Причины (не)любить шопинг

Когда где-то в начале марта Тарталья говорит Скарамучче, что лето всего через три месяца, и получает в ответ лишь короткий кивок, он ограничивается закатыванием глаз. Когда ближе к середине апреля Тарталья заводит разговор о скудном гардеробе друга, в него метают полный недовольства взгляд, и он нехотя переводит тему на что-то другое. Когда близится конец мая, а синоптики предупреждают о приближающейся знойной жаре, Тарталья наконец решает взять дело в свои руки и тащит Скарамуччу в торговый центр, несмотря на чужие препирания, грозовые взгляды исподлобья и попытки сбежать. И когда это всё-таки происходит, Скарамучча никак не может понять, какая нечистая сила побудила его начать водить дружбу с этим рыжим балбесом. Потому что дружба отпетого шопоголика, который бежит разбрасываться деньгами, как только новая коллекция какого-то популярного бренда появляется на витринах, и человека, круглый год ходящего в двух-трёх чёрных толстовках и одних и тех же джинсах, кажется восьмым чудом света. Уже после второго магазина Скарамучча чувствовал, что готов умереть, лишь бы закончить эту каторгу. Сначала ему предлагали что-то адекватное: базовые свободные футболки и какие-то неприметные штаны, но потом Тарталья вошёл во вкус и стал навешивать на друга всё, что привлекало его извращённый мозг. А привлекало его всё подряд, поэтому Скарамучча, едва способный удерживать в руках и так огромную кучу вещей, выл от безысходности и даже дал себе слово, что, если для прекращения этих мучений нужно уверовать в какого бы то ни было бога, он тут же это сделает. И даже во время примерки одежды Тарталья не унимался. Постоянно заглядывал, чтобы проверить, как там дела у друга, а когда на него рявкнули после, кажется, десятой спокойной просьбы не делать так, он убежал, но только чтобы, как он выразился, найти «ещё больше реально имбового шмотья». Спустя пару вечностей — на самом деле, часов — Скарамучча сбивается со счёта магазинов, в которые его продолжают заводить с поразительным энтузиазмом. Он перестаёт смотреть на вывески брендов и на то, что там приносит ему Тарталья, пока наконец не оседает на пол одной из примерочных, измученно выдыхая и закрывая глаза. Когда Тарталья приносит очередную стопку вещей и видит откинувшего коньки друга, он взвизгивает, хватается за голову и спешит начать делать искусственное дыхание, хотя понятия не имеет, как оно делается, но Скарамучча, к счастью или сожалению, подаёт признаки жизни и из последних сил даёт своему мучителю по лицу. — С меня хватит, — бесцветно бормочет он. Скарамучча игнорирует обиженное шипение друга и поудобней растягивается на полу примерочной, подкладывая под голову первую попавшуюся тряпку. Ею оказывается ярко–синий пушистый свитер с объёмными разноцветными перьями по бокам и огромным принтом дикобраза–скейтера. Даже думать не хочется о том, с какой целью создавалось такое мракобесие и на что рассчитывал Тарталья, когда принял решение принести это Скарамучче, который, вообще-то, находился в поиске летней лёгкой одежды, а не взрывного образа для новогодней вечеринки в доме сумасшедших. К слову, сам Тарталья перестаёт потирать свой ушибленный нос и поднимается на ноги. Обиженное выражение лица сменяется обеспокоенным, и он наклоняется над тихо сопящим Скарамуччей. — Я понял, тебе надо подкрепиться! — вдруг выдаёт он, просияв. — Ничего ты не понял, долбоёб, — вымученно стонет Скарамучча, смеряя недовольным взглядом нависающую над собой катастрофу. — Я хоть и долбоёб, — Тарталья гордо упирает руки в бока, — но хотя бы не отвергаю всё подряд. Я столько всего принёс, а тебе совсем ничего не понравилось! — Ты приносил мне какую-то дичь и… — Нормальные вещи я тебе приносил! — вдруг обиженно перебивает Тарталья, повысив голос. Скарамучча подскакивает, о чём сразу же жалеет из-за слабого головокружения, и подбирает с пола вещь, служившую ему подушкой. Он надеется, что его вылупившиеся глаза говорят всё за него, но Тарталья просто молча стоит и, кажется, совсем не понимает, что не так с этим супер-модным свитером и в чём состоит претензия. — В любом случае я проголодался, — он возвращается к изначальной теме разговора. — Ты как хочешь, а лично я собираюсь съесть крошку-картошку с сыром и двойной порцией мясного ассорти. Картинка названного блюда сама по себе возникает в голове, и Скарамучча ловит себя на мысли, что, вообще-то, кушать и правда хочется. Даже, наверное, сильно. И хоть Тарталья поступил очень подло, воспользовавшись уязвимым положением друга, чтобы соблазнить картошкой, на этот раз Скарамучча готов проявить милосердие и простить его, лишь бы посвятить драгоценное время еде, а не тратить его на споры. К счастью, очередь в фудкорте небольшая, поэтому уже совсем скоро они набирают себе еды и садятся за дальний столик. Тарталья даже во время приёма пищи не может перестать рассказывать о всяком разном, поэтому говорит с набитым ртом, а Скарамучча молча уплетает свою порцию и поначалу честно пытается вслушаться в рассказ друга, но вскоре, окончательно потеряв нить повествования, бросает эту затею. — Знаешь, даже как-то лучше стало, — невзначай говорит Скарамучча, закончив кушать. Он откидывается на спинку студа и расслабленно выдыхает. И вдруг с ужасом понимает, что совершил одну из самых страшных ошибок в своей жизни. В глазах напротив зарождается коварный блеск, вынуждая вспомнить все существующие маты и начать думать, как подгадать момент для побега. — Ты говорил, что тот магазин был последним, — жалкая попытка защититься. — О нет, — хитрый прищур, — я такого не говорил. Скарамучча открывает рот, собираясь возразить, но вдруг понимает, что бесполезно. Всё равно ему уже не отделаться. Туше. Он сокрушённо опускает взгляд на свои кроссовки и принимается молча перебирать пальцами край футболки, однако вскоре слух улавливает тяжёлый вздох и внутри зарождается надежда. Тарталья кладёт руку на затылок, задумчиво рассматривая заметно помрачневшего друга. — Слушай, ну, если тебе прям настолько не хочется, то давай зайдём в один последний магазин и всё. Возьми пару вещей и я буду считать, что мой долг как настоящего бро выполнен. — Где ты тут бро увидел? — недовольно фыркает Скарамучча и отворачивается в сторону, в душе радуясь тому, что приговор был смягчён. Впрочем, никакие выкрутасы не помогают и вскоре они всё равно оказываются у входа в очередной магазин. Не что-то особенное — среднестатистический масс-маркет, но Скарамучча с удивлением для себя подмечает, что здесь приятнее, чем во всех предыдущих местах: не душно, совсем немного людей и играет спокойная музыка. Вдобавок к этому, на первых попавшихся манекенах он видит действительно стильные и классно выглядящие образы, а не какую-то безвкусицу, как раньше. На одном из них Скарамучча замечает тёмный топ с сине-белой накидкой сверху и неплохие шорты на высокой талии, перевязанные широким поясом с фиолетовыми кисточками и — Скарамучча приподнимает брови и усмехается — большим бантом посередине. Образ дополняют митенки и гетры, а также несколько других аксессуаров. Но они пришли, чтобы выбрать одежду для лета, а ходить летом больше, чем в одном слое одежды, так ещё и тёмной — это медленная и мучительная смерть от варки, жарки, тушения или любого другого вида приготовления заживо на солнце, поэтому приходится заставить себя отвернуться от манекена и уйти в другое место, всецело предоставляя выбор одежды Тарталье. Скарамучча бесцельно бродит между рядами и стендами, рассматривает встречающиеся по пути вещи, а когда в глазах начинает рябить от обилия ярких цветов и различных форм и фасонов, возникает желание отвлечься. Поблизости оказывается зеркало, и Скарамучча принимается поправлять причёску, проходясь по прядям волос пальцами на манер расчёски. В отражении видно, как где-то позади него сотрудник магазина раскладывает по местам одежду, привезённую на вешалке то ли из примерочных, то ли со склада. Сначала в глаза бросается необычный цвет волос — светлые, почти платиновые, с одной выделяющейся ярко-красной прядью сбоку. Потом возникает мысль, что они, будучи собранными в недлинный низкий хвостик, выглядят довольно мило, а сами волосы кажутся мягкими и шелковистыми. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, парень вдруг оборачивается, а Скарамучча спешно возвращает всё своё внимание к собственному отражению, сам поражаясь своему поведению. С каких это пор он так засматривается на незнакомых людей? Скарамучча продолжает поправлять причёску с усердной сосредоточенностью, но глаза сами по себе возвращаются к разглядыванию незнакомца. Теперь вниманием завладевает чужой силуэт. Парень одет, наверняка, как и все остальные работники магазина, но отчего-то возникает ощущение, будто больше ни на ком в мире эти тёмные брюки и свободная футболка молочного цвета не будут смотрется так же хорошо, как на нём. Скарамучча завороженно переводит взгляд на руки, умело расправляющие одежду и раскладывающие её по местам, но незнакомец вдруг встряхивает головой, чтобы избавиться от мешающей чёлки, и глаза цепляются за ставшее видным лицо, которое спустя мгновение вновь скрывается за выбившимися из хвостика прядями волос. И поразительно, что этого мгновения достаточно для того, чтобы нежные черты лица и лёгкая улыбка не выходили из головы вплоть до прихода Тартальи. Не проходит много времени, прежде чем Скарамучча в очередной раз за день заходит в примерочную. Уныло вздохнув, он закрывает шторку и, выдав шёпотом лаконичное «заебала эта ебатория», принимается раздеваться. Он особо не смотрит, что там принёс его личный модный эксперт, и, смирившись со своей нелёгкой участью, молча меряет одежду, показывая каждый образ Тарталье, который периодически удаляется, чтобы принести из основного зала что-нибудь ещё. Перемерив почти всё, Скарамучча, к своему удивлению, обнаруживает в конце стопки одежды тот самый образ с манекена, который приметил ранее. К счастью, без тёплых гетр в комплекте, но это не отменяет тот факт, что одежда явно не самая подходящая для лета. Скарамучча задумчиво рассматривает вещи. Думается, что ему такое совсем не подойдёт и он, может быть, даже будет выглядеть нелепо, но, поддавшись любопытству, он отметает все сомнения и принимается переодеваться. В процессе выясняется, что то, что должно быть под накидкой — не какой-то обычный топ, а обтягивающее боди без рукавов, которое к тому же ещё и полупрозрачное, но вспомнившаяся фраза о том, что красота требует жертв и надежда на то, что слабая плотность ткани не будет сильно заметна, убеждают не останавливать примерку. Натянув на руки митенки, Скарамучча наконец смотрит в зеркало и с удивлением подмечает, что смотрится, вообще-то, даже лучше, чем он ожидал. Тонкая ткань боди прекрасно выполняет свою роль, выделяя рельеф хорошо сложенного тела, а свободный фасон шорт и пояс подчёркивают талию. Для полноты образа не хватает накидки, которую не вышло правильно завязать самому. К счастью, это не такая уж и проблема. Тарталья наверняка знает, поэтому можно просто уточнить у него. — Слушай, — Скарамучча отодвигает шторку в сторону и выходит из примерочной, захватив с собой нужный элемент одежды, — эта накидка как-то непонятно завязывается. Ты можешь… А потом он поднимает глаза и столбенеет. Потому что вместо Тартальи рядом оказывается тот самый симпатичный консультант, которого ещё совсем недавно по непонятной причине было невозможно выкинуть из головы. Он стоит всего в нескольких метрах и перебирает одежду у специального столика. К огромному разочарованию Скарамуччи, на консультанте не видно наушников или чего-то такого, а ещё он смотрит прямо на него, поэтому в том, что его слова были услышаны, можно не сомневаться. Скарамучча прикусывает губу и думает, как быть, пока его обводят заинтересованным взглядом, задерживаясь на оголённых руках и ногах. И прежде чем он догадывается открыть рот, чтобы извиниться и сказать, что ошибся, консультант кивает. Он подходит ближе и берёт из чужих рук, которые послушно разжимаются не по воле хозяина, накидку, после чего заходит за спину и расправляет вещь в воздухе. Скарамучча не сразу понимает, что от него требуется, но спустя несколько секунд до него доходит и он спешно просовывает руки в рукава. Незнакомец наклоняется ближе, аккуратно обворачивая ткань вокруг талии, отчего Скарамучча весь напрягается и вытягивается в струнку. А потом весь мир вдруг сходит с орбиты, как поезда сходят с рельс, как оступаются неудачливые паркурщики и как выпадает из рук дорогая посуда, потому что бархатный голос шепчет ему на ухо о том, что накидку следует заправить. И у Скарамуччи совсем не выходит сообразить, что там и куда нужно заправить, пока он не чувствует, как чужие руки плавно проникают под пояс шорт, а тело сзади прижимается чуть сильнее к собственному. Дыхание перехватывает, он вздрагивает и округляет глаза, но не смеет ничего сказать, потому что разом забывает все существующие слова, да и вообще весь алфавит, кроме буквы «а», которую бессознательно выдаёт от удивления. Скарамучча безучастно наблюдает за чужими руками, вынужденно проходящимися по его торсу и по-опасному ниже, вслушиваясь в чужое дыхание прямо над своим ухом. Он считает секунды до своей смерти, сбиваясь на каждой второй, но её не наступает, потому что вскоре консультант заканчивает своё дело и отодвигается. Он обходит вокруг, оценивая проделанную работу, а потом останавливается и приспускает ткань накидки, немного оголяя вздрогнувшие плечи, после чего делает несколько шагов назад и улыбается как ни в чём не бывало. — Вам очень идёт, — добродушно говорит он и показывает палец вверх. — Особенно эти вырезы. Скарамучча отмирает и чуть хмурится, не понимая, о чём идёт речь, и тогда консультант взглядом указывает на чужие бёдра. Он поворачивается к зеркалу и, присмотревшись, действительно обнаруживает два выреза по бокам шорт. И хоть оголённой кожи совсем не видно из-за боди, прикрывающего эти участки, Скарамучча всё равно приходит в ужас. В голове возникает один единственный вопрос: как он мог не заметить это? Он растерянно прикрывает вырезы руками и оборачивается к консультанту, а тот, наблюдая за чужой реакцией, издаёт тихий смешок. — А теперь, прошу меня простить, мне пора идти работать. Рад был помочь. Незнакомец мягко улыбается и ненадолго задерживается взглядом на чужом лице, прежде чем выходит из зоны примерочных и направляется в основной зал. Оставшись наедине с собой, Скарамучча громко и чётко матерится, и это, видимо, срабатывает, как заклинание, потому что из-за угла тут же выскакивает Тарталья. — Дружище, контролируй свой моветон, мы всё-таки в общественном месте, — с умным видом говорит он, поднимая указательный палец вверх и поправляя воображаемые очки. — А ты чё такой красный? — Новое слово выучил, клоун? — язвит Скарамучча, игнорируя последние слова и складывая руки на груди. Он замечает, что друг принёс новую порцию вещей, качает головой и разворачивается. — Больше не надо. Я возьму из того, что уже померил. Тарталья разочарованно выдыхает. Знал бы — не тащил. — И то, что сейчас на тебе? — бросает он вслед уходящему другу. Скарамучча останавливается и, подумав пару секунд, кивает. Он шустро переодевается обратно в свою одежду, стараясь не обращать внимание на то, каким красным кажется лицо в отражении зеркала. Собрав все нужные вещи, в том числе то, что мерил в последнюю очередь, он толкает Тарталью, зависшего в телефоне, и они вместе идут на кассу. И всё шло нормально, пока работница магазина, стоявшая у кассы, вдруг не пропала куда-то, попросив немного подождать замену. Ждать пришлось действительно недолго, но то, какая замена пришла, вынудило Скарамуччу начать думать, что он сошёл с ума. Подошедший парень приветливо улыбнулся и поздоровался, словно они не виделись каких-то пять минут назад, а затем принялся пробивать вещи и складывать их в пакет. И если сначала Скарамучча вынудил себя отвернуться, чтобы лишний раз не краснеть, то уже спустя несколько секунд сдался и позволил себе глазеть, не скрываясь. Красивые черты лица манили, грациозность движений подчиняла себе, а лёгкая улыбка на губах будила внутри странное чувство, от которого становилось невыносимо жарко. — Сегодня я работаю до закрытия, но завтра моя смена заканчивается в четыре и на остаток дня у меня нет планов, — сообщает парень, быстро черкая что-то ручкой на маленькой бумажке. Закончив, он задорно улыбается и взмахивает ей, привлекая внимание Скарамуччи, после чего кладёт в один из пакетов, которые сразу двигает ближе к краю. — Ваш чек в пакете. Спасибо за покупку, приятного дня! На ватных ногах Скарамучча двигается к выходу, игнорируя раздражающие посвистывания и кучу вопросов от Тартальи, который словно с катушек слетел после услышанного. — Я отлучился всего на пару минут, а ты успел кого-то склеить! Что у вас там произошло, пока меня не было? Ха, посмотри, ты снова весь красный! — не унимался он, прыгая вокруг Скарамуччи. Когда стало совсем невыносимо, тот кинул на него грозный взгляд, вынуждая поумерить свой пыл. Всё-таки получать второй раз за день по лицу не очень хотелось. Увидев поблизости несколько диванчиков, Скарамучча ускоряет шаг. Сесть на мягкую поверхность после стольких часов на ногах приятно, но гораздо больше его сейчас волнует другое. Он зарывается рукой в один из пакетов, выискивая брошенную туда бумажку, и натыкается на чек. На его обратной стороне аккуратным почерком выведен номер телефона и имя. Скарамучча улыбается и сжимает чек в руке, а Тарталья, нависший сверху, принимается улюлюкать. — Так значит, парня моего бро зовут Кадзуха, — задумчиво тянет он, вынуждая друга цокнуть и закатить глаза. — Это значит только то, что сегодня ты вернёшься домой с дважды разбитым носом.