Дым и шоколад

Сколько прошло часов с момента, как я уснула? Окна зашторены, и я не могла понять, что за время суток: день или ночь. Часы на стене слишком далеко. А вставать совсем не хотелось. Аппетита не было, даже при виде еды заботливо принесенной Элли. Усталость не имела границ, хотелось спать, пока она не закончится. Но и чувства, что это вскоре произойдет, не было. На тело словно что-то давило сверху, даже лежать было тяжело. Если бы можно было лечь еще сильнее, я бы это сделала. Гравитация словно сошла с ума. Грудную клетку поднимать вверх при дыхании было мне непосильно сложно. Если бы это движение зависело полностью от моей воли, а не автоматизма, то я бы уже задохнулась. И ни сожалела. Только жажда сейчас измучивала своим назойливым присутствием. Обезвоженность приносила слишком сильный дискомфорт, поэтому мне пришлось выбраться из постели на время. А затем я снова забылась сном. … Раздался стук в двери. Он был совершенно невесомым, но я тут же проснулась. — Я захожу, — предупредительно послышалось из-за открывающейся двери женским голосом. Нарцисса. Как неожиданно… Она, заметив, что я еще в постели, совсем не удивилась. И прошла ближе ко мне, садясь на краешек и держа в руках баночку с чем-то похожим на лечебную мазь. — Леттейский эликсир доктора Летто, — осведомила она меня и начала осторожно смазывать мое предплечье с меткой, — немного ослабит дискомфорт. Я передавала его Драко в свое время… Он сказал, что было легче. — Спасибо. Мне не хотелось никого видеть, никого слышать, но доброта этой женщины почему-то вызывала у меня понимание. Ей это тоже было нужно не меньше, чем мне. Хотя понимала, что никакого облегчения эта мазь, конечно же, не принесет. — У вас тоже есть метка? — …Нет. Я не гожусь в солдаты. Мы с сестрой слишком разные… Метка является лишь знаком того, что ты связан с Лордом и предан ему. А я и так уже связана. Я жена Люциуса, мать Драко, — грусть тронула ее лицо. — Понимаю. Когда она закончила, то подарила мне свою успокаивающую теплую улыбку. — У меня есть «Умиротворяющий бальзам». Позволяет успокоить нервы и умерить все тревоги. Если тебе будет нужно… — Опасная вещь, — прервала я ее порыв помочь мне. — Если была допущена ошибка в приготовлении, выпивший его может погрузиться в глубочайший или, что ещё хуже, летаргический сон, а мне и так достаточно того состояния, что есть. — Верно. Северус был добр, приготовив его самолично для меня. Поэтому беспокоиться не о чем, я полагаю. — О, тогда, конечно, не о чем. Но я все же откажусь. Я скоро буду в норме. Не нужно было смотреть и считывать эмоции с ее лица, чтобы понять, что она мне не поверила. — …Не всегда наш выбор с самого начала нам кажется верным, Фэй, — задумчиво начала женщина. — И может случиться так, что ты будешь сожалеть о нем до конца жизни. Только лишь в конце и осознав, что без него ты никогда бы не добрался до чего-то очень важного, что было уготовлено тебе судьбой. Ради этого стоит жить дальше. — И умереть несчастнейшим человеком на свете, когда окажется, что ничего тебя не ждало и страдал ты даром. Наша беседа никак уже не смогла вернуть мне надежду. Слишком поздно, слишком слабые попытки. Я отдала себя на растерзание демонам и повинуюсь теперь только случаю. — Не бывает так, чтобы ночь длилась всю жизнь. Придет время и небо озарится светом. — Это да. Но ведь есть и места, как за полярным кругом, где ночь длится слишком долго, чтобы можно было дождаться утра. А когда у тебя внутри царит такая кромешная тьма, что никакой свет не будет в состоянии осветить ее, то и ожидать восхода солнца нет смысла. Я права. И разговаривать дальше не хотелось. Отвернувшись в другую сторону, я молила, чтобы меня оставили. Нарцисса была понимающей женщиной, и я не беспокоилась, что обижу ее этим. Она только лучше укрыла меня одеялом, проведя по спине рукой, и беззвучно покинула комнату. Слезы снова хлынули через край. … Проснулась я в этот раз от свербевшей внутри пустоты, которая неистово требовала своей заполненности. У меня сейчас не было ни возможности, ни идей, как это сделать. Только появившееся новое ощущение, мое первое желание после потери контроля над своей жизнью, чем-то похожее на жажду, подсказывало направление. Но что именно было причиной этой «жажды» — я понять пока не смогла. Теперь я ничего не чувствую. А значит ни о чем не сожалею, ничего не боюсь. Ко всему равнодушна. Даже если меня сегодня убьют или запытают. Разговор с Нарциссой позволил мне найти точку опоры в моем полете в бездну. Теперь я только следую сиюминутным желаниям, которые мне диктуют вырвавшиеся на свободу демоны. И я рада этому. Что мне не придется нести ответственность и за тот выбор, и за все последующие. Зудящая Черная метка, оставленная палочкой Волан-де-Морта, начала тревожить слишком резко. Я поняла, что он зовет нас. Пожирателей смерти, своих верных слуг. Что же, я пойду на этот зов и сделаю, о чем попросят. Такова теперь моя реальность. Выйдя из комнаты, я шла по коридорам мэнора, словно знала, куда мне нужно, и повиновалась этой незримой воле. Дойдя до обеденного зала, я поняла, что это очередное сборище во главе с нашим Хозяином. Теперь и я, как все остальные, обязана присутствовать на таких мероприятиях. Это не плохо, теперь я хотя бы буду в курсе творящихся здесь дел и возможно стану частью будущих планов по окончательному завоеванию мира Темными силами. Самые приближенные уже собрались и расхаживали с суровыми лицами в ожидании Повелителя. Я не стала привлекать внимание и заняла место подальше от кресла, в котором Темный Лорд заседал в тот раз. Здесь был и Драко со своим отцом. Они стояли особняком. Люциус выглядел уставшим, но не таким, как в нашу первую встречу в библиотеке. Теперь он с гордо поднятой головой осматривал присутствующих словно крыс, забравшихся к нему в дом, обдумывая способы от них избавится самым кровавым способом. Драко же стоял с совершенно отсутствующим видом, ничего вокруг не замечая. До тех пор, пока не почувствовал, что на него кто-то смотрит. Заметив мой взгляд, он что-то сказал отцу и медленно стал ко мне приближаться. — Привет, — шепотом произнес он. — Привет. Надеюсь, он не станет ковыряться у меня в голове и лезть в душу… — Как ты? Зря надеялась. — А ты как думаешь? Я посмотрела ему в глаза абсолютно безразлично. Так, чтобы у него не оставалось желания разговаривать со мной в ближайшее время. Хм, а он был прав. Этот вопрос действительно раздражает. Но вошедший в зал Темный Лорд заставил всех присутствующих обратить все свое внимание на него. — Давайте присядем, друзья мои, в ногах правды нет, — сиплым холодным голосом приказал Лорд. Все послушно заняли места за обеденным столом из красного дерева и молча ожидали объявления причины сбора. Я не знала, есть ли здесь какая-то система рассадки, и просто ждала, пока все займут места поближе к главе. Люциус тоже не спешил, и занял место дальше всего, позволив Драко сесть за ним. Я решила, что рядом с Малфоями на этой стороне стола мне будет безопаснее, чем с жутким Пожирателем на другой, от которого веяло в мою сторону могильным холодом. К нему первому и обратился змееликий: — Как там дела в Министерстве? — Мой Лорд, все работают по приказу. Все поручения, что Вы давали, выполняются в срок. Мужчина с морщинистым, рябым от пережитой оспы лицом и тёмными с проседью сальными волосами держался очень уверенно, его голос не дрожал, что давало понять, что он отвечает за каждое свое слово. — Прекрасно, Август. Надеюсь, Люциус нашел дело себе по душе и для нашей пользы в рядах работников нового Министерства магии? — перевел он свой взгляд на Малфоя и жутко ухмыльнулся. — Я рад, что могу быть полезен Вам, мой Лорд, — голос Люциуса дрожал, он почти запинался, но никак не показывал своего отвращения, которое таилось внутри. — Я не вижу никого из охотников за головами. Где же наш ценнейший из кадров? Где Фенрир Сивый со своей стаей? Все отчего-то посчитали это забавным. Кроме нас троих, что были словно отгорожены от остальных невидимым барьером. Только Антонин Долохов, что сидел на противоположной от нас стороне бросил на меня короткий веселый взгляд. Его внимание к моей скромной персоне меня беспокоило, но и вызывало любопытство. Если бы не эта война, да членство в секте убийц, то он бы мне даже понравился как личность. — Ничего нельзя доверить этим егерям, и в особенности оборотням, — сделал брезгливо-отстранённое замечание змееуст. — Гарри Поттер должен быть пойман, как можно скорее. Это единственное, о чем вы все обязаны думать каждую минуту. Насколько бы мы не продвинулись, как успешно бы ни шло дело, Мальчик-который-выжил будет угрозой. Так было в пророчестве, которое по вашей же вине утеряно для нас навсегда. Люциус заметно занервничал и прокашлялся, попытавшись ослабить воротник рубашки. Другие выражали согласие и готовность войти в любую пучину, чтобы исполнить волю Лорда. — Нам не удалось выяснить от приближенных к министру о какой-то тайне. Вероятно, по сокрытию от нас Гарри Поттера и его друзей, — продолжал говорить лидер. — Жду от вас вестей очень скоро, — закончил он собрание на угрожающей ноте и покинул поместье. Остальные остались для уточнения тактики и стратегии по порученному делу. Начался привычный злодейский галдеж. На этом моменте я ощутила теплое касание на своей кисти, что покоилась сейчас на коленках. Ладонь Драко осторожно накрыла мою и сжала в знак поддержки. Ведь минутой ранее упомянутый Лордом приближенный к министру человек, от которого так ничего и не удалось узнать — это никто иной как Киллиан. Речь явно шла о вечере, когда я впервые убила человека… своего друга. Этот его жест никому не был заметен, беспокоиться было не о чем. Но мне не хотелось принимать соболезнования и вообще вспоминать об этом инциденте. Ничего не изменить. Это в прошлом. И теперь уже оно для меня не имело никакого значения. — Я думаю, нам нужно разделиться и заняться поисками с использованием всех возможных способов, — слышалось мне, как сквозь толщу воды, от одного из приспешников. — И сообщить егерям их особые приметы. — Я могу отправиться к ним, — отозвался Долохов, — только мне нужны подробности о внешности детей и прочем. — Да, и у нас есть те, кто сможет тебе помочь в этом. И несколько пар глаз устремили взор в нашу с Драко сторону. — …Я пойду, — вывернув свою руку из ладони парня, я подняла ее вверх, чтобы избавиться от назойливой никому не нужной заботы и обозначить свою готовность к исполнению долга как слуги тьмы. — Когда отправляемся? — Ого, сколько пыла, — улыбнулся Антонин, — идти со мной не обязательно, но если ты настаиваешь… — Да. Я была бы не прочь свалить отсюда и наконец заняться уже хоть чем-то полезным. Беллатриса утробно рассмеялась в знак одобрения. Другие не особо обращали внимание на меня, либо недоверчиво оценивали новоиспечённого Недопожирателя. А от Драко опять исходили волны гневного раздражения. — Я тоже иду, — сухо послышалось от него. — О, нет, одного сопровождающего мне достаточно. За двумя детьми мне не уследить, — притворно запротестовал Долохов. — Девчонка подойдет. И встав из-за стола, тот направился к выходу. Я решила не отставать. …Как и Драко, который увязался следом и начал на меня шипеть: — Что ты делаешь? — Исполняю волю Темного Лорда, — просто ответила я. — С каких пор? — С тех самых, как я сделала ошибочный выбор, а его палочка ни коснулась моего предплечья. Я резко остановилась и заглянула блондину в глаза. Он холодно и гневно смотрел в мои. — Мне скучно, Драко, понимаешь? Эти стены давят на меня. Я не могу здесь дышать. Я хочу свободы. И оставив его одного с дикой смесью эмоций на лице, побежала к ожидающему меня у крыльца временному новому «напарнику». *** Прошло несколько недель. Теперь я не часто бывала «дома» в мэноре. Старалась избегать контакта с любым человеком из прошлого… А точнее, с ним одним оставшимся в моей жизни. Драко был единственным звеном, которое связывало меня: Пожирателя смерти без цели и смысла жизни, со школьницей, ввязавшуюся в игру заведомо проигрышную. Любые привязанности — это слабость. Это истина, в которой я уверилась еще один раз. И я не хочу ничего менять. Так как моя жизнь достигла дна, мне осталось лишь пуститься во все тяжкие. Браться за любое дело, мотаться из миссии на миссию, какая бы она муторная, банальная или опасная ни была — стало моей рутиной. Антонин Долохов взял надо мной шефство. Не знаю, зачем ему это… Наверное, тоже скучно, как и мне. Он, как я и думала, превосходно владеет магией. В бою демонстрирует мастерское владение невербальными заклинаниями, у него богатый арсенал, творческое применение небоевых чар, не гнушается и магловскими приёмами, типа удара кулаком. Наблюдать за его работой — одно удовольствие. Я начала втягиваться в эту злодейскую жизнь. Я тоже уже умела много новых вещей. Конечно, это была Темная магия, и теперь, когда мне нечего терять, ничего не светит приобретать, только жить одним днем, ища удовольствие и утоления моей «жажды», я почувствовала впервые некий положительный эффект, заполненность внутри. И это было только тогда, когда я творила безумные вещи, за которые ненавидела бы себя в прошлой жизни до метки. Он научил меня лучше управляться с невербальными чарами и беспалочковой магией. Как странно, что я нашла такого волшебника здесь и могла освоить такие сложные виды владения магией. В отличие от реальной жизни в прошлом, где никто не практиковал подобное на приемлемом уровне, считая эту магию бесполезной, если у тебя есть волшебная палочка. Я начала чувствовать внутреннюю силу от своих возможностей, которая кружила голову, особенно, когда использовала ее в деле, в бою. Сражаться с кем-то приходилось, но не часто, а также участвовать в переговорах с потенциальными союзниками в войне, которые шли не всегда по плану, или заниматься выуживанием информации из пойманных «предателей крови». На такие миссии я обычно отправлялась в компании с Беллатрисой Лестрейндж. Я напрашивалась сама. Ох, какой же она все-таки была сумасшедшей и кровожадной ведьмой, которая упивалась муками пойманных ею виновных и не очень волшебников, заряжаясь на новые свершения этой «мертвой» энергией. Только чужая кровь и муки придавали ее глазам те самые искры безумия и жизни, что холодили и будоражили внутренности всех, на кого она посмотрит в этот момент. Меня, на удивление, она считала неплохим и имеющим потенциал Пожирателем. В далеком будущем, конечно. И, как ни странно, это подстегивало, и хотелось доказать ей и не только ей, что я могу быть не менее опасной и сильной. Потому что не все из приближенных, типа Августа Руквуда, доверяли мне и признавали. А сам Волан-де-Морт только наблюдал, никак не вмешиваясь, лишь изредка хвалил, когда общими усилиями удавалось достичь успеха в нашем общем кровавом деле. И правильно делали. То, что я следовала по этой кривой дорожке за волей Темного Лорда, еще не значило, что я не воспользуюсь шансом, который может изменить ход игры не в «нашу» пользу. Мне все равно на кого работать, я теперь лишь искала насыщенных ярких эмоций, способных прокормить моих демонов. Риск — самая любимая их приправа. Поэтому теперь внутри меня было только хладнокровное желание причинить боль другому и жадно насладиться полученными эмоциями, пока не получу возможность найти источник «пищи» получше. Ни в чем другом не было больше смысла и способа выживать. Это было существование, не жизнь. Я собиралась продолжать так: либо пока меня не убьют на поле боя, либо пока эта горячая чернота не сожрет меня изнутри. Я понимала, что умру в любом случае. Потому что Азкабан — это последнее место, где я бы хотела провести свои последние дни. Прямо как мать, о которой я так ничего и не узнала нового. …Иногда, очень редко, я словно смутно вспоминала, что не должна жить такой жизнью, что это аморально и предательство себя самого, своей человечности. Словно сбившийся радар снова показывал верное направление к цели — ценность жизни своей и другого. И такое было только тогда, когда я возвращалась в поместье Малфоев. … Однажды поздно вечером после очередной выматывающей вылазки, вернувшись в мэнор, я решила немного посидеть в пустующем обеденном зале перед камином. Погреть кости и помедитировать засмотревшись на огонь. Он всегда меня успокаивал своими желто-красными языками света, выжигающими жизненно необходимый кислород, но взамен дарящий такое драгоценное тепло в эти холодные времена. — Выдался тяжелый день? Драко стоял в арке у входа в зал. И после обозначения своего присутствия направился ближе к камину, останавливаясь возле него по другую сторону от места, где расслаблялась в кресле я. — Ничего особенного, обычные будни. Мне не хотелось говорить о работе и таком прочем. Да и вообще… Не о чем мне было с ним разговаривать. — Обычные будни? Так это теперь называется? — иронично и холодно спросил слизеринец, переворачивая угли в камине какой-то железкой. — Быстро же ты втянулась… — Не понимаю, о чем ты. — И я не понимаю, — откладывая в сторону прут, он повернулся ко мне лицом с видом, будто долго ждал подходящего момента наконец поговорить с глазу на глаз, — как ты позволила себе превратиться в… это. На слове «это» он смерил меня претенциозным взглядом. От чего у меня появилась вызывающе довольная ухмылка. Обмен любезностями, как в старые добрые времена. — «Это»? — переспросила я скучающим тоном, веселясь внутри. — Я — это все еще я. Ничего не поменялось с нашей первой встречи, Драко. Просто теперь ты видишь меня настоящую, без попыток прикинуться тем, кем я не являлась никогда — нежным цветочком среди колючей лозы. Он стоял молча, внимательно слушая, и явно анализируя мои ответы и поведение, делая свои выводы. Ни коим образом меня более не волнующие. Я чувствовала душевное равновесие и гармонию. И ему не пошатнуть это состояние, которого я добивалась такими трудом. Поэтому не намеревалась вести беседу серьезно, хотелось немножко попровоцировать и поиграть. — Ты разочарован, быть может? Сожалеешь о нашей «дружбе»? Он смерил меня еще более тяжелым и высокомерным взглядом, специально пытаясь надавить на мои болевые точки. — …Я никогда не считал тебя своим другом. Ого, а он все еще хорош. Только почему-то это признание не выглядело как оскорбление. А скорее, как констатация факта, что по итогу вызывало лишь печаль и непонятную тоску в его собственных глазах. Где-то глубоко-глубоко еле слышно кольнуло и у меня в груди. Но я просто проигнорировала этот сигнал. — Да. Ты что-то такое уже говорил мне… — Почему ты все время делаешь все неправильно? — тихо перебил он меня, словно не слушал. — Ты никогда не считаешься ни с чьим мнением и игнорируешь помощь. — Ммм, критикуешь? Если бы мне только было не наплевать на мнение людей, которые не в состоянии понять такую простую вещь как жизнь: когда у тебя не было прошлого и уже не будет будущего, то забота о настоящем — единственный путь. Чем я, собственно, и занимаюсь. — Ты и не пытаешься противиться темной стороне. Идешь по самому легкому пути. Снова и снова делаешь неверный выбор. — Неверный? Однажды я тебя послушала и сделала один верный выбор… И теперь у меня больше ничего нет. Это начинало выходить за рамки просто игры. Мне снова приходилось оглядываться назад, вскрывая заново уже начавшие зарастать раны. Драко начал медленно подходить к моему креслу, а напряжение между нами накалилось сильнее, чем угли, потрескивающие в камине. Так, что от напора его ауры, мое тело вдавливало в спинку кресла. Он опять смотрел этим своим странным взглядом… И мне нужно было успеть сменить свое положение, чтобы не пришлось выслушивать его снизу вверх, как проигравшей. Я встала, принимая его правила, и сделала один оставшийся шаг навстречу, ближе уже было некуда. — Ты винишь во всем меня? — непроницаемо и твердо спросил наконец он то, что, как видно, грызло его все это время. — Нет. Я никого не виню в произошед… — Теперь понятно, — от его полушепота по мне прошла волна «мурашек». — …Я больше не являюсь твоим счастливым воспоминанием, верно? Дар речи пропал. Мне только и оставалось, что изумленно выдерживать его испытывающий вдруг наполнившийся горечью взгляд и сдерживать непонятно откуда взявшуюся влагу, заслонившую мои глаза. Зачем он запомнил эти слова, сказанные в порыве, просто по глупости? — Мы объединились только на время дела, — слабым голосом ответила я. — И в конце наши пути разойдутся. Ты сам говорил, что мы живем в разных вселенных. Ты — чистокровный аристократ и наследник состояния, а я — никто… грязный Пожиратель смерти и убийца. Спустя мгновение я ухмыльнулась этому безрадостному заключению. Мне тяжело было выносить эту изнуряющую атмосферу, захотелось сейчас же уйти. Я медленно начала отходить назад, не сумев сразу прервать зрительного контакта, испытывая сожаление обо всем, что с нами случилось. Он ничего не делал и не отвечал. Просто провожал меня нечитаемым взглядом. Расстояние между нами становилось все больше и больше. Как и должно было быть всегда.