То, что не может любить,
должно ненавидеть.
Diamant by Rammstein
Ненависть, что переполняла меня всю жизнь, была жадным желанием любить. Его. Сейчас мне хочется находиться рядом с ним настолько же сильно, насколько и оказаться максимально далеко. Я хочу прикасаться к нему, но, одновременно, никогда больше не встречать взгляд его голубых глаз. Желание видеть его эту особенную ухмылку, адресованную мне, смысл которой известен только нам двоим, будет преследовать и всплывать из подсознания, чтобы вынудить изнывать от тоски. Но я справлюсь. Должна. Обязана. …Только, что же делать с этим безумным притяжением? Оно заставляло ныть грудную клетку от неудовлетворенной пустоты, что осталась после вероломного мародёрства чистокровного слизеринского блондина. Словно тело, потеряв частичку себя, старательно жадно выискивало ее — мое украденное сердце. Но даже если и так, я все равно не стану забирать его обратно. Пока мое сердце у него — оно не достанется моим демонам. Ты забрал его себе — и я больше не живу. Ты забрал мою жизнь, но твою я не возьму. Ты свободен. … — Элли, — тихим голосом я позвала домового эльфа дома Малфоев. Через секунду она на тонких ножках уже стояла передо мной, склонив голову. — Собери мне, пожалуйста, какой-нибудь еды… — О, завтрак почти готов… — …Что бы ее хватило на несколько дней. Я сегодня ухожу. Думаю, что навсегда. В и без того больших глазах эльфийки появился отблеск ужаса и страха, которые сделали их просто огромными. Она переминалась с ноги на ногу, не зная, как реагировать на мое заявление. — Госпожа… Вам нельзя… Ох… Мне нужно сообщить хозяйке… — Просто собери провизию, прошу. С миссис Малфой я поговорю сама. Элли была рада испариться. Я бы тоже не прочь. Потому что объясняться и прощаться с Нарциссой мне было очень неловко и где-то даже грустно. В такое время она всегда находилась в гостиной на третьем этаже. … — Могу я войти? Постучав в двери комнаты, ставшей нам маленьким убежищем от тьмы, поглотившей особняк, я вошла и увидела, стоящую у окна стройную женщину, смотрящую с терпеливой тоской на свет зимнего утра. — Фэй, — улыбнулась она приветливой улыбкой и развернулась ко мне, сметая следы минутной хандры. — Как замечательно, что ты пришла. — Да, — сухо ответила я и дежурно приподняла уголки рта, начиная немного нервничать перед прощанием, — но я ненадолго. Эм… Только зашла проститься с Вами. Я покидаю мэнор. Непонимание отразилось на лице статной женщины, ожидавшей от меня дальнейших слов, которые смогли развеять зарождающееся беспокойство и опасения. — Спасибо за гостеприимство и доброту. Я была тронута Вашей заботой, Нарцисса, и никогда этого не забуду. — Что ты такое говоришь, девочка? — тревожным материнским голосом спросила она и подошла совсем близко ко мне. — Что-то случилось? Неужели очередная треклятая миссия, порученная Темным Лордом… Или… — Нет… То есть… Что-то вроде того, — не выдержав давления и режущего ощущения по внутренностям от истинной причины моего ухода, я выбрала ложь. — Я не понимаю. Ты здесь в безопасности… По крайней мере, мы сможем тебя защитить: я, Люциус, Драко… …Драко. На миг я потеряла решимость, ощутив порыв оставить эту самоубийственную затею. Тем временем Нарцисса продолжала отговаривать, приводя весомые доводы: — Одной нельзя. Там за барьером снуют силы сопротивления. Ты теперь с меткой, не забывай. И куда ты пойдешь? У нас есть все удобства и пища… Я растеряна. Я не знала, что ей ответить. Это все так. Но бежать мне хотелось не в какое-то конкретное место, а отсюда подальше. Все равно куда. Хотя, в одном она права на все сто: — Да, метка — та реальность, с которой приходится считаться. Она будет звать меня. А я буду приходить. Так что, мы с Вами расстаемся не навсегда. По крайней мере, пока не… И понимание непроизнесенного окончания фразы скользнуло по ее лицу, заставив беспомощно поджать губы. Но в глазах все же читалась уверенность, что Волан-де-Морт исчезнет раньше, чем все мы успеем потерять надежду. — Не говори ерунды. Я буду рада видеть тебя и после… всего, — ее рука легла мне на щеку, даря мягкое ощущение теплоты и заботы. — Я тебе не мать, но сейчас чувствую за тебя ответственность. Есть ли шанс, что ты передумаешь? — Нет. Так будет лучше для меня, — я не смогла дожать до конца без дрожи в голосе. — Для всех. Буквально на долю секунды что-то промелькнуло в ее глазах, словно некая невесомая догадка осенила ее только сейчас. Я идиотка. Мне стоило бы быть поосторожней. Эта женщина становится слишком умна, когда перестает притворяться домохозяйкой и покладистой женой. Никогда не стоит забывать, кто стоит передо мной. Она его мать. А Люциус — отец. Это красноречиво говорит о многом. Иначе откуда у Драко такой извращенный мозг и непростой характер. …Кровь. — Я попросила домовика собрать мне чего-нибудь в дорогу. Надеюсь, это не было наглостью с моей стороны? — решила я быстро сменить тему. — Ммм, нет, конечно, — она снова включилась в стандартный режим матери. –Элли! — в мягкой строгости зазвучал ее голос. После того, как эльф появилась, хозяйка дома приказала добавить в мой «багаж» еще несколько полезных вещей, зелий и даже мешочек галеонов на первое время. — Сомневаюсь, что ты сможешь выжить без денег, особенно зимой. Не знаю ничего о твоих… опекунах, но вряд ли соваться к ним сейчас — здравая идея. — О, не стоит! Я не могу взять ваши деньги, — опешила я и искренне впала в ужас от этой новости. — Вздор. Это крохи. К тому же, никто не знает, что ждет нас завтра. Я уже, кажется, слышала что-то подобное от Драко. Они так похожи… — Я все равно не… Тут она одарила меня своим особым взглядом. Какой доставался ее непослушному сыну во время наших с ней посиделок, когда он позволял себе баловство или неуместную грубость. — Спасибо, — только и осталось мне сказать. — Правда. Спасибо. Я бы не решилась, но она сама подошла и приобняла меня, прощаясь. — Ты всегда можешь вернуться. Помни. — Хорошо. Никогда. … Наконец, Элли принесла мне в комнату мешочек под заклятием незримого расширения с провиантом и прочим. Я решила в последний раз взглянуть на место, которое стало для меня временным уютным «углом», где я пережила самые ужасные дни в жизни. Смерть друга, обретение метки, потерю себя и погружение на самое дно болезненной тьмы. Но были и прекрасные дни… И только эти воспоминания я заберу с собой в новую жизнь. Только они и будут мне отрадой в самые тяжелые моменты. — Возьми это, — я протянула тетрадь Киллиана эльфийке, — передашь ее Драко. Но только после того, как я выйду за территорию и исчезну. Поняла? Этот предмет — последнее, что напоминало мне о былых временах, поэтому и необходимо было избавиться от него. К тому же эта тетрадь больше не принадлежала мне, так как теперь была единственным безопасным средством связи с Поттером и его командой, она продолжит служить нашей изначальной цели в надежных руках Драко. Элли приняла книженцию, но более никак не отреагировала, смотря на меня боязливым стеклянным взглядом. Малфой не должен знать, что я собиралась сделать. Я не хотела прощаться и с ним. У меня бы и не получилось. Да, хватит уже надеяться на кого-то другого, я должна стать хозяином своей судьбы снова. И расстояние поможет мне вернуть все на круги своя. А время залечит раны. Сейчас я чувствовала вдохновение начать новую спокойную жизнь. Чем раньше я покину мэнор, тем быстрее начнется моя реабилитация. Выйдя из холла на крыльцо, я лишь на несколько секунд обернулась, чтобы запечатлеть момент символизирующий переход к новой жизни. И, не испытывая судьбу, стремительно направилась к кованым воротам являющимися границей антимагического барьера, за которыми меня никто уже не остановит быть свободной половинкой целого. Место в груди, где должно было быть мое сердце, вдруг щемяще заныло, как только я переступила за территорию. Но горизонт и дорога межу тисами, обнимающихся друг с другом ветвями, вселяли в меня уверенность, что я делаю все правильно. Словно диковинная птичка, что была пленена стальными прутьями маленькой клетки, теперь неожиданно свободна. Улыбка осветила мое лицо, но тут же стало безумно тоскливо. Хотелось ли мне оглянуться? Да. Хотелось ли вернуться? Да. Хотелось ли мне, наплевав на гордость, спросить, что он чувствовал ко мне? …Не знаю. Это не имело никакого значения. Я никогда не спрашивала его об этом, а он никогда не говорил. Только отметал все мои предположения. Все, что я смогла выяснить — мы из разных вселенных. — Валентайн! Успев сделать лишь несколько шагов за чертой, я застыла от нахлынувшего ужаса из-за гневного голоса позади. Вот же зараза… Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, я уже все решила и не собиралась отказываться от этого. Последние остатки самообладания пришли мне на помощь, чтобы достойно и стойко выдержать неизбежность ссоры расставания, раз уж он так хочет. Я заставила себя развернуться и встретиться с его яростным взглядом. — Малфой. Видно было по сбившемуся дыханию, что он старался успеть до того, как я пересеку барьер, за которым шансы задержать меня были ничтожно малыми. Но он опоздал, и это явно злило его. Ведь сейчас я могла в любую секунду трасгрессировать в место, о котором он никогда не узнает. Лишь из вежливости и уважению к нашему общему прошлому я собираюсь выслушать его. Нас разделяла линия невозврата. Он на одной стороне, я на другой. Глаза в глаза. — Зачем пришел? Что-нибудь случилось? — …Случилось? — раздраженно переспросил он, холодно ухмыльнувшись. — Зависит от того, как далеко ты собралась и надолго ли. — Такое дело… Я не знаю точно. Пока до первого зова Темного Лорда, а там посмотрим. — Ммм, — скептично искривил он лицо, — даже не попрощалась. Леди, а манер никаких. — Я попрощалась. С хозяйкой дома. А в чем проблема? Мы уже, кажется, обговаривали это, я здесь не навсегда. Я ходила по краю. По Драко было видно, что этот разговор был лишь фарсом. От того, чтобы высказать все что он думал, его сдерживал только барьер. Иначе меня бы уже ждал допрос с пристрастием. И это был как раз единственный мой козырь против его «гравитации». Малейшее движение — и я исчезну без предупреждения. — Почему именно сейчас? …Это из-за того, что случилось вчера? — Да, — просто ответила я после недолгого раздумья. Это действительно было правдой. А врать ему мне не хотелось. Только не сегодня, только не об этом. Но «вчера» было для каждого своим. — Значит, если я извинюсь, ты не станешь вести себя по-идиотски? — Забавно, — беззвучно усмехнулась я, — только Драко Малфой может позволить себе попытку извиниться перед человеком, называя его при этом идиотом. — Колкости в мою сторону из твоих уст всегда звучат как комплимент. Улыбка на его лице сейчас растапливала не только мою решимость, но и, казалось, иней, покрывающий все вокруг. …И эта искорка в глазах тянула из меня душу. Пожалуйста, позволь мне уйти. — Я не злюсь на тебя. Тебе не за что просить прощения. — Тогда останься, — его голос немного дрогнул. — Нет… Это невозможно… — Фэй… — Нет. Все. Мой предел настал. Я больше не могла выносить это прощание. Влага начала скапливаться в глазах, дышать становилось тяжелее. Трансгрессировать я не могла, пока он стоял и смотрел на меня так… В эту секунду Драко слегка двинулся в мою сторону, что инстинктивно заставило меня прервать эту попытку. Я тут же направила на него волшебную палочку, вынудив застыть на месте в легком изумлении. — Даже так? — Да. Не смей подходить. Я не могла потерять преимущество. — Это блеф, — вновь вернул себе маску непробиваемой самоуверенности слизеринец. — А ты рискни. Моя рука не дрожала. А глаза искрились безумным желанием. Только каким — неясно: атаки или все же капитуляции. — Ты говоришь, что не держишь зла. Но угрожаешь волшебной палочкой. Хотя только вчера призналась, что влюблена в меня, — он снова считал все верно. — Ты не навредишь мне. Теперь меня бросило в дрожь. А Драко, словно только что приняв какое-то важное решение, отошел на шаг назад и спокойным безжизненным тоном произнес: — К сожалению, я не отвечу тебе на эти чувства сейчас. Могу ли я вместо этого предложить тебе… дружбу? Да, все как я и думала. Он опять играл со мной. Но эти слова помогли мне прийти в себя и понять нечто совершенно определенное. Я опустила палочку из-за ненадобности более защищать свою честь. — Я бы не влюбилась в тебя не будь мы друзьями, — грустная улыбка скользнула по моему лицу. — Учти это при наших расчетах. — Хм. Я учту, — слегка улыбнулся каким-то своим мыслям парень. — Значит, ты не останешься. Это был не вопрос. Возможно, я совершаю ошибку, но мне захотелось перед уходом проверить свою догадку. Его притворное чувство спокойствия и смирения с ситуацией совершенно были неубедительны сейчас. Играя по своим правилам, он их ни за что не нарушит. Поэтому подойти к нему на максимально близкое расстояние до барьера казалось безопасным. Сквозь невесомую рябь преграды я увидела, как в глазах парня напротив загорелся огонек азарта. Предвкушение вызова и возможности противостоять противнику, уложив его поверженного на лопатки, оживляло его и без того красивое лицо. …Как же ему идет быть негодяем. — Знаешь, я думала, что избегать этого момента будет тяжело, но правильно, — смотря Драко прямо в глаза, я старалась не показывать неуверенности или страха. — А ты вновь смог удивить меня. — Я уже говорил, что насилие — не мой метод, — отвечал мне тем же блондин. — Ты вправе поступать так, как того желаешь. Опять этот его медовый взгляд из-под ресниц сбивал с толку. В коленях появилась слабость. Я почти забыла, зачем все еще стояла здесь и никак не уходила. — По-джентльменски, как и всегда, — решила я размыть его фокус похвалой и мягкой улыбкой. — А джентльмен не откажет мне в маленькой последней просьбе? Драко заинтересованно вскинул брови и медленно сократил и так небольшое расстояние между нами еще на шаг, оставляя мне тем самым меньше шансов на успешный маневр в случае чего. Затем еле заметно улыбнулся, показывая, что готов внимательно выслушать. — Раз уж все так вышло, и другого шанса может и не представиться… Разреши мне ограбить тебя на одну сигаретку. Пожалуйста. Не ожидав после длительного напряжения настолько странной и несерьезной просьбы, он немного расслабился и позволил себе совершенно естественную усмешку. Но в карман за серебристым портсигаром рука все же не замедлила потянуться. Пересекать барьер я не стала, ожидая пока Драко сделает это сам. Так было безопаснее, но совсем не легче. Теперь он был слишком близко, и чувство бдительности обострилось мгновенно. Как и все остальные связанные у меня с этим парнем. Я достала одну сигариллу из железки, так любезно предложенной, и поднесла к лицу, чтобы напомнить себе ее аромат, а затем ловко спрятала в кармане своей худи. Снова установив с ним зрительный контакт, я поняла, что воспоминания вернулись не только в мою голову. Об этом твердили его сверкающие глаза, секундой ранее фиксированные на моих губах. Но он — не он, если позволит себя скомпрометировать так просто. Зато напряженный силуэт и погруженный задумчивый вид отнюдь. Это было последней каплей. Мне сейчас же нужно сбежать или все плохо закончится. — Спасибо, ты очень добр. — Не за что, — одними губами произнес он, сощурившись в неком игривом недоверии. — Только зачем тебе? Ты же не куришь. Эти слова немного задели. Даже не знаю, почему… Возможно, из-за его несерьезности я начинала верить в то, что мои чувства были только моими… — Я настолько же не курю, насколько ты в меня не влюблен. Шах. Я сказала это с вызовом, с полной уверенностью, что знала его истинные мысли и желания, насколько бы он ни старался их скрыть за масками и попытками причинить мне боль. От осознания того насколько сильно я рисковала так в лоб его атаковать, находясь в самом беззащитном положении сейчас, у меня словно что-то оборвалось в груди, и влага в глазах, давно просящаяся наружу, оставила после себя одинокую дорожку на щеке. Перед тем, как аппарировать, я отчетливо запечатлела в памяти его лицо, вмиг сбросившее все маски, на котором красноречиво читался ответ. Мат. Я оказалась права. *** — Добрейший вечерок, мистер Брауни, — поприветствовала я старика, сидевшего за прилавком своего антикварного магазинчика. Тот только провел меня захмелевшим рассредоточенным взглядом и навернул еще рюмку чего-то горячительного. А я, не ожидая ответа, зная, что он, как и всегда напивается ближе к вечеру, вышла навстречу свежему морозному воздуху из лавки пропитанной сыростью. После пары недель бесцельного скитания по городам и селениям в поисках смысла моего дальнейшего бытия я случайно услышала в случайной закусочной, что в одном магазинчике на верхнем этаже случайно имеется комната, в которую владелец искал квартиранта. А мне уже порядком осточертело ночевать на холодной земле где-то поодаль ото всех или снимать номера в гостиницах сомнительного уюта за огромные для меня сейчас деньги. Я не могла себе позволить такую расточительную жизнь. Мешочек галеонов, что дала мне Нарцисса, не резиновый. А здесь так удачно подвернулся мистер Брауни. Это был неприятного вида преклонного возраста старик без родичей и друзей, судя по его аскетичному образу жизни и состоянию дома-магазина, заполненного никому ненужным хламом, называемым ни много ни мало редким антиквариатом. Хотя вру, единственным близким другом для него был алкоголь. Поэтому, по большей части, дела у его «бизнеса» и шли не очень. Вот идея сдавать комнату — была единственным выходом получать доход, хватавшего хотя бы минимально на живительный источник его сил — огненную воду, которую он хлестал ежедневно. Кстати, сейчас я шла именно за новой порцией для хозяина квартирки в ближайший магазин, так как это и было основным условием моего здесь проживания. Дешевле не найдешь. У меня просто не оставалось выбора, да и здесь никто не подумает меня искать, если и захочет. Все складывалось идеально. Кроме понятия того: как и зачем мне дальше существовать. С тех пор как я ушла, ничего особенно интересного не произошло. Метка не беспокоила. Знакомых лиц я не встречала, где бы ни оказалась. И желанием особенно не горела, найдя постоянное место пребывания. Поэтому выходила я из своей берлоги только после захода солнца, укутанная в плащ с капюшоном, утепленным мехом. Ведь, наконец-то, уже выпало несколько сантиметров снега. Только и радости от этого я больше не испытывала. Сейчас вообще причин для приподнятого настроения никак не найдешь. Иногда читала книги, что были выставлены на продажу в «Лавке у Брауни» в тайне от самого Брауни. И слушала музыку, выменяв старенький магловский айпод у одного барыги, забредшего к нам в поисках интересностей, на один из лотов, что продавались в лавке, так как иногда заменяла мистера Брауни «на кассе», когда тот в отключке боролся с похмельем. Денег я за это не получала, но мне все равно делать было нечего, да и если продам что-то, то на эту сумму он и жил, не доставая меня с квартплатой. Сколько я так протяну — вопрос, что беспокоил все чаще. Возвращаясь обратно под хруст снега под ногами с вкусностями для меня и старика, я подумала, что совершенно точно не сожалею о сделанном выборе. Но будущего безнадежнее и туманнее моего просто не существовало. … Каждый новый день, прожитый без приключений на одно место, я начала воспринимать с тревожностью. Затишье перед бурей, не иначе. И в подтверждение этому я стала иногда ощущать, будто кто-то смотрит на меня, когда я шла по улице. Возможно, это просто одиночество в ожидании худшего вылилось в паранойю… Да. Теперь я испытываю патологическое одиночество постоянно. Раньше мне это было чуждо. Быть одиноким и не чувствовать одиночество — нормально. Но после того, как теряешь часть себя, — это кажется логичным побочным эффектом. Кусочек за кусочком я рассыпалась, а тупая ноющая боль от этого похоже никогда не прекратится. Парадокс. Но причиной этому всему был Драко Малфой. И лекарством был тоже он. Отдалившись от него, я осознавала, что мысль о том, что он где-то там есть, не позволяла мне развалиться окончательно. Даже после его свадьбы это не изменится. Как бы слащаво и избито это ни прозвучала, но только смерть сможет разрезать ту тонкую нить, что связала наши с ним судьбы. Только если его не станет, я перестану бороться и хвататься за свою жизнь. Его гравитация — причина моих страданий, но теперь она — это то, что удерживало меня от полета в бесконечность черной пустоты. Единственное, что осталось, как прежде, точнее, вернулось ко мне с новой силой — это ненависть. Та, что съедала меня до встречи с ним. Сваливать это на Черную метку, стимулирующую твою темную сторону, можно, конечно. Только склонность к жестокости и перепадам настроения была мне свойственна всегда. Порывистая мысль, настигавшая меня в любое время дня и ночи, о том, чтобы выбить из кого-нибудь все дерьмо голыми руками, заявлялась все чаще, все надольше. Жжение от негативной энергии раздражало все рецепторы и иногда заставляло плавить жаром воздух вокруг меня, даже когда я находилась одна в своей комнате в полном покое. Я так и не разобралась, зачем и как эта сила огня прижилась во мне. Но то, что это являлось причиной моих способностей к непалочковой магии — очевидно. Как и то, что это передалось мне по наследству вместе с Драконом-патронусом. Спасибо Долохову за его, какую-никакую, опеку и помощь с этим. Он откуда-то знал способы борьбы с импульсами гнева и силой пламени. Возможно, по себе, потому что я не единожды видела, как он не стесняется пользоваться и кулаками в нашем нелегком «пожирательском» деле. Притом, что настолько сильного магически волшебника еще поискать надо. Он знал многое, да еще и сам создавал проклятия. Сколькому я набралась за короткий срок пребывания с ним на миссиях… Хорошо, не многому, но могла бы. Я никогда толком не задумывалась о том «кем я стану, когда вырасту». Мое будущее всегда было для меня загадкой. Единственное, что я понимала точно — это то, что оно было рутинно серым. Поэтому предпочитала жить одним днем, плыть по течению. Вот и решайте: стоит ли барахтаться, если судьба все равно тебя настигнет и вырвет все кишки на свой лад. И я не собираюсь это менять. Буду преодолевать насущные проблемы, не планируя и не загадывая наперед. Только импровизация, только анархия. Я — носитель хаоса. И мне это нравится. Мой план — отсутствие плана. Так я чувствую, что моя жизнь находится в состоянии порядка, и я со всем справлюсь. Тихо и мирно вступать в новый день, понимая, наконец, за что я сражаюсь. Точнее, за кого. Мне не хватало Драко. Я привыкла за такой относительно короткий срок к нему слишком сильно. К общению с ним, как с другом. Даже сильнее, чем с Эвер, о которой я заставила себя не вспоминать пока, чтобы не терять холодность рассудка насколько это возможно. С ним мне было комфортно, как будто сидишь у камина в грозу. Его мышление, харизма, юмор и голубые глаза… Его исключительная преданность семье, готовность преступить собственные принципы и игнорировать желания, непоколебимая целеустремленность, сила и даже слабость… Я уважаю это все. Я полюбила его таким, понимая и принимая все. Он уникален, и никто никогда не поймет насколько. И это единственное с чем мне будет трудно смириться. Недооценка и невнимание от других к его индивидуальности — вот, что заставляет меня негодовать и обостряет чувство справедливости. …Только почему-то мне кажется, что он и не позволит кому-то еще увидеть его настоящего, каким увидела я. … Подавляющее большинство людей, приобретая, например, вещь или еду, не задумывается, сколько сил и ресурсов было затрачено на изготовление этого всего. Каждый заботится только о своем благополучии и удовольствии, которое они получат от обладания этим товаром. С чувствами все точно также. Человек желает и делает что-то хорошее другому только в связи с самим собой и своим собственным удовольствием, которое он испытает от проделанного доброго дела. А не бескорыстно и исключительно лишь во благо другому. Не себе. И понять их можно. Кто согласится отдавать себя всего кому-то или чему-то, не получая ничего взамен, чтобы заполнить образовавшуюся в результате пустоту? Я таких не знаю. У маглов был Иисус. И, чувствую, второго пришествия никто из нас не дождется. Поэтому я и ненавижу всех вокруг. Глупость, невежество, слепой эгоизм и трусость. Инстинкты. Это столпы, на которых стоит наш мир, и поэтому я не хочу в нем жить. Боль — единственное, что способно открыть глаза слепцам, заставить мыслить глупцов. Боль очищает нас от скверны и способна взамен заполнить той самой тайной истиной. Преодолевание преград и борьба с трудностями заставляют наши мысли и форму эволюционировать. Жить, а не существовать. …Но это слишком сложно для большинства. Добровольно позволять боли овладеть собой не каждый решится, не каждый выдержит. А проводить годы в агонии для них подобно смерти при жизни. Это никогда не будет целью человека. А значит, нет надежды на исцеление человечества. И поэтому у меня нет причин любить людей и уважать их за выбор быть частью системы. Выбор одних глупцов подчиняться более удачливым глупцам за возможность утопить себя в удовольствии. Это жалко и мелочно, как ни посмотри. Только решившийся покинуть этот порочный круг, сбросивший оковы раба системы, будет истинно счастлив. …Иногда мне кажется, что я просто мечтаю видеть мир в огне…Анархия может стать реальностью,
только если люди будут контролировать себя —
это означает ответственность,
наличие закона внутри себя.
Анархия сможет существовать, только когда люди
начнут действовать ответственно.
Крейг О’Хара