Дым и шоколад

Утро четверга, как и день, ничем примечательным не отметились. Рутина и скука. А к вечеру я совсем сникла. Это что за безответственность такая? Я, конечно, понимаю, что самостоятельные тренировки и изучение материала — это основа. Но одно занятие в неделю — это уже перебор! Точнее, абсолютный недобор. И о чем наставник думает… Мои мысли, будто по волшебству, прервал скрежет о стекло окна. Неужели. Если это не сова от мистера Райта, то я за себя не отвечаю. Но, к счастью для него, это была именно она. «Решил дать вам время на то, чтобы прийти в себя. И на извлечение уроков. Завтра в то же время и в том же месте. Не забудьте волшебные палочки. P.S.: Надеюсь, что вы не испортили за эти три дня все то, что я для вас сделал! » Я еле удержалась от фейспалма, ограничилась закатыванием глаз. Не понимаю, что несет этот безумец. И «ура!» мы начнем практиковать магию. Интересно, что нас ждет завтра? …Где там моя тетрадка. Нужно сообщить Малфою. Наконец-то испробую новое заклинание. Ничего более воодушевляющего нет на белом свете, чем овладевание новыми способностями. Или использование заклинания впервые. Я открыла чистую страницу, достала перо и стала думать, что писать: изложить суть коротко и ясно… или нужно поздороваться сначала… а может цитатой передать все послание? Я решила не заморачиваться: «Только что прибыла сова от наставника. Занятие завтра в том же месте и в то же время» А как я пойму, что он получил письмо? … «Дай знать, если сообщение дошло» Черт! А как он отправит мне ответ, я же не рассказала, как это работает. Час от часу не легче. …«Произнеси «Миси инси» после того, как напишешь ответ. Эта магия работает только в пределах наших тетрадей. Идея Райта» …«И палочку не забудь взять» Ну, вроде бы все. — Миси инси, — мысленно произнесла я, после того как закончила выводить последнюю букву. Чернила начали исчезать сразу же. И лист бумаги остался чистым, будто никто и не испачкал его секундой ранее глупыми буквами. Все-таки, не настолько я безнадежна в магии: успешно с первого раза использовать новое заклинание невербально, да еще и без палочки. Но некое волнение все же присутствует. А если не дойдет? А если дойдет, но частями? Или он не соизволит ответить вовсе. Как узнать наверняка? В ожидании ответных действий я бродила из угла в угол, пока не решила бросить это постыдное дело и спокойно лечь спать. Утром проверю. … Когда я проснулась, то тут же ощутила, будто что-то забыла. Такое тревожное состояние, от которого хотелось поскорее избавиться. Спросонья определить суть проблемы оказалось довольно затруднительно. Как вспомнить, что ты забыл, если ты не помнишь то, что забыл? И что самое важное — я никогда ничего не забываю. Сделав все утренние дела перед походом в Большой зал, я решила заглянуть в тетрадь. Внешне она ничем не отличалась от вчерашнего состояния, но когда я заглянула внутрь, то это мучающее тревожное ощущение сразу же пропало. На последней странице, где я оставила свою запись для слизеринца, было написано только два слова: «Какого черта» «Какого черта» — что? Что я сомневаюсь, что он носит с собой волшебную палочку? Что Райт настолько гениален? Что я смею ему писать вообще? Периодически прерываясь между учебным процессом на такие глупые мысли, я не заметила, как подоспел и час обеда. Ведь ничего интригующего за день не произошло. Единственное, что могло улучшить ситуацию — это научиться чему-то крутому на страннейшем факультативе за всю историю существования магии, на который я сейчас шла. Но я готова сегодня брать быка за рога и показать, что я могу быть сильной, если напрячься. Я смогу… Я смогу… — Эй, Когтевран, — послышалось позади, когда я практически вошла в класс, — скажи этому придурку, что я опоздаю. Я развернулась на голос, как только осознала, кому тот принадлежит. — Опоздаешь? С чего бы? Ты не можешь опоздать, да еще и предупреждать об этом так просто. У нас занятия не семь дней в неделю. Ты вообще собираешься воспринимать все всерьез? Или это игра, по-твоему? Не знаю почему, но я вспыхнула и разгоралась все больше с каждым вылетавшим словом. Откуда этот словесный понос напал так внезапно? Ну, опоздает — и опоздает, бубнить-то. В первый раз что ли? Кажется, нужно послушать совет подруги и сходить к мадам Помфри за чем-нибудь расслабляющим. Продолжительный молчаливый миг, последовавший за моей тирадой, заставил меня слегка покраснеть. Не стоило мне вообще открывать свой рот. Он смотрел на меня спокойно со слегка поднятыми бровями и приоткрытым ртом, видимо, не ожидав такой реакции и вообще какой-либо реакции с моей стороны на такую обычную просьбу. — Ммм… ладно, — коротко и неопределенно ответив, Малфой просто прошел мимо меня прямо в сторону нашего маленького класса, заставляя несколько волосков обрамляющих мое лицо подняться от ветерка и приятно защекотать розовую щеку. Да что это… Вот же стыд. Я прошла сразу за ним и расположилась на своем месте ожидая начала занятия. Влетевший в класс наставник, явно воодушевленный чем-то, и явно не собиравшийся терять времени на приветствия и прочее, начал с главного: — Готовы уже показать мне свои Патронусы? Я весь в нетерпении. Что? О, нет. Патронус-чары. Я никогда не смогу. Сегодня я только продолжу позориться перед слизерином. — Что голову спрятала, Фэй? Неужели ты настолько в себя не веришь? Я еще не зашел в кабинет, но уже знал, что ты сдашься, даже не начав сражаться. Это непростительная слабость, — с каждой секундой уверенность в голосе мистера Райта переходила на некий давящий подтон. Лучше бы он сбросил меня с Астрономической башни еще раз, чем выслушивать от него такое. — Сражаться? С кем? С чем? Я уже говорила, что для меня это невозможно. А если вам нужен кто-то, кто владеет этими чарами, то не следовало меня зачислять на эти курсы. — Драко. Что ты скажешь? Было ли тебе сложно впервые вызвать телесный Патронус? С какими трудностями ты столкнулся и как их преодолел? Поделись с Фэй, пожалуйста, будь так добр, — спокойно попросил Киллиан, сложив руки на груди в уже привычном жесте. Малфой ответил не сразу. Будто преодолевая свое отвращение и пренебрежительное отношение к наставнику, и понимая, что от него не отстанут ни сегодня, ни в ближайшее время, потому что даже если эти посиделки — трата времени, то для Драко они имели самое что ни на есть важное значение и особый смысл, о котором никому знать не обязательно. — У меня не было с этим проблем, — пожал плечами Малфой и как ни в чем ни бывало продолжил снисходительным тоном, — все, что нужно для достойного воплощения Патронуса — это иметь за свою жизнь хотя бы одно радостное воспоминание. И, к счастью, у меня такое есть. — А у меня такого нет, — вклинилась бодро я, — если это все, то я бы хотела заняться чем-то, что мне по силам выполнить, или уйти отсюда и никогда не возвращаться. — Я выпущу Вас, мисс Валентайн, сегодня отсюда только тогда, когда пообещаете мне, что создадите себе одно сильное радостное воспоминание в ближайшие дни, — пепельноволосый молодой человек одарил меня очаровательной широкой улыбкой, никогда не забывая, что он все-таки был красавчиком, имеющим некоторое определенное влияние на женщин, и в том числе благодаря харизме прирожденного слизеринца. — Ага, значит хорошо, что я умею трансформировать предметы в подушку и одеяло, — иронизировала я, — только поесть мне приносите, пожаааалуйста, потому что я здесь явно надолго, если не навсегда. — Отчего так категорично? Без шуток. Неужели у тебя нет воспоминаний, которые бы согревали твое сердце, когда тебе по-особенному одиноко или грустно? — аккуратно расспрашивал Киллиан, будто не хотел вызвать у меня приступ агрессии или попытку закрыться. — Вон, даже у этой злюки есть причины для радости, — вновь попытался разрядить атмосферу наставник, указав на блондина справа от меня, — без обид, друг. Малфой лишь закатил глаза, не собираясь сейчас в очередной раз начинать выяснять отношения. Даже он понимал, что наставник ходит по чертовски тонкому льду, и ждать от меня можно чего угодно. Что тоже было любопытным, и предвещало ему нескучное времяпрепровождение. — Мне не бывает «по-особенному одиноко или грустно», — пожала плечами уже я и, расслабившись, сложила руки на груди, испытывающе и спокойно смотря на наставника. — Если у меня нет причин для радости или, быть может, возможности испытывать радость — это не значит, что я ущербный нытик. Просто я такой… другой человек. Киллиан поймал мое настроение и, не моргая, смотрел на меня что-то обдумывая. А я продолжила выкладывать все как на духу: — Уже и не помню, когда последний раз я испытывала сожаление по этому поводу, если такое вообще было. Я превратила неспособность испытывать радость, в способность здраво мыслить, в способность к хладнокровному поведению, что не раз спасало меня в трудных ситуациях. Может я и не так хороша для обычных людей, видящих во мне лишь мрачное пятно, но я определенно проживу дольше них в той мрачной перспективе, которая ждет весь магический мир очень скоро. — До тех пор, пока не встретишь, к примеру, дементоров? — подвел черту наставник, разоружая меня таким простым вопросом. — Она, случаем, уже не встречалась с ними? — вдруг включился слизеринский принц. — Те, кто слишком долго находились в окружении дементоров, обычно впадают в депрессию и часто сходят с ума. Не знаю почему, но меня так развеселило это, что я искренне залилась смехом, прямо от всей души. Райт в этот момент будто потерял связь с реальностью на пару секунд, потом пришел в себя от моего гогота, а затем, нахмурившись, встал с края стола и прошелся вокруг него, записывая что-то в свой блокнот. А Драко только в очередной раз за сегодняшний день выдал непонимающее выражение лица, вызванное моей реакцией на его слова. — Да, Малфой, я сошла с ума. Страшно? — посмотрела я на него насмешливым взглядом, при этом ничего не ощущая, словно из меня все, что было внутри, вышло вместе со смехом, и теперь я пустая оболочка без каких-либо эмоций. — Нисколько, — только и досталось мне в ответ. По его взгляду я поняла, что он говорит правду, что вообще не видит во мне и намека на угрозу. А это даже как-то обидно… — Так, продолжим, — закончив запись, сказал мистер Райт, будто ничего не случилось, — я бы начал все же с минимальной теории для тебя, Фэй, просто чтобы расставить акценты. Никто не сомневается в твоих знаниях, поверь, — закончил говорить мужчина всем видом отрицая попытку оскорбить таким абсурдным способом. — Да, окей, — безразлично пожала плечами я в ответ. — Хорошо, — выдохнул наставник, — я где-то предполагал, что могут возникнуть проблемы с этими чарами, поэтому надеялся, что будет план «в» или «с» — владение анимагией или окклюменцией. Дементоры не способны чувствовать мысли и эмоции животных. Таким образом, волшебник-анимаг может если не полностью защититься от влияния дементора, то хотя бы существенно ослабить его. Дементор при этом ощущает, что чувства превратившегося притупляются, но не осознаёт, почему это происходит. А вот мастер окклюменции, закрыв своё сознание, может стать как бы невидимым для дементоров. — Я слышал об этом, — задумчиво и даже заинтересованно заговорил блондин, — но анимагия — слишком непрактично, а окклюменция — слишком искусная магия, требующая много времени для овладения ею. К тому же, кто еще согласится, чтобы в его мозге копались непрошеные гости для собственной выгоды. Точно не я, — предупредительно подчеркнул Малфой. — Легче будет создать себе один радостный момент. И думать тут не о чем. Мы просто теряем время. — Как будто это так просто! — опять заводилась я. — У тебя никогда не было друзей? Или, может быть, приемные родители запирали тебя в чулане под лестницей, как Поттера? Или у тебя не было кого-то вроде соседского паренька, который подарил бы тебе что-то стоящее, чтобы побыстрее влезть под юбку, вызвав тем самым хоть грамм положительных эмоций? — издевался блондин, явно наслаждаясь моментом, но уже начинал терять терпение. — Хватит строить из себя избалованную принцессу, которой все блага мира кажутся ничтожными. Твои ценности явно стоит пересмотреть. Тебя, очевидно, вырастили в любви, иначе ты бы не имела такое завышенное самомнение. А в школе у тебя тоже есть хотя бы один друг, иначе ты бы не выжила даже в этой богадельне под названием «когтевран». Бью пари, на вид даже такая, как ты, но могла бы влезть в чье-то сердце. Неужели никто из этих людей не пытался сделать тебя счастливой? — тон его голоса переставал быть несерьезным с каждым словом. — А ты сама? Признай, что ты просто не в состоянии открыться, чтобы позволить чему-то хорошему с тобой произойти. Хватит ждать чудо. Пора начать работать над своими недостатками коих, к слову, не счесть. За всю мою жизнь мне никто никогда ничего подобного не говорил. Сначала я хотела просто врезать ему чисто по-человечески. Потом мне стало смешно, что меня назвали принцессой. Затем я поняла истинный посыл, который до меня пытались донести. Стало страшно, что некоторые факты могут иметь место, что я открытая книга. Захотелось опять перепроверить: все ли замки целы, или я недосмотрела — и парочка из них сломалась. Ну, а потом меня грубо ткнули носом в свое же дерьмо, как помойного котенка пригретого и накормленного добрыми людьми, снизошедших к такому отбросу. Стыдно? Немного. Обидно? Очень. Имеется ли какое-нибудь оправдание? Мне явно есть над чем подумать, но ему об этом знать не обязательно. Лучшая защита — это нападение. — Конечно, я же не наследник горы золота и бескрайних земель, что живет в фамильном поместье в окружении бесчисленных домовиков, одаренный вниманием со стороны родных и близких с рождения. Что куда бы я ни зашла, везде меня встречают со склоненной головой в покорности, раболепствуя и лебезя. Что я не такой крутой и прекрасный чистокровный маг, о чем цвет волос и фамилия кричали бы раньше меня самой, вызывая у других желание стать моим другом или мысли о том, чтобы провести со мной остатки своих дней в любви и роскоши, — от усталости перечислять то, чего у меня нет и никогда не будет, я хладнокровно перешла к завершающей мысли смотря прямо ему в глаза. — Да, я не такая, как ты. И у меня нет тысячи причин, чтобы вызвать чертового Патронуса. А мои психические особенности — не твоего ума дело. Еще раз ты намекнешь, что я больная — тебе конец. Малфой не был впечатлен моей попыткой. А наставник отнюдь. — Вы опять начинаете? Не поняли мой урок в прошлый раз? — жестко отрезал мистер Райт, прищурившись, поочередно анализирующим взглядом сверлил обоих. — Я вполне могу придумать что-то поинтереснее. Его предложение звучало, как гром среди не очень ясного неба. Я ни в чем не виновата. Это все он! — Да понятно, что тут непонятного, — тихо проговорила я, поправляя принадлежности на своем столе, будто это совсем не меня собирались сбросить с башни в тот «прошлый раз». — Мы не ссоримся, Киллиан, ты преувеличиваешь ситуацию, — заверил его Драко. Неожиданно. Неужели он и правда чувствует угрозу со стороны старшего слизеринца? — Если ты не хочешь, чтобы я еще раз тебе врезал, — спокойно добавил блондин. А нет, все в порядке. — Надеюсь, ты не думаешь, что я позволю сделать это еще раз, — скепсис на лице Райта был более чем красноречивым. Все немного расслабились, и занятие по теоретической подготовке по овладению Патронус-чарами продолжилось: — Патронус, утверждает Спэнгл, представляет собой то, что скрыто, что неизвестно, но является неотъемлемой частью каждой личности. Он пишет в его капитальном труде «Заклинания защиты и запугивания»: «… что человек, который встречается лицом к лицу с нечеловеческим злом, таким, как дементор, должен рассчитывать на ресурсы, в которых он или она ранее не нуждались, и Патронус является пробудившимся секретным «я», которое находилось в состоянии покоя, пока оно не понадобилось, но которое теперь нужно раскрыть…». Понеслась. Пробивает на зевоту, если честно. Не думала, что этот парень станет читать лекцию с цитатами. А Малфой сидит огурчиком, что-то уж слишком внимательно слушая этот бред, который мы учили сто лет назад. Или он думает о чем-то еще?.. — При приближении дементора, — не меняя темпа, продолжал нескончаемый поток бесполезной информации наставник, — человек испытывает необъяснимые приступы страха и отчаяния, а окружающий мир покрывается льдом и мраком. Даже летом может налететь холодный ветер со снегом, а любой свет, особенно искусственный, померкнуть, а то и вовсе погаснуть. И по мере того, как число дементоров будет увеличиваться, сила этих эффектов также будет возрастать. О, может попросить парочку дементоров покружить в округе, чтобы призвать снег? Как же я люблю снег и сугробы. Так бы и утонул в том омуте белого холода и тишины… — …Они, возможно, не могут отличить одного человека от другого, если те оба находятся в одинаковом физическом или психическом состоянии… — не унимался наставник. — Это догадки или были случаи? — вдруг перебил голос справа. Он что, правда слушает? — Было один-два случая. Поэтому сложно судить. — Правда? Это одна из тайн Министерства или этим можно с нами поделиться? — настаивал Драко. Киллиан улыбнулся своим каким-то мыслям и, сменив положение, прошел к своему месту, устроившись поудобнее на мягком кресле за свои столом, чтобы поведать своим ученикам несколько секретов Министерства магии. — Так и быть, для дела может пригодиться и эта информация, — посерьезнев и сосредоточившись, собрался начать свой рассказ мужчина. Хм, теперь даже я заинтригована. — Как-то один волшебник, сбежавший из рук авроата прямо перед отправкой в Азкабан, был найден рядом с телом своего ребенка и жены. Они были мертвы. После расследования оказалось, что его маленький ребенок, уже долго болел. И ближе к концу судебного процесса его состояние совсем ухудшилось. В тот день, когда преступника приговорили к «поцелую дементора», он как-то узнал, что младенец погиб. Что, собственно, и стало причиной побега. За ним естественно отправили сотрудников авроата. Ну, и дементоров, — выгнул бровь наставник, явно на что-то намекая, но пока не понятно на что. — Да, в газете печатали эту историю, — встрял парень, — это то громкое дело о «невинной жертве под мирным небом магического мира». Отец говорил, что те идиоты, что отправили дементоров, и стали причиной трагедии. Только я не помню, что он имел в виду, это было слишком давно. — Верно, — указал пальцем на парня мужчина и с азартом продолжил, — авроат и нашел тела двоих супругов, лежащих рядом на лужайке перед их домом. Уже после опроса очевидцев и прочего выяснилась одна интересная деталь, которую люди авроата проигнорировали, да и министр магии не очень жаждал распространяться об этом. Хм, может кто-то из вас сам догадается? — вдруг задумался мистер Райт и прервался, решив, видимо, вспомнить, что он тут наставник. Вздох послышался от обоих учеников. — Хорошо-хорошо, — поднял «лапки» вверх мужчина, — их психологическое состояние — ответ. Что бы дементор спутал двоих человек — немыслимо! Один из которых — мужчина, приговоренный к высшей форме наказания, второй — ни в чем невинная женщина, скорбящая по тому единственному, что объединяло ее с этим мужчиной и чего уже нет в этом мире. Но случилось именно это. — Да что вы несете? — не верила своим ушам я. — Как такое вообще может быть… — Конечно, такой бурной реакции и боялось Министерство: насколько безопасно жить в мире, где дементоры, шастающие в поисках преступников, могут забрать чью-то жизнь по ошибке. Все же считают, что они подчиняются строго и беспрекословно Министерству. Любая их такая случайная жертва — преступление Министерства и самого министра. И что, теперь главе магического мира придётся целоваться с дементором на глазах у всего честного народа? — засмеялся Райт. — Нонсенс. Никто наверху не признает факт того, что лишь одна эмоция на двоих, но самая сильная, пусть скорбь или нестерпимая боль, может заставить «машину для убийств» потерять цель, спутать ему карты, заставить ослепнуть. Это может быть трагедией, но может стать и стратегией. Мотайте на ус, ребята. — Дементор, типа, высосал жизнь из обоих, потому что не смог понять, кто есть кто из-за того, что они в ту секунду, когда их обнаружили, испытывали чувство понятное только им двоим? — подытожила я, отбросив эмоциональную часть, так как не могла поверить в нечто настолько… глупое. — Похоже на то, — ответил Киллиан. — Могу понять шокирующую составляющую… — Нет, меня не интересует причина скорби или смерть женщины. Я просто не понимаю одного: если это возможно, то как это поможет мне выжить, если я окажусь в подобной ситуации. Я, конечно, верю, что так могло быть и что дементоры ориентируются не на размер носа преступника при поиске, но это же… бред, — развела я руками в растерянности. — Это никак не поможет, я согласен, — вдруг встал на мою сторону и блондинчик. — Ха, вот видите, нас уже двое, — радовалась я непонятно чему. — Если дементор может сожрать обоих, то как это поможет лично мне? К тому же, другой всегда может воспользоваться Патронусом, в отличие от меня. А если тот другой — враг, то скопировать его эмоции, чтобы отвести от себя дементора — это как минимум сложная задача. Да и смысла нет. — Забавно. И это все, что ты придумала? — по-слизерински ухмыльнулся Киллиан. Ненавижу, когда они так делают. Поганые змеи. — Теоретически, это может пригодиться, например, когда за тобой гонится «потерявшийся» или «сворованный» дементор. Когда у них нет цели, они жрут того, кто попадется. Кроме своих хозяев, конечно. Если вы притворитесь одним из таких, то можно избежать нападения, — предложил дежурным тоном наставник, будто это было понятно и ребенку. Парировать сложно. Но можно. — Да-да, например. Но, стесняюсь спросить, а как можно эмоционально скопировать волшебника, который втихую ворует дементоров? Это явно не девчушка из пуффендуя будет. И на дементоре нет ошейника с именем хозяина и адресом, куда вернуть бедную потеряшку. Обе «змеи» зашипели от смешков. Я что-то не так говорю? Клоуна нашли? — Верно, ошейника нет, — продолжал улыбаться совсем расслабившийся Малфой, — но, к счастью для нас, мы знаем хозяина и адрес пребывания. — Дааа, а ты все не забываешь напомнить мне, что я по глубине эмоциональной и психологической ямы, в которую сама же и закопалась, сопоставима с самим Волан-де-Мортом. И представить себя им — не такая уж и невыполнимая задача. Да-да, ясно. Уже второй раз меня так называешь. Не надоело? — В этот раз это не я сказал, а ты, — слабо запротестовал Малфой, — стоит задуматься, если таких уже двое. Глядишь, и в зеркале станет мерещиться безносая могильная рожа. Голос парня вдруг почерствел и налился гневом. Но мастерский манипулятор эмоциями не замедлил скрыть столь яркий окрас интонации. Лицо, имевшее секунду назад искаженное выражение, сменилось отсутствующим взглядом, и появившимся холодом его ауры. Что это еще за такое?.. — Так-так, друзья, думаю, стоит продолжить занятие завтра, — поспешил сменить тему наставник, приняв такой же слегка отсутствующий вид. Да что с ними обоими? Подождите, завтра? — Эй, учеба по субботам приводит к снижению работоспособности, развитию депрессии и отсутствию либидо, — вернулся в наш мир Малфой, когда услышал про планы наставника. — Спокойно. Точно, завтра суббота… В любом случае, Фэй не особо настроена за вечер найти радость в бренности своего бытия. …Все-все, молчу, — увидев мое лицо, Райт не замедлил шутливо соскочить и с этой темы. — Давайте на понедельник. И продолжайте занимать по тетрадям, что я вам выдал. Как, кстати, продвигается практическая часть? — Все в порядке, не о чем, беспокоиться, — подал голос Малфой и ускорился к выходу. Выглядело, как побег… Ха! — Я продвигаюсь довольно быстро, мистер Райт, у меня все получается отлично! — громко заявила я, чтобы слизеринец, который поменьше, знал, что я настроена воинственно по части невербальной и беспалочковой магии. — Рад слышать, но орать не обязательно. Или это ты так доказываешь свои способности невербально использовав заклинание «Сонорус»? — съязвил слизеринец, который побольше. — Ладно, не накручивайся, я немного опаздываю и… Да, ты просто умница. Продолжай в том же духе и ищи положительные эмоции, очень тебя прошу, — подмигнул мне Райт, запихивая блокнот в сумку, и тут же исчез с хлопком. … — Этот гад еще и аппарировать из Хогвартса может, — растерянно и уныло вылетели мои слова в тихую пустоту класса. *** — Фэй! Фэй, просыпайся. Сегодня много дел, — толкала кокон из моего одеяла девушка, — мы идем в город покупать наряды для бала! В коконе кто-то зашевелился. И этот кто-то — я. — Ты и так завтрак пропустила, я уже начала волноваться. — … — Эй! Я с тобой разговариваю! Тут же было стянуто вниз одеяло и меня похлопали по щеке. — Эвер, — протянула я, — ты сбрендила? Хватит меня пинать и бить. Я уже проснулась. …Почти. — Сколько можно валяться? Собирайся давай. Девушка встала с кровати и направилась к окну, чтобы пошире раскрыть шторы для солнечного света. — Еще же две недели, — вставая, наконец, и потягиваясь, я направилась чистить зубы. — Не две недели. Остались лишь эти выходные и следующие. Времени в обрез. Я не хочу покупать остатки. Может, больше не представится возможность повеселиться вот так всем вместе, — погрустнела на миг девушка. — Вот. Есть еще следующие, — подняла я указательный палец вверх не занятой чисткой зубов руки для пущей убедительности. — Так. Ты пойдешь. Мне нужен зоркий глаз и дополнительный резерв галлеонов, если вдруг немножко не хватит. — Чего? Я наследница престола или гном, добывающий золото в шахте? Откуда у меня «резерв»? — притворно запротестовала я, понимая, что подруга опять шутит. — А вдруг, ты же не знаешь свою родословную. Может завтра спустится с небес принц и увезет тебя в свою страну оленью, — засмеялась девушка. — Ладно. Жду тебя в центральном дворике. Не заставляй меня возвращаться. Даю тебе полчаса. Только и послышался хлопок двери после приказного тона невысокой девушки с каштановыми кудрями. — Эвер, ну и деспотичная же ты натура… Бедный человек, что захочет связать с тобой жизнь… Под недовольный бубнеж в сторону строгой и властной бестии, когда дело касается ее идеи-фикс, я направилась на встречу с неизбежным. Это будет долгий день. … Мы выпили по бокальчику безалкогольного глинтвейна, прежде чем пойти на примерку костюмов, которые, по словам Эвер, должны как минимум половину из присутствующих на вечеринке ввести в восторженный транс. Что это вообще значило? И как должны выглядеть костюмы в таком случае? А может, возьмем что-то простое и обойдемся без жертв? — Ты перестанешь нудить сегодня? — в молчаливый поток мыслей вклинился строгий голос Эвер. — Я же молчу. — У тебя на лице идет трансляция мыслей, которые меня уже сейчас начинают выводить из себя. — Простите, я больше не буду портить такое занимательное действие. И спасибо глинтвейну, что ты мне оплатила, — я отправила сердечко пальцами. Девушка рассмеялась и продолжила прохаживаться вдоль стойки с различными платьями и костюмами. Я тоже решила глянуть, может, что присмотрю, и дело будет сделано. А это значит, что от меня отстанут на неделю. Потом еще немного потерпеть до бала всеобщий эндорфиновый выброс от предвкушения вечеринки, затем сам бал, будь он неладен, и я свободен. Следующий час я провела в роли независимого критика. Ожидание переодетой Эвер в десятки нарядов было не самой скучным занятием, как оказалось. Когда лук не выглядел на пять звезд, лицо девушки корчилось в смешных рожицах, а слушать ее милую ругань было тоже забавно. Она довольно симпатичная девушка, даже очень красивая, если поработать над макияжем и аксессуарами. Характер у нее не самый покладистый, что только добавляло ей очарования. Только не всем она это могла показать. Перед незнакомцами она довольно стеснительная и закрытая. Неуверенностью это не назовешь, но менее сообразительные личности могут и спутать. Дураки, что тут скажешь. Меня злит, когда кто-то очевидно ниже по развитию пытается обидеть ее или унизить. Я тогда взрываюсь, и ждать от меня пощады — непростительная глупость, каждый получит по заслугам. И они получили. Так мы, в общем-то, и подружились. Девушка бросила мне улыбку, пока просила принести ей размер поменьше, явно понимая, что я тоже немного получаю от сего процесса удовольствие. Мило. В итоге, она нашла, что искала. На самом деле ей шло практически все, просто ей хотелось самое идеальное платье. К тому же, мы все равно собираемся наполнить ткань магией, чтобы получился костюм: ожившая сказка «роял-хэллоуин-стайл». Смешно-то смешно, но в этом она мастер. И ее лук точно будет в тройке лучших образов вечера. Платье было королевским: роскошный насыщенный пепельный цвет, с прозрачными вставками на рукавах и бюсте, расшитыми вручную камнями, светящимися словно бриллианты; спереди длина мини, переходящая кзади волнами и слоями в свободный крой до пола, сменяющаяся постепенно цветом в черный; декольте хоть и глубокое, но ткань на шее, переходящая на рукава, также расшита камнями и сглаживала эффект чрезмерной открытости кожи девушки. Здесь даже аксессуары не нужны. Оно и правда уже само по себе волшебное. Добавив магии, она будет самым ярким украшением бала. Я же выбрала себе чисто черное платье. Мрачновато, как я люблю. Оно было не совсем обычного фасона: спущенные плечи со всей верней частью до груди. Силуэт — пышный оверсайз в пол. Конечно же, с поясом, чтобы выделить в этой куче ткани наличие талии, но, вместе с тем, создавалось ощущение воздушности и слоистости, что придавало некую загадочность хрупко выглядящему в нем телу. Если сделать неприветливое лицо, то платье примет более устрашающий вид, а если милое — уязвимость. Но я себя знаю. Никто ко мне не подойдет, чтобы пригласить на танец, Мерлин упаси. А то есть один смазливый паренек, Гектор Ричмонд, что бросает взгляды на всех девушек факультета, но еще ни разу ни с кем не состоявший в серьезных отношениях, может вдруг решиться подойти. В последнее время его сальный взгляд в мою сторону был замечен не единожды. Пусть даже и не пытается. … — Слушай, а тебя уже, может, пригласил кто? А то я не спрашиваю даже, — поинтересовалась искренне я у подруги, когда мы ужинали в большом зале. — Гектор подходил прощупать почву, но удостоился только холодного намека на отказ, — поморщив нос, ответила Эвер. — А у тебя спрашивать нет смысла, как я понимаю, — девушка усмехнулась невесело. — Точно. Но я и не собиралась. Даже если это будет кто-то приличный. — Тебе… не хочется разве немного мужского внимания? Хоть иногда? Мерзкий тыквенный сок пошел носом. Я заляпала себе свежую мантию. — Просто интересно, не пойми неправильно. — Все ок, — заверила я подругу, — это вполне нормальный вопрос в нашем возрасте. Но отвечать я не собиралась слишком быстро. Мыслей для отговорок сейчас не было. — Вот мне иногда хочется этого: ждать конца занятий, чтобы, наконец, пойти встретиться с каким-нибудь красавчиком, смотреть, как он играет в квиддич и болеть за его команду, обедать вместе, шутить и смеяться, — впала в меланхоличное настроение Эвер, — иногда просить обнять себя… Романтика и близость… У тебя не бывает такого? — …Не знаю. Нет, наверное. Я об этом как-то не думаю. — Повезло… Немного поразмыслив, я решила задать странный вопрос: — У тебя есть какой-нибудь радостный момент в прошлом, который был бы настолько ярким, что смог бы вызвать Патронус, например? — Ого, как внезапно, — опешила подруга, но отдавшись на миг воспоминаниям, она продолжила, — я пробовала как-то вызвать его, но пришлось действительно постараться. Родители заставляли. …У меня был кот в детстве. До одиннадцати лет он был моим самым лучшим другом. Я его очень любила, даже больше других людей вокруг. Но он умер перед самым отъездом в школу, — грустно улыбнулась девушка своим мыслям. Я приобняла Эвер за плечи в знак поддержки, что вызвало на ее лице спокойную улыбку благодарности. — Этого было мало поначалу, но практикуясь, у меня стало получаться. Мой Патронус совсем слабый, я и против пары дементоров не устою. — Хм, такие воспоминания тоже могут работать? Интересно… — У меня Патронус — кот, кстати, — продолжала грустно улыбаться девушка, — очень похож на моего Грея. Теперь он всегда со мной. Эта мысль меня утешает. — Здорово как. Значит, чары приняли его вид по твоим воспоминаниям? Это действительно магия какая-то, — теперь улыбались мы обе. — А ты? — …А у меня пока не получается. Но я что-нибудь придумаю. — Ха. Это не придумывается, это чувствовать надо. Я думаю, чтобы что-то получить, человеку сначала нужно что-то отдать. — А если мне нечего дать? — Значит, придется пойти на риск и жертву первым. — И, в конечном итоге, остаться ни с чем? Нет, это не про меня. Девушка только вздохнула и после непродолжительного взгляда, выражающего тепло и сочувствие, оставила меня наедине со своими мыслями. Теперь уже я поймала меланхолию. В тишине мы и просидели до конца ужина. Позже немного поболтали в гостиной и разошлись. Она завтра поедет к родителям на традиционный семейный ужин, от которого невозможно отказаться. Бедняга. Мы сошлись на том, что сон — всему голова. Но сон мне не шел. Видимо, спать до полудня сегодня — неудачный выбор. Вдобавок ко всему, я вспомнила и слова, что наговорил мне Малфой вчера. Неужели я и правда кажусь ему психованной идиоткой. Какой-то бракованной что ли. Ну, это меня не касается, это его личное неправильное мнение. Я делаю так, как считаю нужным. И ничью оценку с советами принимать не собираюсь. Никто меня не знает лучше меня самой и что для меня будет лучше. Но этот проклятущий Патронус… Как мне испытать сильную радость, если единственное сильное чувство, что я испытываю — это ненависть. Жгучая, испепеляющая, растворяющая все остальное в своем пепле перманентная ненависть. Иногда мне даже непонятна причина, что заставляет ненавидеть все живое вокруг. Что же мне делать? Где люди берут чертову радость? Кстати, этот гад так и не рассказал, каким воспоминанием он пользуется для воплощения своего Патронуса. Идея! Взяв перо и волшебную тетрадь наставника, я решительно стала выводить каждое слово: «Я тут пытаюсь найти способ создания для себя радостного воспоминания… Но ничего пока не выходит. И поскольку я тебе так просто признаюсь в своей слабости, то ты не смеяться сейчас надо мной должен, а наоборот — помочь! Хоть немножко. Пожалуйста. …Не поделишься ли со мной своим самым счастливым моментом? Чисто из научных побуждений, если что.» — Миси инси, — шепотом произнесла я — и буквы исчезли. Этот порыв в мгновенье вызвал у меня некое смущение. Какая-то странная просьба получилась. Что он мне ответить должен?.. А, он же не ответит. Славно. Буду делать вид, что я ни о чем не просила. Сам же сказал, что нужно поработать над собой. Но это легко сказать. Да мне и как-то все равно. Я бросила тетрадку обратно на стол и залезла под одеяло. Только сон все равно не шел. А еще и это чувство… Я что-то забыла… Опять. Тетрадь! Неужели он ответил, да еще и так быстро? Я подошла к столу, взяла эту злосчастную волшебную кучку бумаги и открыла ее на последней странице, ожидая чего угодно: абзац холодного отказа в манере истинного аристократа, может быть пару оскорблений с упоминанием, что я самый немощный маг из всех, кого он когда-либо встречал. Но чтобы только это? «Нет.» Вау. Пока я пялилась на три буквы, режущие ножом по горлу моей гордости, появилось кое-что другое: «У меня нет времени и желания марать руки о чернила, среди ночи расписывая мемуары.» И еще одно следом: «И это мерзкое чувство, когда письмо приходит, раздражает. Что за дурак это придумал.» Смешно. Это был даже не вопрос. «К счастью для тебя, я смогу уделить немного своего времени. Особенно, если ты продолжишь называть себя слабачкой.» «Я буду там, где глупых девиц сбрасывают вниз. Около полуночи.» Вот же гад! … Я не собиралась идти вплоть до того, как часы ни показали 23:52. А потом поняла, что тогда вся эта идея с перепиской — сущий идиотизм. И к тому же не хотелось терять момент, когда этот слизеринский болван пребывал в добром расположении духа, что даже согласился снизойти и помочь мне. Я обязана получить от этой встречи все, что смогло бы мне пригодиться в решении проблемы с Патронусом. — Эй, Малфой, ты где? — прошептала я крадучись тихонько вдоль стен Астрономической башни. Я подошла к месту, где мы встретились в прошлый раз, когда я узнала, что волшебник из чистокровной семьи не прочь медленно убивать себя никотином. Вот и этот запах… Его сигара. — Ты не боишься, что запах учует кошка Филча и приведет старика сюда по твою душу? Он стоял спиной ко мне в обычных черных брюках и белой рубашке навыпуск, опираясь локтями о перила. Единственное, что выглядело странно в этой картине — это дым, клубящийся возле его лица и неспешно рассеивающийся в прохладном осеннем воздухе. Я подошла к перилам справа от него и попыталась не казаться взволнованно. Я ведь понятия не имела, что он мне собирается поведать о своем прошлом. Что же смогло заставить работать Патронус-чары в руках такого неоднозначного волшебника как он. Никогда не замечала, чтобы он был всецело счастлив, особенно если учесть слухи о его отце и темных делах, в которых могла быть замешана его семья. Пока говорила только я, и от этого становилось неловко. Подул ветер в мою сторону, дым последовал по тому же направлению. Этот запах. Он слишком приятный для обычного табака. Что он курит? — Эти сигары. Это же не магловский табак? В эти что-то необычное добавлено для изменения классического запаха. Похоже на хорошие французкие духи, — проговорила я, искоса рассматривая только начатую сигару, зажатую между длинными жилистыми пальцами. — Эти из магического мира, но они довольно дорогие для… простого человека. Французкие, точно подмечено, — не особо заинтересованный в разговоре парень продолжал лишь смотреть вдаль на ночное озеро. — Не нравится табак? Для простого человека… Понятно, мистер Принц. И то, что они имели магическое происхождение, меня совсем не удивило. — Я ненавижу курение и курильщиков. Но только лишь из-за отвратительного запаха, который от них исходит. Мне не важно, что это яд, вызывающий привыкание и болезни. Укуритесь до смерти, но только не в моем присутствии. Он посмотрел на меня, как на маленького ребенка, затягиваясь в очередной раз, и усмехнулся: — То есть, тебя не волнует, что я травлю тебя прямо сейчас, и могу спокойно продолжать это делать только благодаря аромату, что оказался настолько приятен твоему вкусу, что можно проигнорировать пагубное влияние на свое здоровье? — Именно, — я выдержала его насмехающийся взгляд с достоинством. — Забавно. Слегка потеряв интерес к беседе снова, он направил взгляд вдаль на белую лунную дорожку в черной озерной воде. А я так и не смогла отвести взгляд в другую сторону после того, как решилась противостоять его насмешке. Ведь перестать смотреть на открывающийся в данную секунду вид для меня оказалось просто невозможным. Лунный свет был сегодня особенно яркий, он словно заставлял сиять все до чего мог дотянуться. Белые волосы парня, слегка растрепанные порывами ветра, светились будто изнутри. Несколько длинных прядей спадало на бледное взрослое лицо, а глаза, которые всегда казались голубыми, теперь имели серый почти прозрачный цвет. …Как этот самый дым, что проникал, казалось, везде и обволакивал мои мысли, заставляя их замедлиться и плыть в приятной неге. Его белоснежная рубашка казалась еще белее на этом свету. Верхние пуговицы расстёгнуты до середины груди, рукава завернуты до локтей открывая видна чистую светлую кожу. Ветер то и дело пытался увеличить мне обзор, приоткрывая чуть-чуть больше, чем нужно для того, чтобы продолжить сохранять самообладание в неизменном виде. Его поза была расслабленной, немного сутулой, но все равно чувствовалась особая внутренняя сила, что жила в нем, непоколебимая уверенность и горделивость, чисто по-мужски. По-Малфоевски. Эта мысль еле заметно приподняла уголки моих губ. А он… красивый. Я, вдруг, почувствовала, что стою слишком близко. Хотя между нами было не менее метра. Но появилось ощущение, что я должна отойти. И если не сделаю этого, то случится что-то плохое. Пока я разбиралась с новыми ощущениями и на мгновенье потеряла бдительность, он заметил, что я залипла на нем с глупым видом и приоткрытым ртом. Почувствовав, что меня обнаружили, я резко отвернулась и прокашлялась. От нервов зачесались руки, голова и все тело. Я так и не сходила за успокоительным сбором к мадам Помфри… — Я почти докурил, — голос парня будто молотом ударил меня по голове, — а ты так и не спросила, что хотела… Он будто должен был еще что-то сказать, но словно передумал. И он все еще смотрел на меня. Я чувствовала это всей своей левой половиной тела. — Да, точно. Проблема в том, что я не совсем могу представить себе, что делает людей счастливыми, — я, словно разговаривая с самой собой, пыталась собрать мысли в кучу, — и что важнее: что может сделать счастливой меня. Поэтому решила спросить подругу об этом, но мне не подошел ее способ. — И следующим в списке опроса значусь я? А у тебя действительно есть проблемы с социализацией, — вздохнул слизеринец и продолжил смотреть уже вдаль. — Просто меня не интересуют ординарные людишки, что здесь топчутся вокруг день за днем. — Стало быть, я неординарный? — заулыбался беловолосый иронизируя. — Ты добиваешься комплимента от меня или что? Теперь я окончательно потеряла то странное ощущение, что спутывало мысли, и уже продолжила в дежурной манере: — Мог бы ответить и без этих игр. Я вопрос задала в письме. Повторять не буду. — Я не могу без игр, уж простите мне эту привычку, — втянув новую порцию дыма, он неспеша продолжил излагать свои мысли. — Просто, страннее тебя в школе учеников нет, насколько я могу судить. И это вызывает небольшое желание разобраться, в чем же там проблема. Как сломанная игрушка. Найти причину поломки или решить пример с ошибкой… Иначе этот хаос лишь будет продолжать вызывать головную боль. Можно просто бросить и уйти. Но из-за министерского придурка это пока невозможно. От осознания своего никчемного положения в его системе ценностей заболела голова уже у меня. — Ты все время бесишься и срываешься, потому что я твоя головная боль? — Типа того. — Понятно. Теперь мне все ясно, наконец-то. Что ж, говорю сразу: чинить меня не нужно, называть сломанной игрушкой тоже не стоит. Всего-то ответь на гребаный вопрос — и пойдем за настоем от головной боли или рюмкой огневиски. Кому что нравится. — Только ты не обижайся. Это просто самая лучшая метафора, на которую я сейчас способен. — Никто здесь не обижается. Он затянулся в последний раз, потушил окурок и убрал его в карман брюк. Слегка размяв затекшие плечи, он отошел от края башни и направился вглубь этажа. — Эй! Ты куда? — непонимающе я провожала его взглядом, а затем направилась следом. Я поравнялась с ним. И теперь мы спускались вниз по лестнице прочь из Астрономической башни. Вот уже, кажется, я и потеряла надежду на хоть малейшее продвижение по своему делу. — На сегодня хватит разговоров. Я согласен помочь, но в другой раз. — В какой еще раз? Я еле успевала за его шагами, отдающимися гулом в широком коридоре, боясь не суметь договориться до чего-нибудь вразумительного. Но внезапно он резко остановился и повернулся ко мне. Я вовремя притормозила и встала в полуметре от него. — Завтра у меня еще пока нет особых планов. Встретимся в классе в то же время, что и обычно. Идет, Когтевран? Засунув руки в карманы, он смотрел совсем уставшим взглядом, дожидаясь согласия. Здесь посреди коридора его освещал уже синий свет, пробивающийся с улицы через мутное окно во весь рост. Тени падали на него так, что он выглядел с растрёпанными волосами и расстёгнутым воротом рубашки… как-то мило что ли. Не скрою, я засмотрелась и даже не дышала несколько секунд. Но пауза затянулась. Да что со мной сегодня?.. — Идет, Слизерин, — только и получилось у меня прошептать в ответ, обратившись к нему на тот же странный манер. Он не сразу ушел. Как это обычно бывало. Раньше он уходил еще до того, как закончит говорить. А сейчас, немного прищурившись, задержал взгляд на моем лице, а затем прошелся им с ног до головы. Может мне и показалось, он ведь явно был уставшим. Но интуиция подсказывала, что это очевидно оценивающее сканирование. Я надела худи оверсайз и простые черные спортивные штаны, чего-то странного в моем внешнем виде быть не должно. Этот скан длился всего полсекунды. И по его окончанию меня оставили в смятении в пустом школьном коридоре одну без единого слова. Что ж… … Спала я скверно. Во сне пришлось: то убегать от кого-то прятавшегося в тенях, то скрываться в зарослях влажного осеннего леса, то пробиваться сквозь густую паутину. Проснулась я словно пожеванная троллями. Сегодня был день писем и посылок из дома. Это поднимало настроение. Перед рождеством и праздниками, типа Хэллоуина, такие приятные моменты происходят чаще. Помогает обрести то самое настроение. — Смотри! Сюда летит твой филин с какой-то коробкой, — Эвер указала пальцем на птицу, что я когда-то подарила своим опекунам. Я не очень люблю такие вещи, когда мне что-то покупают другие люди, тратят свои деньги, когда я ни о чем не просила. Это до жути неловко. Сразу появляется ощущение должника миллионов. Но в этот раз только пока я не открыла коробку. — Мерлинова борода! Да это же мой любимый шоколад! Как же я скучала, прелесть моя. — Все время удивляюсь такой твоей реакции на шоколадки, — захихикала подруга в мою сторону. — Это ни какие-то там шоколадки! Это самый лучший швейцарский молочный шоколад из отборных какао-бобов с обжаренным по специальной технологии цельным фундуком. Это не шоколад. Это искусство! — Да-да, ты мне уже это рассказывала, — еще больше засмеялась Эвер, — на мой вкус это отличный шоколад, но не более. — Ты ничего не понимаешь, — притворно обиделась я, — кроши зубы о свои несравненные леденцы молча, пожалуйста. В коробке лежало несколько мини плиток, в каждой из них дольки завернуты в отдельную обертку. Это дорогое удовольствие. Видимо, «родители» поехали отдохнуть в горы на праздники, и отправили оттуда подарок и мне. Как бы сразу все не слопать… Настроение улучшилось мгновенно, особенно после пары съеденных кусочков. Даже подготовка к занятиям на следующую неделю шла особенно гладко. А обед на Хогвартском столе-самобранке теперь казался мне пресным и скучным. Но все «веселье» этого дня было только впереди. Внеочередное факультативное занятие. С Малфоем один на один.