«Но вот только поздно всё понял он»
Осознание ситуации железными тисками сковывало мысли Ши Цинсюаня. Столько намёков, посланий и знаков, и всё это прошло мимо него. Ши был слишком увлечен одногруппником Мин-сюном с ледяным, но таким прекрасным взглядом, что завораживал, заседая в памяти юноши на долго. Их отношения были слишком противоречивы, а сами юноши были как лед и пламя, и непонятно вообще, как они начали строить любовь. А теперь Цинсюань и объяснить не может, почему столько времени было потрачено на сталь в чужих глазах. Зачем? Не замечая из за этого другого человека, что всегда готов был быть рядом, даже когда его чувства оставались безответны. Му Цин так и не посмел вмешиваться в чужое счастье, боясь всё разрушить. Мимолетные теплые взгляды, мягкие улыбки, что были адресованы не одногруппницам. А ему — Цинсюаню. Такие неуловимые жесты, что так и остались скрыты за казалось бы, безразличным образом. Столько сказанных слов за спиной, только чтобы с дорогим человеком было всё в порядке. Конечно, ведь это странно, когда люди с потока, задиравшие юношу за его хобби и пристрастия, резко прекращали к нему цепляться, иной раз даже обходя сторой и смотря в любой уголок аудитории, лишь бы не на Цинсюаня.«Он любил лишь грустную музыку»
Стоило голосам скрипки и рояля слиться воедино, как музыкальный класс мгновенно заполняла дивной красоты мелодия. Она разливалась по венам обоих словно тайфун, пока длинные пальцы умело бегали по клавишам и струнам инструментов, заставляя их петь. Выбор Му Цина всегда падал на классику. Обычно это были трагичные произведения, что пробирали до глубины души. Сюаньчжэнь никак не объяснял свой выбор. Лишь пожимал плечами и с легкой улыбкой отвечал: — Такие произведения я чувствую лучше всего. Проникнуться композицией — самая главная часть в исполнении. А Цинсюань на это непонимающе хлопал глазками. Они же сыграли дуэтом столько произведений! И чем же такие отличаются от массы других? Все их выступления были просто прекрасны. Настолько, что зал заходился аплодисментами. Но ближе к концу каждой репитиции, лицо Му Цина больше походило на только что выбеленные стены, чем на лицо здорового человека. А кашель, которым он заходился всякий раз, когда ретировался из класса, он списывал на простуду и больное горло. Цинсюань кивал и прощался с лучшим другом, давая обещание, что приберет класс и сдаст ключи.«Он любил ходить под дождем»
Цинсюань и Му Цин слишком часто попадали под дождь вместе. Настолько часто, что это уже было подозрительно. Кажется, будто Му Цин специально старался подгадать момент и вытаскивал своего лучшего друга гулять, да еще и без зонта. Цинсюань часто причитал, что после таких авантюр они слягут с каким-нибудь воспалением легких. Но Му Цин лишь довольно улыбался и, растрепывая волосы друга, убегал, пока тот еще ничего не успевал понять. После таких прогулок они всегда возвращались запыхавшиеся, но счастливые, с улыбками до ушей. А потом начиналась гонка «кто быстрее в душ» в их съемной квартире на двоих. Конечно же, всегда «побеждал» Цинсюань. Му Цин предпочитал в жесте «я сдаюсь» ретироваться на кухню, чтобы сделать горячий шоколад на двух персон.«По их до боли знакомым улицам, где бесконечно говорили о том, о сём»
Му Цин знал столько всего, что соскучиться с ним было просто невозможно. Все их прогулки были словно погружение в исторические эпохи. Му Цин рад был просвещать своего друга, а Цинсюань, счастливо улыбаясь, буквально упивался речами одногруппника. Рассказы Му Цина даже ничего общего не имели с монотонными речами преподавателей из университета. Каждое его предложение словно погружало в атмосферу того времени и давало прожить описываемый момент. Обычно после рассказах о разного рода баталиях, их разговоры плавно перетекали в обсуждение их жизни. Они могли убалтывать друг друга часами, и ни один из них никогда бы не посмел сказать, что устал от разговора. Им было слишком хорошо в обществе друг друга. Даже молчание было не тяжелым и напряженным, а скорее умиротворенным и нужным между двумя друзьями.«Он любил пить кофе без сахара»
Всякий раз приходя в кофейню, вместо альтернативного молока или еще какой-нибудь новомодной фишки, Му Цин предпочитал обычный кофе без сахара. Цинсюань поначалу удивился, держа в руках свой молочный коктейль, но после привык, запоминая вкусы лучшего друга и делая в голове галочку на этот пункт, когда по утрам будет делать себе зеленый чай, а ему кофе без сахара.«И по ночам выходить на балкон»
Ночью атмосфера особенная. Тишина и покой, а город временно засыпает, давая возможность спокойно вздохнуть и не беспокоиться о шуме, что расшатывает хлипкое спокойствие изо дня в день. Ночью Му Цин любил выбираться на балкон с книгой и чашкой кофе. Сначала он сидел в уютном одиночестве, но потом к его компании присоединялся Цинсюань, который устраивался подле и со всей внимательностью смотрел подробную инструкцию на ютуб, как сделать желаемую прическу. Цин же как-то уже по привычке клал руку на чужую талию и прижимал юношу к своему боку. Так было теплее и приятнее. Мимолетные нежные взгляды на свое сосредоточенное лицо Цинсюань, конечно же, не замечал. Атмосфера была слишком уютная и совсем не походила на дружескую. Но кого это волновало в тот момент?«Он любил всё, что с ним связанно»
Даже самые «бесполезные» и подарки-мелочи от Цинсюаня Му Цин хранил. Рука бы не поднялась что-нибудь с ними сделать. Стоило освежить память, только взглянув на них, и воспоминания приятной негой заполоняли разум. Перед глазами та самая довольная улыбка, звонкий смех и его радостное «А-Цин», застывшее на губах. Каждую встречу, каждый момент, Му Цин хранил в своем сердце, в жизни же не претендуя ни на что, видя как счастлив Ши Цинсюань с другим.«Но только поздно все понял он»
Осознание ситуации железными тисками сковывало голову Ши Цинсюаня, пока он сжимал руку лучшего друга в своей ладони под мерный писк аппаратов. Как он мог довести до такого? Какой же из него тогда лучший друг и возлюбленный, если он игнорировал такие очевидные вещи. А Му Цин в одиночку страдал от прорастающих в легких цветов, захлебываясь в лепестках плюмерии. А Цинсюань даже не заметил наличие горшка на окне с этими дивными цветами. Слезы градом стекают по щекам, пока Цинсюань прижимает к лицу чужую ладонь. А после его сердце замирает, улавливая писк аппарата, что должен был измерять пульс. Линия стала ровной.