Сᴋᴏᴩбнᴀя ᴨᴇᴄнь ᴏ бᴇɜʙᴩᴇʍᴇннᴏй ᴄʍᴇᴩᴛи

      Он знал её как будто уже всю жизнь, как например, Вокса или Вевьет, уже прекрасно зная, что она ответит ему на его же слова, и именно это она и ответила, ничуть не разочаровывая, а как раз наоборот ярко возбуждая и заводя до предела, хотя казалось, что предел уже давно переступлен и никак не может остановиться, чтобы отдышаться после… перед предстоявшим серьёзным забегом. — Верно. Ты выбрала меня. — сука, как же его каратило от их разговора, которых для других мог показаться, как беседа двух озабоченных долбоёбов, но для него это ещё лучше чтения пошлых произведений друг другу.       Вал задорно рассмеялся от того зрелища, как Лина пыталась не вдохнуть его дым, чуть не касаясь живота… но вовремя передумал, так как сейчас смех быстро испарялся, сохраняя забаву, но обостряя степень его желания. Их желания, bith.       Он спросил её про позу и использование каких-либо игрушек, предоставив выбор начального похождения только ей, однако это Лина, она не воспользовалась этим, всё ещё пытаясь ухватиться за единые крупицы выхода, так никчёмно и так прекрасно, в своём стиле, потому что его просто нет, и она об этом знала не лучше него, наверняка ненавидя его и одновременно проклиная себя.       Это ощущение лучше любого наркотического вещества… Этот состав не должен испариться в воздухе так же быстро, как и его дым лишь с одной затяжки. — Ты что-то сказала, куколка? Я не слышу~… — мотылёк по-прежнему в положении полусогнутого тела властно мял её задницу, уже собираясь забраться в трусики и ожидая очевидные просьбы протеста. Но она не повторилась. Не повторилась, а согласилась, раздвигая для него свои шикарные ножки, между которых наверняка уже очень долго текло. Его сучка… — Моя сучка…       Естественно, ему уже плевать на её следующие слова о том, что девушка лишь один раз поебётся с ним и больше никогда не вспомнит об этом, не придёт. Он знал лучше неё, что это не так, и прямо сейчас наглядно убедит её во лжи своих же слов, вырвавшихся из настолько опороченного рта.       Перехватывая рукой из одной пары рук её потную ладошку на его пятнистой шубе, а другой парой подхватывая её за талию, Ви думал, что они расположаться на диване, и он помучает её… Но, сука, пошло бы всё это нахуй!!! У него нет сил даже ступить эти блядские пару метров, чтобы дойти до дивана. Его член сейчас просто взорвётся, если им прямо сейчас не займутся… не займётся она, преданная секретарша Вокса. Демон одним резким движением лишь одной свободной из своих, казалось бы, многочисленных рук столкнул всё с этого ебучего стола, уже не помня стоимость каждой вещи на нём, что как раз каждая и стоит немало, и так же торопливо впечатает в него спиной демонессу с совсем не отрезвляющим, а только опьянительным звуком. И без своего дымчатого оружия создавая властную и сочную, как её соки в трусиках, атмосферу, Валентино, как истинное насекомое, пополз заострёнными пальцами по её невыносимо и раздражительно ахуенным бёдрам, гипнотизирующе медленно раздвигая их и открывая её для себя в самой что не на есть запоминающееся любимой картине, ухмыляясь так сильно, что его уголки рта впервые начали неслабо так побаливать, ну да похуй. — Сними с себя одежду… — рыча, как голодный и жестокий зверь, или больше, как жадное и увидевшее свет, насекомое, Вал без помощи рук самостоятельно превращает свою шубу в крылья, чтобы не тратить ни единой секунды… потому что сегодня и сейчас ни одна не будет лишней.       Внимательно наблюдая за тем, как Лина выполнит или не выполнит его приказ, а ей лучше поторопиться, он весьма шустро, конечно, сразу же четырьмя руками расстёгивает, стягивает свои брюки и рубашку, не сумев от них избавиться простым, а не элегантным и красивым движением, отправив их в грациозный полёт куда-то на пол и на край зеркала.       Он веселился и смеялся с её попыток остаться в себе и не поддаться ему, а для неё это стало самым жутким звуком и самым сильным триггером. Хотелось заткнуть и уши, лишь бы не слышать его. Потому что, казалось, даже его голос отравлял её.       Демон сделал вид, что не услышал её слов. Тварь. Сволочь. Озабоченный ублюдок. Как же она его хочет.       И как хочет оттолкнуть. Казалось, после того, как Лина отсюда выйдет, она уже никогда не будет такой, как прежде. Он измарает её так, что не оттереться, не отмыться. Запустит в ней какие-то необратимые механизмы, которые будут менять её до неузнаваемости. До полной черноты, чтобы душа покрылась дёгтем и утонула в пороке и ненависти к самой себе.       Грешница бы не воспринимала обычный перепихон так, ведь с тем же Воксом она спала спокойно и без особых зазрений совести. Не воспринимала бы, если бы Валентино сам не предавал тому, что происходит, такого значения. Он ведь открыто обозначал, кем её считает.       Своей сучкой.       И ей непротивно или неприятно. Она просто сопротивлялась ему всеми остатками своих сил, уже принимая поражение.       Энджел её убьёт, если узнает.       Лина всхлипнула, не ожидая, что он вот так резко обхватит её руками и поднимет, отрывая от пола. Одна ладонь была обездвижена его же третьей рукой, поэтому Ойро ухватилась второй за его плечо, опасаясь упасть от таких резких действий.       Её глаза расширились, когда Валентино одним движением смёл всё, что стояло на столе. Его сопроводил звук бьющегося стекла. А ему просто поебать. Если раньше демон казался расслабленным и даже несколько безразличным, то сейчас он выглядел так же, как она чувствовала себя внутри. Из лёгких выбился весь воздух от грубого соприкосновения с твёрдой поверхностью стола. Он не мелочился. Никаких прелюдий, никакой обходительности. Валентино нетерпеливо собрался отодрать её прямо на своём столе. Её это устраивает. Пусть не создаёт ненужных иллюзий.       Грешница не сопротивлялась его рукам, наоборот елозила под ними, будто наркоманка, и позволила развести ноги. Но вдруг ощутила, как жар прилил к щекам от такой его реакции на это. Трудно сказать, улыбка это или оскал. Но Валентино точно был уже мысленно в ней. Кажется, ощущение победы его возбуждало не меньше, чем происходящее, если не больше.       Приказу мотылька Лина подчинилась не сразу, отвлёкшись на то, как он складывает крылья за спиной, будто велюровый плащ. И как стал быстро избавлять себя от костюма.       Сука.       Руки и так дрожали, а теперь ещё и ослабли от осознания того, что и с кем Ойро собиралась сделать. Онемевшие пальцы стали расстёгивать рубашку, но пуговицы поддавались с большим трудом. К тому моменту, как Валентино откинул одежду, она успела побороть лишь половину пуговиц. И замерла с одной из них в пальцах, оглядев его тело. И член, который в прошлый раз толком не видела. Потому что смотрела куда угодно, только не на него. — Сука.       Он же, блять, её проткнёт, если засунет это в неё. Демонесса подняла глаза к его лицу, вдруг осознав, что он уже смотрит на неё, готовый, а она толком так и не разделась. Непослушные пальцы стали вновь бороться с пуговицами, отчего-то всё в ней напряглось от его взгляда, и это кое-что помимо возбуждения, утопившего её мозги. Грешница вдруг заопасалась его, хоть пока и не знает лично, как Валентино ведёт себя в гневе. — Я… я сейчас.       Сосредоточенный взгляд опустился к рубашке и юбке, уже не замечая того, как на это реагирует демон. Или отказываясь замечать.       Валентино, как известно, не был терпеливым. Конечно, если этого стоило ждать, он переплюнет себя и выстоет, ожидая, когда вино настоится до определённого срока, чтобы стать идеальным для своего рода и позволить насладиться им со всеми прелестями, изысками и тайности сосредоточенной пробы. То же самое у него с Линой… Однако, когда они сейчас, одни, в его гримёрном и всё никак не начнут, терпеть стало крайне невыносимо, а точнее невозможно, руководя членом и веля ему даже подпрыгнуть по собственной воле, так и крича на своеобразном языке о том, чтобы он наконец-то оказался в киске демонессы и больше её не покидал, тщательно изучая все стены этой влажной и горящей галереи. Член, который, кстати, весьма впечатлил Ойро, провоцирующих его рот и глаза порваться, выпасть от льющего ликования, наслаждения. Ну нет, ей не удастся испортить его драгоценное личико… пусть её и не менее недурное, привлекательное, дерзкое.       Не в силах прекратить думать о ней и об её глазах, даже с учётом того, что Вал уже смотрел прямо в них и погряз с головой, он рвано схватил её за подбородок, но так ничего не делал, погрязнув в каком-то отдельном мире, в пределах которого не было ни кабинета, ни других оставшихся возможно сотрудников… Ничего. Только она. Эта желанная сучка, с которой поскорее, чёрт возьми, нужно снять нижнее бельё.       Наблюдая за её тщетными и неуклюжими попытками стянуть с себя одежду, мотылёк больше не смог терпеть, на контрасте со своими мыслями мотнув головой, будто при бреде или простуде, и с ежесекундным рычанием, больше похожим на хрип, по-настоящему набрасывается на неё. Его руки умели сводить с ума и действовать на жертву в отличной замене любого наркотика. Когда одна их пара отодрала её пуговицы и порвала блузку к чёртовой матери, а другая небрежно отбросила её юбку, как и пожелала, сразу болезненно и преступленно надавливая членом на доказательство уже её возбуждения сквозь пропитанные в стельку её сукиной и самческой влагой. Ви утробно что-то неразборчиво бормочет, ненадолго отклоняя голову назад, а первой парой рук опираясь на гримёрный стол. Лишь на пару секунд. В качестве новой затяжки… Прежде чем эта же пара легла на её грудь и стала нахально, по-настоящему сильно и больно мять её насквозь и без того твёрдую ткань лифчика. Сама виновата… В это время его другие ладони решительно ухватились за её трусики и стали беспощадно стягивать их вниз, по всей длине ног, как по задержанному рельсу, пока он не услышал её голос, её шавкающее поскуливание. — Какая же ты сука… — сладко шепчет демон и слизывает одним резким движением языка смачно накопленные слюни со своих зубов.       Её испорченное собой же, сука, бельё падает на пол, а Валентино приподнимается членом к её лицу. Замахнувшись бёдрами и уже, казалось бы, невозможно иначе, со всей дури ворвётся в его рот… но он лишь с размахом собственного полового органа ударяет её по щеке, больше хлопает, ещё пару раз, ещё, насмехаясь.       Ну всё…       Мотылёк хватает её за линию талии и несдержанно дёргает к краю стола, к себе, к его члену, уперевшись головкой в самый вход.       Пока его цепочка на сосках симфонически дрожала и не мене возбуждала, он злостно похихикал и стал двигаться… Стал двигать бёдрами. Но демон так и не вошёл, получается, лишь с бесящим и нетерпимым давлением елозя головкой по её половым губам, пропитывая член личными соками этой шлюшки-секретарши, а член тоже так и умолял хозяина смиловаться и войти в неё прямо сейчас, как будто являлся отдельным от него существом или личностью.       Какая интересная игра… или битва. Кто же выиграет? Победит? Его член? Или её промежность?       Лина подавилась воздухом, едва пальцы Валентино ухватили её за подбородок. Его взгляд не являлся взглядом того, кто уверенно владел собой. Кажется, он мог бы сейчас убить любого, кто даже невольно рискнёт его отвлечь от своего приза и вынудит вытереть эти слюни предвкушения с его животной улыбки. Лучше бы никому сейчас даже шорох не издавать, если вдруг в студии всё же хоть кто-то остался. Хотя у грешницы большие сомнения, что он даже на взорвавшуюся бомбу отвлечётся, если она не будет угрожать его занятию прерыванием.       Тихое рычание Валентино, казавшееся угрозой её целостности за невольное промедление, настигло девушку лишь секундой раньше, чем его набросившиеся руки. От неожиданности Ойро вскрикнула, так резко он оказался над ней и тут же разорвал блузу быстрее, чем она успела моргнуть, одновременно стянув несчастную юбку. Пуговицы беспорядочно поскакали по полу, а в голове фоном пронеслась мысль: в чём же она теперь отсюда уйдёт?       Демонесса хватала широко открытым ртом вмиг испарившийся воздух, как рыба, выброшенная в космос, а всё от ощущения его твёрдого горячего члена, бесцеремонно прижавшегося к промокшим и уже прохладным трусикам. Откинул голову, что-то бормоча и затягиваясь, а Лина, в это время приподнявшаяся на локти, бегло подумала, как хорошо, что он закрыл дверь и никто не может сейчас войти, увидеть эту картину со стороны.       И вдруг пискнула, не ожидая, что руки демона, до этого лежавшие по обе стороны от неё, так резко, без каких-либо намёков на это, больно и жадно схватят её за грудь. Губы скривились в оскале, оголяя острые зубы, сквозь которые сочилось шипящее поскуливание. Демонесса ни за что не признает, как сладко прострелила её эта грубая боль. Валентино отлично отвлёк её этим от действий своей второй пары рук, что позволило ему без лишних промедлений содрать её трусики и скинуть так, что Лина даже не заметила.       «Какая же ты сука…»       Почему? Почему, блять, вместо того, чтобы послать его нахуй за эти слова она едва не хнычет, будто подтверждая их?       Ойро охренела во всех смыслах этого грёбаного слова, когда вместо того, чтобы ворваться в неё и начать драть, как в последний раз, Валентино выпрямился и навис так, что его член вдруг оказался у её лица. Серьёзно? Он разложил её на столе и порвал одежду, чтобы дать в рот? Грешница зажмурилась, готовясь к очевидно последующей за этим хватке на своём лице, но вместо этого вдруг почувствовала удар по щеке. Глаза широко распахнулись и поднялись к его насмехающемуся лицу. Унижал? Показывал вседозволенность? Он бил хлопал им снова и снова, и Лина чувствовала себя его порноактриссой, которую решили научить чему-то новому.       Так же резко, как оказался у её лица, Валентино перемещается обратно и под её же короткий визг дёргает к краю, сразу упираясь в неё членом.       Тело невольно напряглось, ожидая вторжения, Ойро вымученно хныкнула, вновь приподнимаясь на локти, с которых упала. И как заворожённая переводила взгляд, разочарование в котором едва ли удалось скрыть, с его цепочки на сосках на его член, крупная головка которого оказалась легко обозримой, потому что Валентино водил своей длиной по её промежности, вымачивая себя в её соках. — Господи… — едва слышно выдохнула демонесса, сжимая ладони на столе, который хотелось проткнуть. Лишь бы было за что ухватиться.       Лина отвела взгляд, нервно облизнув нижнюю губу. Слюна выделялась так же активно, как и у мотылька, только она старалась всю её проглатывать в отличие от него. Это он делал из неё шлюху, она не была такой раньше. Он ещё ведь даже не трахнул её. А ей уже казалось, что она падает куда-то гораздо ниже Ада.       Да уж, похоже, быстрого перепихона не выйдет.       Пусть Валентино поглощён их общей, общей страстью и эгоистичным, нужным, сладким желанием, это не значит, что он думал только о собственном удовольствии… Далеко нет, потому что ему бы не доставляло наслаждения и не показывало бы венки от предела возбуждения на уже взбухшем члене, если бы Лине не была собой. А она была… была, но ничего не говорила, из её рта вырывались только по-настоящему пошлые звуки, стоны и всхлипы, не от злости, а от мольбы её трахнуть. Признаться, он ждал, ожидал… и предвкушал, чтобы вонзить в этот плод не только ствол, но и зубы, то, как девушка будет язвить и плевать в него словами, но она не делала даже этого… И его это в принципе устраивало.       И Вал не считал, был уверен, что видит её такой не как единственный бонус… О, нет. Нет~. Он увидит её такой ещё не раз, она будет стонать для него и истекать своей пиздой ещё не раз, лежать и выгибаться под ним ещё раз.       Ты сама это увидишь, Лина… Сама много раз вкусишь его член во всех, сука, дырках.       Только демонесса упомянула про ёбаного Господа, мотылёк открыто рассмеялся и навис над ней ближе, обнажая длинный язык и бесстыдно проходясь им по её шее, оставляя густые элегантные построенные розовые дороги, на линиях её ключиц и артерий, создавая новое и личное произведение искусства на её дорогом и стоющем холсте кожи. Не отрываясь от её ключиц и приторной шеи, но один раз спустившись к её груди, он не прикасается к ней, а сразу и варварски кусает её своими острыми зубами за выпирающий сосок, которому повезло спастись и не превратиться в месиво крови лишь благодаря твёрдой чашечке лифчика, принеся себя в жертву и позволяя ему оставить ему дырчатый круг. И только бы сексуальная секретарша Вокса успела бы крикнуть, Ви на самом деле разгоняется бёдрами и нещадно врезается в неё на всю длину. Звук шлепка яростно перекрыл её громкий смешанный поразительный стон, не успев вырваться от одного, как теряя голову от другого. Это его любимая фишка, и ей стоит это усвоить…       Ну, а пока…       Твою мать, блять, нахер. Он и так слишком долго ждал эту суку…       Сжав её тазовые кости до того цвета, что конкуривал с оттенком его слюны, демон не позволяет пройти больше секунды и начинает по истине яростно и животно, в то же время профессионально оттачанно и блаженно врезаться в её матку, истезая пульсирующие горячие стенки, заставляя его задыхаться собственным возбуждённым паром и вновь высовывать язык. Он вбивал её в этот стол и в это стекло, с трудом сдерживая себя от того, чтобы уже от этого зрелища не вытащить член и не кончить потоком спермы на эту куколку, эмоции которой ломались и коротились так быстро, что Валентино не успевал следить за ними, однако делал это, не переставая. — Назови моё имя… — небрежным и хозяйским движением подхватывая её жадной лапой под бедро, он располагает его на своём торсе и даже без единственного препятствия долгожданно раскрывает её всю для себя и только для себя. Потому что она, блять, больше никому не принадлежит… И принадлежать не будет. — Называй МОЁ имя, блять, а не Господа… Давай же, сука.       Давай же, сучка, задыхайся от слёз и умоляй его продолжать, иначе его темп будет жёстким, но коротким.       Один раз. Один единственный раз.       Только эта мысль успокаивала демонессу, и именно ею она оправдывала то, как позволила себе течь и дрожать под ним, как в последний раз.       Не «как»! А в первый и последний раз!       Его смех отразился на её коже ледяными мурашкам и на пульсе, который наверное уже еле прощупывался от того, как кровь разогнялась по венам. И Валентино тут же убедился в эффекте, который производил, и усилил его десятикратно, когда прижался языком к её шее. Делал это откровенно, пошло, вымазывая её в своей слюне, будто в яде. Руки искали опору на гладком пустом столе, но единственное, за что Лина могла ухватиться — это он сам. И она этого не делала, просто отказывалась прикасаться к его голой коже по своей инициативе. Пусть подавится.       И ровно в момент, когда она мысленно послала его, по комнате и вероятно за её пределы разнёсся пронзительный женский визг. И тут же Ойро им же и давится, теряясь в пространстве и в ощущениях. Из глаз посыпались искры. Он едва не прокусил её сосок, и наверняка был не прочь это сделать, если бы ему не мешал оставшийся на теле бюстгальтер. И тут же вошёл. Хотя это не так называется. Он, блять, её чуть не проткнул, и от силы, с которой Валентино вогнал в неё свой член сразу до грёбаного основания, девушка ударилась головой о зеркало позади. Но едва ли это почувствовала.       И едва ли чувствовала и дальше, когда демон, сжав её кости до ощущения, будто они вот-вот треснут, стал её трахать, как животное. Как псих. Как самый, мать его, лучший любовник в её жизни. Какая грубость? Какая боль? Демонесса даже себя не помнила, не то, что бы чувствовать такие мелочи. Мотылёк не давал ей продохнуть, воздух получалось выхватывать лишь урывками. Она бы забеспокоилась, а не лопнет ли стекло позади от такого напора, но всё, о чём могла думать Лина… да, блять, ни о чём она не могла думать! Она могла только лишь прерывисто визжать и бесконтрольно сжимать его шею сзади одной рукой, которая вообще непонятно как и когда там оказалась, будто единственное, что позволяло ей не упасть и не размазаться по этому столу и зеркалу.       Он что-то сказал, но грешница даже не расслашала, еле возвращаясь в реальный расплывчатый и трясущийся мир. Она подняла расфокусированный взгляд, пытаясь ухватить им его красные, горящие как у наркомана или психопата глаза. Но он повторил. Мысль с трудом дошла до мозга, и ещё более трудно переваривалась.       Сказать имя?       Лина хотела ухмыльнуться и даже попыталась, но его член, беспощадно врезающийся в неё и наполняющий её так, как Ойро даже не представляла раньше возможным, мешал сделать даже это. Дурман это, наркотики, её личное желание или просто расплавленные мозги, но грешница даже не понимает, как рискует, продолжая лишь стонать и визжать. Пока наконец не поддаётся, вместе с тем впиваясь в его кожу на затылке ногтями. — Ва… Вале… нтино! — рвано простонала, провизжав окончание его имени, когда угол чуть изменился и стал ещё глубже. Ещё острей. — Валентино!       Да, она не сопротивлялась, когда он ухватил её за бедро и прижал к своему торсу. Потому что, блять, даже не осознавала, что он делает. Но рефлекторно прижималась крепче к нему, пытаясь хоть как-то ещё ухватиться за него, пока другая ладонь так и лежала на столе. Чтобы стать более устойчивой, но Валентино ясно давал понять, что как бы она не цеплялась за него и за стол, ей это не поможет. — Чёрт! А-ах!       Пожалуйста, пусть где-то поблизости и правда не окажется ни одной живой души, потому что у Лины появилось подозрение, что она сегодня сорвёт голос. На радость этому ублюдку. И как же парадоксально, она не против.       Обычно Валентино не любил смотреть на лицо своих сучек, ладно, любого партнёра, располагая их чаще всего задницей к себе, ну или отворачиваясь сам. Но бьющееся в агонии и не разбирающееся в собственных ощущениях личико Лины… Сука-а-а-а-а… Это всё, чтобы ему нужно. Раздвинуть её ноги, мастерски трахая, как будто это он на порнокастинге должен показать все свои способности, и наблюдая за её прелестным боем на хорошенько сложенном и уродившимся лице, пока его член входит в неё так глубоко и туда, где и так не бывал ещё никто, по-настоящему раздирая и будто пытаясь выбить из неё всю дурь, которая его же в ней и привлекла, залегла ярким стимулом и именно своей персоной затронув огонь в его штанах. — Похоже, кому-то настолько хорошо, что и дым мне не понадобится, верно, куколка?.. — делая короткую передышку и для себя, и для того, чтобы эта сучка внимательно, блять, слушала, когда он с ней разговаривает, Вал тут же продолжает, только сразу с утроенным темпом, отчего по его гримёрной разносится лучшая симфония его несдержанного рыка и её упромрачительных стонов, помимо этого, соблазнительно подходящий звук его цепочки от своих же толчков, которой он часто задевает чёрный бюстгальтер девушки… …который ему уже, хуй не оторвётся, порядком надоел, скрывая просторы той самой вишенки на торте.       Мотылёк неслучайно дожидается, когда эта дерзкая сучка уже так быстро начала близиться к разрядке, и как бы его член чуть ли не царапал её стенки от нетерпения, он не позволил им его достичь, постепенно останавливаясь. Вот, сука, а она ведь только начала звать его имени. Блять~… Ничего. Ничего, блять, она позовёт его ещё не раз, потерпи, потерпи, Вал.       Он нежданно и негаданно обрушился на её грудь всеми четырьмя руками, и приподнимая, и в то же время сжимая, так, что жёсткая ткань белья захрустела и наконец долгожданно попортилась, чтобы забыть об его существовании и спасть с её подрагивающих плеч. И пока он хорошенько отвлёк его, а брюнетка всё ещё буйно текла и обволакивала уже и не только свои бёдра, но и его, позволяя густой смазке капать со стола на пол, Ви отталкивающе сбросил с себя её бедро и соединил её ноги вместе, подгиная так, чтобы их колени касались аж левого верхнего угла самого стола, то есть поворачивая её к себе боком и… обрушившись на неё почти самыми жёсткими и разрушительными толчками, на которые он способен, натирая влажные стенки стволом до на самом деле губительного пожара, пока его бёдра впечатывались в её ягодицы и оставляли на них такие яркие следы, словно её действительно избивают, однако этот цвет всё ещё его не устраивал и демон продолжал нагло обновлять палитру, ища тот самый цвет кожи, который бы отчётливо напоминал ему цвет его некотинеческого дыма.       Валентино довольно наклонился к её ушку, начав сразу же разгуливать по нему тонким и густым языком, почти царапая, так же, как и она впивалась в его затылок… — А ведь наркотик не действует уже почти час… — он не останавливается в своих движениях, усиливая их скорость и беспощадность, и при этом у него нет желания разрушить её изнутри, испортить столь ценный экземпляр, которым он ещё планирует пользоваться в будущем…       И как думаете: сказал мотылёк правду или соврал? Догадайтесь…       Лина жадно глотала кислород, втягивая воздух и носом, и губами, задействуя для этого всё тело, когда Валентино наконец остановился и позволил это сделать. Грешница фокусирует на нём расплывающийся взгляд, чувствуя, как ноет спина и затылок от такого трения об стол и зеркало, и наконец внятно слышит, что демон ей говорит.       Не понадобится дым? Спасибо за прямое подтверждение её гипотезы, ублюдок. — Ах ты… блять!       Демонесса не успела сказать, что думала о нём и его блядском ядовитом дыме, потому что Валентино без предупреждения вновь врезается внутрь, наращивая темп до такой степени, что Лина могла только пищать сквозь плотно сжатые зубы под его собственное рычание.       Блять, да, Господи. Только не останавливайся, только не останавливайся, урод!       Тело едва не начинает неметь от подкатывающего оргазма, когда этот сукин сын, будто услышав её мысли, на зло замедляется.       Ну какого хера?!       Ей хочется это спросить, только вот мотылёк вдруг лишает её способности говорить уже своими руками, которые вдруг порывисто накинулись на последний элемент одежды на её теле и разоврали к чертям её бюстгальтер под слабые вздрагивания демонессы.       Псих. Она же могла просто его снять!       Не позволяя опомниться, Валентино грубо скидывает с себя её бедро, которое сам же до этого к себе прижал, и вдруг выгибает её так, что ей приходится упереться в заркало плечом и виском, потому что демон решил взять её боком. И класть он хотел, нужно ей привыкнуть к новому углу или нет, демон врывается в неё так, будто поставил себе цель действительно пробить её насквозь, словно хотел, чтобы она вообще не смогла встать с этого сраного стола, не то, что бы вообще сидеть на заднице, которая сейчас отбивалась об его бёдра, близжайшую неделю.       Она бы хотела заткнуться. Хотела бы хотя бы потише орать, но Валентино делал всё, что, блять, в его силах, чтобы она сорвала голос. По коже на шее разбежалась новая волна дрожи от его языка, и грешница бесконтрольно поддавалась ему навстречу, выпрашивая ещё.       И лучше бы он отстранился на зло ей, лучше бы вообще просто молча трахал, потому что Ойро прекрасно расслышала его слова.       Нет. Она не поверит в это. Не поверит! — Лжец. — в перерывах между захлёбывающимися срывающимися стонами прямо в его лицо выдохнула грешница, крепче сжимая пальцы на его шее то ли от злости, то ли от вновь приближающейся разрядки.       Она не чувствовала, какова его кожа наощупь, Лина ощущала лишь жар, исходящий от неё и то, как впивается в неё своими ногтями, похоже оставляя раны. И чувствовала его жадное дыхание на своей, которое, чёрт возьми, хотелось чувствовать ещё и ещё.       Валентино мог лишь гадать, как же хотела Лина его обозвать, наверняка у неё на него уже за столь короткое время накопилась целая коллекция, но он в любом случае доволен. Вроде бы и ругается, радуя своей демонической сущностью, и в итоге ничего ему так и не сказала, оставляя загадочность и предвкушение, отдающее в и без того ноющий пах.       Да, да, да… Пусть задыхается от него, орёт на всю студию, а их никто не услышит, никто не увидит, как он дерёт её и имеет на собственном столе. Это его личная привилегия, одурманивающая разум и доводящая чуть ли не до психического состояния, хотя его так часто называли психом, что мотылёк уже давно с этим свыкся. Он не виноват, что умеет чувствовать и заниматься сексом, как никто другой, не обесценивая, как другие, одержимость и власть.       Одержимость и власть… Он точно ощущал это над секретаршей Вокса и сейчас всё это впихивал в её кисочку своим огромным и великолепным членом… который ей явно пришёлся по нраву.       То, как демонесса прижата к зеркалу и, получается, оказывает двойной эффект удовольствия для него, хрипя и крича, по-настоящему выводит Ви из себя, во всех смыслах этого слова, уже не беспокоившись о самой силе толчке, а скорее, его глубине и скорости. Он резко нажал на газ и страстно дёргал их вперёд, игнорируя предупреждающие знаки и лишь сладостно наблюдая за стрелкой, что скачет на определении скорости, как при бешеной грозе. — Ты тоже лжёшь, песнь… Сама себе, милая, сама себе. — прерывисто рычит мужчина, прежде чем сломать себя изнутри и остановиться.       Его пары рук легли на её колени и голую грудь, бесцеремонно лапая и тем самым удерживая. Валентино вышел из неё, как будто на самом деле вошёл и выстрелил, и ворвался в её рот, даже не придерживая за затылок, что позволяло его члену нетерпимо сгибаться и елозить по всему её рту. И стоило ему врезаться в стенки её горла, как он раскрывает свои алые крылья и шипит словно при нападении или гипнозе. Его сперма метко и тонко выстреливает в её горло, орашая и заполняя только собой её стенки. По его щеке потекла розовая конфетная слюна, а крылья ощутимо задрожали от наступившей эйфории и долгожданного кайфа, что до этого, казалось, чуть не убил бы его. — Вот, видишь… Не так уж плохо и сложно быть послушно сучкой. Да, Лина? — Вал задуманно назвал её по имени прямо сейчас, прямо при этом обращении подцепляя пальцами подбородок и искусно очерчивая его, всё ещё с его членом в её рту и при этом невозможно притягательно злыми глазами.       Мотылёк неспеша покидает её горячее и тёмное нутро, довольно переводя дух и начиная одеваться, действительно переполненный хорошим настроением, как будто и забыв про грешницу, и про то, что ей не во что одеться, целой на ней остаётся только юбка, и он неслучайно оставил избранным исключительно этот элемент одежды. — Понравилось? — конечно, ожидая не честный ответ, демон всё равно продолжает ухмыляться и тянется к её губам в своей сперме, задевая её пальцем и любуясь этим, как коллекционер в галерее над той самой картиной, которую чувствует и готов отдать за неё миллионы долларов. — Слижи.       Чёрт, а это было великолепно… Даже если процесс составлял совершенно обычный акт без экспериментов или дополнительных стимуляций, для него это было непременно, так, как не повториться никогда. Потому что Лина — одна такая… пешка-киска на самом дальнем углу шахматной доски, пока он, король… стоял сзади.       Интересно, почему?       Лина не чувствовала ног. Не чувствовала пальцев на руках, не чувствовала, насколько крепко ухватилась ими за его шею, прижимаясь и притягивая настолько сильно, насколько он сам позволял, ведь всё же он был, мягко говоря, гораздо выше и сильнее. Демон потерял все берега, сорвался на ней окончательно, и Лина даже не запетила, как голос стал хриплым и сиплым, но всё ещё достаточно громким, чтобы оглушать даже саму себя. Она закусила губу в попытке заткнуться, но всё, что из этого вышло — лишь прокус на мягкой коже и вкус металла на языке. Валентино выдрал тормоза с корнем, как свои, так и её. Это его, блять, вина.       От широко открытого рта, не особо-то и захватывающего кислород, начало сводить острые скулы, но демонесса ничего не могла с этим поделать. Она уже начала гореть заживо.       И именно в этот момент Валентино решил сказать ей очередную свою сладкую и крайне ядовитую гадость. Ойро хотела послать его, плюнуть в него, треснуть, да хоть что-нибудь, лишь бы стереть это безграничное самодовольство и наслаждение с его лица. А вместо этого из горла стало рваться его имя. — Вал… — она просто не успела договорить его, потому что горло намертво сжало острым спазмом. Похлеще грубого удушения.       Она дёрнулась, будто в попытке убежать от этой кислотной волны сковавшего всё тело оргазма, отчего локоть угодил в зеркало, пустив по нему трещины.       В этом почти бессознательном состоянии грешница даже не поняла, как он вышел из неё, только ощутила резкое опустошение и жжение внизу, желание сжаться и две пары руки на своём теле.       И вдруг захлебнулась только-только начавшим проникать в горло воздухом, зажмурив глаза. Потому что Валентино затолкал его в глотку вместе со своим грёбаным членом. Язык и щёки рефлекторно попытались вытолкнуть его, отчего вышло лишь громче захрепеть. Попытка отдалиться тоже ни к чему не привела, отдаляться просто некуда, тем более под таким его напором. Он кончил в горло, и ей ничего не оставалось, кроме как глотать и захлёбываться. Второй, сука, раз за этот блядский день.       Получив доступ к кислороду и возможность дышать, Лина даже не пытается его вытолкнуть, самозабвенно и шумно втягивая воздух носом.       Она поднимает взгляд к его красным злым глазам, слушая обманчиво мягкий баритон его голоса и ещё более лживое поглаживание по подбородку. Так и не вынимая своего члена.       Всё тело колотило, а глаза смотрели в никуда, пока грешница пыталась осознать произошедшее, всё так же сидя на столе, а Валентино в это время, довольный, одевался в свой костюм, который раскидал по гримёрной.       Что? Понравилось ли ей? — Пошёл нахер.       Но под его взглядом и от прикосновения к губам снова замирает, как послушная сука с острыми зубками.       Едва не делает то, что он просит, но мгновенное осознание, что он больше на неё не воздействует, меньше чем за секунду отразилось на её обозлившемся лице. Грешница как могла грубо отпихнула его руку со своих губ, вытирая их тыльной стороной ладони.       Она спустила дрожащие ноги рядом с ним и аккуратно встала на них, пробуя их на прочность. Прочность такая себе. А затем оглядела свою разорванную им одежду. Целой осталась лишь юбка. Блять. Ойро заломила шею, поднимая к нему глаза. — Ты порвал мою одежду. Мне нужно что-то, чтобы уйти отсюда. Желательно не то, что носили твои шлюхи. Будь… добр. — суженные глаза издевательски блеснули.       Она не хотела ничего от него принимать. Но идти в одной юбке тоже не вариант. Честное слово, если Валентино даст ей что-то из своих бдсм-костюмов для его актрис, она им же его задушит.       Валентино был и остаётся одним из последних подонков и вполне себе этим гордиться, особенно когда имеет честь наблюдать реакцию на его тип и времяпровождение с ним от Лины, которая только что показала, как ему с ним хорошо…       Когда продолжала течь от него, прожигать глазами, жадно глотать воздух с вырисовывающимися словами «да, очень, ещё», когда оттолкнула от себя и когда стала вытирать его сперму со своих краснючих от ранее небрежного и несдержанного трения щёк. Ох, чёрт, это так незабываемо, что он хотел бы повторить как минимум через пару часов~… Не так скоро, но Вал добьётся этого вновь, он знал, а пока упомрачительно и с ядовито обнажёнными зубами любовался тем, как секретарша Вокса пытается избавиться от всего потока его спермы только руками, не губами или языком, как он просил. Его также бросало в новый возбудимый жар от того, что она ослушалась его, так ещё и так смело шлёт нахер, а ведь у неё нет одежды и доступа к выходу без его помощи, что вскоре она и сама поняла.       Неглупая девочка… но дерзкая. Его сучечка. — Буду добр, если и ты будешь потупее своим язычком, шлюшка. — он довольно рассмеялся и, закурив, вновь наклонился к ней, неожиданно выдыхая в сторону и заползая двумя пальцами ей в рот, словно желая проверить, остались ли остатки его спермы в её горле или нет, однако он довольно быстро убрал руку и выпрямился, вильнув бёдрами в сторону шкафа и, соответственно, открыв его свободной парой рук. — Я могу смиловаться, только когда мне хорошо отсосут или послушаются меня, ты не выполнила ни того, ни другого, и чего ты ожидаешь от одежды порностудии, крошка?       Пока он неспешно рыскал в дорогих и отложенных для более профессиональных съёмках одеяниях, мотылёк и возбуждённо, и в то же время устрашающе обернулся к ней, нахмурив глазами, словно пригрозил смертью, после чего вернулся к своему делу. Понадобилось время, чтобы что-то найти да и к тому же выбрать из лучшего… — Вот. Тебе должно это подойти, сучечка, выбора у тебя всё равно нет, я могу уйти и не выпустить тебя, так что сама решай, что для тебя лучше. — естественно, демон расчитывал больше на второй вариант, нежели первый.       Но только от демонессы зависело… останется ли она на подольше сегодня или придёт снова позже. Третьего не дано, бесспорно.       Ви наконец-то повернулся и кинул ей в руки, так, чтобы она поймала своими вялыми руками, если захочет, сексуальный и почти ничего непрекрывающий наряд, уже собираясь уйти, чтобы дать шлюшке выбор, однако ему было куда интереснее ещё понаблюдать за тем, как она переодевается или станет психовать, точнее сделает и то, и другое, а пока беспрерывно и увлечённо выдыхал новые и новые порции адского дыма в просторы гримёрной.       Так ничего и не дождавшись, Ви разочарованно выдохнул и закатил глаза, после чего покинул собственные владения и не стал оставлять на замок.       Сама придёт… Придёт, никуда не денется.       Пока он шёл по коридору с сихронными привлекательными движениями бёдер и не помнил своих ног после такого бурного урагана, который он, пожалуй, давно или никогда, хотя нет, много чести, так что точно давно не испытывал, жадно покуривая. В его голове так и перекручивались на постоянном повторе самые запоминающие моменты отменного секса, а интересными были каждые секунды с секретаршей, с её горящими от ненависти глазами и пленящими движениями тела, пока брёл по просторам коридора.       Кстати, о секретарше… Как же ему повезло, что мимо него идёт именно Вокс. Нет, он честно рад видеть партнёра. Адски рад~…       Так как тот не собирался останавливаться или обращать на него внимания, Валентино дождался, пока Ви поймает его экранными недовольными глазами на миллисекунду и тут же пройдёт мимо. — Кстати, я трахнул твою секретаршу, дружище. — не сглаживая, а стреляя в него этой правдой.       И будто бы кровь пошла у него, Вал скривился, не от неприязни, а от прожигаемой его насквозь, не хуже пули, радости, ликования… ощущения сладкой победы, когда добрался до главного босса и уничтожил его спустя 2 минуты, а не все полчаса, прокачивая методы и продумывая стратегию.       Думай и делай, что хочешь, дружище… Он сделал это и сделает это снова, а Лина ни разу не будет сопротивляться, как сегодня, будь то наркотик… или её истинное, неспровоцированное желание.       Демон знал, что пялящая микроволновка разозлится и явно захочет ему что-то сказать после того, как дохуеет, а чтобы хотя бы дойти до него, ну, а мотылёк никуда не торопился, просто продолжая шагать вперёд и желая не упустить возможности порадоваться сегодня ещё и бешенством партнёра по бизнесу.       Что за день, что за чудесный день~… Вот это ахуенный день. Не когда поют птички и ветает смазливая нежность, блять, а долгожданное усмирение и хуйстоячий секс, навсегда отпечатавшийся в голове, ну и до сих пор приятным зудением в паховой области.       Сука. Было крайне странно слышать несопоставимые в одном предложении слова «добрый» и «Валентино». Он и сам это прекрасно знал и теперь перевернул её издевательство в свою сторону.       Грешница скривилась и оскалилась. За «шлюшку» хотелось послать не только нахер, но и в другие не менее интересные и необычные места, но Ойро осознавала, что он спокойно может выставить её отсюда прямо в таком виде, с его подсыхающей спермой на руке и её вкусом на языке, и даже юбку не отдать.       Или вновь окурить её, чёрт возьми! Лина задержала дыхание, когда он взял затяжку и наклонился к ней. Но Валентино вместо того, чтобы выдохнуть на неё сладкий ядовитый дым, вдруг заполняет её рот своими пальцами. Она закашлялась от неожиданности, и получилось так, что из-за кашля обхватила их губами. И едва не укусила, но вовремя сдержала порыв и желание почувствовать его кабелиную кровь на вкус, не желая отбирать у самой себя возможность наконец свалить отсюда и больше никогда не возвращаться.       Ну и какого хера, спрашивается, её взгляд клеился к его бёдрам, которые по-шлюшьи двигались при каждом шаге демона? — Ты кончил мне в горло, оттрахал на своём столе, накачал наркотой и отравил своим куревом. И разорвал одежду. Думаю, это даже немного больше, чем выставленные тобой расценки за снисходительность.       Но под его взглядом, кинутым на неё, пока Валентино искал замену испорченной рубашке и бюстгальтеру, девушка резко заткнулась и опустила глаза.       Пальцы сжались на брошенной ткани, едва не повредив её. Честно говоря, это больше похоже на какие-то модифицированные колготки, но никак не на нормальную одежду. А он ещё, мудак, угрожал запереть её здесь. Лина уже не сомневалась, что он мог бы. Конечно, слишком надолго у него бы не вышло, Вокс бы рано или поздно хватился свою… подопечную. Но ждать и проверять, что за это время здесь может происходить, нет никакого желания.       И вроде уже собрался уходить, но вдруг застыл, а она застыла под его прицельным взглядом. Он курил. Она не двигалась, прикрываясь фактически прозрачной тканью.       Хер тебе, а не зрелище, Валентино.       Его закатившиеся глаза и недовольные медленные шаги по направлению к выходу были чуть ли не самым долгожданным моментом в её жизни. Лина не дышала ещё секунд десять после того, как дверь за ним закрылась, и всё ждала, щёлкнет ли замок.       Не щёлкнул.       Кажется, никогда в жизни она так быстро не натягивала на себя одежду. Хотя, честное слово, это нельзя назвать, блять, одеждой! Мудила! Ойро прошлась между осколками того, что было раньше на столе мотылька, схватила и натянула поверх этого порношедевра свою юбку и посмотрела на своё отражение в треснувшее зеркало.       И едва не зарычала в шоке. Она и вправду выглядела как лучшая порноактрисса года.       Появилась мысль, может, самой стоит порыться в его шмотках, но демонесса быстро отмела эту мысль. Демон наверняка заметит это, а давать лишний повод для встречи не хотелось.       Перебросив волосы вперёд, чтобы прикрыть лицо и трясущуюся от каждого шага грудь, Лина скрестила руки на груди и на нетвёрдых ногах вышла в пустую порностудию, плотно закрывая за собой дверь.