๑
— Просыпайся, красота моих очей, - чувствую как встряхивают мое тело, в попытке привести к функционирующему. — Или как там бля... Нехотя напрягаюсь, поднимая веки и дальше упорно вдавливаю их назад, быстро моргая. Пытаюсь сделать видимость более четкой, растягиваю конечности, выгибаю теперь не саднящую спину — характерный хруст суставов. Непроизвольно зеваю, отдавая это действие Чуе, что сидит возле. — Где мы? Что произошло? - вытягиваю шею, игнорируя покалывающие от онемения пальцы. — Мы очень круто оторвались от ментов. А, нет, только я тут крутой, - Чуя приближается и хватает меня за затылок, неприятно оттягивая и смыкая волосы в кулак. — Ты накидался и мешал мне угонять от них, ублюдок, - боль в районе виска и он отодвигается. Тупо раскрываю глаза, устраивая взгляд в какой-то непонятной даже мне точке салона и прикладываю до сих пор покалывающие пальцы к месту удара: — Какие нахер менты и какого ты меня бьешь? — А ты мечтал сидеть за решеткой раз мешал побегу? У тебя-то, дорогой, документов нет. — Почему мы должны были снова сбегать? - показательно громко выдыхаю и укладываюсь на свою ладонь, одновременно потирая слипающиеся глаза. — А ты думал я тебе таблеточки купил по акции не дорого? Я немного поугрожал продавцу… пистолетом, - уводит взгляд. — Ладно, - пожимаю плечами, приподняв брови и теперь не смотрю в чужие глаза. — Просто ладно?… - Чуя не успевает договорить. По моим щекам предательски стекают слезы, отворачиваюсь чтобы не показывать еще больше, чем успел. Спешно стираю наглые капли, так не вовремя полившиеся их глаз. Легкое касание — ладонь на моем плече согревает, но я, вразрез реакциям тела, спихиваю её. — Ты чего? - шепотом, обдавая тоже теплотой. И я срываюсь. — Ничего, Чуя, ничего! Совсем ничего, - плечи потряхивает, слезы продолжают капать на любую расположенную вблизи поверхность, растекаясь и впитываясь маленькими лужицами по ткани. Сжимаюсь, нервно бегаю глазами по двери и резко даже для себя дергаю ручку. Она нагло не поддается легким дерганьям, потому выжимаю всю силу, попутно убирая чужие руки, что хватают, останавливая. В голове отдается только лишь одно — сбежать от назойливого взгляда голубых глаз. Теперь есть возможность уйти, чего не было раньше. И я пользуюсь этой возможностью. Удираю, надеясь как можно дальше, ноги подгибаются, превращаются в вату и предупреждают — сейчас будет не самая приятная остановка лицом в землю. Нахожу на своих плечах плед, стискиваю согревающую ткань пальцами и продолжаю бесполезные рывки. Даже не подозреваю, что разогнаться и отдалиться так и не удалось, валюсь на траву — вокруг лес, обочина и я ловлю дежавю. Это уже было. Мое тело тормозит по причине теперь сдерживающих факторов — руки на животе. Вырываюсь, уже не скрывая захожусь в истерике, рву голосовые связки и меня отпускают. Падаю не так сильно как могло быть, вскидываю руки, укладываю на землю — туда же голова. Град громких криков и волн слез не прекращаются — становятся только громче. Удар по страдательной скуле. Глупое действие — приводит в себя на одно лишь мгновение и я продолжаю отключаться от реальности, переворачиваясь на спину и ощущаю как голос хрипит, не передавая всего спектра эмоций, что сейчас огромной лавиной выходят изнутри, из глубин самого сердца. Они копились слишком давно, чтобы теперь упустить возможность разорвать оковы. — Дазай, ну приходи ты в себя! - через хрипы и стоны расплывчато. — Я честно не знаю как тебе помочь, ты выпил почти все таблетки, что мне делать, скажи? - крик, словно мольба. Но я не чувствую как трясут мое тело, ухожу глубоко в небытие. Наконец все закончится. О нет, мечты лишь нерациональность. Чуя выбивает из моей головы всю дурь, создавая пощечину оглушительной, отбивающей хлопок на подсознании и я вскакиваю. Меня ведет, слепо вытягиваю руки, касаясь пальцами участков одежды Чуи, нашептываю: — Я не хотел… Чувствую чужие руки под коленями и на спине — меня отнимают от земли, что была спасением некоторое время назад и трепетно, но крепко удерживают, унося подальше от обочины. Так это настоящее спасение? Последнее что я вижу: пролетающая мимо нас машина, не успеваю обработать её цвет, скорость безумная. Как только успеваю поймать взгляд серых глаз — загадка. Это снова лишь чертовы галлюцинации.๑
— Мне показалось, там ехал… заведующий, - Дазай утыкается носом в пар, исходящий от бумажного стакана. — Ты так называешь его, будто он безымянный, - смотрю выжидающе, надеясь что понятно показал свое желание узнать имя темы нашего диалога. — Александр… Но, прошу, не называй его имя при мне, - Осаму кривит губы, делает глоток. Я слежу за движением его кадыка и развожу руки в капитуляции. Не называть так не называть. Мне хватает его срывов, если это еще одна их переменная — да пожалуйста. Усталость окутывает, виски неприятно побаливают, создавая давление на голову. Прикладываю пальцы, массируя. Я надеялся, что после таблеток станет легче и Дазаю и мне. Резкие перемены настроения, срывы и безумная беготня конкретно по горло. Вспоминаю как тащил его бессознательного подальше от обочины и непроизвольно сжимаюсь. Какой раз такое происходит уже? Представлять что делал этот Александр с Дазаем не хочется, но чувство — я натерпелся с Осаму даже похлеще почему-то возрастает в геометрической прогрессии. Засовываю это чувство подальше — сейчас разговаривать об этом не стоит, он только пришел в себя. Да и навряд ли вообще хоть каким-то образом сможет затронуть такую тему. Обвожу взглядом ларек, в котором так удобно подвернулся автомат с напитками. Мой стаканчик уже опустел и валяется скомканный где-то под сидением. — Слушай, а ты замечал, что за нами… следят? - развожу руками и зажевываю внутреннюю часть щеки. — Допустим замечал, - Дазай прячет взгляд в глотке напитка. — К чему ты клонишь? - смотрит с вызовом, выбивая ответ глазами. Я лишь рассматриваю скудный пейзаж за окном, ковыряя ногтем край сиденья. Осаму придвигается, хватает меня за кофту, в другой руке сжимает стаканчик. Смысл если уже пролил на сиденье? — Отвечай, - кончик его носа щекочет мой, Дазай будто этого не замечает и придвигается еще ближе. — Так блять, - отпихиваю его от себя, чай в страдательной бумажке снова хлюпает о сиденье, упираюсь рукой в край спинки и приближаюсь к Дазаю, перенеся на нее вес. — Ты сначала ноешь что я тебя бью, а потом сам угрожаешь мне, хватаешь, это нормально типо? И я, к удивлению, жалею о своих словах, что вылетели слишком быстро и необдуманно. А вдруг он снова сорвется? Но Дазай вразрез продолжает с укором смотреть на меня: — Не заговаривай зубы, выкладывай. — Да где заговариваю? Ты просто не хочешь принимать факты! - меня срывает, через боль вжимаю пальцы в сиденье сильнее, другая рука на руле. — Нихуя подобного, ты виделся с кем-то из детского дома? - продолжает парировать, будто не замечая моей агрессии. — Да, пока носился с твоими таблетками, меня зажали в углу и угрожали пистолетом в голову, блять! — Кто? — Наталья! - прижимаю ладонь ко рту и ровно усаживаюсь на задницу, разом увеличив расстояние между нами. Дазай пару секунд моргает, лицо выражает не то что удивление — скорее ахуй и ужас. Стоп, а почему он смеется? Дазай в конвульсии отставляет стаканчик, продолжает ухахатываться и прикладывается головой о стекло, распластывая трясущиеся руки. Я застываю — странно видеть его трясущимся не от галлюцинаций. Непроизвольно подхватываю смешинку и теперь мы вместе заставляем машину содрогаться. — А ты че ржешь? - Осаму резко посерьезнел и смотрит прямо мне в глаза. — Ну ты ржал и я ржал, - развожу руками. — Ты хочешь сказать, что Наталья пыталась тебя пристрелить? - прокатывает имя на языке, будто пробует на вкус. — Скажи у них имена задроченные. — Подтверждаю, что один что вторая, - Дазай закатывает глаза. — Слушай, если так посмотреть, то мы в полной… — Я понял. — Именно, и что ты предлагаешь? - Осаму откидывает руку на выступ под окном, вальяжно положив ногу на ногу и, скорее всего, совсем неудобно повернулся в мою сторону. — Ну… бежать? - отвечаю слишком неуверенно. Понимание приходит медленно, тягуче — мы просто бегаем. Цели нет, мы бездумно выживаем, зажатые в одной переменной — детский дом. Когда-то деньги закончатся, а преступления останутся клеймом, что делать тогда? — За нами явно следят, но почему? - Осаму прикладывает палец к губам, имитируя сильную задумчивость, но четко смотрит на меня. Он знает, что у меня есть ответ. — Та женщина, что я убил… - сглатываю, слова не даются легко. — Тогда я ошибся, но, похоже, она была какой-то шишкой… — Пиздец, - Дазай откидывается затылком о стекло, громко выдыхая. — Почему бы нам просто не разойтись? Ты создаешь одни проблемы. — Да пожалуйста, я тебя не держу, - показательно складываю руки на груди. — Да ладно, а чего ты все время тащишься за мной, когда я ухожу от тебя? - глаза Осаму наливаются злостью. Она холодная, заставляет кончики пальцев неметь — растираю подушечки друг о друга. — Это лишь твои галлюцинации и ты с ними не справляешься, - сжимаю ладони в кулаки, показывая свою агрессию — она горячая, горящая пламенем. — Снова мои галлюцинации, только в них проблема! Знаешь что? - Осаму опасно близко наклоняется ко мне. — Что? - не отстаю, почти касаемся кончиками носов. — Я уйду, будешь сам по себе, как тебе нравится! - Дазай хватается за ручку, в голове плывет дежавю. — Ну нет, уйду я! А ты будь сам, как душе угодно, подонок, - вторю его действиям, вылезаю из машины. Мы обходим капот, не сталкиваясь взглядами: — Не уходи! - выкрикиваем синхронно. Дазай сжимает мою талию, вдавливая мизинцы в бока, я не уступаю и удерживаю его предплечья в стальную хватку. Зависаем так, выглядывая друг у друга в глазах что-то неизведанное, сумерки над головой и свет фар бьет по боковому зрению, освещая только часть лица Осаму. Позади слышится шуршание упаковки и скрип двери, я оборачиваюсь, Осаму чуть наклоняет голову в сторону ларька, мы не разрываем физического контакта: Мужчина с надутыми щеками — за ними явно еда — широко распахнул глаза, уставился на нас и держит возле рта шаурму, перевожу взгляд вниз, кусок упал на асфальт, растекается соус. Дальше — милая, низенькая продавщица, что прибежала на ругань с битой и разъяренно прожигает в нашем дуэте дыру. Я скептически оглядываю эту композицию и выдаю тихо: — Чего бля… Девушка в фирменном фартуке бананового магазинчика прокручивает деревяшку в руках, потом направляет на нас и кричит очень писклявым и режущим по ушам голоском: — Ебаные пидоры! — Слышь, шлюха! - отзываюсь ей также лестно. — И че ты сделаешь девушке с битой, сопляк? Опустишься до избиения? Вперед! - она показательно поигрывает оружием, перекатывая в пальцах одной руки, другую устроила на бедре с упором на ладонь. Я подаюсь вперед, но Осаму пережимает мне талию: — Не стоит, у меня есть идея получше, - ухмыляется и хватка ослабляется — ненадолго. Дазай роется в машине, характерный звук и он возвращает свои руки в то же положение на моем теле. Из динамиков слышатся до боли знакомые биты и я вскидываю брови в осознании: — Леди Гага, серье… — Тише, - прикладывает палец к моим губам. — Просто доверься мне. И я доверяю ему свое тело, примерно представляя что сейчас будет: девушка в ахуе опускает биту, глаза мужчины почти выкатываются и шаурма так и не доходит до рта. Зато мы двигаемся четко, скалясь друг на друга. Начало “Let’s have some fun, this bit is sick…” и я отдаюсь музыке, приятно скользящей по ушам. Мы двигаемся сначала плавно, потом переходим в более быстрый темп, Дазай раскручивает меня, придерживает одной ладонью за бедро, другую приложил к спине, не уступаю: интуитивно пробегаюсь пальцами по его груди, другую решаюсь положить на задницу. От такого Осаму на секунду теряет свое самообладание, но всего на секунду: бит ускоряется и он наступает на меня. Такое мне не по душе и я отбиваю кроссовками бит, теперь опасно приближаясь к нему. Выкрикиваю: — Это Япония, сучки! Толстый хуй на гомофобию! Краем глаза ловлю момент, как бита безвольно выскользнула из руки девушки, мужчина же наоборот активно зажевал, вспомнив о такой функции и Дазай перемещает мою руку с его задницы в свою, вытягивая. Не понравилось чёрту. А я не играю по правилам. С этой мыслью приближаюсь к его губам своими, пропевая шепотом строчку “Let’s play a lovegame“ и удерживаю его спину, толкая вниз. Каштановые волосы почти касаются асфальта, громко усмехаюсь и притягиваю его в прошлое положение, ближе к себе. Девушка оседает на землю, одной рукой удерживаясь о асфальт, мужик встает на ноги и аплодирует, попутно жуя и смеясь во все горло. Песня подходит к концу, и я провожу пальцем по ладони Дазая, отдаляясь. Он разворачивается к нашей небольшой публике, отвешивает поклон и залетает в машину, пересмеивая мужчину, что машет нам рукой в прощальном жесте и начинает кривовато двигать бедрами, имитируя наш танец пару минут назад. Теперь я залетаю на водительское, смеясь синхронно с Дазаем и завожу машину, выезжая с остановки. Провожаю возмущенную и ахуевшую продавщицу средним пальцем, полностью пропадая из её поля зрения. Сильная отдышка от резкого физического напряжения приходит неожиданно, я усмехаюсь и выдыхаю в руль, улыбка не сходит с лица. Дазай успокоился и странно на меня поглядывает, очень тихо умостился в углу, не пристегнувшись. — Что? - смотрю на него спокойно, без прошлых вспышек гнева. — Неважно, просто… Ладно, куда мы вообще едем? - чуть мешкает, но в итоге приобретает более уверенный вид. — Нам нужно скрыться, залечь на дно от, как минимум, Натальи, - прокатываю на языке непонятное имя и сразу сообщаю об этом: — Они мигранты чтоли, что за пиздец, как это выговаривать? Осаму смеется в ответ и по телу растекается что-то слишком приятное: наконец мы в расслабленной обстановке. Этот черт точно знает как вывернуть ситуацию в общую пользу. — Скорее всего, раз она тыкает в тебя пистолетиком. — Белым! - возмущенно повышаю голос и замечаю как Дазай напрягся. Аккуратно перевожу на него взгляд — Дазай застыл, в непонимании вскинув брови: — Белым? - недоверчиво шепчет, будто не веря. — Белым, - подтверждаю, искренне не понимая чем вызвал такую реакцию. Да, белый часто преследовал и доставлял неприятности, но… Точно. Понимание ударяет кувалдой где-то в районе темечка, мечется, а потом трезвонит, забив тревогу. — Ты не парься, просто мы сейчас выхватим отель как можно быстрее. Сколько у тебя еще есть денег? - перевожу тему. — Хватает, - отвечает отрешенно, полностью противореча недавнему энтузиазму. — А как насчет того, чтобы купить тебе документы? Сразу ловлю его заинтересованный взгляд, усмехаюсь: — Нам нужно выезжать из страны, думаю, они пригодятся. — Знаешь, одно дело покупать пиво с поддельными документами, другое — выезжать из страны… - задумчиво стучит пальцем по раскрытой ладони и сжимает губы. — Не ссы, мы все решим. — Сам ссышь, - Осаму улыбается в ответ. Облегченно выдыхаю, также поднимая уголки губ вверх. Кажется, будто все налаживается. Приоткрываю окно, запуская прохладный ветер гулять по салону и играть с моими волосами. Сейчас неважно какая слежка идет за нами, кому я явно подпортил жизнь и что все катится ко дну с каждой секундой. Сейчас есть только пустая дорога, белый свет фар и мы, идущие на произвол судьбы. И плевать кто сейчас провожает нас взглядом.๑
Быть посредником в незаконности ложится бальзамом на душу — почти последние деньги отданы на документы и приятно оттягивающий своей тяжестью пакет с нейролептиками. Они будут посерьезней тех украденных на нервах, но только лучше — Осаму должно стать легче. Найти в забытом богом месте поставщика было легче чем ударить палец о палец и я был слишком странно собой доволен. Ну прямо как заботливый родитель для своего чада. Только Дазай в своей сущности черт, далеко не чадо, а я лишь сирота — в чем мы схожи. За все время работы в охотничьем домике можно было заработать на личную яхту, как я слышал в детском доме это очень дорогой корабль. Далеко в детстве, когда вместо Чуи был сопливый Чу, я играл с мальчиками и каждый раз, изо дня в день, ломал их пластмассовые транспорты — они были лучше моих. Потому в каких-то мечтах всегда было получить что-то большее, чем месть. Но сейчас я сливаю деньги Дазая, щедро добавляя свои копейки ему на, как оказалось, наркотики и бумажки, с помощью которых открывается намного больше интересных возможностей. Всем людям нужна цель и мы смогли вырисовать её подобие — избавиться от предположительного хвоста. А дальше можно и яхту там… Преувеличено, конечно, но ведь каждый хочет свободы. Почему не рвануть на другой континент и забыть о не самых счастливых шестнадцати годах жизни? Можно надеяться, что они сотрутся из памяти, на деле — останутся навсегда. Но их можно затолкать подальше, заменяя другими годами — счастливыми. Мысли очень не вовремя перетекают в непривычно приятные и поглощающие, потому я успеваю заметить только Осаму, точнее его — ни с чем не спутать — каштановую шевелюру, за которую затаскивают за угол и больше не происходит ничего. Срываюсь, перемещаясь к месту «похищения» за рекордные секунды и оказываюсь там, где мгновение назад прошлись конечности Дазая. Вытягиваю пистолет, сразу перезаряжая и направляя куда-то вперед. Осаму расставил ноги, сидит будто устало, приложившись головой к стене здания, руки безвольно обрамляют землю. Волосы расстрепаны, пряди свисают на глаза, предположительно закрывая видимость. Над ним стоит Наталья, прикладывая дуло ровно в его голову. Дазай выглядит… наплевательски. Будто ничего за рамки вон выходящего не происходит. Пустым взглядом утыкается в глаза Натальи. Цепляюсь за то, как открытая часть ее нежной кожи покрылась мурашками, лицо выражает одно — страх. Возможно, немного мешающийся с удивлением: жизнь парня перед ней зависит ни от кого иного, как от нее, а он навсего принимает положение жертвы, не надеющейся на спасение, смирившейся. И где адреналин, спрашивается? Она переводит ошарашенный взгляд на меня и сразу меняется — победный. По земле проносятся волны тряски, я чуть сгибаюсь в коленях, сохраняя уверенную позу, выглядывая на причину «землетрясения» и теперь мое лицо вторит ее некоторое время назад. Взорвалась наша машина. — Теперь вам некуда отступать, - словно читает мои мысли и уже узнаваемый мелодичный голос теперь не ласкает слух, а конкретно выбивает ушную раковину. — Мразь! - выкрикиваю и приближаюсь в ней, ослепленный гневом. — Сделаешь еще хоть шаг, - она переводит взгляд из-под ярких, густых ресниц на Дазая. — И я пробью ему голову. Я останавливаюсь, ситуация набрала обороты, теперь замыкаясь и сжимая в своих тисках. Выхода нет, средства передвижения, как и фактора побега тоже нет — пешком удрать живыми не представляется возможным. Я продолжаю целиться в Наталью, но больше это не имеет и грамма смысла. Тело касается асфальта с характерным звуком шуршания ткани и стука метала, теперь безвольно нашедшего себе пристанище на земле. Мужчина возрастает на глазах и я узнаю его, что слишком неожиданно — мужик из мотеля. Принимаю боевую стойку, заставляя напрячься каждую мышцу и не выпуская из рук пистолет, молясь не повторить участь белого оружия. — Притормози, парень, я вам не враг, - мужик показательно откидывает слишком знакомый и забитый в памяти тесак в сторону, протягивает руку. — Созимо. На такое дружелюбие со стороны потенциального убийцы отвечаю звяканьем пистолета, лицо Созимо расплывается в зубастой улыбке. — Дети, у вас нет вариантов кроме как поехать со мной, - кивает в сторону тела Натальи. — Когда она очнется, вы точно умрете. Мысли бегают, отбивая по черепной коробке танго, дальше разбиваясь о подкорку и пронзая иглами виски. Вариантов нет. Не свожу пистолет с цели (как бы сильно руки не хотели безвольно опуститься от безысходности) — голова Созимо и подхожу к Осаму, наощупь касаясь его плеча, подхватывая тело на себя. Понимаю сразу — он не в сознании, причина есть откат или же таблетки. — Веди, - пытаюсь удержать тушку Дазая и не трясти рукой с оружием, чтобы не казаться напуганным. Даже если так и есть. Впихиваю Осаму в салон, на задние сидения. Он потерял сознание почти синхронно с Натальей, потому самостоятельно передвигаться банально не в состоянии, пролезаю следом — пистолет не выходит из моих рук и уж точно не теряет цели. Приглушенный смех Созимо пробегает по салону, слишком тошнотворно отбиваясь по макушке. Машина тихо заводится, — в отличие от нашей — трогается с места и мы плавно выезжаем на трассу. — Куда ты едешь? - пистолет бездумно направлен на Созимо, что не вызывает доверия даже обезоруженным. — К твоей цели.