По пятам

      Удар в живот, уворачиваюсь от последующего. Нужно было подумать о тяжести перевозки перед тем, как полностью опрокинуть тележку с мусором. Снова уворачиваюсь от тянущихся лап, схватить можно не пытаться, — столько времени прошло, приноровиться всегда есть возможность. Но ещё у меня было желание. Жгучее желание, что текло по венам, добавляя адреналина — убивать. Терзать всех, кто предлагает отрицательные эмоции.       Бить в ответ нельзя — первое правило, что осело в памяти после встречи с этим мужиком, второе — не при каких обстоятельствах. Но правила существуют, — оказываюсь сзади и острое колено выбивает позвоночник мужчине — чтобы их нарушать. Так и есть.       Мужчина задыхается, завалившись пластом на землю, и я не теряю времени. Забегаю в небольшой деревянный домик, хватаю с первой попавшейся полки ключи — и не прогадал, — от тачки. Дальше траектория направлена к подвалу. Холодно, сыро, — плевать. Врубаю адски яркий свет фонарика и бегаю лучами по стенам. На одной вбит гвоздь — на нем же за спусковую скобу подвешен пистолет. Мысленно себе аплодирую и кланяюсь, но в действительности ноги несутся к проткнутой стене. Одной рукой хватаю оружие, другой нащупываю на полу пули, наведя фонарь что сейчас зажат меж зубов. Точное попадание, сжимаю в кулак упаковку патронов и сегодня везение на моей стороне. Зря так подумалось…       Выбежав из домишки, почти целуюсь с капотом заведенной машины. О нет, мои кости того не стоят.       Откуда подъехала вторая тачка — непонятно. Да и не стоит этот финт моих мыслей: шины раскручиваются, пытаясь сцепиться с землей и разворачиваются в мою сторону, я уже уношу ноги за несколько километров. Оборачиваюсь и вижу яркий белый свет от фар. Он не оставит меня, пока не переедет.       Лёгкие начинают возгораться, ноги оттого не тормозят. Адреналин разрывает вены и разум кричит — «не оглядывайся!» — и я разворачиваю голову. И смотрю ровно на свет фар. Белый, как в конце тоннеля, мать его. Силы стремительно покидают мышцы и приходится идти на отчаянный шаг.        Я разворачиваюсь к машине, забегаю назад, в слепую зону. Резко тормозит, я в этот момент разбиваю заднее стекло кулаком. Густая кровь обрамляет костяшки и я путаю водителя, делая маневр и подбегая со стороны пассажирского. Разбиваю ногами фары, до ушей доносятся грозные оры. Заливаюсь не самым адекватным, скорее даже отчаянным смехом и заваливаюсь в огромные кусты.       Молю сердце не стучать так громко и в принципе изолировать из своего тела такую функцию как дыхание. Слишком громкое оно однако. Нельзя. Чудо происходит — рев машины раздается в противоположной стороне и скрывается.       Думать что произошло с мужчиной, чей позвоночник пробит мной — не хотелось. Усталость накатила секундно и тело обмякло. Упираясь носом в траву, только сейчас чувствовалась кровь на костяшках и, неизвестно как полученная, на губе. Как следствие — в кармане весело бренчит ключ от чужой машины и ватная ладонь держит железную конструкцию. Уголки губ без моей воли ползут наверх. Приятная тяжесть оружия. Только куда его класть?       Да, в детском доме о таком не расскажут. Запихиваю в карман слишком большой для него предмет. Вкус победы чувствовался на языке. Ой, то есть крови. Аккуратно поднимаясь и посмеиваясь, я пошагал к самому ненавистному мне месту.       Пролезаю через дырку, — мной хорошо замаскированную — в заборе. Прислушиваюсь. Странное чувство будто за тобой наблюдают, но откидываю эти мысли, привожу свое укрытие в божеский вид и заворачиваю за угол здания. Прикладываюсь к нему спиной, утирая губу. Слышу непонятные звуки и фразу «Нагулялся, Осаму?». Дальше сразу отрываюсь от временного пристанища и подбегаю к своему корпусу, запрыгиваю в окно — продуманно открытое — и заваливаюсь на койку. Не хватало услышать «Нагулялся, Чуя?».       Усталость накатила новой волной и стало плевать на все физические недочеты. Пистолет в итоге перекочевал во внутренний карман куртки, так удобно висевшей на ножке койки и глаза закрываются. В голове остается только несколько мыслей… Кто такой Осаму и что он успел увидеть? Порывшись в памяти, ничего так и не всплыло. Перебив панические мысли фразой «Да нихуя он не видел», я проваливаюсь в сон.