Сбежать от себя

— Это что такое? — выгнув бровь, Хаск с подозрением разглядывал дверь, ведущую в самую дешевую комнату в низкосортном мотеле на окраине города. — Я здесь живу, — засмеялся Энджел, прикрывая этим свое смущение. — И давно? — Хаск спрыгнул с мотоцикла и снял шлем. — С того момента, как приехал в Вегас? — Энджел неловко почесал в затылке. — Тут недалеко автобусная остановка, можно доехать до Стрипа. — Даже в Вегасе автобусы не ходят ночью. Как ты добирался сюда после закрытия бара? — Я… эм, ну… дожидался утра где-нибудь. Если получалось, ухватывал пару часов сна с клиентами, — Энджел достал из кармана ключи и принялся открывать заедающую дверь. — Тут не так плохо, как тебе кажется, честное слово. Пускать гостя внутрь он явно не собирался, стараясь заслонить собой весь проем, но Хаск все же извернулся, чтобы заглянуть ему через плечо. Зрелище предстало печальное. Узкая разворошенная кровать с пожелтевшим постельным бельем, полузакрытый комод, у которого ящики уже давно не функционировали, как надо, потемневший от времени ковер, заляпанный непонятно чем, и стойкий запах курева и кокаина. — И как тебе такой стиль жизни после Нью-Йорка? — с легким сарказмом заметил Хаск. — А ты что думаешь, там было лучше? — огрызнулся Энджел и, сдавшись, отошел в сторону, приглашая Хаска внутрь. — Ну, я не в курсе подробностей, но мне всегда казалось, что в твоей индустрии платят достаточно для комфортной жизни. — Кому-то может быть и платят, — пробурчал Энджел и рухнул на незаправленную кровать. — Если они не подписывали адский контракт в свои восемнадцать. — Адский контракт? — Хаск подавил зевок и присел на ободранный стул. Тот опасно качнулся, но удержался и даже не развалился. Казалось, что сейчас он закроет глаза, и тут же провалится в сон. У Хаска был длинный тяжелый день, и такая же ночь. Энджел выглядел примерно так же, но, если ему нужно было выговориться, было бы свинством встать и уйти сейчас. — Адский, Хаски, адский, — Энджел вздохнул и пожевал и без того пересохшую и потрескавшуюся губу. — Подписал его назло отцу, а в итоге получилось, что себе всю жизнь похерил. Хаск взглянул на Энджела с жалостью. Сейчас он не выглядел нахальным щенком, полным флирта и подколок. Сгорбившися, тощий, уставший, потасканный жизнью и наркотой: он производил скорее впечатление старика — глубоко несчастного, прожившего полную горя и разочарований жизнь. Приглядевшись, он заметил морщины на лбу, в уголках глаз и складку между бровей. Остатки косметики сползали с лица после длинной ночи, оставляя за собой отчетливо сухую кожу. Что же, кажется, не один Хаск тут выглядел старше своих лет. Человеческое тело не прощает подобный образ жизни, ломается, крошится прям под пальцами. Сколько еще осталось им обоим прежде, чем оно сдастся? — Когда мне было шестнадцать, отец застал меня с одноклассником в переулке, — хрипло и тихо начал Энджел после долгого молчания. — Мы просто целовались, я еще толком ничего не знал о себе тогда, просто экспериментировал. Я думал, он убьет меня в тот день, в такой ярости он был. Он замолчал и нахмурился, словно воспоминания причиняли ему боль. — Через неделю он закрыл меня в съемной квартире с двумя проститутками и старшим братом, чтобы тот «проследил», что я поведу себя, как достойный наследник «рода». Они у меня поколениями наркоту сбывают, американско-итальянская мафия и все дела. — Он вздохнул. — Я пытался набить брату морду, но тот пригрозил, что отец обо всем узнает и… Энджел содрогнулся. — В тот вечер я понял, что к женщинам на расстояние пушечного выстрела больше не подойду. Хаск нахмурился и сжал зубы. Как же нужно не любить своего ребенка, чтобы так его травмировать. У него самого, конечно, был не сын, а дочь, но ему бы и в страшном сне не привиделось сделать с ней такое. — Потом я стал таскать кокаин из поставок. Щепотка здесь, щепотка там: все равно никто не заметит, — Энджел пожал плечами. — К восемнадцати я сидел на нем уже крепко. Отец бы, наверняка, однажды поймал меня за руку и прибил, но не успел. Я встретил Вэла. Его взгляд стал рассеянным, словно теперь он старался как можно меньше вдумываться в то, что говорил. Отстранялся от ситуации, как мог. — Лживая тварь предложила мне золотые горы и океаны снежка, а еще возможностью отомстить отцу и показаться на экране с голым задом. Он так красочно все это описал, что я повелся, как тупая овца. Подмахнул бумаги, не читая. Думал, что, вот она, свобода, буду зарабатывать, упарываться и трахаться всласть. Буду носить звание «позорище семьи» с гордостью. Энджел устало потер лоб трясущимися руками. — Вкус сладкой мести улетучился в течение полугода, когда я понял, что вместо свободы Вэл загнал меня в клетку с хомячьим колесом. Он контролировал каждый мой шаг, заваливал меня съемками, от которых, как выяснилось, по условиям контракта, я не мог отказаться, выбрасывал меня на сцену в своем клубе, когда ему было скучно, и «обменивал» меня на всякие ништяки от своих бизнес-партнеров. Хаск содрогнулся, когда услышал, через что пришлось пройти Энджелу. — Почему ты не разорвал контракт? — тихо спросил он. Энджел горько рассмеялся. — О, поверь мне, я пытался. Оказалось, что контракт был бессрочный, а для того, чтобы его разорвать, я должен был «выкупить» себя, — Энджел поморщился. — Я так разозлился тогда, столько гадостей Вэлу наговорил и… Он замолчал и нервно потер ладони, пытаясь дышать ровно. — Оказывается, отца я боялся меньше в свое время. На мне в тот день живого места не осталось, а когда я пригрозил вызвать полицию и снять побои, Вэл рассмеялся мне в лицо. Сказал, если я сунусь, это будет последним, что я сделаю в своей никчемной жизни. Это было… где-то девять лет назад. В комнате повисла удушающая тишина. Так вот, что Энджел скрывал все это время. Вот почему он говорил, что Хаск бы осудил его за то, чем он все это время занимался. Только судить его было теперь особенно сложно. Он ввязался в дерьмо по молодости и по глупости, а потом оказалось, что дорога в нормальную жизнь была для него закрыта. — Ты сбежал? — предположил Хаск, складывая все детали пазла в голове. — Сбежал. — Энджел кивнул. — Сначала пытался копить, Вэл всегда платил мне копейки, и те уходили на кокаин — без него я бы не вывез такую жизнь. Потом понял, что чем старше я становлюсь, тем более мерзкие высказывания Вэл себе позволяет, и тем хуже он со мной обращается. Я даже переступил через свою гордость однажды и приполз к брату за помощью. Он только посмеялся мне в лицо и велел убираться туда, откуда я вылез. Энджел сглотнул, покачиваясь от усталости поднялся с кровати и стал нарезать круги по крошечной комнатушке. — И вот он я, мне тридцатник, а я ничего в жизни не умею, кроме как подставлять задницу. В последний вечер в Нью-Йорке Вэл в очередной раз мне об этом напомнил, и отправил в полет через всю комнату, когда я огрызнулся в ответ. Я… плохо помню ту ночь — Энджел покачал головой. — Я, в принципе, плохо помню ночи с Вэлом. Это… наверное, какая-то защитная реакция, иначе бы я уже давно кукухой двинулся. К утру я очнулся один, вся постель в кровищи, а я даже встать без сильного обезбола не мог. В общем, я добрался до аэропорта, взял билеты на ближайший рейс и улетел. Как ты понимаешь, ближайший рейс оказался до Вегаса. Здесь я отлеживался неделю, а потом пошел искать, куда себя приткнуть, чтобы можно было легко «подрабатывать» на стороне. В комнате снова повисла звенящая тишина. Энджел продолжал тревожно бродить по комнате, занимая руки всем, что попадалось на глаза. Хаск сидел под впечатлением от истории, не зная, в какую сторону направить ход мыслей, которые были в полном беспорядке. — Тебе нужно залечь на дно, Энджел, — наконец, сформулировал он связное предложение. — А чем я, по-твоему, занимаюсь? — обиженно ответил Энджел и уставился на Хаска, поджав губы. — А ты, мой дорогой, выступал на сцене в баре на Стрипе. И трахался со своими фанатами между делом. Как думаешь, сколько из них отчитались онлайн о том, где и с кем они были ночью? На секунду Энджел выглядел удивленным, потом его лицо отразило досаду, и он хлопнул рукой по столу. — Блять. — Что, даже в голову не пришло, что твой босс быстро найдет тебя по таким отчетам? — Давай, уже начинай смеяться над тем, какой я тупой, раз о такой очевидной херне не подумал, — огрызнулся Энджел, готовый защищаться от всего на свете. — Я не собирался смеяться, Энджел, — вздохнул Хаск, потирая покрасневшие от усталости глаза. — Знаешь, у Чарли… — Не впутывай сюда Чарли. Я не могу к ней вернуться теперь, головорезы Вэла найдут ее и… — он сглотнул и сжал кулаки. — Невинность в наше время редка, чтобы можно было ей так легко разбрасываться. — О, тебя на глубокую философию под утро потянуло, да? Что, кайф проходит? — усмехнулся Хаск. — Если бы ты дослушал, то знал бы, что у нее есть еще один бар для местных на окраине. Маленький, ничем не примечательный, туда хотят типичные Джо и Томы выпить кружку пива после тяжелой смены. Там тебя вряд ли кто-то опознает. Даже сама Чарли там появляется раз в пятилетку. Это ее пилотный проект до Хазбина, который она не закрывает только потому, что ей жаль персонал, который она туда натащила. — И что я там буду делать для Джо и Тома, если они не геи? — Энджел взглянул на Хаска, словно тот был идиотом. — Не спать с ними — это однозначно, — закатил глаза Хаск. — Поработаешь пока что официантом. Чарли как раз жаловалась, что у нее там кто-то слетел недавно. Потом, когда все успокоится, может быть, она вернет тебя назад в Хазбин. Чаевые на Стрипе гораздо лучше. — Официантом? — Энджел растерянно огляделся вокруг. — Мне тогда не хватит, чтобы даже в этой конуре жить. Хаск загадочно улыбнулся. — Если пообещаешь быть хорошим соседом, то у меня есть свободная комната. Энджел прищурился и скрестил руки на груди. — А расплачиваться я буду натурой? Так и знал, что ты спишь и видишь, как меня в постель затащить. Хаск, усмехнувшись, покачал головой. — У меня складывается ощущение, что это ты спишь и видишь себя в моей постели. Покоя не дает, что я тебе отказал? — Ты? Мне? Отказал? — Энджел мерзко захихикал. — Мечтай, я бы с тобой только по двойному тарифу согласился. Ты же, наверняка, бухтеть даже во время секса не перестаешь. Брр, нужно бы мне было такое веселье. — Мгм, так все и было бы, — хмыкнул Хаск и поднялся. — Собирай вещи давай, бери только необходимое, отоспимся и на машине приедем за оставшимся. — Я еще не согласился жить с тобой, между прочим, — встал в позу Энджел и вздернул подбородок. — Да? — Хаск потянулся, разминая затекшие, уставшие мышцы. — Тогда я поехал домой, устал, как собака. Напиши мне, если решишься. Он не видел причины, по которой Энджел мог бы отказаться, но если тот будет упираться и играть в гордыню, то Хаск не станет возражать. В конце концов, Энджела всю его сознательную жизнь к чему-то принуждали, стоит в самом деле дать ему возможность принять решение самостоятельно. Махнув рукой, Хаск направился к выходу, надеясь только, что ветер, бьющий в лицо во время поездки, не даст ему уснуть за рулем и уехать в ближайший столб вместе со своим железным конем. — Хаски, Хаски, подожди! — спохватившись, Энджел бросился следом. — Нет, нет, я с тобой. У меня же нет твоего номера телефона, как я тебе напишу! Моргнув несколько раз, Хаск медленно кивнул. Информация стала доходить до него туговато, измотанное тело трубило во все трубы и требовало примерно сутки крепкого сна. — Тебе дать номер телефона или свободную комнату? — почесав в затылке, переспросил он, запутавшись в сложном восклицании Энджела. — И то, и другое, — усмехнулся тот и подтолкнул Хаска к выходу. — Давай, погнали, пока ты тут прям на пороге не уснул. Я так заебался спать в этом клоповнике, надеюсь, у тебя конура получше окажется. — Даже сточная канава будет лучше этого дерьма. Пошли. — Хаск потрогал пальцем отваливающееся украшение на двери и послушно направился на улицу, пока в голову не закралось сомнение. В конце концов, он уже довольно давно не пускал никого в свое пространство после того, как Вероника собрала вещи и уехала, это стало задачей почти непосильной. А теперь он собрался поселить у себя бывшего порноактера и наркомана. Пожалеет ли он об этом? Скорее всего, да. Впрочем, сейчас размышлять на эту тему не хотелось. Любая серьезная мысль вызывала зевоту и головную боль. Подождав пока Энджел заберется на пассажирское сиденье, Хаск тронулся и погнал в сторону дома. *** — Твою ж мать, — присвистнул Энджел, спрыгивая с мотоцикла и снимая шлем. — Это что, серьезно твой дом? Он с удивленно раскрытыми глазами разглядывал гараж на три машины, в котором сиротливо примостилась лишь одна. Казалось бы, гараж и гараж, но вертеться и дергаться Энджел начал еще на подъезде, когда вместо «конуры» увидел дорогой дом в весьма приличном районе. Хаск сначала не понял причины мандража — он к своему жилищу давно привык — а теперь все становилось на свои места. Энджелу было тяжело наложить образ своего нового соседа на жизнь однажды успешного бизнесмена, о которой Хаск ему рассказал. — Ты думаешь, я припарковал бы свой Харлей в чужом гараже? — хмыкнул Хаск и открыл дверь в жилые помещения. — Проходи, сейчас организуем тебе комнату. Там может быть пыльно — никто не пользовался гостевой комнатой, как минимум, четыре года — но давай подумаем об этом после того, как проспимся. Он обвел рукой просторную гостиную, совмещенную с кухней: по ней легко можно было догадаться, что однажды об этом доме заботились, убирались здесь, с любовью украшали. Сейчас же, в остатках былого лоска громоздились ряды пустых бутылок, коробок, кружек и фантиков. По углам собирались комья пыли, дверцы холодильника и микроволновки были в разводах, лишь плита стояла нетронутая, кричащая о том, что ее хозяин перебивался барной едой не один год. — Ебать, ты же не наврал, у тебя правда бабок ворох был, — присвистнул Энджел, оглядываясь и явно чувствуя себя не в своей тарелке. Хаск мог предположить, что у него было мало позитивного опыта в жизни с сильными мира сего. Хаск, решив не комментировать восклицание, указал на второй этаж и повел новоиспеченного соседа туда. — Три спальни на втором этаже, и одна на первом. Пиздец, сколько такой дом должен стоить, — тихо бубнил себе под нос Энджел. — Может, мне тоже барменом идти работать, если на твои чаевые можно содержать это. — Не заглядывай в чужие карманы, детка, — ласково порекомендовал Хаск и открыл одну из дверей. Из комнаты пахнуло пылью и прелостью, тут и правда никто давно не убирался, надо бы горничную пригласить и отгенералить весь дом, раз уж теперь Хаск живет не один и нужно поддерживать какой-никакой порядок. — Ложись лучше спать. — Да, папочка, конечно, папочка, — ухмыльнулся Энджел, захлопал глазами и выставил бедро. — Папочкой меня может называть только один человек, и это не ты, — глаза Хаска потемнели, он сжал ручку двери. Энджел быстро сообразил, что проехался по больному, и виновато улыбнулся. — Оу, да, прости, забылся немного. Просто, знаешь, — снова ухмылка, полная флирта. — Мужчины постарше частенько любят, чтобы их так называли. — Иди спать, Энджел, — недовольно фыркнул Хаск, тем не менее смягчаясь немного: Энджел не пытался его задеть, он просто вел себя так, как привык. В любой ситуации продавай себя. В его случае это высказывание, к сожалению, оказывалось буквальным. Он развернулся и молча отправился к своей спальне. В ее декоре все еще чувствовалась женская рука: Хаск так никогда и не добрался до того, чтобы что-то в доме переделать и переставить. Или вообще продать его к чертовой матери: объективно он ему нахрен не сдался такой огромный — Энджел был прав в этом отношении. Дверь детской он вообще не открывал все это время, да и кабинет свой на первом этаже, который Энджел обозвал еще одной спальней, давным-давно забросил. Зачем бармену домашний офис с кучей электроники и книжной полкой, заполненной книгами по бизнесу, бухгалтерии и техникам переговоров? — Хаски, — тихо позвал Энджел, останавливая Хаска на полпути. — Я хотел сказать… Он замялся и устало прислонился к дверному проему, лениво разглядывая предоставленную ему комнату. — …спасибо за… — он махнул рукой куда-то в воздух, — …за сегодня и за комнату. — Не стоит благодарности, — кивнул Хаск, почему-то смутившись. Раньше у него не было проблем с выражением своих эмоций, но события нескольких лет назад так сильно его подкосили, что сейчас все эти телячьи нежности были чужды, и как на них реагировать, Хаск понятия не имел. Неловко пожав плечами, он попытался спешно ретироваться в свою спальню, пока Энджел не придумал наговорить ему чего-нибудь еще столь же неловкого и сопливого. — А еще я, пожалуй, перекрашу стены в розовый, сделаю неоновую подсветку и поменяю ковер и шторы. Хаск, не ожидавший атаки исподтишка, застыл на месте, а потом медленно повернулся. Энджел нахально ухмылялся и ждал реакции. Вот же провокатор, хлебом не корми, дай цапнуть руку, которая его кормит. — Нет, — коротко ответил он и упрямо насупился. — Ну Хаски, ну что ты начинаешь, — разнылся Энджел, явно наслаждаясь своей игрой. — Смотри, какая тут скучища. Я что, похож на человека, который будет жить в бежевой комнате? — Ты жил в дешманском мотеле, в котором преобладающим цветом был цвет ссанины, — невпечатленно ответил Хаск. — Сразу ниже пояса бьешь, да? — Энджел надулся и сложил руки на груди. — Мудак. Хаск был слишком уставшим для того, чтобы разбираться, пытался ли Энджел сейчас им манипулировать, или всерьез обиделся. Значит, нужно было подтягивать старые привычки со времен, когда в доме водилась женщина. — Ладно-ладно, как скажешь, дорогая, розовый так розовый, — хмыкнул он с сарказмом и привалился к дверному проему своей спальни. — Бубнишь, как моя бывшая жена. — Если ты думаешь, что сравнение с женщиной должно меня оскорбить, то у меня для тебя плохие новости, — начал Энджел, и снова расплылся в своей пакостной усмешке. — Это, между прочим, кинк, и я много раз для съемок одевался в женскую одежду. Могу даже показать фотки или видео, — Энджел достал телефон и принялся там что-то искать. Выпучив глаза, Хаск метнулся в спальню. Смотреть гей-порно, а тем более, смотреть на Энджела в каком-то похабном шмотье, не казалось ему привлекательной идеей. — Мне и так неплохо, я обойдусь без демонстрации, — буркнул он, закрывая дверь, — Иди спать, Энджел. Последнее, что он увидел, светящееся лицо Энджела, который получал неземное удовольствие от созданной неловкости. И, наверное, немного от того, что все-таки получил, что хотел и уговорил Хаска на какие-то ублюдские розовые занавески. Говнюк. И все-таки, женская одежда? Так выглядело гей-порно? Мужики в юбках и женском нижнем белье? Хаску все это казалось странным, словно из другого мира. Он всегда считал себя пансексуалом — чисто гипотетически, правда, практически он был женат один раз, и больше партнеров у него не было — но, кажется, идея гей-порно в таком формате его не шибко возбуждала. Хотя мысль об отношениях с мужчиной все еще нормально ложилась на его мировоззрение. Черт ногу сломит в этой сексуальности. Побубнив себе под нос, как все нынче сложно в этом аспекте, он рухнул на кровать, как был в одежде, и моментально отключился. Ему снился Энджел в балетной пачке, который возмущался, что Хаск не возбудился, а ведь он так старался и выбирал костюм. Хаску было немного неловко за отсутствие реакции, но больше смешно. Что за гей-порно с балетными пачками, Энджел снова пытался вывести его на эмоции, вот и все. Проснулся он ближе к вечеру с головной болью и стойкой картинкой в воображении. Главное, не заржать, когда он увидит Энджела.