I wanna be your lover

      — Альва, друг мой, тебе нужно расслабиться. — Успокаивающий шёпот, направленный в ухо Лоренца. За ним следует влажный поцелуй в челюсть. Губы Германа медленно скользят ниже, к шее, и останавливаются на начале воротника. Герман невинно посмотрел в глаза Альвы, заставляя того сухо усмехнуться и смириться со своей беспомощностью перед настойчивыми ласками Зеемана. — Расслабься. Не будь неженкой.       Герман прищелкнул языком, – Альве трудно понять, каким образом это хитрое выражение лица сменялось раздраженным так быстро, но он не мог выносить нахмуренных бровей Германа, не в этот момент, – расстёгивая воротник Лоренца. Альва следил за ловкими пальцами Германа, что легко подхватывали маленькие белые пуговицы, вытаскивали их и обнажали всё больше светлой кожи мужчины. Альва выдохнул, опрокинув голову назад.       — Я не могу расслабиться, когда ты такой... — Слово, описывающее Германа, не приходит на ум.       — Какой? — безучастно спросил Герман. — Не мямли, я не экстрасенс.       Альва глухо промычал и вытянул руку вперед, чтобы схватить Германа за белое жабо и притянуть к себе. Ему и без его сарказма трудно соображать. В голове рисовались извращённые картины, а в жизни дело было не лучше, и Альва смущен. Смущен, как его жена в их первую брачную ночь (сейчас, конечно, о жене Альва и не вспоминал). Он прилагал большие усилия, чтобы не вскочить и не убежать на край света, где не будет ни язвительного шёпота Германа, ни его пленительных поцелуев, ни его умелых рук, что могут быстро заставить Альву предаться греху, ни самого Германа. С каких пор голову великого изобретателя занимает не работа, а лицо этого паршивца? Хуже всего то, что Альва не нашёл способа избавиться от этих грязных мыслей. Каждое утро, видя Зеемана, Альва думал о его губах, к которым так хотелось когда-нибудь прижаться. Если бы только привередливый товарищ позволил.       — Будем играть в молчанку? Очень хорошо. Начнём на счёт три. — Альва знал, что ничего хорошего язвительность Зеемана не сулила, но внутри него что-то загоралось от ожидания будущих действий Германа. Альва проявлял неожиданную нетерпеливость, пожирая мужчину взглядом. — Раз.       Герман противно-скрипучим голосом растянул гласные, и ему удалось отвлечь этим Лоренца: он не заметил, как острое колено протиснулось между его худых ног и уткнулось в промежность. Зееман безжалостно давил на чувствительное место, притягивая Альву к себе ближе. Это заставляло Лоренца вздрогнуть и скривить губы. Лицо, которое до горечи любимо Германом, выглядело именно так: с умоляющим взглядом и поднятыми бровями домиком. Он обожал испытывать своего товарища на прочность.       — Два.       Лоренц двинулся в сторону, но не избежал внезапного ряда поцелуев в шею, которые сопровождались шумными причмокиваниями и посасыванием кожи. Бледная шея мужчины медленно покрывалась розоватыми пятнами с отпечатками ровных зубов. Герман не останавливался на этом, его руки тоже активно задвигались вниз по стройному телу коллеги, щекоча его ребра, которые ощущались даже под одеждой. — Господи, — выдохнул Альва, обхватывая талию Германа длинными руками и скрещивая их у него за спиной. Он прижался лбом к животу мужчины, на мгновение останавливая его. Зееман в ответ положил руку ему на затылок, неохотно поглаживая и успокаивая. Альва чувствовал его неодобрение, висящее в воздухе.       На удивление, Герман был способен на нежность. Альва чувствовал, как пальцы коллеги перебирали его волосы, как он с осторожными объятиями прижался подбородком к макушке. Лоренц не мог сдержаться от еще одного тихого вздоха, пряча бледное лицо в груди друга. Если бы он не знал, что ласковые прикосновения Германа, этого плута, были лишь для того, чтобы после продолжить их интимный момент, то обязательно подумал бы, что у него есть шанс. Конечно же, это было не так. Женщины, крутящиеся рядом с Зееманом, каждая когда-нибудь бывала у него в постели. Потребности Германа были лишь животной страстью, и он приучил Альву без слов принимать его каждый раз, когда он попросится. Он научил Альву ждать и хотеть этого. Он научил Альву наслаждаться этим.       — Продолжаю? — Со скучающим тоном спросил Герман и получил в ответ одобрительное «мгм» и долгожданное высвобождение из кольца рук.       Его медленные поцелуи в шею сводили Лоренца с ума. Лоренц краснел и обжигал горячим дыханием уши Германа. Мужчина что-то шептал, но Альва не уловил ни слова из сказанного, полностью сосредоточенный на поцелуях. Он приоткрыл рот, дрожащими губами произнося растерянные «да» и заполнял комнату своими тихими стонами. Звуки ласкали слух Германа, но он продолжал строить из себя холодного любовника, который не видел ничего милее, чем поддразнивать Альву.       — Ты так быстро возбуждаешься.       Каждое подобное заявление превращало Альву в беспокойного подростка, не оставляя от собранного мужчины и пятнышка. Он закатил глаза и торопливо расстегнул рубашку, что липла к мокрой от пота груди.       Герман провел ногтями по животу Лоренца, замечая как тот поджал губы и вытянул шею. Он доволен полученной реакцией.       — С тобой приятно иметь дело.       Лоренц не смел отвечать. Он застыл, сжимая влажные ладони в кулак. Рука Зеемана медленно двинулась под штаны мужчины. Ниже, ниже, – Альва громко ахнул, – пальцы надавили на член Лоренца сквозь ткань трусов. Герман игриво потирал его подушечками пальцев, но даже эти легкие прикосновения заставляли Альву ёрзать на стуле и взглядом напрашиваться на большее.       — Мы хорошо понимаем друг друга в нашем общем деле.       Герман встретился с глазами Альвы и одобрительно кивнул на его немую просьбу. Брюки мужчины вместе с трусами быстро оказались спущены до колен. Одной рукой Герман опёрся на спинку стула, а второй массировал возбуждённый член Альвы, сжимая у основания и проводя по всей длине. Он не церемонился, не был таким нежным, как хотелось бы, но быстрые движения рукой творили магию с телом Лоренца. Смущённый мужчина не мог сдержаться от тихих вздохов, которые ласкали слух Германа. Вульгарное хлюпанье сопровождало движение умелой руки Зеемана.       Внезапно он убрал руку и услышал сладкое мычание со стороны Альвы. В этом была мольба о продолжении, которую ученый не смел вымолвить из-за своих моральных принципов, и они, несомненно, казались Герману высшей степенью идиотизма. Он потер жидкость между пальцами — предэякулят, что скопился на его ладони. Вязкая влага липла к его коже, и Герман медленно прижал испачканный участок к губам Альвы. Надавив, он улыбнулся.       — Альва, открой, — прошептал он и обнаружил послушную реакцию друга. Зееман просунул указательный и средний пальцы в рот Альвы и потер подушечками теплый язык. — Оближи.       Лоренц не мог с собой ничего поделать, он не хотел сопротивляться желаниям паршивца. Он смыкает губы, обсасывая верхние фаланги Германа. Его зубы слегка царапают чужую кожу, но на это Зееман только шире улыбнулся, одобряя неозвученный протест. Альва глубоко вдыхает через нос, и мычание, вырвавшееся из его горла, создавало вибрации в его горле, когда Герман просунул свои пальцы глубже.       Вполуха Альва слышал шуршание одежды, но не видел из-за закрытых глаз. Он мог полагаться только на своё воображение, и оно подсказывало, что звук удара бляшки об ремень и расстегивающаяся ширинка могли означать только одно — Герман больше не собирался терпеть. Лоренц подавился его пальцами, как только его руку насильно обернули вокруг напряженной плоти, и он услышал новый звук, но более приятный. Тихое рычание, сорвавшееся с уст Зеемана. Прямо сейчас Альва ничего не хотел так сильно, как прижаться к этим губам и поглотить каждый звук, который мужчина может выдавить. Он сжал основание члена Германа и открыл глаза, чтобы увидеть его покрасневшее лицо. Его сбитое дыхание и медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь — этого было достаточно, чтобы Альва расслабился.       Пальцы Зеемана выскальзывают из тепла рта Лоренца, и на смену им приходит его язык. Альва удивленно мычит, зажмурившись. Он трет пальцами влажную головку члена мужчины и неумело отвечает на весьма слюнявый поцелуй, сминая губы Германа своими. Так охотно. Он сжал свободной рукой его бедро, царапая шершавыми пальцами. Герману необязательно было вкладывать чувства, когда их языки соприкасались друг с другом, ведь Альва делал это за них двоих. Сердце мужчины трепетало от любви, в груди задыхались все переживания. Ему достаточно быть развлечением Германа, достаточно знать, что он может быть тем, к кому Герман придет, чтобы расслабиться после тяжелого дня.       Стон Германа мгновенно сносил Альве крышу. Он прикусил его губу и начал активнее водить рукой по его члену. Ни на секунду не желая отрываться от поцелуя, Альва старался удержать мужчину возле себя как можно дольше. Герман сжал его волосы и надавил на затылок, видимо, разделяя чувства друга в этот момент. Они отстранялись лишь на мгновение, и в перерывах Альва покрывал подбородок Зеемана короткими чмоками, нечленораздельно бормоча во влажную кожу (была ли это слюна или пот — плевать).       — Быстрее, — с рычанием попросил Зееман, привычно прижимаясь к жаждущим его тепла губам Альвы. — Хочу кончить.       Лоренц кивает, и его рука скользит по члену мужчины с другой скоростью, как Герман и просил. Размазывая предэякулят пальцами по головке и растирая жидкость по основанию члена, мужчина вдавил язык в рот Зеемана. Он хотел этого. Ещё одного гортанного мычания. Редкие звуки, которые издавал Герман во время их интимных моментов, были любимой мелодией Альвы. Они его успокаивали и одновременно с этим доводили до экстаза. Это рычание. Как Герман наклонялся вперед. Как пот блестел на его шее, спускаясь по груди. Его бедра толкались в кулак Лоренца. С каждой секундой его дыхание становилось громче, пока не переросло в протяжный стон.       Он замедлился, сжимая волосы Альвы в кулаке. Мужчина не сразу понял, что произошло, но его ладонь стала влажной и липкой. Он медленно опустил руку вниз, вытирая жидкость о свои ноги. Он не заботился о том, что сперма мужчины каким-то образом оказалась на коже его живота. Лишь подняв взгляд, Альва встретился с глазами Германа. Он всё ещё растерян после такого быстрого оргазма. Лоренц неуверенно поднялся со стула, возвышаясь над мужчиной, и прижался лбом к его лбу, чувствуя, как его волосы липнут к коже. Он чувствует, как пальцы Зеемана прошлись по линии его челюсти. Обманный ход, который был знаком Альве, но он все равно вздрогнул, когда Герман сжал его ягодицу в свободной руке. Краска прилила к щекам ученого, и он занес ногу назад, желая отстраниться. Герман быстро среагировал и прижал его к себе, обхватив тонкую талию. Удерживая Альву от лишних движений, он сел на стул и осторожно притянул мужчину на свои колени. Альва посмотрел в сторону, растерянно устраиваясь сверху Зеемана.             — Ну куда побежал? — Он лениво сжал бедро Альвы и ткнулся носом в его подбородок, привлекая внимание.       — Я думал мы закончили. — Альва сглотнул, — у нас есть работа. Я хотел показать тебе чертеж.       — Твои чертежи ужасны, можешь не показывать. — Герман резко обхватил всё ещё требующий внимания член Лоренца. — Не закончили.       Альва нервно поймал ртом воздух. Он заерзал на коленях мужчины и зажмурился. Мышцы резко сократились, и он положил руку поверх пальцев Германа, направляя их к липкой головке члена. Медленно двигая бедрами, он терся о чужую руку, но Зееман резко отпустил его.       — Не дразни, прошу тебя, — прошептал Лоренц, проглатывая смущение.       — Хочу другое.       Альве интересно, но легкий страх перед этим «другим» не мог его оставить. И ведь ему он не сможет отказаться в случае чего. Он слишком слаб перед влиянием зеленых глаз. Он внимательно наблюдает, как Герман шарится рукой в забитом донельзя ящике его рабочего стола. Он вытащил небольшой флакон, который прекрасно знаком Альве. Внутри было масло, обеспечивающее скольжение. Вид наполовину пустой бутылочки заставил сердце Лоренца упасть в груди.       — Мы так часто этим занимались? — Герман буквально озвучил вопрос, который крутился в голове Альвы.       Лоренц прикусил ноготь, следя глазами за движениями Зеемана. Тот, не жалея масла, вылил его на ладонь и приподнял бедра Альвы другой рукой. Выгнув спину, Альва почувствовал, как пальцы Германа массируют его тугое кольцо мышц, требуя скорого проникновения. Он сжал плечо мужчины и до крови прикусил губу.       — Расслабься, — шепчет Зееман, но удовлетворить его было не так просто. — Я начинаю.       Заботливое предупреждение не успокоило Альву. Он взволнованно подавил стон, чувствуя как один палец медленно проникает внутрь. Чересчур сильно напрягаясь, мужчина затрудняет проникновение и даже масло не обеспечивает безболезненное растягивание анального отверстия. Зееман рычит в ответ и прихватывает губами кадык Альвы, чувствуя вибрирующее мычание, пока адамово яблоко перекатывается. Лоренц тихо хрипит и прижимается носом к виску Германа.       — Правильно. Я нежен, не так ли?       Не ожидая ответа, Герман начал медленно просовывать второй палец внутрь, растягивая напряженное кольцо мышц. Это казалось испытанием. Каждое скольжение заставляло Альву дрожать. Он опалял горячим дыханием ухо Зеемана, давая немое согласие на продолжение. И это та реакция, которую его дорогой друг обожал. Повиновение, смирение и, наконец, любовь к их совместному времяпровождению. Что ему не нравилось — это скованность Альвы, но он ничего не мог сделать, чтобы развратить мужчину ещё больше. Невозможная задача. Впрочем, наслаждению она не препятствовала.       Длинные пальцы проникают глубже и встречаются с твердым образованием внутри. Зееман давит на него и скручивает пальцы, заставляя Альву резко сжать его мышцами и выпустить воздух из легких. С усмешкой Герман прохрипел:       — Нашел.       Герман, испытывая Лоренца на прочность, массировал его простату. Теперь была его очередь стонать от удовольствия, и Герман был готов полностью насладиться этими сладкими звуками, на которые способен мужчина.       Очень скоро стоны стали громче. Герман прижался языком к горлу Альвы, стараясь сделать всё возможное, чтобы почувствовать его волнение. Сколько бы Альва ни старался сжимать губы, ему не удавалось скрыть самые громкие стоны. Его рот открывался, и Зееман наперёд знал, что это будет. Понимая всё по слезам, стоящим в глазах Альвы, Герман усмехнулся.       — Пожалуйста? — Зееман, выдавливая скулящий голос, передразнил Альву, который собирался что-то сказать, но задержал дыхание.       — Пожалуйста... — Лоренц повторил за мужчиной. Голос дрожал.       Зееман укусил соблазнительную шею, впиваясь в кожу зубами, как кровожадный зверь. Альва не сдержал вскрика и вместе с этим почувствовал, как пальцы внутри него затолкались сильнее. Непривычные движения не давали ему сосредоточиться. Он захрипел, хватаясь за волосы Германа. Он сгорбился.       Задыхается. Альве не хватало воздуха, чтобы справиться с новыми толчками. Пальцы его ног скручивались внутри неудобных ботинок. Он снова притянул мужчину к себе для поцелуя, чтобы сохранить остатки здравого смысла. Герман засмеялся в его губы. Откровенно захихикал.       — Ты кончил. — Чмокнув Альву в подбородок, сказал он.       Правильнее было сказать, что он устроил беспорядок. Они оба покрыты семенем друг друга. Альва только сейчас понял, что жидкость неприятно липла к его коже. Ему хотелось исправить это как можно скорее. Это заставляет его чувствовать использованным, а не любимым. И всё же приятная дрожь после долгожданной кульминации прошлась по телу, призвав за собой стадо мурашек. Альва тяжело выдохнул и прижался лбом к плечу Германа. Уставший, эмоционально выжатый, он не хотел это комментировать. На продолжение у него не было сил, да и Герман не выглядел возбужденным. Он просто не хотел оставлять Лоренца в подвешенном состоянии, хотя в любой другой день он мог спокойно уйти после того, как достигнет своего оргазма. В такие моменты Альва дрочил в одиночестве, затыкая рот рукой. Так что сегодняшний день был из рода благословений для его неудовлетворённой души. Внимание Зеемана.       — Выпьешь со мной вечером? Как в старые добрые. — Предложил он, потирая пальцами бедра Альвы.       Лоренц в ответ лишь промычал и закрыл глаза.       В старые добрые они обсуждали идеи, запивая свои слова шампанским. Он помнит горящие глаза Германа, его чрезмерную жестикуляцию. Молодой человек, который двигался благодаря мечтам. Он не обделен талантом. Альва полагал, что Герман был в сотни раз умнее его, но зависти не испытывал. Он восхищался. Он хотел с головой залезть в мысли Германа, утонуть в его фантазиях и, что хуже, — воплотить их в жизнь. Год за годом мучительной работы. Лоренц приблизился к мужчине так близко, что теперь не мог отпустить его. Ни за что. Мечты Германа стали его собственными, он принял его идеи как свои. Но его терзал лишь один вопрос. Желание наивной близости, несмотря на то, что они оба женатые люди из высшего общества.       Думал ли Герман когда-нибудь о нем как о романтическом интересе? Или они навеки остались лишь друзьями с привилегиями? И в конце концов: были ли они до сих пор друзьями?       Лоренц плотно сжал губы. Ему нельзя портить хрупкую идиллию между ними. Он никогда не расскажет Герману про свои похабные фантазии о любви. Это недостойно.