Разрешаю себе влюбиться

      Снег всё падал, и вскоре замок и окрестности стали белыми. Голубая карета Шармбатона выглядела как большая обледенелая тыква, домик Хагрида напоминал пряник, а корабль Дурмстранга был покрыт сосульками. Так красиво яркими пятнами они выделялись из вереницы уже таких привычных видов. Перед сном я могла до полуночи смотреть на них, конечно, в отрывках от выделенного на конспекты времени.       Эльфы на кухне трудились не покладая рук, и столы ломились от жаркого и десертов. Все веселились, только Флер Делакур периодически жаловалась.       Эта Флегма вечно раздражала меня. Не могу понять от чего. Может я просто тогда была проще и непритязательнее. Это не делало Делакур хуже или лучше, просто она такая… Неземная и всех это устраивало.       Мало мне вечно хандрящих по поводу и без Гарри и Рона, так ещё и воспоминания об испорченном в сентябре дне рождении не давали о себе забыть. Конечно, в этом приняли участие не кто иные, как Уизли, а точнее, двое из этой рыжеволосой семьи, поразительно похожие друг на друга.       А после известия о скором торжестве, Хогвартс будто сошел с ума! По крайней мере, так мне казалось. Чего стоит только Лаванда Браун, которая, чтобы привести себя в идеальный порядок, стала просыпаться посреди ночи!       Подери тебя Моргана, Браун, сколько можно?! Уже две недели! А на бал ты будешь с пяти вечера предыдущего дня готовиться?       — Браун опять встала ни свет ни заря! Так и напрашивается на утренний Петрификус Тоталус! — я возмущённо рассказала Гарри о ситуации. Мы сидели на низких ветках деревьев около Чёрного озера.       — И что же тебя останавливает? — Самый умный, Гарри? Давай кинем «Петрификус» в кого-нибудь в три часа ночи и не убьем в порыве утреннего гнева!       Вслух я лишь раздраженно выдохнула, но заметила задумчивый взгляд Гарри. В этот момент перед нами прошел Виктор Крам, а следом за ним — толпа его невероятно раздражающих поклонниц! О, Мерлин, но зачем вы это делаете? Неужели всем людям так необходим живой кумир?!       В голове мгновенно пронеслась картина: чёрный, надутый и гордый индюк, за которым следует небольшая стая оживлённо кудахчущих индеек, куропаток и куриц; я вновь взглянула на фан-клуб Крама и невольно улыбнулась. А потом смутилась из-за такого сравнения. Всё же нехорошо так думать о человеке, помогающем мне с переводами книг и освоением некоторых заклинаний, которые в Хогвартсе не преподают.       Но я заметила на себе недоумевающий взгляд Гарри. Ему будто был чужд мой смех. Гарри вообще нелегко, вечные проблемы, которые преследуют его, калечат его. И я… Я волнуюсь за него, но не всегда знаю, как его уберечь…       Я положила руку на плечо Гарри, и тяжёлая задумчивость на душе моего друга сменилась на нечто более тёплое, простое и доброе. Так я трактовала его взгляд тогда.       Гарри положил мне на плечи руку в ответ. Тогда получилось улыбнуться и я снова смотрела на озеро и лениво тянущиеся из водной глади щупальца, которые словно пытались украсть солнце. Глупый кальмар…       — Как думаешь, где сейчас Рон? — Гарри старался придать голосу непринужденность, но… всегда есть какое-то «но».       — Получает ничтожное удовольствие — любуется багетом! — я прошипела новое прозвище Флегмы, — Только не говори, что ты тоже волнуешься из-за этого бала! Это ведь глупо, Гарри!       Он устремил взгляд на берег озера, там сидела когтевранка Чжоу Чанг. Отважная, сильная и атлетичная, неудивительно, что она могла нравиться Гарри. Её право быть классной, его — быть влюблённым и смотреть издалека.       — Так вот оно что! Почему не пригласишь Чжоу? — он удивлённо посмотрел на меня.       — Легко тебе говорить! Пригласить Чжоу Чанг! Да сражение с Хвосторогой и в подмётки этому подвигу не годится! — он был подавлен. И я отчасти понимала чем, но, с другой стороны, мне это было чуждо. Неужели такой позор — придти на бал одному? Одиночки ведь ничем не хуже людей, у которых пара есть! Как же ему донести, что не стоит из-за этого беспокоиться?       Я окинула его внимательным взглядом.       Когтевранка обернулась и помахала Гарри рукой. Он замер, так ей и не ответив, а она, кажется, уже забыла о Гарри, вернувшись к увлекательной беседе с лучшей подругой.       — Пошли в замок, — Гарри нервно сглотнул, а я улыбнулась.       Мы с Гарри толкнули портер Полной дамы и зашли в комнату, которая была нашим домом. Здесь было так тепло и уютно, разные компании, как всегда, увлечённо обсуждали что-то, играли в плюй-камни и настолки, которые привезли маглорожденные. По комнате носились близнецы Уизли, возможно, они проиграли или всё ещё играли в какую-то игру, мне неизвестную. Группа девчонок помахала Гарри, но как только они увидели меня, то либо смотрели в пол, либо неприязненно на меня…       Так же приятно, как съесть мороженое со вкусом перца чили, думая, что оно клубничное… Резко, холодно и остро. И хочется запить чем-то кроме слёз.       Вспышка. Резкий удар. Я упала на твёрдый пол.       Больно…       Я почувствовала удар и острую боль в боку. Меня придавило чем-то тяжелым, но явно живым…       На этот вечер оно точно было живым, но после — я ручаться за это не могла.       Мне перекрыло дыхание, а руки прижало к полу. В нос ударил резкий запах похожий на лайм и кипарис… а вместе было похоже на морское побережье… Там на берегах французского курорта… Но воспоминания обрывали рыжие волосы, упавшие мне же на лицо…       — Прости, Миона, — этот голос окончательно взбесил.       Один из близнецов Уизли встал прямо с меня и помог подняться на ноги.       — Как ты меня назвал, Джордж? — я сейчас его была готова его убить.       — Мионой. И, кстати, я Фред, — он был до мерзости спокойным, — Извини.       Иди ты к чёрту со своими извинениями! Я всё ещё злюсь на вас, Уизли! Да-да, на вас обоих! Как вы все меня достали!       Хотелось закричать, хотелось ему врезать, но я обязана была держаться. Я смотрела на него невзирая на разницу в росте и возрасте. Я знаю, прекрасно знаю, что смотрела свысока. Ничто мне не мешало. Но…       Что-то сломалось. Воспоминания о сорванном из-за их розыгрыша празднике вдруг прорвались. Я не знаю, что именно произошло.       Но вот моя ладонь. Лицо Фреда. Звонкий шлепок и я вылетаю обратно за портрет. Что я наделала?       Почему я убегаю, почему щёки влажные? Почему я смотрю на это антрацитовое небо? Почему я снова обращаюсь к тебе?