***
«С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, МИДОРИЯ И БАКУГО!» Посреди гостиной висела растяжка, вокруг были праздничные украшения, кто-то наготовил кучу закусок и принес тонну газировки. Айзава отменил все занятия в тот день, когда Бакуго очнулся. Навестив больничный отсек рано утром, он увидел, как Шото и Кацуки болтают о чем-то и смеются, держась за руки. Он для вида покашлял, чтобы они успели принять менее виноватый вид, и подошел к постели. — С возвращением, Бакуго, — и они увидели невероятное. Учитель ярко улыбался. Это выглядело даже немного жутко, но все равно было приятно. — Спасибо за всё, сенсей. Передайте наши с Деку благодарности всем про-героям. — Ого, когда ты выучил такие слова? — шутливо сощурился Айзава. — Когда повелся с благодарными придурками, — ответил он и указал большим пальцем на Тодороки. — Я обязательно им всё передам. Как самочувствие? — Как будто спал без перерыва несколько дней, — недовольно протянул Бакуго, — У меня всё тело затекло, можно мне уйти отсюда? — Можно, — к ним внезапно подошла Исцеляющая Девочка, — Твои показатели в полном порядке, нет причин удерживать тебя здесь. И, таким образом, в этот момент Айзава-сенсей понял, что стоит только заикнуться об уроках, как поднимется балаган и бунт. Даже если силой загнать весь класс на занятия сегодня, не выйдет отвлечь их внимание на учебу. И когда он зашел следом за студентами в украшенную гостиную, он убедился, что принял правильное решение. Ясное дело, ученики нормально не спали, расклеивая декорации и готовя закуски. Что ж, у них есть достойный повод праздновать. — БРАТАН! — заорал во все горло Киришима и бросился с объятиями на Бакуго. Он мужественно разрыдался, сжимая в руках хмурого друга. Но Кацуки хмурился недолго, он поднял руки и похлопал Эйджиро по спине. — Я скучал по твоей идиотской роже, — широко улыбнулся Бакуго. — А я знал, — смешно шмыгнул носом Киришима и отступил в сторону, давая дорогу другим поздравить Кацуки с возвращением. — Айзава-сенсей! — подбежал к нему Каминари, — Будете праздновать с нами? Мы на учителей тоже наготовили. Позовете их? Сотриголова ошалело уставился на своих студентов. Когда-нибудь, его перестанут удивлять их поступки, но сейчас можно позволить себе немного гордости за них. — Деку, — Бакуго сам подошел к нему и пожал руку, — Ты снова справился лучше меня. — Каччан, — немного смутился Изуку, но крепко ответил на рукопожатие, — Я рад видеть тебя. И слышать. Кацуки хмыкнул, и его тут же сбила с ног стая визжащих девчонок. Урарака захлебывалась в рыданиях, и так и не смогла внятно поприветствовать одноклассника, поэтому она просто прикрыла залитое слезами лицо салфеткой, а потом предложила ему роллы с лососем. Пока Бакуго окружали счастливые одноклассники, не давая ему прохода, к Тодороки подошла Яойорозу. Она встала рядом с ним плечом к плечу, заглянула в глаза и улыбнулась ему. — Я знаю этот взгляд, такой от меня не скроешь. — О чем ты? — смущенно спросил Шото. — Вы смотрите друг на друга так же, как я смотрю на тебя. Тодороки взглянул на нее, ожидая увидеть в глазах боль, но встретил тепло. Момо была искренне рада за то, что дорогой ей человек смог кому-то открыть свое сердце. Она все-таки удивительная девушка. — Спасибо, Момо, — пробормотал Шото и неловко улыбнулся в ответ. — Не смущайся, Шото-кун, — она по-дружески пихнула его в бок, — Я желаю тебе только добра. И я знаю, что он сделает все, чтобы ты был счастлив. Никто другой из нашего класса на такое не способен. — О чем болтаете? — подлетела к ним довольная Джиро с фруктовыми канапешками, — Момо, можно тебя отвлечь? Помоги настроить музыкальную аппаратуру? — Конечно! — лучезарно откликнулась Яойорозу. Она сжала прохладную ладонь Шото напоследок, подмигнула ему и скрылась в толпе. Как только она ушла, на ее месте появился Мидория. — Джиро написала целую песню в честь нашего возвращения, — восхищенно сообщил он, — У нас такие крутые одноклассники. — Не то слово, — от души согласился с ним Тодороки. — Он теперь утопит тебя в любви, — подмигнул ему Изуку, глядя в сторону Кацуки. Шото перестал считать моменты, когда одноклассники по очереди вгоняли его в краску. Господи, как всем в глаза-то смотреть? — Я знаю Каччана с детства, и он всегда был таким. Если он задается целью, он идет напролом и добивается своего во что бы то ни стало. Даже если ты теперь захочешь, он тебя не отпустит, — лучший друг лукаво улыбался ему, а Тодороки думал лишь об одном. — Никогда не будет такого, чтобы я этого захотел. И я тоже упрямый, Мидория. — О, да, это так. Позволь мне просто порадоваться за вас. Они крепко пожали руки, и Изуку отошел, оставляя друга наедине со своими мыслями. Тодороки нашел глазами светлую макушку в толпе людей, и его сердце сделало кувырок. Джиро и Момо успешно наладили оборудование, и Киёка начала петь, будоража слух своим прекрасным вокалом. — На горизонте распускаются цветы, И черный ворон безвозвратно улетел. Я утонул в пучине черной пустоты, Но я нашел тебя, пусть даже в темноте. Тодороки сжал футболку на беспокойной груди. Он ощутил, как сзади подкрадывается тепло, и голова любимого человека легла на его плечо, крепко сжимая его руку в горячей ладони.Эпилог. День 1
21 апреля 2024 г. в 12:12
Тодороки стремительно поднялся и начал всматриваться в экран. Что случилось? Ему плохо? Приступ? Где Исцеляющая Девочка?
— Не суетись ты так, — услышал он знакомый хрипловатый голос.
У Шото перемешались все внутренности. Он точно чувствовал, как сердце подскочило до горла и резко бухнулось обратно в грудную клетку. С легкими тоже что-то было не так. Нужно дышать, почему он не помнит, как это делается? Его взгляд опустился вниз на больничную койку. С нее прямо ему в глаза смотрели два других, ярко-красных.
— Кацуки… — выдохнул Шото и с облегчением бухнулся обратно на стул.
Он закрыл лицо руками, будто не мечтал столько дней только о том, чтобы встретить взгляд этих глаз. Почему он не может смотреть? Почему ладони влажные? Тодороки слышал, как часто пищит монитор, и этот писк отстукивал тот же ритм, что и сердце в его собственной груди.
— Не реви, — сказали ему, и Тодороки тотчас поступил наоборот.
Шото переполняли эмоции. Он хотел одновременно убрать руки с лица, и хотел никогда не убирать их оттуда. Он желал броситься вперед и обнять человека на кровати, но боялся это сделать. Он мечтал увидеть, как любимые глаза глядят прямо на него, а не куда-то в пространство, но он не мог позволить себе смотреть.
— Иди ко мне… Шото.
И сердце Тодороки разорвалось. Он бросился вперед. Его подхватили сильные теплые руки и прижали к себе. Шото несдержанно рыдал в подставленное плечо и ощущал, как чужие ладони зарываются в его волосы и гладят по спине. Он испытывал сразу все эмоции мира, но страх и ожидания отошли на задний план. Он обнимал самого лучшего человека на свете и плакал навзрыд. Бакуго поцеловал его в висок, успокаивая, но Шото стало только хуже. Он просто не мог остановить слезы. Он здесь, он вернулся, он так близко, как только можно мечтать.
— Эй, — позвал его Кацуки, но Тодороки упрямо помотал головой, отказываясь откликаться. Он не был готов поднять заплаканное лицо и встретить чужой взгляд.
— Дай мне посмотреть на тебя, Шото, — попросил Бакуго, и Тодороки не мог не дать ему это. Кацуки провел в темноте столько времени не для того, чтобы видеть, как от него прячутся.
Он медленно сполз с его груди, протер руками лицо, и, едва он сделал это, как горячие ладони нетерпеливо притянули его к себе за щеки так близко, что они почти соприкоснулись носами. Бакуго смотрел ему в глаза, и в них Шото видел смесь восхищения, любви, нежности и доверия. Он тонул в настоящем и, наконец, таком живом блеске красных глаз, и не мог поверить в то, что ему это позволено.
— Твои глаза еще красивее, чем я себе представлял, — сказал Кацуки и сцеловал с щек Шото новую порцию слез.
— Я люблю тебя, — дрожащим голосом произнес Тодороки, и его губы начали трястись. Он больше не мог выносить переполняющие его чувства, они сами просились наружу.
— Я хотел сказать это первый, — недовольно ответил ему Бакуго, и Шото засмеялся. Кацуки распахнул глаза, услышав любимый смех.
— Ты не можешь во всем быть первым, — улыбнулся Тодороки.
— Еще как могу, — возразил Кацуки и прижался к его губам.