, — издевательски шепчет Джисон, хотя на самом деле он ничего не разглядел, но факты не имеют никакого значения, когда это заставляет Минхо чувствовать смущение и все остальные эмоции, которые он когда-либо вызывал у Джисона. Вопреки ожиданиям, это замечание ничуть не задело Хо, который лишь закатил глаза, словно считая, что Хан ведёт себя как ребёнок и тратит время впустую. — Ха-ха, — саркастично отвечает, — ну серьёзно, что с тобой, блять, не так? И что ты здесь делаешь? Вместо ответа Джисон задаёт встречный вопрос, считая, что этого будет достаточно. — Когда ты собираешься уходить? — Что? — недоумённо спрашивает Минхо. Джисон раздражённо закатывает глаза. — Когда ты собираешься уйти из этого кафе? Свалить отсюда? Исчезнуть из поля зрения, — шипит он. — У меня свидание, а ты портишь его своим присутствием. Минхо усмехается. — Если одна мысль обо мне портит твоё настроение, то можешь уйти сам. К тому же, я пришёл первым, вот ты и проваливай, — говорит Минхо, и Джисон хмурит брови. — Тебе что, пять? Какая разница, кто пришёл первым? Раз уж ты пробыл здесь дольше, то будет справедливо, если теперь настанет и моя очередь. — Ты буквально единственный, кого беспокоит моё присутствие здесь, — фыркнул Минхо. — У меня нет причин уходить, ты понимаешь это? — Да ладно тебе, — стонет Джисон. Хо хмыкает, обдумывая ситуацию, и смотрит на Джи с озорным блеском в глазах. — Будешь умолять? — спрашивает он, и Джисон одаривает его грозным взглядом. — Ты спятил? — Тогда нет, — говорит Минхо раздражающе бодрым голосом и растягивает губы в улыбке. У Хана дёргается глаз, и ему до смерти хочется ударить Минхо прямо в лицо. — Серьёзно, если ты со своим другом так сильно хотите поесть выпечки, то почему бы тебе не испечь для него то самое ядовитое печенье, которым ты отравил меня, — Джисон повторяет попытку. Минхо растерянно смотрит на него. — Что? Яд? Где я его возьму и когда я вообще пытался тебя отравить? — он отвечает вопросом на вопрос, а Хан скрещивает руки на груди и хмурится. — Ну да, конечно. Как будто ты не знаешь, — говорит он и, видя, что Минхо всё ещё очень обескуражен, поясняет. — На дне рождения Сынмина. Не знаю, как ты это сделал, но я съел одно из твоих печений и в итоге отравился. Минхо недоверчиво смотрит на него, а затем начинает звонко смеяться, Джисон в ответ лишь ехидничает. — Ты хочешь сказать, — начинает Минхо между особенно очаровательным смешком. — Что я испёк печенье, положил в одно из них яд и каким-то образом узнал, какое именно ты выберешь из всей массы? — спрашивает он, и Джисон понимает, что звучит это не очень правдоподобно, но он не знает, как ещё объяснить внезапное ухудшение самочувствия и то, как Хо смотрел на него тогда, в ванной, когда Джисон выглядел слабым и жалким. — Ну, я не знаю. Просто как-то получилось? Я знаю, что ты это сделал, — твердит Хан, и ему становится не по себе от того, что его щёки пылают, наверное, они покраснели от неловкого воспоминания. Минхо задумчиво напевает, как бы соглашаясь с обвинениями. Через некоторое время он заговаривает. — Наверное, ты прав, — и глаза Джисона удивлённо расширяются. — Как? — шепчет он, будучи заинтригованным. Джисон понимает, что парень ни в чём не признается, но, в отличие от всех друзей, старший действительно потакает его безумным идеям, а не отметает их, говоря, что предположения Джи странные. Из-за этого у него внутри что-то расцветает, и румянец на щеках больше не вызван смущением. — Так как предугадать, какое печенье ты выберешь, практически нереально, и я рискую случайно отравить кого-то ещё или даже себя, может, я просто положил яд во все печенья, — размышляет Хо, озорно ухмыляясь Джисону. — Ты тупой? Ты же понимаешь, что только что сам себе противоречил? — он фыркает, но Минхо закатывает глаза, будто это Джисон тупой. — Только потому, что ты не в состоянии понять мои бесконечные знания и мудрость, ты не должен проецировать свою глупость на меня, — говорит Минхо, и Хан чувствует, как внутри него закипает гнев. — Что? — спрашивает он хриплым голосом. — Я ещё не закончил своё объяснение, — отвечает Минхо, ничуть не обеспокоенный кислым выражением лица младшего и его сердитым голосом. — Допустим, я выбрал медленно действующий яд и положил его во все печенья, тогда, очевидно, все отравятся, включая тебя – мою цель, верно? — спрашивает он, и Джисон хмыкает. — Очевидно. — Но я хочу, чтобы отравился только ты, и тогда мне нужно будет скормить остальным противоядие, оставив тебя без него. Поскольку яд действует медленно, никто не пострадает, а вот ты, не получивший его, к концу ночи останешься единственным отравленным, — резюмирует Минхо, и Джисон недоумённо моргает. Он отказался есть печенье после того, как узнал, что его испёк Минхо, но остальные съели гораздо больше, их даже уговаривали взять ещё. — Где бы ты хранил противоядие? Как бы ты заставил остальных употребить его? Минхо задумывается над этим вопросом. — Не знаю, где-нибудь. Я ведь знал, что ты до него не доберёшься, верно? — Да, — соглашается Джисон. — Например, во второй порции печенья? — спрашивает он, и старший на секунду замирает, а потом начинает хихикать. — Да, да. Это было бы логично. Будет проще убедить всех съесть по печенью, чем заставлять их пить что-то странное или давать им таблетки, — Минхо кивает сам себе, как будто не он только что помог Джисону раскрыть преступление, которое он и «совершил». — Ты отравил меня! — бросает обвинение Джисон, но Хо лишь качает головой. — В теории это звучит разумно, но ты мог взять печенье с противоядием. А вот остальные могли не захотеть больше. Честно, я немного разочарован, что ты съел только одно, — тихо признаётся Минхо, а Джисон делает вид, что его уши не краснеют. — Зачем? Чтобы я употребил ещё больше яда? Минхо фыркает, но не поддаётся на уловку. — Так или иначе, я не собираюсь делать печенье тому, с кем пошёл на свидание, с ядом или без него, так что если тебе не нравится находиться в одном помещении со мной, то тебе придётся уйти, — говорит он, и Хан раздражённо морщится от услышанного. Когда Минхо подходит к раковине и начинает мыть руки, Джисон расстёгивает молнию, чтобы пописать, раз уж он зашёл в туалет. Но это оказалось ошибкой, потому что внезапно Минхо оказывается позади него, заглядывая через плечо. — Ч-что ты делаешь? — спрашивает Хан, пытаясь наклониться вперёд и спрятать свой обнажённый член от Минхо. — Мило, — фыркает старший, и от этих слов Джисон отпрыгивает назад, задевая грудь Минхо, благодаря чему промахивается мимо писсуара. Прежде чем парень успевает остановиться, несколько капель попадают на пол, а одна или две даже пачкают ботинки. Он так и стоит с открытым ртом, глядя на капли мочи на полу. Минхо на секунду затихает, а затем разражается хохотом, и Джисон чувствует, как его захлёстывает волна унижения, пока над ним смеются высоким и дразнящим голосом. Ему блядски стыдно за то, что он обмочил свои ботинки из-за глупого замечания Хо, и хотя мочи было не так много, кажется, что каждая капля высмеивает его. — Увидимся снаружи, — говорит Минхо с милой улыбкой на лице, выбегая за дверь и оставляя Хана одного в туалете, с мочой на полу, красным лицом, и держащим свой подрагивающий член. И, кстати, Джисон ненавидит Минхо. Джинни не спрашивает, почему он так задержался, и не жалуется, когда Джисон предлагает прогуляться по ближайшим магазинам, пока не начнётся фильм. Ему не нравилось, что именно Минхо остался в кафе, но Джи отлично проводит время и вне заведения. Рука Джинни маленькая и удобная, девушка смеётся над его шутками и шутит в ответ, над чем Джисон в итоге тоже смеётся. Приближается время начала фильма: они заходят в кинотеатр, покупают один попкорн на двоих, и заходят в зал. Ожидая начала, они с Джинни разговаривают, как вдруг слышится смешок, и, посмотрев в сторону, Джисон видит Минхо. Тот смотрит на него без всякого удивления, одной рукой держась за своего спутника, а другой – за закуски из бекона. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Хан, копируя слова Минхо, сказанные ранее. И ответ Хо раздражает в равной степени, как и его ответ в туалете. — Пришёл смотреть фильм, — говорит он таким голосом, будто Джисон совсем тупой. — О, это твой друг? — неожиданно произносит Джинни, и Джисон поворачивается к ней так быстро, что удивляется, как он не растянул связки в шее. — Что? — он с Минхо отвечает одновременно. — Так забавно получается, — она сжимает руки в кулаки. — Присаживайтесь рядом с нами, это будет как двойное свидание, — говорит она. Спутник Минхо, похоже, соглашается, потому что ярко улыбается ему, а затем кивает и начинает подталкивать парня, чтобы он сел на место рядом с Джисоном. Никто ничего не говорит, пока Минхо устраивается поудобнее в кресле, и после того, как он и его пара усаживаются, наступает тяжёлая тишина. Джисон зажмуривает глаза и считает до пяти, мысленно произнося ругательства в адрес высшего разума, решившего, что сегодня он заслуживает наказания. Открыв глаза, парень поворачивается к Минхо и одаривает его фальшивой улыбкой. — Кто твой дружок? Не знал, что вы встречаетесь, — говорит он, имея в виду «не знал, что есть кто-то, готовый встречаться с тобой», и Минхо не упускает скрытый смысл, в ответ бросая взгляд полный отвращения. — То же самое я могу сказать и тебе, — отвечает Хо, а затем вздыхает, словно на его плечах лежит вся тяжесть мира, а не только грубый вопрос Джисона. — Это Доюн, — говорит он и одаривает того лёгкой улыбкой, от которой в душе Джисона вспыхивает раздражение. Джинни подталкивает Джисона в бок. — Представь и меня, — просит девушка, и Хан улыбается ей. — Это Джинни, — она с Доюном протягивают друг другу руки, сжимая Минхо с Джисоном, как начинку между двумя кусочками хлеба. Затем начинается фильм, и Джи наконец-то может перестать притворяться, что ему нравится сидеть рядом с Минхо. Однако на протяжении всего фильма Минхо периодически наклоняется и шепчет ему на ухо нелепые комментарии, а Джисон в ответ делает то же самое. Он рассказывает Минхо о самых странных и глупых теориях, которые только может придумать, даёт персонажам абсурдные предыстории и делает самые нелепые прогнозы, но старший всё равно смеётся, и Джисон не понимает, удалось ли ему взбесить этим Хо. После свидания Джисон неловко машет Минхо и Доюну, а затем провожает Джинни домой. Девушка приглашает его внутрь, и он проводит остаток ночи, занимаясь с ней сексом. Он трахает её в жёстком темпе, пытаясь избавиться от раздражения и гнева, которые пробудил в нём Минхо. Затем он представляет, как Минхо делает то же самое со своим другом, и внезапно в его голове возникает некое соревнование, в котором Джисону нужно трахнуть Джинни лучше, чем Минхо когда-либо трахал Доюна. Но чем дольше он думает об этом, тем больше погружается в свои мысли. Он представляет Минхо и его большое, сильное тело, которое седлает партнёр, пока движения контролируются самим Хо. Он представляет Минхо и его танцорские бёдра, как он втрахивает партнёра в матрас греховными движениями. Минхо своими большими глазами смотрит на парня с таким же лицом, какое было у него, когда Джисона тошнило, когда он спросил Джисона, всё ли с ним в порядке. Кончая, Джисон краснеет, из него вырывается громкий и жалобный скулёж.***
В) Он инопланетянин, обладающий чарующими способностями На какой-то вечеринке, каким-то образом, Джисон перешёл от хмурых взглядов на дурацкие танцы Минхо к тому, чтобы сидеть в кругу незнакомых лиц и играть в бутылочку. Он до сих пор ни с кем не поцеловался, но Хану нравится подбадривать и подвывать для тех, кто это делает. И каждый раз, когда пара решает покинуть круг после сеанса поцелуев, он хихикает и бросает понимающие взгляды на девушку, сидящую рядом с ним. Он не спрашивал её имени, но поскольку волосы девушки окрашены в фиолетовый цвет, он мысленно называет ту «мисс Пурпур». Мисс Пурпур симпатичная, и Джисон решил для себя – если не удастся поучаствовать в игре, то, возможно, он сможет попросить её о послеигровых поцелуях. И судя по тому, как она положила руку на его бедро и наклоняется каждый раз, когда смеётся, она не против. Приходят новые люди, а те, кому становится скучно, уходят. Вдруг к ним подбегает Минхо, его спутник – Доян? Доюн? – цепляется за руку. Внезапно Джисон насторожился и выпрямился, наблюдая за тем, как Хо садится, присоединяясь к кругу, а Доюн оказывается рядом с ним. Джисон думал, что эти двое встречаются, так почему же они здесь играют в игру, подразумевающую, что они будут целоваться с кем-то ещё? Но Хан быстро приходит к выводу, что это не его дело, когда бутылка отправляется в руки следующего игрока. Ещё через два раунда наступает очередь мисс Пурпур, и Джисон немного разочаровывается, когда бутылка попадает не на него, а на какую-то девушку. Но она подмигивает ему и, пока целуется с другой девушкой, не сводит с него глаз, так что шанс не полностью потерян. Наступает очередь Джисона: бутылка попадает на незнакомую девушку, что неудивительно, ведь большинство участников игры – девушки, и он подмигивает мисс Пурпур, как и она ему раннее, а затем ползёт к центру круга. Девушка робко смотрит на него, но Хан отвлекается, потому что каким-то образом он столкнулся взглядом с Минхо. Даже когда они целуются, Джисон не может отвести взгляд от парня и чувствует, как по щекам растекается тепло, а Минхо невозмутимо наблюдает за ним. Но прежде чем он успевает потеряться в глазах Хо, в попытке расшифровать эмоции, плавающие в его тёмной радужке, Джисон отстраняется от девушки и поспешно возвращается на своё место. Мисс Пурпур мило надувает губки. — Я надеялась на большее шоу, — поддразнивает она, и Джисон надеется, что его смех не звучит так нервно, как это чувствуется. Он слишком отвлёкся на Минхо, чтобы думать о поцелуе или о том, что он делает. — Оставим это для чего-то более интересного, — мисс Пурпур хихикает, довольная таким ответом. В каждом последующем раунде Джисон чувствует волнение. Он с затаённым дыханием ждёт очереди Минхо. Одна из девушек раскрутила бутылку так, что она начала замедляться, когда дошла до Минхо, и Хан так сильно сжал кулаки, что на ладонях остались полумесяцы от ногтей. Но в итоге бутылка пролетела мимо и упала на Доюна. Джисон почувствовал облегчение, сам не понимая почему. Закончив целоваться, Джисон уловил ухмылку, которую Доюн послал Минхо. Но того это не заинтересовало, и Джисону пришлось сдержать смешок. Настала очередь Хо, и Джисон не может прекратить раздражённо трясти ногой, ожидая, пока бутылка перестанет вращаться. И тут, она останавливается прямо перед ним. Он несколько секунд смотрит на бутылку, а затем поднимает глаза на Минхо, который уже смотрит на него. На мгновение в мире остались только они, но тут мисс Пурпур подталкивает его в бок и ободряюще улыбается. — Всё ещё не хочешь устроить мне шоу? — спрашивает она, хлопая ресницами, и Джисон сглатывает комок, образовавшийся в горле. — Посмотрим, — смеётся он, хотя, честно говоря, Джисон понятия не имеет, как это будет происходить. Он не нравится Минхо, так что, возможно, тот откажется, и они вообще не будут целоваться. А может, это будет лишь лёгкий чмок в губы, просто для того, чтобы выполнить правило игры. Старший сделает лишь самый минимум. Однако Минхо грациозно вползает в круг, что опровергает первую теорию об отсутствии поцелуя, но вторая теория остаётся возможной. Не желая первым отступать, Хан направляется к нему, двигаясь гораздо увереннее, чем есть на самом деле. Джисон замечает, что губы Минхо накрашены красным, а глаза покрыты блёстками. Но долго смотреть на старшего ему не удаётся, потому что вскоре парень наклоняется к нему, и Джисону остаётся только закрыть глаза и ждать момента, когда он почувствует губы Хо, прижатые к его губам. К его удивлению, Минхо не стесняется и не ограничивается минимумом. Впрочем, Джисон не знает, почему он удивлён, ведь тот, наверное, никогда в жизни не халтурил. За исключением случаев, когда он любит-ненавидит Хана, но когда он целует его, то делает это уверенно и целеустремлённо. Поцелуй с Минхо не похож ни на что, что Джисон делал раньше. Его губы мягкие, язык тёплый, а рука на шее успокаивает. В этом нет ничего необычного, но тот факт, что это Минхо, делает момент особеннее. Вкус Хо можно сравнить со вкусом любимого чизкейка младшего: аппетитный и почти приторный. Он пахнет ванилью и чем-то цветочным, а Джисон очень любит цветы. Трясущейся рукой ему удаётся ухватиться за переднюю часть рубашки Минхо, а другой он зарывается в его волосы. Затем он притягивает Минхо ещё ближе, желая получить больше тепла, а тот лишь улыбается в поцелуй, откидывая голову Джисона назад своей рукой, которая сейчас зарыта в его волосах. Затем Хо начинает полностью поглощать его. У Джисона кружится голова, и в то же время он словно парит. Тело полыхает, и каждый раз, когда Минхо покусывает его нижнюю губу, она горит ещё сильнее, но старший всегда старается успокоить жжение языком. Когда он немного отстраняется, Джисону становится почти больно, но потом парень снова начинает вылизывать его рот, словно ему это необходимо, чтобы выжить, и младшему становится лучше. Поцелуй будто отравлен, будто его накачали наркотиками. Наверное, Минхо красит губы ядом, а противоядие прячет на языке. Поэтому Джисон целует его до тех пор, пока не перехватывает дыхание, и старается выпить каждую каплю противоядия – разумеется, на всякий случай. Если он продолжит облизывать губы Хо до тех пор, пока помада не будет полностью стёрта, то только для того, чтобы убедиться – в них не осталось яда на случай, если кто-то ещё захочет его поцеловать. Оказалось, что кроме Джисона никого не будет, потому что отстранившись, Минхо быстро поднялся на ноги и потянул младшего за собой. Возможно, Хан всё ещё немного ошеломлён наркотиком, который ему ввели через губы, ведь он не спорит, когда Минхо начинает оттаскивать его от круга. Доюн смотрит на них удивлённо, но в то же время понимающе – Джисон решил не обращать на это внимания. Но он не в силах сдержать гордость, расцветающую в животе от того, что Минхо проявляет больший интерес именно к нему. На губах даже появляется небольшая ухмылка. Затем он ловит на себе взгляд мисс Пурпур – широко раскрытые от шока глаза, и ухмылка сходит на нет, вместо неё появляется румянец. Но он не сопротивляется и не вырывается, пока Минхо тащит его за собой. Спотыкаясь, они пробираются сквозь толпу пьяных людей, пока не доходят до входной двери, и только тогда Хо оборачивается в сторону Джисона. Его тёмные глаза пронзают душу насквозь. Кажется, будто его мысли читают, и Джисон застывает на месте, переминаясь с ноги на ногу, и не может удержаться от того, чтобы не обратить внимание на то, как он выглядит. Волосы растрепались от того, что рука Минхо вцепилась в них, направляя голову так, как ему заблагорассудится. Несколько капель пота стекают по шее от тепла в комнате или, возможно, от близости Минхо. Его губы покраснели и стали пухлыми от настойчивых поцелуев и посасываний Минхо, а также от помады на губах, которую Джисон не забыл полностью стереть. — Что? — спрашивает Джисон и надеется, что это прозвучит как можно раздражённее, но вместо этого в голосе слышится одышка и неуверенность. Минхо улыбается ему. — Пойдёшь со мной домой? — спрашивает он. Джисон никогда не был в квартире Хо, и, возможно, он провёл бы чуть больше времени, любуясь пространством, если бы не тот факт, что Минхо сейчас прижимает его к двери и целует так, будто больше никогда не сможет этого сделать. Может быть, потому что не сможет, может быть, потому что этого больше никогда и не случится, и Джисон не знает, что он чувствует по этому поводу. Джисон не мог пошевелить ногами из-за переполняющих его эмоций, поэтому Минхо поднял его на руки и пронёс через коридор до самой спальни, кидая парня на кровать. Пока младший падает на кровать в течение короткой и страшной секунды, он издаёт унизительный писк, а Минхо смеётся над ним. Как только Хан собрался ответить что-то умное и грубое, Минхо начал заползать в кровать, и Джисон внезапно начал испытывать потребность в нём. И тут он вспоминает о Доюне, а он не собирается трахаться с кем-то, кто уже состоит в отношениях. — Доюн, — говорит он, и когда Хо бросает на него растерянный взгляд, Джисону приходится вздохнуть. — Парень, с которым ты встречаешься. — Ох, — отвечает Минхо. — О, нет, — он качает головой. — Это просто друг, мы иногда общаемся. Доюн знает, что я не заинтересован в нём. — Что? — Джисон немного смущён. — Но вы же были на свидании? — Ну, ты так предположил, а я не счёл нужным тебя поправлять, — говорит он, заставляя младшего сузить глаза. Затем он понимает. — Нет, ты пытался уравнять шансы, потому что знал, что я на свидании, и не хотел мне проигрывать, — объявляет Хан, чувствуя самоуверенность. Минхо с силой взял Джи за челюсть, но это ощущалось до странного мягко; после этого он вдавил Хана в матрас. — Заткнись, — говорит Хо, и его уши окрашиваются в розовый цвет, пока Джисон чувствует себя под кайфом от этой картины. Затем Минхо целует его своими красивыми, но ядовитыми губами, и все его мысли вылетают в окно. Минхо раздевает его: одежда быстро падает на пол, и только когда Хо пытается стянуть трусы, Джисон понимает, что единственный предмет одежды, который Минхо сбросил – это рубашка. — Эй! Это несправедливо! — он скрещивает руки на обнажённой груди и чувствует, что Минхо бесстыдно пялится на него. Тогда парень кокетливо улыбается ему, хлопая длинными ресницами. — Что случилось? Смущаешься? Джисон чувствует себя ничтожным, но он не соглашается с Минхо, и даже показательно снимает с себя нижнее бельё, чтобы показать, как Хо не прав. Джисон не смущается. Ничуть. Вот только теперь он полностью обнажён, а Минхо смотрит на него так, будто хочет съесть, и даже облизывает губы, чтобы подчеркнуть это желание. Но когда старший снова целует его, поцелуй получается мягким и нежным, и Джисон не чувствует себя таким уж незащищённым, ведь тело Минхо даёт ему возможность спрятаться. — Я хочу тебя трахнуть, — бормочет Минхо ему в губы, отчего по коже пробегают мурашки, а из горла вырывается слабое хныканье. Минхо впивается в него очередным глубоким поцелуем, а затем переворачивает Джисона на живот. Хан пытается встать, но как только он поднимается на четвереньки, сильная рука ложится ему на шею. Не принуждая, но всё же чётко прося. — Не шевелись, — просто приказывает Минхо, и Джисон не двигается с места только потому, что его мозг ещё не осознал происходящее, а не потому, что в тоне голоса Минхо прозвучало что-то, заставляющее его подчиниться. Вскоре Хо устраивается позади него. Он слышит, как открывается крышка флакона, и чувствует, как смазка капает вниз. Джисон шипит от прохлады и слегка ёрзает, но рука Минхо, лежащая на его бедре, не даёт шевельнуться. Минхо растягивает его медленно и дразняще, почти мучительно. А когда Джисон ведёт себя не так, как тот хочет, он грубо шлёпает его по заднице. Минхо заметил, как отреагировало тело Хана после первого сильного шлепка, и теперь очень доволен новым орудием, которым он владеет. Каждый раз, когда ладонь Хо приземляется на кожу Джисона, парень не может удержаться от рывка вперёд, и из него вырываются неловкие хныканья. Трудно сохранять спокойствие, когда Минхо двигается по-блядски медленно, так и не касаясь его сладкой точки, и Джисон хочет взять дело в свои руки, начиная вилять задницей, пока Минхо не коснётся простаты. В этот момент он даже не знает, намеренно ли это, или парень действительно не знает, как найти его простату. — Хватит двигаться, — Хо уже в который раз ругает его, и Джисон раздражённо отнекивается. — Может, ты чего-то хочешь? — насмешливо спрашивает он. — Знаешь, это очень просто: если тебе что-то нужно, достаточно просто попросить. От этих слов Джисон сжимает зубы: он не желает опускаться до такой степени, чтобы умолять, особенно перед таким, как Минхо. — Ты всё понял? — спрашивает Минхо, а Джисон игнорирует его. Не получив ответа, старший внезапно прижимается к его простате с такой идеальной точностью, что Хан подпрыгивает, и из него вырывается грязный стон. — Это то, чего ты хочешь, верно? Джисон слабо кивает и надеется, что этого будет достаточно. Но, конечно же, ничего не происходит, потому что Минхо снова повторяет. — Ты должен попросить об этом, всё понятно? Джисон снова игнорирует его, надеясь, что Минхо ещё раз больно надавит на простату, но увы! Не прокатило. После этого Хо, кажется, несколько часов, просто растягивает Джисона, медленно переходя от одного пальца ко двум, при этом не задевая простату. Минхо только нежно прижимается к ней, или же подбирается так близко, что Джисону остаётся только правильно дышать, чтобы побыстрее кончить. Кажется, будто его мозг вытекает из ушей с той же скоростью, что и смазка из члена. Вот уже на протяжении получаса Минхо говорит, что прошло не более 15 минут, а Джисон уже размазывает по простыням постыдное количество предэякулята. Но он не может заставить себя заботиться о дурацких простынях, когда его член пульсирует, висит тяжело и бесполезно, лишь изредка подрагивая, когда Минхо приближается к его простате, но практически не касается её. Джисон очень возбуждён от всего этого, и хотя его член остался совершенно нетронутым, он чувствует, что может кончить просто от того, что Минхо решил проявить милосердие и прикоснуться к нему как следует. Всего один-два резких толчка, и Джисон достигнет своего пика. Парень жалобно скулит, когда из него вытекает очередная порция предэякулята; он настолько твёрдый, что становится больно. — Я ненавижу тебя, — хрипит он, и вдруг старший прекращает двигать пальцами, словно застыв на месте позади Джисона. Джисон недовольно хмыкает и, несмотря на стыд, шевелит задницей, чтобы Хо приступил к делу. — На самом деле это не так, — говорит Минхо. Потом чуть тише. — Верно? Вопрос застаёт Джисона врасплох, и он предпочитает не думать о том, как сильно ему не нравится парень, который, возможно, даст ему лучший секс в его жизни, если поторопится и пошевелит пальцами. Такими темпами Хан потеряет сознание ещё до того, как Минхо введёт в него свой член. — Конечно, я тебя ненавижу, — раздражённо ворчит Джи. — Какое это имеет значение? Ты тоже меня ненавидишь, — при положении Джисона – голого, стоящего на четвереньках с задницей кверху – вести этот разговор как-то неловко. — Я тебя не ненавижу, — говорит Минхо, и Джисон недовольно морщится, но быстро переходит на хныканье, когда в очередной раз осознаёт, насколько он пуст и незащищен. — Если ты меня не ненавидишь, тогда поторопись и трахни меня уже! Минхо ехидничает за его спиной, и Хан понимает, что такими темпами он не получит желаемого, поэтому решает прибегнуть к очень низкой тактике: он будет вести себя как грубиян и доведёт Минхо до такого состояния, что у него не останется другого выбора, кроме как молча трахнуть его. Это несложно, учитывая тот факт, что Джисон никогда не был покорным. — Или что? Ты недостаточно уверен в том, что сможешь завести меня своим жалким членом? Хочешь, чтобы я взял бразды правления в свои руки? — издевательски спрашивает он. Затем Джисон хихикает, и ему становится противно от того, как он запыхался. — Может быть... может быть, ты мечтал о том, чтобы парень, которого ты ненавидишь, уничтожил тебя в постели, а теперь у тебя проблемы с работоспособностью... Сильная хватка вцепляется в волосы Джисона на затылке и тянет голову назад. Он вскрикивает от боли, вызванной неестественным углом наклона шеи и резким потягиванием за волосы. — Ты уверен, что не заблуждаешься? — Минхо глумится, а Хан не может ничего ответить, боясь, что, открыв рот, он издаст неловкий хнык или стон. — Ты знаешь, что иногда мы можем узнать о человеке больше по тому, как он говорит о других, чем по тому, как он говорит о себе? — Минхо спрашивает неторопливым тоном, словно у них есть всё время в мире, и словно Джисон не готов выскочить из кожи вон от того, насколько нуждающимся он себя чувствует. — Теперь ты читаешь мне лекцию, старик? — хрипит младший, наконец-то привыкнув к боли настолько, что находит силы заговорить. — Я подожду если тебе нужно время, чтобы собраться с духом, это мило. В конце голос Джисона немного срывается, потому что кулак Хо крепко сжимается и оттягивает его голову ещё дальше назад. Теперь его спина выгнута дугой, а мышцы шеи сводит судорогой, но парень отказывается показывать слабость. — Видишь ли, большинство людей склонны быть нечестными, говоря о себе, поэтому слова, сказанные о других, лучше отражают их мысли и личность. Свободная рука Минхо гладит его по бедру, животу, а затем, наконец, нащупывает член. Из Хана вырывается испуганный стон, и, несмотря на то, что у них был короткий и неловкий перерыв, Джисон всё ещё очень твёрд. — Ты уже второй раз комментируешь мой член, пытаясь унизить меня, — говорит ровным и безэмоциональным голосом, будто его волосы не сжаты в жёсткой хватке, а член не поглаживается в нежном темпе. — Это потому, что ты хочешь, чтобы кто-то унизил тебя таким же образом, или потому, что ты считаешь свой член жалким, и тебе нужно принижать других, чтобы повысить свою самооценку, а? Он не считает вопрос достойным ответа, но Минхо не унимается. Возможно, он даже не ожидал получить ответ, и мысль о том, что Джисон неосознанно подыгрывает сценарию, который Минхо придумал в своей голове, приводит его в ещё большую ярость. — И ещё, — продолжает Хо. Мышцы Джисона напрягаются, и он задерживает дыхание, ожидая продолжения. Тело полностью повторяет движения Минхо, желая уловить каждую деталь в его поведении и голосе. — Ты тот, кто ненавидит меня, помнишь? А это значит, что ты мечтаешь о том, чтобы парень, которого ты ненавидишь, уничтожил тебя в постели, не так ли? Скорее всего, он ткнул пальцем в небо, это полная случайность, потому что Джисон отказывается верить в то, что в этой идиотской реверсивной психологии есть хоть капля правды. Джисон никогда не признается Минхо в его правоте, он даже самому себе ещё не признался в этом, но то, как сбивается его дыхание, как подрагивает его член и как непроизвольно вздрагивает всё тело – выдаёт его с потрохами. Никогда ещё Джисон не чувствовал себя так унизительно, как сейчас. Даже когда он обмочил свои ботинки из-за глупого замечания старшего или когда он хныкал в его руках, когда Хо помогал ему вырвать. Сначала он слышит тихое хихиканье, но затем Минхо начинает громко и высоко смеяться. Он издевается над Джисоном. — Серьёзно? — спрашивает парень, и Джисон прикусывает язык, чтобы не выдать себя ещё больше, а на глаза наворачиваются слёзы от стыда. Жёсткая хватка в волосах наконец-то ослабевает, и Хан падает головой вперёд на подушку, где он будет похоронен до конца своих дней. Минхо воркует за его спиной, и Джисон ненавидит, как дёргается его член при этом звуке. Унижение заводит его до боли, и одновременно с этим хочется убежать и спрятаться там, где его никто и никогда больше не увидит. Непонятно, что именно выдаёт его, но Минхо, кажется, сразу замечает перемену в настроении Джисона. Он замечает, что смущение не столько приятно, сколько тягостно. Он начинает медленно покрывать поцелуями позвоночник младшего, начиная с изгиба спины и заканчивая плечом. — Ты в порядке? — спрашивает он, и Джисон не может решить, кто ему больше нравится – добрый Минхо или злой Минхо. — Буду, когда ты наконец решишь меня трахнуть, — раздражённо отвечает, и на этот раз смех Минхо становится мягче, и вместо того, чтобы смеяться над Джисоном, кажется, что он смеётся вместе с ним. — Так и сделаю, — хмыкает он, но прежде чем Джисон успевает отпраздновать победу, Минхо продолжает. — После того как ты ответишь на несколько моих вопросов. Джисон в ответ лишь возмущённо фыркает. — Итак, расскажи мне. О чём ты мечтал? — спрашивает Хо, и Джисон только качает головой. — В твоей голове всё было так? Ты был обнажённым, а я дразнил тебя, не давая никакого облегчения? После этого вопроса Джисон вдруг с болью осознаёт, как медленно рука Минхо поглаживает его член – достаточно, чтобы он был твёрдым, но недостаточно, чтобы он хотя бы отдалённо приблизился к грани. Хан также чувствует, насколько он опустошён после того, как Минхо растянул его двумя пальцами, но затем внезапно вытащил их, перестав уделять внимание его заднице. Не получив ответа, Минхо продолжает. — Нет? Тогда, может, ты представлял себе что-то более жестокое? Что-то более болезненное? Джисон слышит в его голосе садистскую улыбку и хочет ответить: «Ты и так сейчас очень жестокий». Но тут Хо впивается ногтем в щель красной и набухшей головки его члена, и все мысли в мозгу Джисона на мгновение замирают, когда бёдра подаются вперёд. — Тебе нравится боль, Джисон? — спрашивает Минхо, и хотя ему не дают словесный отклик, то, как Хан приглушённо стонет в подушку, является достаточным ответом. — А может, ты хочешь, чтобы я был с тобой поласковее? Хочешь, чтобы я заботился о тебе, пока буду очень медленно, очень нежно разбирать тебя на части, — он сопровождает эти слова лёгкими поцелуями в шею и едва заметными прикосновениями к боку, а другой рукой обводит его член. От этих прикосновений Джисон вздрагивает. Но, несмотря на это, он отказывается отвечать на любые вопросы старшего, и не только потому, что хочет всё усложнить, но и потому, что на самом деле сам не знает. Конечно, Джисон не раз представлял себе, каким Минхо бывает в постели, иногда даже в тот момент, когда сам кончал со своим партнёром. Однако он никогда не представлял их вместе, не думал, что хочет этого. Но теперь, зная, что он может получить, хотя бы на одну ночь, то... — В чём же дело? — спрашивает Минхо. — Чего хочет мой Джисон? — Мм-м, — только и смог вымолвить Джисон, жалобно скуля, и надеясь, что до Хо дойдёт, что он чувствует. Спойлер: не дошло. Минхо лишь разочарованно хмыкает и советует попробовать ещё раз. — Чтобы ты был моим. Стыдливое и тихое признание. Как только эти слова вырвались изо рта Джисона и запечатлелись в мозгу Минхо, он перевернул Хана, словно тот ничего не весит. Парень приземлился на спину с негромким вдохом и слабыми, как спагетти, конечностями, разбросанными во все стороны, голова закружилась от демонстрации силы. Затем Минхо наклоняется и настойчиво целует его. Минхо крепко сжимает его бёдра и раздвигает их, будто Джисон не был полностью открытым и уязвимым под ним. Но крепкий захват и сильные пальцы, впивающиеся в кожу, приятны, и Джисон не может жаловаться на это ощущение. Произнеся это вслух, Джисона осенило. С тех пор как Минхо впервые позаботился о нём, когда его рвало, а может, и раньше, с того самого момента, как Минхо впервые посмотрел в его сторону, Джисон постоянно жаждал его внимания, притворяясь, что голод не съедает его заживо. — Чтобы весь ты был только мой, — повторяет он, когда пальцы Минхо снова входят в него. — Чтобы ты смотрел только на меня, прикасался только ко мне, был моим и ничьим другим, — дыхание сбивается, и Хан чувствует, что он бредит от признания. — Тогда ты сможешь осуществить свою мечту, — говорит Минхо, и Джисон чуть не всхлипывает, когда старший прижимает пальцы прямо к его простате. — Но ты... — начинает Джисон, едва успевая произносить слова из-за того, как Минхо тремя пальцами растягивает его. — Я тебе не нравлюсь, — жалобно скулит он. Пальцы Минхо замедляют свои движения, но не прекращают их полностью. Джисон благодарит Бога, а может, Минхо – разницы нет, когда тот произносит следующее. — Ты мне не нравишься, Джисон. Слово «нравишься» слишком незначительно, чтобы полностью передать всё, что я чувствую, — объясняет он, и Джисон его понимает. И ох, это звучит чертовски мило и так идеально, что Джисон с готовностью кивает в знак согласия. — Ты же меня ненавидишь. Почему это так важно для тебя? — вопрос сопровождается сильным толчком в простату Джисона, от которого он отшатывается от кровати, а рот открывается в беззвучном вопле. На этот раз Хан просто качает головой, не зная, что сказать. — Хотя, учитывая твои ранние высказывания, может, ты не ненавидишь меня. Может, ты просто ревновал к каждому человеку, который разговаривал со мной, завидуя, что на их месте не ты? — спрашивает Хо, а Джисон не знает. Минхо всегда был слишком идеальным, слишком красивым и слишком милым. Это несправедливо. Очевидно, что с ним должно было быть что-то не так, но Джисон так и не смог найти в Минхо этот роковой недостаток, как и не смог доказать о его существовании их друзьями. Всегда было проще обидеть, чем обидеться, проще ненавидеть, чем быть объектом для ненависти. Но Минхо был равнодушен к Джисону, в то время как ко всем остальным проявлял любовь и доброту, что только ранило его ещё больше, и теперь Джисон не знает, что чувствовать. Минхо вынимает пальцы, отчего дырочка Хана сжимается и пустеет, и он издаёт недовольное хныканье. Но тут головка члена настойчиво надавливает на край, и голова Джисона с облегчением откидывается на подушки. — С презервативом или без? — спрашивает старший, и Джисон качает головой имея в виду «нет», с такой силой, что начинает кружиться голова. — Если я стану твоим, ты тоже станешь моим? — вновь вопрос, и на этот раз Джисон кивает головой, отвечая «да». Да, да, да... Минхо наконец-то проникает внутрь. Медленно толкается вперёд, пока полностью не заполняет парня, и Джисон беспомощно лежит на кровати, закатив глаза и приоткрыв рот, задыхаясь от того, что растяжение члена жжёт так чертовски приятно. — Двигайся, — с придушенным стоном выдыхает Хан, поднимая дрожащую руку, чтобы обхватить шею Минхо, притянуть его к себе и впиться поцелуем в его губы. Когда Минхо начинает раскачивать бёдра взад-вперёд, Джисону не удаётся поцеловать его – вместо этого он стонет старшему в рот. Судя по тому, как Минхо стонет и охает, прижимаясь к его губам, Джисон не думает, что тот против. Вскоре Хо немного приподнимается, выпрямляя спину и крепче сжимая талию Джисона, а затем начинает глубоко и жёстко входить в него, выдавливая стон за стоном. Джисон честно не знает, как и почему он так завёлся, но как только Минхо набирает темп и попадает по простате, он умирает. Очевидно, что Джисон старается продержаться как можно дольше, потому что кончать так быстро чертовски неудобно. Но Минхо продолжает долбиться о его простату, а одна из рук перемещается на его член, время от времени играя с сочащейся головкой. Джисон просто не может этого вынести. — Я... — начал он, но Джисона прервал собственный стон. — Чёрт, я сейчас кончу, — успевает прохрипеть. Но прежде чем он кончает, Минхо перестаёт двигаться и берёт его за член, сжимая у основания достаточно сильно, чтобы оргазм сошёл на нет, и, собравшись с силами, Хан смотрит на него в разочарованном недоумении. — Что... ты только что, что? — спрашивает он, язык тяжёлый, а в голове каша. Минхо одаривает его улыбкой, которую можно описать только как садистскую, и Джисон хнычет. — Я не хочу, чтобы ты сейчас кончал, — говорит ему Минхо, сразу возобновляя темп. Он не перестаёт сжимать основание члена Джисона, чтобы парень точно не кончил. Это жестоко и захватывающе: тело Джисона содрогается и извивается, пока Минхо продолжает издеваться над его простатой своим членом. И хотя мышцы тела Хана напрягаются всё сильнее и сильнее, пока удовольствие становится всё больше и больше, он никак не достигнет пика. Это дразнение настолько же болезненно, насколько и восхитительно. Если честно, Джисону кажется, что его никогда в жизни не трахали так хорошо, но всякий раз, когда он думает, что наконец-то переступит эту восхитительную грань, Минхо сжимает его член и лишает очередного оргазма. Это заставляет его быть плаксивым, нуждающимся и отчаявшимся. Как говорится: отчаянные желания требуют отчаянных мер. — Я... Я был прав в том, что сказал... — стонет он, — в том, что сказал изначально, — Хан понимает, что привлёк внимание Минхо, когда тот наклоняет голову вперёд и вопросительно смотрит на него. — Твой член действительно жалок, — он хнычет после особенно удачного толчка, и заметив, как Минхо смотрит на него сверху вниз, по коже бегут мурашки. — Даже трахнуть меня нормально не может, — продолжает младший, когда Минхо не поддаётся на его насмешки. — Абсолютно бесполезный, — его голос срывается и звучит как всхлип, когда Минхо выкручивает ему запястье и проводит большим пальцем по покрасневшей и истекающей головке Джисона. Затем рука снова оказывается у основания, хватка надёжная и крепкая, и оргазм, о котором думал Джисон, исчезает. На этот раз он по-настоящему плачет, потому что был так близок, так чертовски близок к достижению этого восхитительного кайфа, что практически чувствовал его вкус на кончике языка. — Это всё, на что ты способен? Я бы лучше трахнул себя левой рукой, — снова пытается Джисон, но теперь его голос настолько запыхавшийся и плаксивый, что Хо ни за что не поверит в правдивость этих слов – не то чтобы он думал, что Минхо верил ему во время предыдущих попыток. Потому что ничто из того, что он говорит, не является правдой. Минхо трахает его превосходно, ничего не вызывает недовольства, и если бы не рука обхватившая основание его истекающего смазкой члена, не дающая кончить, Хан бы уже давно это сделал. Именно поэтому Джисон и решил быть грубым в ответ. — Боже, ты когда-нибудь заткнёшься? — Минхо отзывается, и Джисон расплывается в наглой ухмылке, хотя парню кажется, что он разваливается изнутри. — Никогда, — Хану удаётся выдавить из себя придушенный стон, так как Минхо ударил его точно по простате. В ответ старший просто смотрит на него ничего не выражающим взглядом, наклонив голову в сторону и приподняв одну бровь. Джисон не знает, заводит ли его или бесит то, как Хо удаётся сохранять спокойствие и собранность во время всех колкостей, и игнорировать всё, что Джи бросает в его сторону, пока продолжает вести односторонний монолог. Возможно, и то, и другое. — Нет? А что, если я сам тебя заткну? — спрашивает Минхо обманчиво невинным голосом. — Может, мне стоит засунуть пальцы в твоё горло, чтобы ты замолчал, или, может, задушить тебя, чтобы ты больше не мог говорить? Глаза Джисона расширяются, и его лицо съёживается от стыда: он откидывает голову назад, обнажая шею, и молча просит Минхо задушить его. — Я думаю, — говорит Хан, на его скулах появляется красный румянец, — я думаю, тебе придётся выбить из меня весь воздух. Рука Минхо, лежащая на его талии, медленно ползёт вверх по торсу, по пути щекоча правый сосок, а затем обхватывает горло Джисона своими красивыми пальцами, перебирая его адамово яблоко в форме сердца. — Тебе хорошо? — спрашивает Хо, и младший кивает, закрыв глаза. Когда Минхо впервые надавливает на шею, с губ Джисона срывается хрип, а следующий звук затихает в горле. С каждым неудачным вздохом у него всё больше кружится голова, а с каждым придушенным звуком, Минхо трахает его всё сильнее. Но ладонь всё ещё обхватывает основание, не позволяя почувствовать облегчение, и даже когда Минхо убирает руку с шеи, заставляя адреналин и другие гормоны выделяться в мозгу Джисона, он всё ещё не может кончить. Вместо этого его конечности трясутся, живот сжимается, а член дёргается в неком подобии оргазма, не приносящего реальной разрядки. Ему хочется плакать. Задыхаясь, он стонет и охает, впиваясь ногтями в спину и руки Минхо, пытаясь удержаться на плаву, чтобы не сойти с ума. Когда дрожь утихает, дыхание успокаивается, а душа перестаёт вылетать из тела, Минхо наконец отпускает его член. Облегчённый вздох вырывается из обкусанных губ Джисона, когда он наконец-то кончает. Но вместо того, чтобы просто оттрахать его, Минхо хватает наглости сбавить обороты. Он смеётся над разочарованным взглядом Джисона, над его жалким скулежом, который парень не может сдержать. В знак протеста Хан протягивает дрожащую и слабую руку вниз, чтобы коснуться члена. В этот момент кажется, что он кончит от того, что кто-то слишком интенсивно подышит на него. Не успев достигнуть цели, Минхо отбивает его руку и закрепляет её над головой Джи. — Чего ты хочешь? — спрашивает старший, а Джисон качает головой. — Ну же, если хочешь кончить, тебе придётся умолять. Джисон чувствует, как в уголках глаз появляются слёзы, и отказывается умолять. Это слишком унизительно. Но когда Минхо ничего не делает на его молящий взгляд и жалкое хныканье, он проглатывает свою гордость и закрывает глаза. — Пожалуйста, — наконец шепчет, голос его ломок и слаб. — Пожалуйста, позволь мне кончить, — умоляет Джисон. Слёзы наконец вырываются на свободу и текут по его лицу. Затем Минхо полностью прекращает движения и выходит из него. Джисон громко стонет от досады – он ещё никогда не издавал такого ничтожного и отчаянного звука, чувствуя себя преданным. Он открывает глаза и собирается отчитать Минхо, а может, собирается умолять ещё сильнее. Но какое бы слово ни вертелось у него на языке, оно вырывается наружу придушенным криком, потому что Хо вышел, чтобы лучше ухватиться за Джисона и удобнее двигаться в нём. Теперь он вколачивается в Хана так, будто завтра не наступит. Джисон не думает, что ему удастся продержаться больше пары секунд, прежде чем сперма выплеснется на весь живот, и с его приоткрытых губ сорвётся стон с именем Минхо. Оргазм сотрясает всё его естество, Джисон сгорает; красный, горячий огонь пляшет по его нервным окончаниям. На задворках сознания он улавливает стон Минхо, впивающийся в кожу, натянутую на бьющееся сердце, и чувствует, как тёплая сперма заполняет его изнутри. Но парень слишком погружён в собственное удовольствие, поэтому он просто дышит, не в силах думать о чём-то ещё. На секунду кажется, что Хан потерял сознание, потому что придя в себя, Минхо уже перекладывает их так, чтобы они лежали на боку лицом друг к другу, и расчёсывает пальцами потные волосы Джисона. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, и Джисон бормочет что-то неразборчивое в ответ. Почему-то это заставляет Минхо тихонько захихикать, и младший от этой реакции зарывается лицом в подушки. — Мне кажется, ты что-то подмешал в помаду, — говорит Хан через некоторое время, и хотя его слова заглушает подушка, Минхо слышит его. — Что-то в помаде, — размышляет Хо, и Джисон кивает. — Да, наркотик или какое-то заклинание, — Минхо фыркает на это заявление, но, несмотря на детское поведение Хана – старший всё равно ему потакает. — И как ты себя чувствуешь под этим наркотиком или заклинанием? Джисон надувает губы и смотрит на Минхо, выглядывая из-за подушки. Минхо слишком милый. Такой милый, что с ним должно быть что-то не так. — Я думаю, — начинает он, и Хо поощрительно улыбается. — Думаю, это заставляет меня чувствовать то же, что чувствуешь ко мне ты? Признание было полушутливым и расплывчатым, но, тем не менее, Минхо прекрасно всё понял. Минхо даже улавливает молчаливый вопрос: нравится ли Джисон ему с той же силой, что и он нравится Джисону. — Да, — отвечает Минхо, — похоже на то. После того как Хо вновь ласково улыбается, Джисон полностью погружается в подушку, и громко стонет. Блять, он слишком милый. — Что теперь? — смеётся Минхо, его рука всё ещё делает приятный массаж кожи головы. — Это странно. Минхо смущённо хмыкает в ответ на это утверждение. — Что странно? — Ты, — говорит Джисон, и рука Минхо на секунду замирает. Прежде чем старший успевает понять, оскорбляет ли его Джисон или делает комплимент, тот уточняет. — Мне нравятся странности. А ещё странно, что ты так возмутительно идеален. С тобой должно быть что-то не так. — Что? — Минхо смеётся, в его голосе звучит одновременно и недоумение, и восхищение. Джисон сказал бы, что недостаток парня в его немного экстремальных пристрастиях – удушении и садизме, но это было бы оскорблением и для него, так как Хан был увлечён всем, что они делали вместе. Поэтому он остановился на следующем варианте. — Ты злой. Или безумный. Возможно, даже не человек, — вздыхает Джисон. Минхо щёлкает его по лбу, и младший мгновенно замолкает, поднимая руки, чтобы прикрыть красное пятно, и смотрит на Хо своими щенячьими глазами, дуясь. Чего бы ни хотел Джисон, Минхо, кажется, хочет дать ему это, потому что он вздыхает в знак поражения, и притягивает того к себе за талию, чтобы впиться поцелуем в надутые губы. — Думаю, — снова начинает Хан, пытаясь разговаривать между поцелуями, — мне понадобится минимум один поцелуй в день, — Минхо прижимается к его губам, и Джисон с трудом сдерживает улыбку, — чтобы наркотик не потерял своей эффект. Когда он заканчивает говорить, Минхо мило хихикает. — Разве вся магия не в помаде? — спрашивает он, обнаружив сюжетную дыру в безумной истории Джисона. В ответ парень ворчит. — Ну, может, я ошибся, и она не в помаде, а прямо на твоих губах. Если ты инопланетянин, то твоя кожа обладает множеством различных качеств, которые мне ещё предстоит открыть. — Если я инопланетянин, разве это не значит, что я должен знать своё тело лучше тебя? — возразил Хо, не переставая смеяться. — Хватит задавать столько вопросов, — хнычет Джисон. — Ты только усложняешь ситуацию. — Хорошо, — шепчет Минхо ему в губы, смех наконец-то затихает. И правда, даже если под действием наркотика, которым его пичкает Минхо, Хан будет слепо следовать всему, что тот скажет или предпримет, он не думает, что будет против остаться под кайфом навсегда. Джисон даже не забывает сказать об этом Минхо, за что получает слова любви, предназначенные только для его ушей, и ещё больше поцелуев, от которых он парит высоко в небесах.***
Г) Он смотрит на Джисона глазами, полными [отредактировано] — Он хочет свергнуть человечество, — рассуждает Джисон. — Он будет пичкать нас наркотиками, пока мы не превратимся в безмозглых дурачков, готовых на всё ради него. Чанбин безразлично смотрит на него. — Уверяю, единственный, кто сравнивает общение с Минхо с ощущениями от наркотиков – это ты. Вы разве не начали встречаться? — Да, но как, блять, это произошло? — спрашивает Феликс, его голос глубок и любопытен. Джисону остаётся только хмыкнуть, потому что никто не понимает к чему он клонит, в отличие от Минхо. — Это и есть тот самый манящий наркотик, который заставляет делать для него всё, что его душе угодно, — пытается объяснить Джисон. — А может, причина того, что ты полностью очарован им, в том, что ты... ну, не знаю, влюблён? — саркастично замечает Хёнджин. — Нет, это либо наркотики либо магия! Да, магия, — говорит Джисон. — Он ведьма, — задумчиво кивает сам себе, ведь в этом есть смысл, правда? У Минхо завораживающий смех, красивая внешность, горящие глаза, обжигающие руки, искушающие слова и... Затем он смотрит вперёд и видит, что друзья заняты своей беседой. — Вы вообще меня слушаете? — Хан хнычет. — Джисон, магия? Серьёзно? — спрашивает Сынмин, а Чан лишь бросает на него сочувственный взгляд. И как раз в тот момент, когда Джисон начинает нести ещё большую чушь, к нему подходит Минхо. Не успевает Хан осознать происходящее, как парень наклоняется к нему и одаривает поцелуем, от которого перехватывает дыхание и хочется попросить ещё. На секунду Хан забывает обо всём, и задаётся вопросом, заметил ли Минхо остальных, когда приближался, или он видел только Джисона, как и Джисон сейчас видит только его. Но как только поцелуй начал углубляться, Хо отстранился, а Джи глупо последовал за ним с полуприкрытыми глазами, пока старший не подмигнул ему обоими глазами, разрушая заклинание. Услышав фырканье Чанбина, он тут же зарылся лицом в воротник толстовки Минхо. — Эй, ребята, — весело щебечет Минхо. — Не возражаете, если я украду Джисона на минутку? — Нет, конечно, — отвечает Джисон, хотя вопрос был адресован не ему, и Хо бросает на него нежный взгляд. — Хорошо, — отвечает Минхо мягким и приятным голосом, хватая Джисона за руку и осторожно поднимая его со стула. — Окей, — говорит Чонин, после того как они с Минхо на секунду встречаются взглядами. Минхо поворачивается к друзьям и улыбается им смущённой улыбкой, от которой у Джисона щемит сердце. — Увидимся позже, да? — Хо говорит, а Джисон поддакивает. Младший покорно следует за ним и не удосуживается попрощаться с друзьями, слишком увлечённый разглядыванием своего парня. — Может, это и есть магия, — размышляет Феликс. — Магия в виде невидимого ошейника, который Минхо использует, чтобы таскать Джисона за собой, как верного щенка. Хёнджин фыркнул. — Это не невидимый ошейник, это красная нить судьбы, которая обвязана вокруг мизинцев обоих. Минхо так же сильно влюблён в Джисона, как и Джисон в него, — говорит Хван, выдавая свою романтичную натуру. Джисон уже не обращает на них внимания, отвлекаясь на мягкую руку Минхо в своей, на его растрёпанные волосы, когда тот бежит впереди, ведя его за собой. Он слишком увлёкся, когда Хо тащил его в одну из частных ванных комнат колледжа, целуя так, что Джисон почувствовал, будто парит. Его отвлекают обжигающие руки, ласкающие тело, заставляя пальцы ног подгибаться, а с губ срываться стоны. Когда Минхо отстраняется, он смотрит на Джисона взглядом, который предназначен только для него, взглядом полным... Джисон падает на колени, не произнося ни слова. Он позволяет Минхо делать с ним всё, что тот захочет: позволяет засовывать член так глубоко в горло, что он не может дышать, или дразняще ласкать пальцами до тех пор, пока Джисон не сможет делать ничего другого, кроме как умолять и просить о большем. Когда Минхо наконец начинает трахать его, он делает это перед зеркалом, чтобы Джисон наблюдал, как его лицо превращается в жалкое месиво. Чтобы он видел каждое подёргивание твёрдого члена, сочащегося между ног. Минхо всё это время шепчет ему самые нежные слова, что очень контрастирует с тем, как он кусает и посасывает шею Джисона или как грубо вбивается в него, словно хочет, чтобы тот сломался. Его пальцы оставляют красные следы, когда он царапает чувствительную кожу младшего, ногти впиваются в бёдра, ляжки и соски. Затем Хо обхватывает рукой горло Джисона, тёплое и крепкое, несмотря на то, что оба их тела двигаются с целеустремлёнными рывками. Только после того, как Джисон сдаётся и начинает умолять, неловко путаясь в словах «да» и «пожалуйста», Минхо душит его по-настоящему. Джисон сразу же видит красное: огонь лижет внутренности миниатюрного тела, заставляя его лопаться по швам. От недостатка кислорода кружится голова, каждая нейронная связь в его теле переходит в ускоренный режим, а клетки сгорают от удовольствия. Когда Минхо освобождает его горло и Хан наконец-то получает кислород в лёгкие, он взрывается. Сперма забрызгивает стойку раковины, а некоторые капли даже попадают на зеркало. Джисон трясётся и задыхается, а его член продолжает выплёскивать сперму, подёргиваясь между ног. Минхо трахает его во время оргазма, помогая Хану пережить его нежными толчками, ласковыми словами и поцелуями в шею. Когда младший отходит от кайфа, чувствуя, что его конечности тяжелеют, как свинец, а яйца полностью опорожнились, он позволяет Минхо использовать его, пока тот тоже не кончит. Хо стал нежнее: он входит и выходит медленно, мягкая рука держит лицо Джисона так, чтобы Минхо видел выражение его лица, когда тот смаргивает слёзы и даёт слюне высохнуть на подбородке. Он скулит от чрезмерной чувствительности, когда Минхо задевает его простату, хотя втайне наслаждается болью, которая покалывает его позвоночник. Джисон замечает, что Минхо стал осторожнее, что он старается не причинить ему боли, и не перестаёт говорить младшему, как тот прекрасно выглядит, как хорошо он себя ведёт, как он совершенен. Когда Минхо кончает, он прижимается к плечу Джисона, выкрикивая его имя, которое Джисон будет прокручивать в своём мозгу в течение следующей недели или даже двух. Его член подёргивается, пытаясь снова стать твёрдым, но Хан уже совсем изнемог и думает, что его член просто отвалится, если ему уделят ещё хоть немного внимания. Джисон сидит на чистой части раковины, прислонившись к зеркалу, и полуприкрытыми глазами наблюдает за действиями Минхо, который вызвался убрать за ними. Спереди штаны Хана немного запачкались его спермой, и хотя Минхо попытался оттереть её, небольшое пятно всё равно осталось. По дороге домой Джисон прижимается к боку Минхо, и, невзирая на неудобство такой позы, старший с удовольствием обхватывает парня за плечи, притягивая его ближе к себе. Пока они идут, прижавшись друг к другу и вспотев, Джисон вспоминает слова Феликса и Хёнджина. Возможно, в глубине души он допускает мысль о том, что Хо может надеть на него ошейник, сковать руки наручниками или даже привязать красную символическую нить к мизинцу, ко всем пальцам, ко всем конечностям, пока он не окажется полностью опутанным паутиной красных нитей, которыми и является сам Минхо. Джисон понимает, что не прочь принадлежать Минхо. Но это только потому, что его одурманили самым сильным ядом, только потому, что его околдовали самыми сильными чарами, только потому, что он возможно в малейшей степени влюблён в Минхо. Или что-то в этом роде. Если спустя несколько месяцев Минхо подарит Джисону серебряное кольцо с красными камнями, украшающими ободок, ему не нужно будет объяснять, что оно символизирует, чтобы Хан всё понял. Если Джисон расплачется, когда Минхо наденет кольцо на его безымянный палец, и не перестанет смотреть на него, даже когда Хан свернётся калачиком в тёплых объятиях старшего, это не будет касаться никого, кроме него и Минхо. Если через неделю или две он подарит Минхо кольцо в таком же стиле, украшенное красными камнями, то Джисон будет наблюдать за тем, как самый красивый оттенок красного окрашивает шею и щёки Минхо. Если он наденет кольцо на палец Минхо потными и дрожащими руками, а затем нежно поцелует его в костяшки пальцев, то Джисону не нужно будет говорить ни слова, чтобы Минхо вжал его в матрас и поцеловал до потери сознания. И вот с красными нитями на безымянных пальцах, с красным оттенком на телах и с красной кровью на губах, пока они обмениваются поцелуем за поцелуем, Джисон наконец-то может признаться себе, что здесь не замешана ни магия, ни наркотики, ни яд. Только Минхо и ослепительная любовь Джисона к нему.