***
Мигз несся к месту, где расположились его товарищи, со всех ног. Ему повезет, ему обязательно повезет! За десять часов можно выспаться на год вперед! – Чего так долго? – Удивился Майки, только увидев запыхавшегося гитариста. – Принес сникерс? – Басистка отвлеклась от «Уно». – Две новости: плохая и хорошая. Тут подключился даже Дэз, отрываясь от журнала. – Никакого сникерса нет и не будет. – Мигз пытался перевести дыхание. – В этом аэропорту точно. Ребята поникли. – Но у нас есть шанс съесть целый холодильник сраного сникерса, а еще принять душ и нормально поспать за сорок два доллара с человека! Переговоры Стивена с менеджером группы длились всего минут семь, но для ребят это казалось вечностью. Все уже настроились на заслуженный отдых. И после выяснений места положения отеля (который находился в четырехста милях от Сиэтл/Такома), а также договора о цене, все сошлись на том, что ближайшие восемь-десять часов до начала регистрации команда проведет в мотеле «Рамада».***
Мотель представлял из себя четырехэтажное розовое здание с треугольной крышей. Стены на нем были местами облуплены, а окна не шибко чистые. Но ребят это, честно говоря, мало тревожило. Они выстроились в небольшую очередь, чтобы получить на ресепшене ключи от своих номеров. Так уж вышло, что крайними в этой очередке оказались Мигз и Дэз. Оба, конечно же, рассчитывали на отдельный номер для каждого. Улыбки медленно сползли с их лиц, когда консьерж выдал им один-единственный ключ. – К сожалению, – пролепетал консьерж, – остался последний номер. Вы легко найдете его на четвертом этаже. Дэз тревожно оглядел весь коллектив. – Он, – Фафара указал на Рэскона, – он меня задушит. Хочет кто поменяться? Мигель устало закатил глаза. В воздухе повисла напряженная тишина. Даже Рейна, которая обычно выруливает конфликты и разряжает обстановку, потупила взгляд куда-то в пол. – Пойдем уже, идиот! – Мигз схватил Дэза за плечо. Пальцы у Рэскона длинные и тонкие, но, сука, цепкие, словно акульи челюсти. «Не зря же он гитарист. – Подумалось Дэзу.» – Когда мой труп найдут утром, вы вспомните мои слова! – Напоследок проговорил вокалист, удаляясь вместе с Мигзом к лестнице. На лифт в этой дыре не было даже и намека. Итак: рейс задержан, в городе потоп, усталость и бессилие постепенно атакуют. Может ли быть еще хуже? И Дэз с Мигзом хором бы ответили: «Может!». Одна кровать. Им досталась одна кровать. Да, двуспальная, не слишком маленькая, но одна, совершенно одна. Лампа в углу тускло освещала комнату, когда оба товарища вошли внутрь. – Надо пойти на ресепшн и поругаться с ними! – Решительно сказал Фафара. – А смысл? Консьерж же сказал, что это последний номер. Или ты хочешь спать на ресепшене? Дэз задумался. – Пока в твоей голове идет сложный мыслительный процесс, то лично я иду в душ. Дверь за Рэсконом захлопнулась, и вокалист остался чесать репу в одиночестве. Фафара уселся на единственную кровать, спорить с кем-либо действительно не хотелось, а вот уставшие веки уже начинали смыкаться. Он и не заметил, как провалился в сон. Снилось Дэзу что-то нереальное. Тело было настолько легким, что мужчина без проблем мог прыгать куда-то в небо, но это не единственное, что он заметил. Все пространство сна было таким… мягким? Только сейчас до Дэза дошло, что это было. Мягкая субстанция покрывала весь пол, если это можно было так назвать. Мягкая и воздушная, прямо как… Сладкая вата? Желудок заурчал, ведь она наверняка была еще и съедобной. Но стоило вокалисту оторвать кусочек и поднести ко рту, как мужчина почувствовал, будто все рушится. Вата растаяла, тело перестало быть невесомым, и кто-то активно тряс его за плечи. Фафара проснулся с трудом. Кажется, Мигель пытался достучаться до него минут пять. Руки у гитариста холодные, как лед. Интересно, они всегда такими были? Уж как-то редко Дэз и Мигз за руки держались… неважно. – Ч-что происходит? – Сонно пролепетал Фафара. – Что случилось, твою мать?! – Свет! Свет отрубился! Дэз сел на кровати, оглядываясь. И правда, как он не заметил? Все, что их сейчас освещало, – молния, что периодически ярко вспыхивала за окном. – Кажется, он на всей улице отключился. Чертовщина, блин! – Допустим… а меня-то ты зачем разбудил? – Вокалист все еще пытался разобраться в ситуации, но после сна мозг вообще не варил. – Ну… – Мигель помедлил. – Во-первых, я хотел сказать, что если ты собрался в душ, то эта возможность накрылась медным тазом. Ну, а во-вторых, я бы хотел, чтобы ты сдвинул свой зад хоть немного к краю, потому что я тоже хочу спать. Волосы у Рэскона мокрые, всклокоченные, а лицо уставшее. Гитарист стоял над Дэзом, уперев руки в бока. Футболки на теле его не было, поэтому Фафара мог разглядеть тонкие узкие плечи и плоский живот. Одним словом – дрищ. И даже при слабом свете, маячившим из окна, видны были татуировки у Мигза на плече и торсе. А еще проколотые соски. Дэз на какое-то время задумался, больно ли вообще прокалывать соски, ведь даже несмотря на количество своих собственных татуировок и пирсинга носа, ушей и губ, на прокол сосков он так и не решился. Затем мужчине показалось, что он слишком долго думает о сосках. От этих спутанных сонных мыслей его отвлек Рэскон. – И долго мне тебя ждать, Фафара? – М-м…? – Сдвинь свою задницу вбок! – А, ты об этом. Дэз зевнул, пятясь к краю кровати. Матрас на удивление был мягким, может быть, поэтому мужчине и снилась сладкая вата? Мигз плюхнулся на постель, сворачиваясь клубочком. Жалкий плед не грел от слова совсем, даже учитывая то, что мужчина зарылся под него с головой. – Эй, Мигз. Сон не шел теперь у обоих, и Дэз решил скрасить красноречивое молчание разговорами или же идиотскими доебами, как называл это Мигель. – Чего? – А больно соски колоть? Рэскон задумался. Вопрос поставил его в ступор. Причем тут вообще соски? – Да, но… от болевого порога зависит. – А у тебя какой? – Не унимался Дэз. – Высокий наверное… С чего ты вспомнил про соски…? – Выглядит… неплохо. «Выглядит, блять, сексуально. – Пронеслось у Дэза в голове.» Мигель ерзал. Спать не хотелось, голова ныла от мигрени, так еще и чертов холод сковывал все тело. Фафара тоже не мог заснуть. Неужели, успел выспаться за эти десять минут, пока его товарищ был в душе? И, быть может, если б Мигз не ерзал, словно принцесса на горошине, сон пришел бы быстрее. – Чего ты там ерзаешь?! – Не сдержался Фафара. – Замерз. Дэз услышал, как его друг теперь еще и носом зашмыгал. – Ты там что, рыдаешь? – Нет! Говорю же: замерз, идиот! Вокалист в раздумьях вздохнул. Ему тоже жарко не было. Глупая идея пришла к нему в голову совершенно спонтанно. Но Дэз как раз и был человеком, который следует своим спонтанным идеям. За это он и прославился. Возможно. Мужчина повернулся к гитаристу, что лежал к нему спиной, и обеими руками начал стягивать с него плед. – Какого хрена, Дэз?! Мигель изо всех сил старался держать плед, и Фафара, хоть и был коротышкой, но сил в его руках гораздо больше. «Не зря же Мигз такой дрищ.» Стащив плед, вокалист придвинулся к абсолютно охуевшему от такой наглости Рэскону. Да не просто придвинулся, а прилип, как банный лист. – Твою мать, Фафара! Я тебя убью, клянусь! – Угу… – Промычал Дэз, обхватывая талию Мигза обеими руками. – Хрен ли ты делаешь?! – Мигель не унимался. – Тебя согреваю. – Да сдался ты мне! Без тебя справляюсь, отъебись! – Не отъебусь. На все попытки Мигза выкрутиться из стальных объятий, Дэз только сильнее прижимался к нему, пока Рэскон, наконец, не стих, тяжело вздохнув. – Засранец ты. – Пробормотал гитарист. – Знаю. Зато какой! – Такой, что мне иногда хочется тебя задушить! – Только иногда? – Нарочито огорченно вопрошал Фафара, но Мигель знал, какая хитрая ухмылочка сейчас на его губах. К слову о губах. Дэз решил продолжить воплощать в жизнь свою внезапно «гениальную» идею: он коснулся губами шеи Рэскона, опаляя кожу горячим дыханием. Мигз, однако, теперь уже не вырывался, а только промычал что-то невнятное. Дыхание его заметно участилось. – Эй, Мигз. – Позвал его Фафара. – Чего тебе? – Ты возбудился? – Пошел ты! Но Дэз решил не останавливаться. Поднял руки с талии гитариста к его груди. – А теперь? – Теперь? Если только ты сожмешь… пальцами… – Тяжело выдохнул Рэскон. Без лишних вопросов вокалист сжал пальцами соски, затем осторожно оттянул кольцо с шариком на одном из них. С губ Мигза сорвался стон. Первый за эту ночь, но далеко не последний. – Ах! Да… Еще немного. Лица Рэскона Дэз не видел, поскольку тот все еще лежал к нему спиной. Но вокалист уверен был на все сто, что щеки у Мигеля красные, как лобстер. Фафара снова прислонился губами к тонкой шее своего товарища, но стал теперь гораздо смелее, проводя по коже языком. – Говори, что дальше. – Серьезным тоном сказал вокалист. Мигз обхватил руки Дэза своими, направляя их к талии. – Ниже… Ладонями Фафара касался живота Рэскона. – Так? – Еще… еще немного… Когда Дэз коснулся ширинки, Мигель резко выдохнул. – Ты… ты сделаешь это? Мне? – Только если попросишь. – Довольно прошептал Фафара. – Прошу. – Как-то нехотя ты просишь. – М-м-м… черт бы тебя побрал, Фафара! – Не похоже на просьбу. – Дэз улыбался, и Мигель это знал. – П-пожалуйста. Рэскон теперь начал ерзать еще сильнее. – Проси еще. – Пожалуйста! Пожалуйста, подрочи мне, блять! Дэз Фафара победно хмыкнул. – Раз уж ты просишь. Почти что одним движением вокалист расстегнул ширинку. Он трогал Мигеля мягко и плавно. И где он так научился? Параллельно дрочке Дэз все еще касался языком и губами плеч Мигза, кожа которого сейчас почти горела. – Боже! Твою мать! Стоны с каждым новым прикосновением становились все громче. Рэскон с трудом в полной темноте нащупал рукой плечо вокалиста, крепко сжимая пальцами ткань футболки. Мигз толкался бедрами навстречу движениям Дэза. В какой-то момент Мигель запрокинул голову назад, затем как мог, повернулся к Дэзу, пытаясь поцеловать. Тот намек понял, сильнее придвинулся к Рэскону, на этот раз целуя его полноценно. Поцелуй вышел горячим и очень ненасытным. Мигз давно так не целовался, и сейчас чувствовал себя четырнадцатилетним шкетом, который только завел показушные отношения с одноклассницей. Именно так он и целовался в тот период времени. Но сейчас? Сейчас было в этом еще и что-то животное или первобытное. Еще пара прикосновений и толчков, и гитарист кончил, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать во весь голос. Тяжело дыша, он повернулся, наконец, к Дэзу. Заглянул в глаза. Даже в практически полной темноте Мигз помнил их яркий голубой цвет. Целоваться хотелось ужасно, так что Мигз снова припал губами к губам вокалиста. – Твоя очередь. – Прошептал Фафара после поцелуя. – И что ты хочешь, чтобы я сделал? – Для начала открой ротик. Рэскон понял этот намек сразу, поэтому сел на кровати, а затем сполз вокалисту практически в ноги. Звук расстегивающейся пряжки ремня, и вот Мигз уже доставляет удовольствие Дэзу ртом. Во время сего процесса вокалист, в отличие от Мигеля, лишь тихо постанывал, тяжело дыша. Затем Фафара схватил Рэскона за окрашенную в красный цвет челку, заставляя того двигаться быстрее. Гитарист так хорошо делал это, словно перетрахал половину Калифорнии. Ну, или наоборот. Пару раз Мигз даже помогал себе руками, заглатывая слишком глубоко. И, учитывая такой дикий темп и силу, с которой он делал это, Рэскон не закашлялся ни разу, что Дэза сильно удивило. – Еще немного, красотка! – Тихо хихикнул Фафара, но Мигз, конечно же, все это услышал. Дэз кончил с громким «Твою мать!» и повалился на подушки, что лежали сзади. – Кого это ты назвал красоткой? – Недовольно спросил Мигель, вытирая рот. – Тебя, красотка. Рэскон закатил глаза. – Пошел ты в задницу, Фафара! Молния все еще сияла в небе довольно ярко, и в ее свете вокалист мог рассмотреть Мигза. Его высокие скулы, пухлые губы, острый кадык и ключицы, тяжело вздымающуюся после соития грудь, аккуратные длинные пальцы… Все это заставляло Дэза хотеть Рэскона еще сильнее, не один и даже не два раза. – Как хорошо, что нам задержали рейс. – Издеваешься? – И еще. Поставлю этому отелю пять звезд! Мигель тяжело вздохнул, затем начал озираться в поисках пледа. – Эй. – Позвал его Дэз. – Чего? – Сюда иди. – Чтобы мы опять…? – Напрягся Мигз. Фафара улыбнулся. – В этот раз без домогательств. Ты ведь реально замерз. Мигель смутился, отвел взгляд и поджал губы. – Я… я привык, что ты мудак. А когда ты такой, в смысле такой, мне не по себе. – Такой – это какой? – Удивился вокалист. – Хороший. – И что, ты предлагаешь мне остаться мудаком? Рэскон промолчал, будучи в раздумьях. – Нет. Просто будь собой и все такое. – Прервал он, наконец, тишину. – Так замерз ты или нет? – Еще как. Улыбнулся. Плюхнулся на подушки рядом с Дэзом, заглядывая тому в глаза. – Спокойной ночи, красотка. – Сонно пробормотал Фафара. – Назовешь меня так завтра – и все придут в ужас. – Они уже. От твоих стонов трясся весь отель. Лицо у гитариста снова запылало. – Почему сразу не сказал?! – Почему? Потому что это секси, вот почему. Рэскон еще пару раз ткнул Дэза в плечо кулаком, пока тот не поцеловал Мигза в губы нежно и долго. Оба заснули к четырем утра, ну а ближе к шести дождь лить перестал. Группа вылетела из Сиэтл/Такома успешно и без казусов. За исключением косых взглядов, что бросали утром постояльцы отеля на Дэза и Мигза, отчего последний был красным, как помидор. Уже в самолете Мигель провалился в глубокий сон и, совершенно случайно, уснул у Дэза на плече. Видел бы он, как охуели с этого все, кто принимал участие в туре. Ну, кроме Дэза. Тот победно улыбался, продолжая читать журнал.