***
Когда Чонгук проснулся, Юнги еще дрых. Жаль, потому что Чонгуку нравилось, как завистливо сосед пялится на его пресс и крепкие ляжки. «Ладно, хер с тобой», – подумал Чонгук и добрался до зеркала: полюбоваться, причесаться. И тут же возрадовался, что сосед его не видит: на расчёске остался порядочный клок волос. Нет, в салоне его, конечно, предупредили, что какое-то время волосы могут выпадать чуть интенсивнее, чем обычно, но Чонгук же настоящий мужик – почему его грива так позорно посыпалась от какой-то краски? Запихав снятый с расчёски клок поглубже в помойку, дабы не дать Юнги повода ещё разок проехаться по Чимину и его бабке, Чонгук быстренько собрался на выход. На первой паре факультет химии полимеров был представлен далеко не полным составом. Как минимум половина последовала примеру Юнги и предпочла спать дома. Найти Тедди не составило труда: бандану Хосока не увидит только слепой. И вместе с тем, это была идеальная маскировка: чёрная тряпка, белые черепа – в таком безумии случайно выбившуюся прядь и не заметишь. Ни чёрную, ни белую. Только подобраться к Тедди у Чонгука не получилось – ни до начала пар, ни в первом перерыве, ни во втором. По всей видимости, трепливые сучки уже успели разнести новость по универу. И вокруг Тедди, который теоретически должен был одиноко сидеть где-нибудь в углу, постоянно крутилось несколько девчонок. А Чонгук чувствовал себя дебилом-сталкером и захлёбывался злобой: это насколько должно осточертеть бабское внимание, чтобы даже сейчас разыгрывать нелепого придурка? И лишь после третьей пары Чонгуку удалось выследить свою жертву у сортира. Чонгук не считал, что с пидором нужно вести себя как-то по-особенному – даже с таким крутым. Поэтому не стал мудрить: толкнул Тедди к стене и опёрся рукой возле его уха. Очки несуразно подпрыгнули, но злобный взгляд чуть прищуренных глаз метнул в Чонгука ледяное крошево. – Качественный секс интересует? – А что? Если интересует – трахнешь? – Тедди не задумался ни на миг. Он вздёрнул подбородок и добавил в лёд вызывающей насмешки – похоже, Чонгук зарядил не тот калибр: таким подкатом стриптизёра не смутишь. Вчерашний взгляд на одноглазой фотке эльфа совсем не впечатлил Чонгука. Да, бабы от него текли однозначно – была в том взгляде надменная, чуть сволочная похоть. Но теперь-то Чонгук понял, что фотограф в «Стрип-трипе» херовый. Если бы на той фотке у Ви был взгляд, как сейчас, – дерзкий, циничный и робкий одновременно, пугающий наглостью и напором, но в то же время как будто и напуганный – вот тогда это была бы бомба! Чонгук и не представлял, что об одном секундном взгляде можно сказать так много сразу, его и вообще глаза не особенно интересовали, больше сиськи там, или ещё что… «Реально чуваку свезло. Такие глазищи», – подумал Чонгук и тоже постарался ответить насмешливо и дерзко: – Легко! Завтра. Приходи сюда после третьей пары. Чонгук отвалил от Тедди так же быстро, как и подвалил: долгие разговоры тут ни к чему. Это всякие Чимины будут на последние деньги покупать цветочки и месяц готовиться к первому поцелую, а у Чонгука другой стиль. Налететь всей харизмой, задавить сексуальностью, изумить, смутить, ошарашить. Оставить за собой последнее слово и шлейф восхищённого мата. Красиво уйти – и ни в коем случае не обернуться! Чонгук в себе не сомневался: ну, подумаешь, смутить и озадачить не очень получилось – наплевать. Главное же – секс, а уж с этим Чонгук справится на сто из десяти! Всё шло по плану. Он выяснил, что Тедди-Ви в списках значится как Ким Тэхён. Потом тренировка, фитнес-бар, аптека. Чонгук вернулся в общагу в отличном настроении. Лишь мерзкая рожа соседа, который как будто никуда и не уходил, немного подпортила кайф. Чонгук переоделся в «домашние» треники и, решив скоротать время до ужина в телефоне, плюхнулся в кровать. – Уй! – Ты чего? – Юнги подскочил вместе с ним, но не так высоко. А Чонгук матерился, схватившись за правую половину жопы. Кажется, ему вчера какая-то блядь решила отомстить за «дорогого Ви» и подложила в карман треников подарочек: острая куриная кость вошла в расслабленную булку как нож в масло. – Аа-а-а… Я уж думал, что серьёзное. А то тут волос твоих херова туча по всей комнате. – Где? Юнги лениво повел мордой. Протрассировав его взгляд, Чонгук увидел волосы. Не то чтобы херову тучу… Так, десяток-два. Но они были довольно заметны на светлом полу – чёрные волосы с красноватым отливом. Чонгук рванул к Сокджину. – Слышь, вы вчера это… про витаминки говорили… Намджун с Сокджином, видимо, только пришли: Сокджин убирал в шкаф пиджак. – Какие?.. А, я понял. Что, ползут? – Ну, типа. – Бывает... На, держи, – Намджун порылся в тумбочке и протянул Чонгуку небольшую банку с длинноволосой бабой на наклейке. – Там уже немного, но… «Ясное дело, немного. Ты-то свою башку во что только не красил», – подумал Чонгук и, не медля, закинул в рот две сине-белые капсулки. Остальное забрал с собой, даже не спросив. – Эй, ты бы много не жрал! – прилетело ему вслед. – Мало ли, побочка, то-сё. Там по одной в день написано… Но Чонгуку было плевать на побочки. Главное – больше не видеть, как его роскошная шевелюра валяется по полу и наматывается на расчёску. На ночь он сожрал ещё две.***
Бедолаги, которым плохо помогал будильник, проходя мимо сортира, просыпались окончательно и бесповоротно: звуки были такие, словно внутри кто-то заводил старый мотоцикл. Каждый «бдр-р-рын» сопровождался обречённым матерным воем: с периодичностью в полчаса-час Чонгук страдал на горшке всю ночь. И откуда в человеке столько говна? К утру он боялся спать, но измученный организм отрубался даже сидя, а просыпался уже в состоянии «имидж – ничто». Последний раз Чонгук вообще бежал в сортир, держась за жопу, как подстреленный. И лишь по счастливой случайности этот фееричный пролёт по коридору не имел свидетелей. Освободившись от очередной порции, Чонгук понял, что следующий рейс может оказаться ещё более провальным. «Обосрусь. Бля буду, обосрусь», – подумал он, и почувствовал, как на этом слове от ужаса подкашиваются ноги. Вместо того, чтобы вернуться в комнату, он опять побежал к Сокджину. И прямо с порога заорал: – Это был петух?! – Чего? – Сокджин чуть не уронил кружку с кофе. – Ну, тогда… позавчера… мы жрали… жареные крылья! Это был петух?! – С сорока крыльями? Ты заболел? А Намджун отхлебнул и включил утреннего душнилу: – Джин, я понимаю, у тебя с математикой не очень, но мы покупали семьдесят крыльев. Не сорок. Гуки, а на твоем месте я уточнил бы у биологов, но есть мнение, что курица – это всё же птица, и семьдесят крыльев – это как минимум тридцать пять особей. Не подскажешь, какая именно тебя интересует? «Тьфу ты, блять», – подумал Чонгук и перевёл дух: привычное занудство Намджуна привело его в чувство. Что-то он распсиховался. Петух его клюнул! Как же! Да и не клюнул, клюнуть – это же клювом, да? А там не клюв, а половинка куриного плечика... – А от живота у вас есть что? А то я вчера, наверное, всё-таки много сразу… Ну, витаминок ваших… А мне сегодня на пары нужно… Аптечка у Сокджина, как и положено будущему провизору, имела габариты чемодана. Но, спустя пару минут, Сокджин вынырнул оттуда в недоумении: – Блин... Не осталось. Было ж вроде… Намджун подозрительно затих и спрятался за кофе. «Ага, тоже, значит, не по одной витаминке жрал», – подумал Чонгук. Слава яйцам. А то так и правда в бабку Чимина поверишь… Но ситуация всё же была патовой, потому что с фармы, кроме Джина, Чонгук знал только девок, а идти с такой проблемой к ним – так себе идея… – Слушай, вот вариант. Раза три-четыре. Интоксикацию снимет, станет полегче, и до аптеки дойдёшь. Я сейчас напишу, что лучше купить… – Сокджин держал в руках пожёванный тюбик вазелина и голубую резиновую грушу размером с конскую голову. Чонгуку поплохело.***
Тэхён выглядел так, словно упал башкой в белила. Лицо казалось ужасно тёмным, жизнь – конченой, бандана Хосока – единственным спасением. Чёрная с белым, она гипнотизировала своей пестротой и отвлекала внимание от того, что под ней скрывалось. Почти шапка-невидимка. Тэхён был готов на неё молиться и мысленно убеждал Хосока забыть о ней на веки вечные, не требовать обратно. В этот вечер он побоялся показаться даже родителям: прошмыгнул в свою комнату и вышел, только когда они уже легли спать, – благо, ни у кого не было привычки вламываться к сыну без приглашения. Бандана Хосока не подвела: поскольку она была надета на неприметного Ким Тэхёна, её тоже не особо замечали, а она благополучно сбивала прицел. Вторник в целом прошел спокойно. Никто ни о чём не спрашивал, всё было как всегда. Но вечером встречи с предками избежать не удалось. У отца отвисла челюсть, а мать пришла в неописуемый восторг и тут же притащила белую блузу: вот, она купила её уже давно, но боялась, что Тэхён не согласится её носить, но раз уж он наконец-то внял голосу разума – то есть, матери, – и занялся своей внешностью… Блуза была ужасна: лет триста назад английские лорды дрались бы за такую насмерть, а сейчас она гораздо больше подходила девчонке. Но мать накинула её на Тэхёна и развернула его к зеркалу: – Смотри, какой ты у меня красивый. Очки сними. Вот… Надень завтра линзы… Тэхён чуть не плакал: он ненавидел зеркало, ненавидел своё в нем отражение, ненавидел белую тряпку, в которой завтра пойдёт на пары. Утешало только то, что линзы можно будет втихаря сменить обратно на очки, несчастную блузу спрятать под толстовкой, а волосы – под банданой Хосока, спасибо ей за её существование! Он так всё и сделал: показаться людям с абсолютно белой головой было выше его сил. Только среда стала самым ужасным днём в его жизни. Все словно видели его насквозь – и хаер белый, и кофточку эту сраную. Ещё перед первой парой к нему подсели две девчонки – и это при том, что Тэхён все три года сидел один! – и понесли несусветную чушь. Что они всегда знали, какой он красивый, умный и скромный. Что тут каждая первая мечтает с ним встречаться. Что если ему что-то нужно – конспекты за понедельник или приятно провести время, – то они с радостью ему помогут. Тэхён выпал в осадок и от девчонок постарался отделаться. Не тут-то было! Прилипли следующие! И с тем же текстом! «Красивый, умный, разложи нас прямо здесь!» За ними пошли ещё и ещё. Челлендж «доебись до Тедди» продолжался все три пары. Тэхён не знал, куда ему провалиться, негодование перерастало в страх, страх – в злобу. А после третьей пары к нему подкатил и препод! Старый пердун попросил его остаться, закрыл дверь и предложил записаться на какой-то там его платный курс совершенно бесплатно! И взял за руку! Тэхён так охренел, что выскочил из аудитории, даже не послав деда на хер. Увернулся от очередной стайки новоявленных фанаток и уже почти добежал до сортира, как вдруг его настиг и прижал к стене плей-бой местного разлива – красавец, спортсмен и мечта всех баб по имени Чонгук. Это-то имя знали все! И что ему, интересно, надо? Хочет разобраться, почему какие-то шалавы посмели променять его на недотёпу-Тедди? Или… Что-о-о?! Со злости Тэхён вылепил первое, что пришло в голову. Он даже не понял, что это не наезд: типа, секса захотел, сволочь? с моими тёлками? – так на тебе в табло! А потом стоял и держался за стену, глядя вслед уходящему Чонгуку: или Тэхён полный идиот, или – вместо удара по морде! – ему только что назначили свидание. Очень однозначное свидание. К вечеру, без приставучих девок и не девок, Тэхён, конечно, поостыл. И заодно понял, на что согласился. Но в ужас он пришёл совсем ненадолго, потому что пора уже было хоть на что-то решиться: ему вот-вот исполнится двадцать два, а он ещё ни с кем и никогда. Ни разу. Вообще. А универский мачо по имени Чонгук ему когда-то даже нравился. Тэхён – как и все – обратил на него внимание сразу же, на первом курсе. Но быстро понял, что ничего не светит. И теперь ухватился за этот странный шанс получить первый сексуальный опыт с тем, кто был ему симпатичен. Пусть – был, пусть – не сейчас, но Чонгук уж точно лучше, чем старый препод. Плюс опытен, а это важно: Тэхёну совсем не хотелось вместе с первым сексом получить ещё какие-нибудь комплексы – их и так навалом. Взять хоть то же зеркало. Одна подруга с амбициями психолога развела мать на это орудие пытки: типа, «мальчик красивый, должен понять, полюбить себя». Ага. Тэхён от зеркала шарахался, как от чумы, пока не сообразил, как нейтрализовать врага. Но девственность так просто не нейтрализуешь… Он переживал, не спал почти всю ночь, утром понял, что не сделал домашку по нанопроцессам, попытался что-то нарисовать, не успел позавтракать. Хотя и не факт, что смог бы. Потом мать принесла ему всё ту же кофточку – выстиранную и выглаженную. Тэхён представил себе, как будет ржать Чонгук, когда её увидит, но не хотел расстраивать мать, надел. Провернул вчерашний фокус с толстовкой и очками. Естественно, не забыл бандану. Всё было против него. Но он решил: сегодня. Пусть даже в белой полубабской блузке, но сегодня.***
Чонгук – герой. Он, сука, смог! Четыре раза по полной груше, четыре реактивных двигателя вместо мотоцикла. Но на что не пойдёшь ради великой цели? На пары, правда, не пошёл – пошёл сразу к концу третьей. И пусть он был вымотанным и невыспавшимся, но живот больше не крутило: спортсмен, да и просто крутой мужик, Чонгук быстро вернётся в норму и оттрахает Ви так, что тот до конца жизни будет вспоминать этот благословенный день. До назначенной встречи оставалось ещё минут пять-десять. Плюс пять минут планового опоздания – итого пятнадцать. В идеале бы, конечно, поторчать где-нибудь поблизости, потому что Чонгук очень любил смотреть на то, как его ждут. Но коридор, ведущий к выходу из корпуса, не был оборудован местами для шпионов. Он был оборудован только сортиром, а это заведение навевало не очень приятные ассоциации, поэтому Чонгук решил просто посидеть в холле, делая вид, что забыл о встрече «с каким-то там Ви». Он бочком, чтобы не тревожить «клюнутую» жопу, уселся на диван и озабоченно уткнулся в телефон. Через пару видосиков краем глаза заметил какое-то затемнение и… В противоположном углу холла стояли ДЕСЯТЬ НЕГРОВ! А тот, что был впереди – чёрный, как сковорода Сокджина, и ростом не меньше двух метров – показал на Чонгука, и вся толпа с жадной радостью на лицах ринулась вперёд! Взлёт был стремителен. Чонгук отскочил от дивана, сообразил, что забыл рюкзак, метнулся назад, схватил и побежал – со всех ног, спотыкаясь и чуть не падая на поворотах: если судить по порнухе, то у того, первого, который как сковорода Сокджина, в штанах было сантиметров тридцать. И ведь бежали, суки, быстро! Чонгук, лидер сборной универа по атлетике, увеличивал отрыв с трудом. Коридор, поворот, коридор, поворот... Чонгук летел, расталкивая людей, интуитивно стремясь на свободу, и в результате оказался ровно там, где и должен был встретиться с Тэхёном: у сортира, недалеко от гардеробов и выхода на улицу. – Привет. Ты чего так торопишься? – удивлённо спросил Тэхён. – Я бы подождал. Чонгук попробовал остановиться, но не смог: жопа испытывала ужас и командовала ногами в обход головного мозга. Чонгук схватил Тэхёна за локоть и поволок – и Тэхён подстроился под его рысь, не сопротивляясь. Только на улице ехидно спросил: – Что, настолько невтерпёж? Можно подумать, у Чонгука были варианты ответа! – Да! Ты такой… – повернувшись к Тэхёну, он на секунду скосил глаза на оставшийся позади корпус: Сковорода как раз показался в дверях, Чонгук снова взял в галоп: – Ты такой охуенный, Тэ! Я больше не могу… – сзади что-то заорали – басом и вроде по-французски. Если бы оставалось чем, Чонгук бы обосрался. Но в жопе просто стало скользко: излишки вазелина, задержавшиеся где-то внутри, теперь вытекли, словно почуяв, что настал их час. – Ты где живёшь? Мы можем пойти к тебе? Нужно в метро? – Нет, не нужно, мне повезло, я тут рядом… «Это мне повезло, что ты тут рядом!» – подумал Чонгук. А Тэхён сжимал в руках куртку, которую так и не надел, и еле успевал шевелить ногами: что происходит? Он не особенно рассчитывал на полноценное свидание – его приглашали чисто потрахаться. Но чтобы с разбегу? Если Чонгуку настолько приспичило, мог бы прямо там выдрать… в сортире… – Тогда бежим! Скорее, Тэ! «Окей, спасибо, что не в сортире», – подумал Тэхён и согласился: – Ну, бежим. Тэхёну ли привередничать? Может, у Чонгука потом какие-то важные дела? И ему надо поскорее освободиться? «Важные дела» Чонгука, к счастью, поотстали. Оборачиваясь последний раз, он не увидел страшного пятна чёрных лиц, но сбавлять скорость побоялся: мало ли, обойдут сейчас вокруг квартала, окружат, возьмут в тиски… – Сюда, направо! Через несколько минут они уже оказались в подъезде и почти взлетели на второй этаж. Тэхён открыл дверь, Чонгук захлопнул. Оба тяжело дышали. У Тэхёна из-под банданы выбилась снежно-белая прядь: на адреналине гонки Чонгук ловко отбросил её со лба, заглянул в ошалелые глаза за стёклами очков и решительно впился губами в губы Тэхёна. Он ждал, что дерзкий Ви сейчас ответит ему тем же: нападёт сам, а потом подставится и позволит выебать свой рот языком… С жадными стонами и пошлым матом, спотыкаясь, собирая углы и сдирая друг с друга одежду, они доберутся до спальни, а там плюхнутся на огромную кровать… Ага, щас. Ви вообще не раскрыл рта: брезгливо отдёрнул свою морду и застыл, уставившись на Чонгука, как на чучело динозавра. «Не понял», – подумал Чонгук и даже отшатнулся к стене. А несчастный Тэхён просто не ожидал. Зачем его поцеловали? Ведь поцелуй – это что-то о доверии и чувствах, а не о банальном сексе по договоренности. Если бы рядом с Тэхёном был кто-нибудь другой, то, скорее всего, он получил бы по морде, но рядом был Чонгук – тот, который когда-то нравился. И, едва увернувшись от поцелуя, Тэхён уже жалел. Но было поздно: если сейчас он ткнётся в губы Чонгука неумелыми губами девственника-переростка, то Чонгук сразу его раскусит. И всё. И Тэхён так и останется девственником-переростком. «И когда мне выпадет следующий шанс?» – подумал Тэхён, а вслух сказал: – Может, хотя бы руки помоем? – и состроил недовольную мину. Ну, а что? Типа, эти детские целовашки ему не всрались… Крутой он, типа. Да. Качественный секс ему подавай, а не вот это вот всё. Он разулся сам и подождал, пока разуется Чонгук. Убрал обе пары обуви в шкафчик. Смахнул вызов с неизвестного номера, выключил на телефоне звук. Делал всё автопилотом, на грани сознания, пытаясь отдышаться и унять предательскую дрожь. Он чуть ли не скулил об упущенном поцелуе и украдкой, чтобы не спалиться, смотрел на губы Чонгука. Чонгук уже в который раз облизывал их – быстро, дразняще… и нервно. И думал: «И чего он пялится? Я в чем-то перемазался? Не жрал ведь ничего... Носок дырявый… Сука. Не было же дырки, когда выходил. Или была?» Сразу на старте выбившись из привычного алгоритма достижения оргазма, Чонгук не знал, что делать дальше. Словно малолетка, что пришёл к другу поиграть в приставку, он вымыл руки. Плеснул водой в лицо. Он бы не удивился, если бы услышал из кухни женский голос: «Мальчики, за стол!» – Ты есть хочешь? Блять! Голос был ни хрена не женский, но Чонгук аж подпрыгнул. И замотал головой. Зря, пожалуй: он не ел почти сутки. Но Тэхён уже вёл его в свою спальню. Комнату Ви Чонгук представлял иначе: королевских размеров кровать с шёлковым бельём в снежинку, стол с уймой косметики и побрякушек, большое зеркало во всю стену. И пилон. Зачем человеку дома пилон? Хрен его знает. Тренироваться… А здесь обычная кровать – немного побольше, чем кровать Чонгука в общаге – была застелена чёрно-серо-кругастым бельём из Икеи, на столе теснились стопки тетрадей вперемешку с проводами, печатными платами и еще какими-то деталюшками, а роль пилона исполнял простенький турник. Из интересного было только зеркало – действительно немаленькое, но загаженное сотней разных листков и листочков, прилепленных к нему, как к доске-напоминалке, – так, что собственно зеркала почти и не осталось… А Ви спокойно разбирал рюкзак! Вытащил книжку, файл с листами, ещё один файл. Потом ноутбук. Разложил всё это на столе. Потом наоборот, взял какую-то тетрадь со стола – типа, она ему завтра будет нужна? Другого времени на это нельзя было найти? Его ждет Чонгук и охуительный секс, а он… – Зачем ты закрыл зеркало? Ничего же не видно. – Ненавижу зеркала. «Господи, ну как же сложно!» – думал Тэхён. Он всем телом чувствовал взгляд Чонгука и механически перебирал никому не нужные книжки. Зачем он вообще это делает? Надо было как-то по-другому, да? Как вообще люди начинают заниматься сексом? Телефон на столе снова показал входящий. Тэхён снова его смахнул. Ему неделями никто не звонит, а тут вдруг понадобился… «Он издевается, да?» – думал Чонгук и шуршал своим рюкзаком, чтобы заглушить урчание в животе. Фантазии о том, что Ви исполнит для него эротический танец, выдернет из жопы пробку с голубым кристаллом, прогнётся и станет умолять войти поглубже, оказались несостоятельными. Ви не удивился наглому подкату, а вместо того чтобы отыграть с Чонгуком по классическому сценарию, занимался какой-то ерундой. Ему настолько все приелось? Что нужно, чтобы покорить профессионального стриптизёра, от которого срикошетил даже коронный поцелуй Чонгука? Чем удивить, чем поразить? Как переплюнуть всех его предыдущих партнёров? Чонгук только сейчас осознал, в какой квест вписался. Нет, ебать он умеет шикарно, все девки всегда просили ещё, ещё и ещё, и не останавливаться, и «подольше, Гуки-и-и, ну что же ты так мало…» Но ведь этим девкам и сравнивать-то особенно не с кем! А среди предыдущих ёбарей «божественного и таинственного Ви» могли быть и реально крутые. И посмотрит он сейчас на Чонгука презрительно, и кивнёт на «ниже пояса», и спросит устало: «Ну, давай, чего там у тебя? Показывай уже…» «Так, надо кого-то представить, чтобы на этого педика как следует стояло», – спохватился Чонгук. Которую из баб? Никто в голову не приходил, а вопросец-то становился актуальным. Потому что «там» у Чонгука всё в порядке, но, всё же не тридцатисантиметровый хер, как у… Пиздец… Пиздец! Видение настигло его тут же. Чёрный, как сковорода Сокджина, африканец, а за ним ещё девять раз по тридцать сантиметров! Похуй, кем там была бабка Чимина – но все предсказания этого гада сбывались! Десятерых чернокожих не спишешь на побочку: глюки не носятся по универу и не орут по-французски. И пусть эти ребята не добрались до жопы Чонгука, но ведь они были уже близко! И Чонгука спасли только быстрый бег и квартира Тэхёна! А та последняя угроза, которая осталась… Что может его спасти сейчас?! Чонгук уронил рюкзак и схватился за яйца. А Ви резко повернулся к источнику шума и сверкнул из-за очков наглыми ледышками глаз: – Мы что, прямо так будем? – Как? – сдавленно прохрипел Чонгук. «Как «прямо так»?! Что… БУДЕМ?» Чимина, с его карканьем, он потом уроет, но сейчас?! Только одно могло спасти Чонгука! Ему нельзя сейчас трахаться! – Ну, в одежде? И ещё этот Принц Ледяной Горы его выстёбывает! – Н-нет, мы… Ты… Ты хочешь, чтобы я тебя раз… раз... раздел?.. – Чонгук чуть не подавился собственным языком. Молол херню, но автоматически, как на зачёте по криотехнологиям, старался сделать вид, что так и надо. Охрип – от вожделения! Заикается – от страсти! И подмигивает он так, подмигивает – призывно и сексуально, – это не рожу скосоёбило от страха! – Лучше ты сам… Ты такой к… к-расивый, Тэ… Такой г-г-горячий… Холодный, блять! Холодный! Ледяной! И из-под банданы – «не влезай, убьёт!» Сейчас Чонгук ему присунет, и хуй – как в жидкий азот! И отвалится со звоном! Вместе с яйцами! – Г-горячий… П-покажи мне, как ты раздеваешься… Р-разденься для меня… «Что делать?!» – Чонгук трясся, будто был уже рядом с азотом, пальцы судорожно сжимали ширинку, сердце очумело дёргалось. Тот зачёт по крио он проебал. И сейчас проебётся. Как теперь заставить Ви признать его лучшим любовником? Как выманить билеты в клуб?! Намджун бы задавил Шекспиром, Сокджин накормил бы до оргазма, Юнги покорил бы песнями… А Чонгук? Он даже пиздеть, как Хосок, не умеет! Не проверять же, сработает ли последнее заклятие Чимина?! После лысеющей башки, очистительного поноса и десяти негров на подлёте?! Чонгук чуть было не рванулся к двери. Но там, в общаге, его ждали девчонки – и ещё вопрос, кто из них с неграми опаснее! Чонгука поднимут на смех… Как говорит Намджун, между Сциллой и… блять… чем-то там еще на «х»! Пальцы на ширинке напряглись так, что свело руку. Яйца жалобно заныли. «Он что там – кончил, что ли?» – подумал Тэхён и отвернулся, уставился в пол. Вот это было бы некстати… Но не отступать же теперь? Если что, Тэхён подождёт. Полчаса или час? Сколько нужно такому самцу, чтобы возбудиться снова? Лучше бы, конечно, поскорее, у Тэхёна и так поджилки трясутся, долго он не выдержит, но если что… Главное, чтобы сегодня, чтобы не собираться с духом ещё раз… Раздеться надо, да? Окей, сейчас, Тэхён уже почти готов… Выдох получился изломанным, разорванным на клочья. Щёки пылали… Сейчас… Ты сможешь… Ну, давай… Ну, как же подлый Ви глумился над Чонгуком! Краснея от натуги – чтобы не оборжаться? – он сдёрнул с головы бандану и бросил её на кровать. Снял очки – примерно с таким же изяществом снимал очки Юнги, когда предполагал, что может получить по рылу. Потом совершенно простецки закинул руки за голову, сгорбился и стянул с себя толстовку. За шкварник! Как блять, футболист! Волосы встали дыбом и рассыпались сумасшедшим сугробом, мятый подол рубашки наполовину выехал из штанов. «Охуенный стриптиз», – подумал Чонгук и даже собрался разозлиться, но… Это была не рубашка. Это было что-то лёгкое, непрозрачное, но невероятно воздушное, окутавшее шею и плечи Тэхёна так, как окутывает плечи эльфов искрящееся волшебство. Взъерошенный и по-детски растрепанный, Тэхён расстегнул верхнюю пуговицу своего сказочного одеяния, но потом замер, схватился за ворот и сжал его, словно передумав… Словно дразня… Теперь Чонгук видел его настоящие глаза – без дурацких очков и без того пошловато-вызывающего флёра с рекламной фотки. Огромные, вмещающие сразу и испуг, и приглашение к бою, это были глаза трепетной лани и нападающего тигра одновременно. Чонгук не ошибся – настоящие глаза Тэхёна стоили того, чтобы ради них… «Блять! Нет! К чертям собачьим!» – Чонгук тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Пожертвовать членом – всё же перебор. Он вывернется! Обязательно вывернется! С неграми ему повезло, и сейчас как-нибудь вывернется! Просто не надо торопиться… Так, убрать руку с ширинки… Убрать, кому говорят, убрать! Чуть-чуть размять пальцы… Да не так, кретин! Не как маньяк, собирающийся задушить! Спокойнее, сексуальнее… – Тебе так идёт белый, – приторно зашептал Чонгук, не слишком, впрочем, насилуя истину, и шагнул ближе. Запустил пятерню в волосы Тэхёна, поправил их, уложил набок. Потом расстегнул ещё две пуговки его рубашки. Стойка воротника распалась в стороны, открыв вид на смуглую шею, контрастировавшую с белым, но как-то ненавязчиво и изысканно. Благородно. Безупречно. Завидно. – Вот так… Нет, не снимай её, постой... Так красиво. – Она мятая, – набычилась «трепетная лань» и довольно проворно справилась с остальными пуговицами. «Нет!» – чуть не заорал Чонгук, хватая рубашку и закутывая в неё Тэхёна. Для верности ещё и обнял, прижал к себе, почувствовал под тканью его тело – напряжённое и сухощавое, но не худое. Для того чтобы снимать на сцене женские шмотки – самое оно, но что в таких находят бабы? Дался им этот Ви! Он вообще, как бревно! Бесит уже, сволочь! Привалился к Чонгуку ледяным столбом, типа сейчас упаду, держите меня семеро! А Чонгук держал. И настойчиво, механически гладил по спине, пытаясь зафиксировать на мысли, что не нужно торопиться с раздеванием. Только спина была отнюдь не ледяной, наоборот – мокрой и горячей после бега, вдоль позвонков вообще текло рекой. С какого-то хера Чонгуку показалось, что это не пот, а ледниковая вода, что Снежный Принц действительно тает. Ладонь легко скользила вверх и вниз, собирая воду, впитывая в себя частичку Сказочного Эльфа... Да, сука, что ж такое, а?! Он уже и под рубашку ему забрался? Ебарь безотказный! Идиот! Фиксировать надо было не на мысли, а крепче! Потное ледяное бревно выскользнуло из объятий и эффектно завершило свой стриптиз, стянув штаны заодно с трусами. И не забыло о носках! А Чонгук так и стоял в своём дырявом... «Фетишист, что ли? На белый цвет?» – думал Тэхён, нервно поправляя на плечах материн подарок: его он снимать не решился, уж больно неординарной была реакция Чонгука. Ничего, в конце концов, потерять девственность эта халабуда не помешает, можно и в ней, плевать. Тэхён тряхнул белыми волосами и отважно положил руки на бока Чонгука. Повинуясь инстинкту самосохранения, Чонгук тут же прихлопнул их своими. А вдруг Ви сейчас сдерёт с него штаны и сам насадится на член! Чонгук, конечно, сильный, но этот, вроде, тоже не слабак. Надо было девок слушать! Что-то о нём говорили… что он там на шесте вытворял? Руки же ого-го нужны! Объездит сейчас Чонгука, и иди потом, доказывай чиминовской бабке, что Чонгук не начинал! «Так, о ком думать, чтоб не встал?!» – запаниковал Чонгук, потому что в штанах подозрительно зашевелилось. Пуговицы на рубашке Тэхёна сверкнули льдинками, Чонгук засмотрелся на голое тело между белыми полами. «Качественный секс» без секса – это, что-то вроде задачки со звездочкой, но если он останется одетым, это же будет совсем глупо, да? Джинсовка точно была лишней… И свитер… И футболка... Оставшись с голым торсом, он развернул Тэхёна лицом к зеркалу и встал позади. Бумажки на зеркале мешали, но кое-что Чонгук увидел. Две шевелюры бело-дьявольским контрастом. Скрытый тканью кусочек плеча Тэхёна. Голую лодыжку, кажется, не волосатую. И сразу за ней – вот он-то мог бы и не отражаться, падла! – свой дырявый носок. Чонгук чуть наклонил голову – там, где-то между стандартными электродными потенциалами и шкалой твёрдости простых веществ, он должен был поймать взгляд Тэхёна. Но Тэхён стоял, закрыв глаза. Он жался к Чонгуку спиной, гладил его руки, то исследуя неровности вен, то подталкивая, но больше вверх, словно боялся, что Чонгук и его сейчас схватит за яйца. «Опа, в целку сыграть захотел?!» – обрадовался Чонгук. Если так, то бинго! Чонгуку эта ролевуха очень даже подходит! Можно и не трахать ведь, да? Ну, облапать там, передернуть. Теоретически Чонгук готов и на минет – ради собственного-то члена! Знать бы ещё, как его делать… Ничего, разберётся, это же не зачёт по крио! Приободрившись, он развернул Тэхёна к себе лицом и снова обнял. Руки как-то сами оказались слишком низко, пальцы попытались утонуть, но где там! Крепкий мужской зад – это не девичья попка, это два комка мышц с будоражащими воображение ямками, потому что их можно только почувствовать и смять… потому что, блять, не видно! Бумажки вывели Чонгука из себя. Он подошёл к зеркалу и оборвал с него все температуры плавления, свойства, потенциалы и прочую херню. Тэхён позади скрипнул кроватью, и, победив макулатуру, Чонгук тоже забрался на кровать и уселся позади него. Так, значит… Ладно. Как себе… То есть, быстренько отдрочить и вытереть лапу о пододеяльник? Это будет считаться качественным сексом? «Пизда тебе, Чимин! Поймаю – и пизда!» Он попытался залезть Тэхёну между ног, но тот закрылся, завернулся в свою белую позёмку, подтянул коленки. Сама невинность, нежность, стыд. И только глаза – чересчур выразительные и отчаянные для Ледяного Принца – то ли замораживали, то ли сжигали заживо, отражаясь точно в Чонгука. Чонгук прикусил губу. Поцеловать? Поцеловал под ухом, в шею. Отодвинув носом воротник, ткнулся мокрыми губами в плечо, потянулся к ключице. Не достал. Снова поймал в зеркале взгляд. На Чонгука, прямым попаданием в цель – не на себя. «Правда, не любит зеркал? Почему?» – Чонгук бы на его месте не отлипал от зеркала… С такими-то глазами… И почему он не даёт себя лапать? Что делать, если не лапать?! Отсосать ему? Но как? Чонгук, конечно, уверенный в себе пацан, но… Блять, лучше бы зачёт по крио! Начать – ещё ладно! Но потом Ви надоест играть в недотрогу и он схватит Чонгука за его крашеные волосы, натянет на себя, Чонгук будет давиться, а Ви толкаться в его горло и тянуть сильнее и сильнее… И гребень, блять, отвалится!!! Чонгук представил клок своих волос в руках Тэхёна и закашлялся. Нет, только не минет! Задачка усложнялась. – Пусти меня. Дай. Ну?.. А Тэхён в упор не понимал, зачем всё это нужно. Зачем Чонгуку это зеркало, зачем дурацкая белая кофта, зачем понадобилось его трогать? Почему нельзя просто взять – и трахнуть? Задница же – вот она, голая! Что ему ещё нужно? Чтобы Тэхён совсем от страха кони двинул? – Хорошо, но я, наверное, должен тебя предупредить… В общем, скоро вернётся мать. Она не зайдёт без разрешения, не бойся, просто… Ну, вдруг это будет для тебя проблемой? «Класс. То есть, этот квест ещё и на время», – подумал Чонгук. – Ничего. Мы в общаге, знаешь ли, привычные. Иди ко мне, расслабься, тебе будет хорошо, я обещаю… И как, горячо получилось? Или опять как пердёж выброшенного на берег кита? Блять, если бы еще кита! Чонгук-тунец, блять! Краснопёрка, блять! Карась! Если с клубом будет облом, то это позор на веки вечные! Общажные гиены ему такого не простят! Чтобы поцеловать Тэхёна в щёку, он до боли вытянул шею, где-то под лопаткой слегка хрустнуло, а клюнутая половинка жопы, на которую пришлось перенести вес, взмолилась о пощаде. Но надо было торопиться: в общаге стоны из твоей комнаты только добавляют плюсов к репутации, а спалиться перед чужой мамашей было, как минимум, в новинку. Да ещё и однополым… рукоблудием! «Чимин, и бабке своей передай – пизда!» Чонгук впервые трогал чужой член. И пялился в зеркало, не отрываясь. Было чуть-чуть дико, но интересно: Тэхён возбуждался быстро, лёгкими толчками член наливался кровью и вот уже удобно лёг в руку, действительно почти как свой. Немного другой формы, немного рельефнее, немного… Что?! Больше?! Какого хрена? Или показалось? Или это потому, что Тэхён его так сильно хочет? Гордиться ему теперь или завидовать? А потом Тэхён испустил вздох, похожий на предсмертный, и запрокинул голову назад, уложив её Чонгуку на плечо. «Хочет. Он меня хочет», – пронеслось в голове метелью. Второй рукой Чонгук нашёл под рубашкой сосок Тэхёна, легонько сдавил, услышал ещё один судорожный вздох, почти стон. Не просто услышал, а почувствовал его, прижавшись к шее щекой, понял, что сам старался не дышать. – Какой же ты красивый, Тэ, – Чонгук не узнавал свой голос. Чистое желание, нервное, отбитое, говорящее тихо и быстро, почти неразборчиво. И так естественно, чёрт возьми! Молодец. Как это у него получилось, а? – Посмотри… Ага, как судак об лёд. Тэхён опять его не послушался. Сначала еле заметно качнул головой, а потом и совсем обнаглел: развернулся спиной к зеркалу и потянул Чонгука за собой, повалив их обоих на бок. И самое страшное – взялся за ремень! Чонгук чуть не вскочил обратно, а Тэхён, вывалившись из образа целки – ну, знал же Чонгук, что так и будет, знал! – уверенно продолжил. Расстегнул ремень, ловко разобрался с ширинкой, запустил руку сразу в трусы. Чонгук охнул. И как бы даже не совсем от страха… «Йесс! Не кончил!» – чуть не завизжал Тэхён. И схватил. Глупый член Чонгука думать совсем не умел. Стоял, подлец, и не догадывался об угрозе. Чонгук так не привык. Он привык к резкости и силе, сам себя никогда не жалел, но Тэхён видел этот процесс по-другому. Он не дёргал, а просто гладил и иногда сжимал – крепко, туго и без всякого ритма, а потому каждый раз неожиданно. Тэхёну было неудобно, он заёрзал, подвинулся выше, и через минуту Чонгук не выдержал, стащил с себя последние шмотки. «Нет, ну, Чимин – козлина… Из-за бабы! И далась Чимину эта баба!» Они катались по кровати, как два долбанутых подростка, с риском свалиться на пол или оторвать друг другу яйца. Трогали везде, тёрлись животами и бёдрами, Чонгук боялся прикоснуться к губам Тэхёна, но в остальном целовал и облизывал всё, что попадалось: руки, шею, грудь, щёки в красно-белых пятнах, мочку уха с простеньким серебряным колечком. Тэхён тянулся к этим поцелуям и сам выводил губами замысловатые узоры на его плечах. Чонгук метнулся к рюкзаку, достал смазку и, плеснув себе в ладонь, прошёлся по стволу Тэхёна. Словил какой-то первобытный кайф. Тэхён реагировал чутко, выгибался всем телом, толкался Чонгуку в кулак, но Чонгук теперь тоже не торопился, он понял, как нравится Тэхёну, и понял, что ему тоже так нравится. Небыстро, неритмично, чтобы не спустить прямо сейчас, а растянуть удовольствие – и не только своё. Ему тоже захотелось, чтобы о его член так же сладко причавкивала смазка, чтобы сильная рука Тэхёна свободно летала снизу доверху и проворачивалась легче, натягивая только ощущения, чтобы Тэхён мог быть смелее в своих ласках. Чонгук старался почаще задевать руку Тэхёна, но, конечно, этого было слишком мало. Он снова нашёл пузырёк: – Дай руку, Тэ. Рука тут же исчезла. Без неё вдруг стало холодно, как в Антарктиде. Или в парах азота... – Может, сначала резинку наденешь? У тебя есть? «Резинку… Что? Зачем?!» – Чонгук же надеялся, что получилось! Он уставился на два члена: один блестящий, второй чуть меньше – зачем им резинка?! Что пошло не так?! – Есть, но… – Что? – Я думал, мы не будем торопиться... Разве тебе… Разве нам плохо? Чонгук схватился за оба ствола сразу, неожиданно простонав что-то неприличное, и Тэхён тоже подался ему навстречу, зацепил ногой за ляжку, зажал руку с членами между телами. Но он не отступал: Тэхёну ведь нельзя сдаваться. Он уже прыгнул в пропасть, он уже летит. И нечего терять. Кроме единственной цели: кому сказать, какой – поднимут на смех. Ну, и что? Ва-банк – и будь что будет: – Я хочу тебя. Ты разве не за этим шёл? Скажи. Его глаза – лавина. Чёрная снежная лавина, которую не остановить. А Чонгук – задыхающийся от страха карп на льду. И рядом – полынья азота. – Да, но... Мне п-просто показалось, что ты не совсем готов… – мямлил Чонгук. Слова примерзали к языку, язык примерзал к нёбу. – Вот т-так вот сразу… Тэхён прищурился, метнул ледышки, осыпал снегом и добил: – Я не понял. То есть, нестись сюда, как угорелый, это пожалуйста! В зеркало меня носом тыкать – ради бога! А трахнуть, что – хер отвалится?! Если бы он только знал, как прав! – А у тебя?! – вдруг выпалил Чонгук. «Пиздец». «А что, так было можно?» Чон Чонгук, трахнувший всё, что имеет дыры, позволит ему зайти с другой стороны?! Чем он заслужил? В каком Скорпионе мог так раскорячиться Меркурий, что Тэхёну светит потерять свою девственность в жопе популярнейшего альфа-самца универа? Это же всё равно, что поиметь всех его баб! За раз! Если Тэхён сейчас ухитрится ему вдуть, он же всю жизнь потом в это зеркало смотреться будет! В полный рост! Не отрываясь! Каждый день! Испугавшись, что Чонгук передумает, Тэхён повалил его на спину и мигом оказался между ног. Потянулся, нащупал его сфинктер и чуть не спустил от восторга: там было скользко! Неужели, правда? Это для него? Он надавил и почувствовал, как туго входит палец. Теперь Тэхён действительно мог не торопиться. Это была его территория, он знал, как нужно, он умел. Как себе – долго, осторожно, терпеливо. Пока не станет горячо. Пока не захочется дальше, больше, сильнее. Тихий вскрик боли Чонгук сумел трансформировать в пошловатый стон – измученная за ночь жопа не очень-то порадовалась вторжению, но, только представив себе насмешки Суджи, Ёндже, Союн и других, Чонгук чуть сам не насадился на палец. А Тэхён даже не воспользовался моментом, наоборот – согнул Чонгуку ногу и прижал его к кровати, чтобы он не дёргался. «Чёрт, зачем он трогает чужую жопу?!» То есть, Чонгуку-то эта жопа не чужая, Чонгуку очень даже родная, но Тэхёну – чужая! А он с ней так, будто своя! Какого чёрта происходит? Почему нельзя просто взять – и трахнуть? Чонгук – мужик, он потерпит! И даже стонать будет как блядь, честное слово! Главное, чтобы Тэхён был доволен, чтобы Чонгук ушёл отсюда с заветными билетиками, чтобы девки ничего не узнали! Зачем все эти телячьи нежности? Сейчас, вот сейчас, как только Чонгуку снова будет больно – и он ещё разок как выдаст… Больно не было. Было лишь ощущение, будто почесали там, где чешется. Ничего так ощущение, даже приятное. Чонгук попробовал «как блядь», но вышел только хрип. Ладно, придется подождать, когда Тэхён сунет в него два пальца и снова станет больно, вот тогда… Щёлкнула входная дверь, Чонгук выпучил глаза и всё-таки дёрнулся так, что сорвался с крючка. – Ты дома, Тэ? Есть будешь? – почти что «мальчики, за стол!» – Нет, я потом, привет! У меня тут приятель, и мы трахаемся! – Поняла, не мешаю! Ты его там не очень сильно, ладно? Не замучай! «Не очень сильно? Не замучай?!» – Чонгук в ужасе вжался в кровать: ни хрена себе семейка! Случись что – и помощи попросить не у кого! При взгляде на член Тэхёна – сука-блять-реально больше! – тоненький носик спринцовки вспоминался с ностальгической нежностью. «Пронесло», – подумал Тэхён. Сколько раз дрочил под порно, иногда забываясь и палясь перед родителями! Естественно, матери и в голову не пришло, что Тэхён действительно мог быть не один. Грустно? Да пофиг. Теперь уже всё равно. Ещё чуть-чуть – и будет всё равно! Тэхён добавил смазки, и после нескольких минут деликатного, но настойчивого трения Чонгук вдруг понял, что пальцев-то давно уже два… И они… Блять! «Он там клад, что ли, ищет?» – подумал Чонгук и… застонал. На него сверху смотрел Тэхён. Смотрел жадно, но не как девки, а по-доброму жадно. И внимательно, а не как Чонгук, который с трудом фокусировался на этом взгляде и боялся отпустить. Взгляд приближался, гипнотизировал, ласкал. Пальцы Тэхёна делали внутри что-то очень приятное, а взгляд будоражил и убаюкивал одновременно. Чонгук уже знал, что запомнит его надолго. Чем бы всё ни закончилось, а взгляд запомнит. Отчаянный и нежный. И глаза эти красивые запомнит. Настоящие. Огромные. Вмещающие весь мир, если не больше… – Оу! А-а-а… – кончик презерватива чуть щекотнул промежность, и… – Что? Больно? – прошептал Тэхён. Его рука скользнула по руке Чонгука, со всей дури вцепившегося в одеяло. – Не-е-ет, – таким же хриплым шёпотом отозвался Чонгук. «Качественный секс! Забота включена в тариф!» И как теперь стонать? С мамашей за стеной! Тэхён задвигался. Сначала осторожно, потом быстрее, но мягко, словно успокаивая: всё под контролем, ничего не бойся. Его взгляд, облизывающий рельеф груди и рук Чонгука, темнел. Рубашка распахнулась и съехала с плеча. Тэхён поправил ее, глянул в зеркало. Красивый. Чонгук снова перехватил его взгляд – и снова поплыл. Выбирая между собственным членом и задом, Чонгук выбрал взгляд Тэхёна. Холодный и спокойный. Ненасытный и горячий. Уверенный и сильный, как Тэхён. Вот этот Тэхён, а не та блядь с рекламной фотки. Фотографировать его надо было сейчас, пока он вконец не разъебал Чонгука этими своими глазищами и не исчез в искрящихся белым снегах. Снова щёлкнула крышечка тюбика. Чонгук застонал только от вида падающих на ладонь Тэхёна капель. Забылся, что нельзя. И ещё раз забылся, когда ощутил легкую прохладу на члене. И ещё, и ещё… – Сынок, сделай чуть потише! – Да, извини, мам! Сейчас! Чонгук не успел сообразить, что это значит, как его рот заткнули. – Прости, – шепнул Тэхён с застенчивой улыбкой, но в его глазах плясали черти – и отнюдь не ледяные. Он поддёрнул Чонгука за ляжки и снова задвигался – вязко, с силой – и совсем не боялся, что Чонгук избавится от кляпа. Чонгук бы, конечно, мог: за руки его никто не держал, – но то ли не сообразил, то ли приморозило его насмерть, убило волю, вместе с ней убив и страх. С тряпкой во рту было тяжело глотать. И дышать вообще-то не очень приятно. Но состояние вынужденной беспомощности оборвало вымотавшую Чонгука гонку, избавило от навязанных обязательств. Теперь он никому и ничего не должен. Больше не нужно было убегать, врать и проклинать Чимина. Не нужно было лезть на столб с табличкой «Не влезай, убьет!» Это был другой мир – здесь Сказочный Принц сам решал все задачки со звёздочкой. И оберегал своих подданных от мерзких хрюканий Сокджина, от Намджуна, с его нудными моралями, от глазок Юнги поверх очков: а что, Чонгук проебался? не смог? Чонгук?! И от девок, подхватывающих это «не смог» сучливым хором… В этом мире, где в одном только взгляде Тэхёна утонули и растворились все проблемы, Чонгук мог бы остаться вечно. Здесь не было ни пидоров, ни мачо, ни убогих, ни крутых. Были только они вдвоём… С низкими, приглушёнными тряпкой стонами, Чонгук отдавался чужой воле: просто вручил себя Сказочному Принцу. А Его Высочество наконец-то почувствовал, что его подданный ему доверился и перестал играть. И это означало, что у Тэхёна всё получится. Он повернулся и посмотрел на себя в зеркало: действительно красивый. А белые волосы и местами прилипшая к телу рубашка с кружевом по воротнику и манжетам разбавили образ охреневшего студента аристократической романтикой. А ещё на него смотрел Чонгук – жадно ловил в зеркале взгляд и покорно отпускал, когда Тэхён снова смотрел на себя. Зеркало сдалось. Перестало показывать девственника-переростка и очкового медведя. А Чонгук так и кончил, уставившись в отражение Сказочного Эльфа, от его руки на члене и с банданой Хосока в зубах. «Спасибо, что не с трусами... И не с носком», – подумал он и понял, что отключается. Он настолько устал, не выспался и перенервничал, что, поймав свою часть удовольствия, остался почти без сил. – Тебе что-нибудь нужно? Пить? В туалет? – спросил его Тэхён, осторожно вытащив изо рта тряпку. Чонгук сглотнул, облизал пересохшие губы и промычал что-то похожее на «нет». Он пытался не терять Тэхёна из виду и даже заметил, что тот вытирает его углом серо-чёрно-кругастого пододеяльника. Чонгук глуповато улыбнулся и уснул.***
14.43. Пропущенный вызов. 14.51. Пропущенный вызов. 14.52. Пропущенный вызов. 14.52. «Привет, Тэхён. Это Ким Ёндже из параллельной группы. Перезвони мне, пожалуйста, как сможешь». 15.30. «Тэхён, перезвони мне, это важно!» 15.49. «Тэхён, ты мне нравишься, и я не могу молчать. Не верь Чон Чонгуку, он поспорил на тебя с девчонками из общаги. Девчонки хотят попасть на твоё завтрашнее шоу, а пригласительных у них нет». 15.49. «Чонгук сказал, что ты пидор, что он завалит тебя в постель и выпросит пригласительные». 15.50. «Будь осторожен, я за тебя беспокоюсь, твоя Ёндже». 15.54. «Может, встретимся?» «Вот зараза», – подумал Тэхён: Ким Ёндже три года считала его пустым местом, ни разу не поздоровалась и даже не извинилась, когда однажды в столовке случайно уронила его кофе. Тэхён не был идиотом и ещё вчера понял, что вся эта свалившаяся на него как снег на голову суета не может не иметь причины. Но в механизме реакции разобраться не пытался, потому что предстоящее свидание нервировало и волновало его гораздо сильнее. А оказывается, его тупо приняли за кого-то другого! И Тэхён очень быстро выяснил, за кого: вечное жужжание девчонок о «Стрип-трипе» частенько заставляло Тэхёна делать музыку в наушниках погромче, а завтра в клубе намечалось что-то настолько грандиозное, что наушники не справлялись. На сайте клуба, прямо на главной странице, он обнаружил… себя. Ну, почти. Стриптизёр со сценическим именем Ви был действительно очень на него похож. Скорее всего, на несколько лет старше и немного шире в плечах. И взгляд игривый и бесстыдный, а не затравленный комплексами и зачётами. И уши у него к голове прижаты, а не как у Тэхёна. И проколоты вообще-то оба, а не одно… Неужели никто не заметил? Всех сбили с толку крашенные в белый волосы. А ведь Тэхён совсем не хотел их красить. Так получилось. В понедельник в лабе сломалась центрифуга, и Тэхёна попросили её починить. Хотя бы попробовать. Потому что к обеду очень нужно, а мастера нет. Тэхён не удивился, согласился – он уже не раз по мелочи ремонтировал здесь оборудование – и приступил. Потом к нему приклеился Хосок: то ли на пару не хотел идти, то ли перед лаборантками решил повыпендриваться. Но если последнее, то Хосок обломался: девчонки ушли, а они вдвоём с этой центрифугой чуть не сдохли. Починили в итоге, но трахались часа четыре, проголодались, озверели и вспотели. В лабе и так было жарко, а еще все время приходилось работать под лампой, иначе ничего не видно. А потом одна из лаборанток вернулась и… – Господи, Ким, что у вас с волосами? Куда он ухитрился влезть, во что вляпаться, как не заметить? В перекись? Или во что? И аммиаком вроде бы не пахло. Хлор, бром... Нет, тоже бы почуял. А среагировало замечательно. И из лаборатории Тэхён выходил как сын черно-пестрой коровы. Хорошо, хоть Хосок дал ему свою бандану и даже отвёл в салон к знакомой девчонке – девчонок Хосок знал чёртову уйму, не то что Тэхён. Девчонка предложила либо побриться налысо, либо высветлить волосы уже глобально. Хосок убедил Тэхёна, что светлые волосы ему очень даже пойдут, но после первой протравки Тэхён всё равно напоминал корову, только теперь рыжую с белым. В шоке были даже парикмахеры: потом обесцвечивали ещё раз, а потом ещё и красили… Как же он тогда пожалел! Думал, что уж лучше бы остался с жёлтыми пятнами на своих обычных чёрных волосах… ну, объяснил бы, откуда у него такая расцветка… Да и не спросил бы никто! ...К вечеру на улице подморозило. Окно комнаты Тэхёна смотрело в стену соседнего дома. Проулок между домами был скорее щелью, непонятно зачем оставленной, а стена напротив – глухой и серой, с грязной паутиной проводов. Она всегда казалась Тэхёну иллюстрацией к его жизни – такой же безликой и однообразной. Даже разового секса он удостоился только из-за каких-то пригласительных билетов! И то не он сам, а тот, с кем его перепутали! Обидно? Пожалуй. Больно? Ещё как. Особенно больно смотреть, как на его кровати спит красивый парень, который, не случись этой путаницы, никогда бы не обратил на него внимания. В комнате тоже стало холоднее. Тэхён подумал, стоит ли укрыть получше спящего Чонгука или так сойдёт, всё-таки укрыл и сел за домашку. Рутина – если и не спасение, то возможность подумать и не рубить с плеча.***
Чонгук проснулся, когда уже стемнело. Тэхён услышал, как он завозился за спиной, но оборачиваться не стал – дал ему спокойно одеться. Наверное, не очень приятно объясняться голым. А потом сказал: – Извини, что разочарую, но… – он не стал тянуть и издеваться: открыл на телефоне фотку Ви – теперь на ней недоставало только уголка – и объяснил: – Это не я. – А к-кто? – прошептал Чонгук. Тэхён пожал плечами: – Не знаю. Пидор какой-то... Он хотел вложить в свои слова все презрение и омерзение. Наверное, хотел унизить. Но поймав взгляд Чонгука, отвернулся первым. «Поскорее бы всё это закончилось», – Тэхён не любил неловкость. И неважно, кто попадал в дурацкую ситуацию – он сам, кто-то другой или даже герой фильма – ощущение то ли стыда, то ли вины за то, в чём не виноват, было ему в тягость. – …Согласен, что похож, но это не я. Я не работаю в клубе, я там даже ни разу не был – ни в этом, ни в каком другом. Я думаю, тебе лучше уйти. Родители у себя, они не увидят. Я провожу. – Н-но… как же волосы? Это что – просто совпадение? Бедолага еще не проснулся? Или соображал не слишком быстро? Или, как утопающий в полынье, цеплялся за кромку льда, надеясь, что случится чудо? Что лёд выдержит? Нет, Чонгук, чуда не случится… – Наверное. Бывает, – ответил Тэхён. А сам подумал: «Не бывает. Чудес не бывает. И совпадений тоже». Тэхён мало общался с одногруппниками, в том числе и с Хосоком, но в понедельник, пока они тёрлись друг о друга возле центрифуги, Хосок жаловался, что ему, несчастному, девчонки не дают проходу. А всё потому, что ночами он работает в «Стрип-трипе». Кажется, ди-джеем. Тэхён облазил весь сайт, но не нашёл среди стрип-триповских ди-джеев Чон Хосока. И вообще пока так и не понял, что с чем реагирует, но готов был поклясться, что сам он ни в какую перекись не вляпывался. Там, куда сунул свой нос Чон Хосок, случайных совпадений не бывает. Выпроводив незадачливого героя-любовника, Тэхён открыл список контактов. Писать не стал, решил, что вполне имеет право позвонить. Хосок явно почуял недоброе, трубку долго не брал. Но любопытство победило: – Тэ? – он даже попробовал изобразить удивление. – Ну, колись давай, что это было. – В смысле? Чем я тебе… – Не чем, а зачем. Чем – уже не актуально. – Тэ, ты ведь никому не скажешь, а? Я тебя прошу, Тэ, мне просто… Хосоку просто понравилась девчонка. А девчонка – как и ещё десяток её безмозглых подружек – тащилась по стриптизёру из клуба. И с Хосоком согласилась встречаться только потому, что он там работает. Ну, мойщиком посуды работает, а не ди-джеем, ну, наврал он Тэхёну, ну, не убивать же его за это! У Хосока вообще язык как помело, и девчонке своей он сдуру ляпнул, что Ви на самом деле ничем не лучше его. И если не знать, то в обычной жизни не обратишь не него внимания. А то, что Ви внешне очень похож на Тэхёна, так это Хосок сразу заметил, как только в клуб устроился. Да нет, они нифига не близнецы, но Ви гримируют всё время так, что глаза становятся больше и нос ровнее – и вот тогда похож! Рядом их поставить – ни за что не перепутаешь, но как только Хосок сказал, что Ви учится с ними на потоке, так Юнчжон сама «догадалась», что это Тэхён. А потом стриптизёру приспичило покраситься в белый… – Тэ, не выдавай меня, будь человеком! У меня и так ебало на любителя, не то что твоё, а она мне нравится, Тэ! Тэхён посмотрел в зеркало. Пока Хосок ещё что-то вещал о прелестях своей девушки, собрал с пола разбросанные Чонгуком бумажки. Повесить обратно? А зачем? Донорные и акцепторные заместители Тэхён и так помнит, а размеры частиц в дисперсных системах и таблицу потенциалов можно посмотреть в интернете. И температуры кипения тоже. Тэхён улыбнулся зеркалу: белая рубашка с узким кружевом по воротнику и манжетам в комплекте с домашними штанами смотрелась немного странно. Но красиво. «Надо будет выстирать, – подумал Тэхён. – И погладить. И бандану тоже». – Хосок, тебе никто не говорил, что химия – это для тебя мелковато? Может, тебе в политику податься, а? – Да я же в цирковое хотел! Батя не пустил. Так ты не выдашь?.. То есть, Хосок ничего не знал: ни о пари Чонгука, ни о том, что уже весь универ, включая старых преподов, считает Тэхёна стриптизёром? Странно, Хосок обычно в первых рядах, как жопой чует любой движ… – Боюсь, друг мой, что у тебя проблемы. – Почему? Какие проблемы? Просто не отсвечивай на людях завтра вечером, а? Тэ? Или что? Что-то случилось? – испугался Хосок. Почуял. – Я сегодня даже дома не ночевал и в универе с понедельника не был, мы тут зашиваемся с подготовкой, ну, понимаешь, отмыть всё надо и украсить, и репетиции ещё каждый день… По крайней мере, ясно, почему Хосок не в теме. – Короче, фокусник, – Тэхён закрыл окно и для верности ещё разок заглянул в зеркало. Эльф он, в конце концов, или кто? Принц? Хозяин Снежных Гор? – Крутись как хочешь, но завтра я на какое-то время должен занять его место. Понимаешь? На шест я не полезу, но там, в начале, у вас что-то вроде торжественного прибытия. Это мне подойдёт. И, кстати, твоя Юнчжон там будет, так что в твоих же интересах… – Бля… А как?.. Тэ, ты не знаешь этого пидораса! Он же хозяйку ебёт и вообще редкостный гондон, к нему на хромой козе не подъедешь! Бесполезно его просить! – Просить? То есть, ты хочешь сказать, что меня ты просто попросил?! Подошёл и сказал: «Мне тут кое-что очень нужно, Тэ, не мог бы ты покрасить волосы в…» – Я тебя понял, – перебил Хосок. И Тэхён, как вживую, увидел, что в его глазах уже отразилось направление мысли. Нужное направление.***
– Убери, а? Я их ненавижу... Через щель Чонгук видел только три руки: одну Сокджина и две Юнги. Сокджин поигрывал блестящими маникюрными ножницами, а Юнги теребил пластырь на большом пальце. Чонгук стоял в коридоре, возле чуть приоткрытой двери в комнату, и слушал. – Да ладно! Весело же было. – Уссаться, как весело, – Юнги несколько раз сжал и разжал кулаки, растопыривая пальцы, словно разминая. – Я чуть не психанул там по одной волосине стричь. И сегодня, блять, всю ночь не спал! Вам-то хорошо, вы здесь, а я.. Чем вы его накормили, клоуны? – Коктейль «добеги до унитаза» фирменный. Слабительное, немножко снотворного. Я, правда, не думал, что он больше двух сожрёт. Рассчитывал на две… – Ой, бля, а то ты Чонгука не знаешь! У вас две, дома две, по дороге наверняка ещё две! Я думал, он прямо в комнате обдрищется. «Не жрал я по дороге!» – хотелось закричать Чонгуку, но мимолётное желание тут же растворилось в омерзительной апатии. Единственное, чего хотелось, – это убиться об стенку. – Это ты ещё не видел, как он от кенийцев съёбывался! Сокджин появился в поле зрения почти целиком и сунул в руки Юнги свой телефон. Просмотр видоса занял несколько секунд. – Так их же шестеро! Чего он так рванул-то? – То есть, ты бы на его месте остановился посчитать? – съехидничал откуда-то Намджун. И задушнил: – Там не все кенийцы. Только четверо. Ещё один из Сенегала, а шестой не знаю кто, но бегает быстро. Все с подготовишек. Давно уже просили меня показать кого-нибудь из сборной по атлетике, типа тоже хотят, а я всё забывал. На последней фразе голос Намджуна показался Чонгуку не очень естественным, и не зря: Намджун подкрадывался к двери, а подкравшись, резко её распахнул. Нет, Чонгук не получил в лоб, дверь открывалась внутрь, но предстал перед тремя приятелями во всём величии своего позора. «Хах, ещё и не во всём», – подумал Чонгук. Юнги снял очки. Предполагая получить по рылу, он всегда спасал только их. Сокджин сделал шаг в сторону стола, на котором стояла сковорода, а Намджун сиял довольной рожей – он откуда-то знал, что Чонгуку не до драки. Чонгук посмотрел на них рассеянно, отвернулся и пошёл к себе. Здорово его нагнули. И кость, сто процентов, Юнги подсунул. Злопамятный же чёрт… Интересно, а за что мстил Сокджин? За то, что на жратву меньше всех скидывался? Или из-за дружка-Чимина? Да, из-за Чимина Сокджин кого хочешь заставит обосраться. Спасибо, что какого-нибудь термоядерного перца в свои пилюли не досыпал. И Намджун, наверняка, еще в обидках. Не из-за баб, конечно. Намджун умный, он сразу понял, что охотиться в одном лесу с Чонгуком – гиблое дело, и выбрал себе в компаньоны соседа по комнате. Они с Сокджином отъезжали на пару остановок от кампуса, подсаживались в кафешке к каким-нибудь подружкам и обрабатывали: Сокджин визуально, Намджун вербально. То есть, первый светил мордой, а второй пиздел соловьем. Понятно, что Намджуну доставалась та, что поумнее, но он не привередничал, а эстетику добирал по музеям. Однако, и у Намджуна была причина злиться на Чонгука. Недавно их поймали с косяком, но Чонгук отмазался, состроив коменде оленьи глазки, и свалил всё на Намджуна. И теперь Намджун под угрозой выселения должен был вести себя максимально прилично – даже на пьянках в собственной комнате. А самому умному тяжело оставаться самым трезвым. Самых умных надо поить в первую очередь. А то ж они, суки, такого напридумывают! Интересно, Чимин хотя бы в курсе, что он потомок ведьмы? Или всё ещё страдает из-за глупой бабы? Из-за обычной шлюхи, что его продинамила, но с удовольствием запрыгнула на член Чонгука! «И далась Чонгуку эта баба?!» Он скрылся в своей комнате, надеясь, что Юнги не слишком поторопится домой. Завалился на кровать. И зачем он вообще вернулся в общагу? Завтра Ким Тэхён похвастается, что его трахнул. А потом девки узнают, что Тэхён ещё и никакой не стриптизёр, а тот, кем его и считали – обычный студент-третьекурсник с полимеров. Просто с выкрашенными волосами. Тедди. Белый, блин, медведь. Проебались все, но Чонгук будет самым проебавшимся. Звездой… Он свернулся в калачик, поджал ноги, натянул на себя одеяло. В комнате было душно и даже, пожалуй, жарко, но его всё равно трясло. По коридору прошли девчонки, Чонгук узнал голоса Ёндже и Союн. Одна ныла, что сломала ноготь, вторая сочувственно охала. Завтра обе будут визжать от восторга, взахлёб опуская Чонгука. А Чонгуку нужно будет как-то оправдываться, изворачиваться, врать. А хотелось совсем другого. Хотелось тепла и спокойствия. Хотелось, чтобы кто-то сильный и заботливый решил все проблемы, взял за руку и спросил: «Тебе что-нибудь нужно? Пить? В туалет?» И Чонгук бы растворился в его взгляде, смотрел бы в огромные глаза, не отрываясь, хоть всю жизнь. Он открыл сайт «Стрип-трипа» – как будто специально, чтобы уничтожить остатки самоуважения. Как он мог, увидев Тэхёна, не понять, что это разные люди? Он что, слепой? А потом? Как мог не попросить прощения, не объясниться? Почему хотя бы не попытался поговорить? Зассал? А что бы он сказал? Чонгук хотел представить себя на месте Тэхёна, но зашёл в тупик. Потому что он никогда не был безымянным «Тедди», чьё лицо за три года никто не удосужился рассмотреть. А что сделает человек, и так уже обиженный, когда поймёт, что на свидание – может, вообще единственное в его жизни! – его позвали не по правде, а из корысти, до кучи перепутав с ряженным в меха пидорасом? Под одеяло пробрался совсем уже мороз. Разве не из таких людей потом получаются маньяки? Пожалуй, Чонгук бы на его месте сорвался. Поубивал бы всех нахрен, а себя-идиота – первым и с особой жестокостью! И Тэхён имеет полное право отомстить. Намного большее право, чем Намджун, Юнги и Сокджин, взятые вместе. Чонгук запихал в рот угол одеяла, сжал зубы и тихо завыл.***
Хозяйка клуба тщательно маскировала свой полтос под восемнадцать, но глаза выдавали её с потрохами: к восемнадцати столько электричества, сколько она метала в своего любовника, в человеке еще не накапливается: – «Немножечко» он выпил! «Покурил он неудачно», мать твою налево! Скажи спасибо, что вообще не вылетел отсюда нахер! Выёбываться он ещё будет! Ночью Ви надрался в сопли и опалил себе бровь, ресницы и немного морду. Естественно, под чутким руководством Чон Хосока, о чем – тоже естественно – никто не знал, а Ви вспомнить не сумел. Утром гримёр увидел фронт работ и послал всех на хер, и тогда Хосок явился хозяйке ангелом-спасителем: пусть на сцене Ви будет в полумаске, а для обещанной фотосессии у Хосока есть друг, очень на него похожий. И этого друга можно попробовать уговорить… Разумеется, не просто так… Ведь другу придётся покрасить волосы и нарядиться в дурацкое шмотьё. У хозяйки не было выбора, а увидев Тэхёна, она и вовсе пришла в такой восторг, что Тэхён всерьёз испугался закончить этот вечер в её спальне. Возле чёрного входа «Стрип-трипа» его посадили в кабриолет, медленно обвезли вокруг двух кварталов и высадили на голубой ковровой дорожке, расстеленной специально для него. Он неплохо отыграл роль – на этот проход его всем клубом натаскивали часа два. А бояться ему было нечего: он не был собой, а если вдруг «Ви» споткнётся, заикнётся или сморозит глупость – то это проблемы Ви, а не Ким Тэхёна. Ким Тэхён даже подумывал, не отмочить ли что-нибудь подобное специально, потому что Ви действительно оказался редкостным гондоном, но решил, что подставлять Хосока будет некрасиво. Хосок-то не гондон. Он поздравлял уважаемую публику с наступлением зимы и грядущим Рождеством, стрелял «желанием раздеть» во всех без разбору дам и «желанием раздеться» – в толстопузых мужиков. Аттракцион рождественской общительности предполагал и пять минут на фото – с самыми удачливыми, подобравшимися ближе остальных. Девчонкам из универа как раз удалось. Они толпились у края дорожки – человек десять, а среди них, буквально зажатый со всех сторон, столбом стоял Чонгук. Его притащили сюда практически силой, и он ждал своей участи. Пределом его мечтаний было провалиться сквозь землю. Он отсиживался в комнате и молчал, как партизан, весь день. Тэхёна на парах тоже не было, и этой новости Чонгук трусливо обрадовался, но потом испугался ещё сильнее: казнь переносилась на вечер и обещала быть публичной. Девчонки орали при появлении каждой звезды «Стрип-трипа», но явно ждали Ви, и, кажется, отнюдь не для того, чтобы получить заветную картонку и проникнуть в клуб. Этой возможностью они были готовы пожертвовать, только чтобы увидеть, как их обожаемый «совсем-совсем не пидор» бросит на Чонгука презрительный взгляд и позволит им вдоволь поиздеваться. Ждали, но в открытую пока Чонгука не опускали, сучки. Чтобы в случае чего, не вылететь из поля его благосклонности. Чонгук периодически поёживался – то от страха, то от омерзения. «Даже не помню, кого из них я ещё не трахнул…» – думал он. Но вот, прямо поверх красной дорожки, расстелили сверкающую голубую, а из самой понтовой за этот вечер тачки вышел Ви. Он был в белых брюках и ботинках, а вместо пиджака – в лёгкой белой размахайке с вышитыми голубыми узорами и пушистым мехом по краю. И вышел как Сказочный Принц или Король Ледяных Гор, а не как пидор – Чонгук видел его со спины и даже успел подивиться гордой походке без кривляний и жеманных жестов. А потом Ви обернулся, и Чонгук открыл рот от изумления. Это был Тэхён. Чонгук узнал его в мгновение, сразу, без раздумий. Его огромные глаза. Его взгляд, лишь на секунду задержавшийся на Чонгуке, но тот самый, что Чонгук запомнил навсегда. Его голос, глубокий и уверенный, от которого холодный пот на спине превращался в иней. Этот же голос вчера просил Чонгука уйти и уверял, что Тэхён не имеет отношения к «Стрип-трипу». «Обманул?.. Не может быть. Чья фотография тогда на сайте?» Сучки забыли о Чонгуке и повисли на своем обожаемом «Ви», безостановочно щёлкая камерами телефонов. В руку Ёндже скользнула стопка блестящих картонных квадратиков. Тэхён поулыбался во все стороны, что-то сказал девчонкам и перешёл к другой группке фанатов, жаждущих совместных фото. Чонгук следил за ним, не отрываясь, ловил все его движения, потому что не мог поймать взгляд – Тэхён в его сторону больше не смотрел. «Какого чёрта происходит? Как он сюда попал? Что сказал этим дурам?» – голова Чонгука трещала от вопросов, а девчонки целовали голубые с блёстками квадратики пригласительных билетов и уже пристраивались в очередь на фейс-контроль. Ёндже подскочила к Чонгуку и с хитреньким «спасибо» чмокнула его в щёку, а Юнчжон сказала, что Ви просил Чонгука подойти к чёрному ходу – вон туда, через арку и во двор. За эту несчастную сотню метров Чонгук не раз собирался сбежать. Что скажет ему Ким Тэхён? Зачем позвал? Унизить? Выставить какие-то условия? Но во дворе его уже ждал белый силуэт в шубке нараспашку, и Чонгук ускорил шаг. Ладно, пусть унизит, имеет право. Но Чонгук хотя бы ещё раз увидит его глаза. – Привет, – Тэхён начал первым. – Там всё нормально? Всем хватило? – Д-да… Ты как?.. – Как я здесь оказался? Да просто. Захотелось, знаешь ли, хоть пять минут побыть тем, за кого меня принимают. Я кое-кому помог, мне помогли. Так бывает между людьми, да? Мы же должны выручать друг друга? «А если один делает говно, то ему сейчас прилетит в ответ, так, да?» – подумал Чонгук. – Что ты им сказал? – шум и вопли изнутри клуба заглушили тихий лепет Чонгука, но Тэхён его понял. – Девчонкам? Ничего. Просто попросил тебя позвать. – Значит, они… – Ты можешь сам сказать им всё, что сочтёшь нужным. – Все, что сочту нужным? – Чонгук не верил своим ушам. - Я ведь могу рассказать, что имел тебя во все щели, и… – Если можешь – расскажи. Тэхён сделал еле заметное ударение на «можешь», но Чонгука сразу вывернуло стыдом и непониманием наружу: – И тебе, что – всё равно, что о тебе будут думать?! – почти закричал он. Сорвался. – Я не знаю, – просто и спокойно ответил Тэхён. – Понимаешь, кому-то очень важно, что о нём подумают. Кому-то, наоборот, плевать на мнение других. Я же просто привык к тому, что обо мне не думают вообще. Так что, я действительно не знаю. Благодаря тебе у меня будет возможность узнать. – Обижаешься на меня? «Конечно, обижается. Нельзя же быть настолько благородным». – Нет. – Значит, просто ненавидишь… – И снова нет. «Я для него пустое место?» Возмущение выскользнуло из-под ног первым декабрьским льдом, Чонгук упал на острые камни разочарования. Это было больно. – Почему? Я виноват перед тобой, я сделал отвратительную вещь, ты должен меня ненавидеть! – Я думал над этим. Может, и должен. Но, знаешь, есть один нюанс… Тэхён чуть поёжился и запахнул на груди белую шубку. Его изящные пальцы утонули в опушке воротника, а под ним Чонгук увидел кружево той самой рубашки. Вспомнил, как вчера Тэхён торопился её снять, как Чонгук чуть не раздавил его от страха. А сейчас ему страшно даже прикоснуться. – Ты ведь поспорил на Ви, а не на меня. Меня ты даже не замечал. Хочешь, угадаю? Ты даже имени моего не знал, правильно? Вот видишь. Так что ты хотел воспользоваться им, а не мной. Это от него – а не от меня! – тебе нужны были только билетики на шоу. И трахнуть ты тоже собирался его, а не меня. Так ведь? Так почему же ненавидеть должен я? Ненавидеть должен он. «А вот трахнул тебя именно я», – подумал Тэхён, но говорить не стал. Зачем? Чтобы добить? А смысл? Тэхёну это не нужно. Никогда не было нужно, а теперь – тем более. Это не Тэхёна перепутали с Ви, а Ви перепутали с Тэхёном. Все те люди, которые балдели от задницы потасканного тридцатилетнего стриптизёра, совали деньги ему в трусы и мечтали увидеть его в своей постели – все они только что не смогли распознать подмену! Не поняли, что, вместо обдроченного со всех сторон кумира, с Рождеством их поздравил обычный студент третьего курса, изучающий химию полимеров. «Тогда, значит, «люди должны выручать друг друга», да? Значит, ему, в обмен на его «чудо», от меня тоже что-то нужно?» – терялся в догадках Чонгук, уже не зная, что и думать. Это было справедливо и, наверное, лучше, чем «пустое место», но всё равно грызуще неприятно. – Тогда зачем ты мне помог? С пригласительными. И вообще… Я должен что-то для тебя сделать? – Чонгук понял, что прозвучало это недопустимо грубо, и попытался хоть немного сгладить свой косяк: – Ты хотел меня о чем-то попросить? – Да, я хотел… – Тэхён замолчал, пережидая волну особо громких воплей. – Ещё вчера хотел, но сразу как-то не сложилось. А потом тряпка эта, ну, ты помнишь… А потом ты спал и… А потом… Чонгук почти не различал слов, но глаза Тэхёна приближались. И тёплое дыхание уже прорывалось сквозь холод зимнего вечера, становясь все отчётливее, оседая тихим шёпотом, прямо в губы: – Поцелуй меня. Тэхён сломал последние миллиметры пустоты и прижался никем ещё не целованными губами к губам Чонгука. Он закрыл глаза, и Чонгук закрыл тоже. Поцелуй был сдержанным и чуть неловким, с привкусом вины, благодарности и чего-то необыкновенного, светлого, только начинающегося. И неожиданно, в тот самый миг, когда Чонгуку показалось, что можно быть смелее, Тэхён отпрянул. Чуть скрипнула дверь. Это Тэхён её открыл, и Чонгук тоже за неё схватился – рядом с рукой Тэхёна, коснувшись его пальцев своими. Но Тэхён сразу убрал руку и шагнул внутрь. В полутёмном коридоре с переливающейся бело-голубой подсветкой таял Сказочный Эльф. Уходил в Снежные Дали за неприступными Ледяными Горами. Уходил не оборачиваясь, не ожидая ни томных вздохов, ни восхищенного мата. Уходил, не казнив и не помиловав, но показав настоящую власть, настоящую силу – силу быть выше обид и предрассудков. Уходил, оставив Чонгуку выбор. Сложный выбор, олимпиадную задачку, которую нужно будет решить самому. Между репутацией и правдой – что он выберет? «Тэхёна», – подумал Чонгук. «Надо будет отдать Хосоку его бандану», – подумал Тэхён.