Тёмная неделя

— Прощай, моя дорогая, благодарю за прекрасную ночь, — бархатный, слащавый голос Безликого Демона раздаётся шёпотом посреди безлюдной улицы. Его очередная жертва лежала на асфальте с мёртвыми, блеклыми зрачками. Кровь давно перестала пульсировать в её синих венах. Она лежала в разорванном до самого пояса алом платье. Бледное лицо украсили гематомы и синяки, а на губах засохли остатки спермы. Синие следы на шее указывали на удушье, причём не только руками. Оффендермен кладёт синюю розу на полуобнажённую грудь умершей. Он хищно улыбается. Как её там звали? Линет? Натали? А может, Лорелей? Хотя она была милашкой, этого достаточно. Ему нравилось, когда жертва истошно кричала, а затем медленно принимала свое положение. Он редко кого оставлял в живых, и, как правило, тех, кто выжил, Оффендермен оставлял на вторую встречу с ним. Последний раз любуясь видом жертвы среди потухших фонарей, он покидает уже наскучившую ему улицу. Непривычная тишина поселилась в ночном городе. С приходом Безликого люди как будто интуитивно ощущали необъяснимое чувство опасности и стремились раньше попасть домой, запираясь на все замки. Не всегда можно уловить, откуда исходит чувство угрозы. Иногда оно становится навязчивым, давящим на грудь шаром, мешающим спать. Похожее чувство ощущала в тот день Алоизия, когда оставалась одна дома и пригласила подруг к себе на ночёвку. Ей было тринадцать, когда родители впервые оставили её одну на ночь. Конечно, она хотела использовать это как возможность провести побольше времени с Кристин и Эшли. Алоизия была только счастлива наконец встретиться с подругами, ведь зачастую у неё практически не было времени даже просто прогуляться с ними. Она всегда возвращалась в строго определённое время после школы, чтобы не вызвать тревожность у родителей, и послушно шла готовиться к очередной олимпиаде. «Не подведи нас, Изи». Так часто говорила мама, наливая кашу в тарелку для дочери. Изи не подводила. Она хорошо делала уроки, участвовала в школьных соревнованиях по ненавистной математике и скучной химии, а ещё Изи не употребляла непристойных слов при взрослых и говорила только тогда, когда её спросят. В тот вечер Алоизию впервые оставили одну. Вернее, не совсем. Мама договорилась с няней — миссис Энджи, чтобы та присмотрела за девочкой. Однако возможность увидеться с подругами Изи упускать не хотела. Она удачно притворилась спящей, а затем, убедившись, что няня уснула в комнате родителей, спустилась в прихожую. — Только тихо, — открывая дверь перед Кристин и Эшли, предупредила их Изи, демонстративно приложив палец к губам. — Если Энджи нас увидит, мне снова запретят с вами видеться на месяц. — Не боись. — Эшли, не церемонясь, сразу повесила куртку на крючок. — Лучше скажи, что там у тебя с едой. — Она сразу направилась на кухню. Кристин, провожая её уставшим взглядом, улыбнулась и обняла Изи в знак поддержки. — Можем в следующий раз отпроситься и ко мне пойти, мои предки ничего не скажут. — Я пока не рискую пропускать дополнительные, сама понимаешь. — Алоизия хотела добавить что-то ещё, но внезапно на кухне раздался грохот. Обе бросились к источнику звука. Как оказалось, Эшли уронила тарелку и, к удивлению всех, не разбила её. — Я же говорила, никакого шума, — процедила Изи, оглядываясь. Эшли, поднимая тарелку с пола, виновато посмотрела на собеседницу. — Не дуйся, по крайней мере, тарелка цела, да и вроде, кроме нас, шум больше никто не слышал. Никто не стал спорить с Эшли. Она нередко отличалась слишком энергичным характером. — Ладно, лучше скажи, ты принесла розы? — Алоизия ещё два дня назад предложила девочкам попытаться вызвать семью Безликих, забавы ради. Они были детьми, и любые страшилки, которые они читали перед сном в интернете или рассказывали друг другу в школе, воспринимались больше как игра. На самом деле, никто из них не верил в то, что успел услышать, но пощекотать нервы им очень хотелось. Тем более, недавно они прочитали на одном сайте о «Тёмной Неделе». Когда-то давно считалось, что семь дней от кануна дня всех святых — это дни для разного рода нечисти, когда разные чудовища могут оказывать воздействие на внешний мир больше, чем обычно. Идею вызова духов поддержала и Эшли, сказав: «А почему нет? У меня кстати мама после собрания розы принесла. Думаю, один цветок пригодится». Кристин на это пожала плечами: «Я помню, в лагере похожее делала, но нас вожатые быстро по комнатам отправили. Я надеюсь, твоя няня не явится в самый неподходящий момент». «Всё нормально. Если что, мы можем пойти в мою комнату и закрыться в ней. Обычно Энджи всегда стучится и спрашивает, прежде чем войти. Вы можете спрятаться у меня под кроватью». — Обижаешь, пойдём. — Эшли, будто сама являясь хозяйкой дома, пошла в комнату Изи. Несмотря на то, что подруги бывали нечасто у неё в гостях, Эшли отлично помнила, где находилась комната Изи. Она шла, постукивая кедами на платформе со светящейся подошвой, и будто уже забыла о няне, которая вполне могла её услышать. — Стой, не беги. — Изи сразу подалась вперёд вместе с Кристин. Алоизия сосредоточенно рисовала тонкого человека, но с каждым новым штрихом рисунок ей нравился всё меньше. Какая-то часть девочки говорила о стыде показаться трусихой, ведь что такого в простой игре, которая на самом деле не влечёт за собой серьёзных последствий? Тем более, разве не она всегда мечтала показать, насколько умеет быть как взрослые? Кристин тем временем закрыла плотные шторы и расставила три свечи на столе. Лёгкий огонёк зажигалки в приглушенном свете нежно танцевал во мраке. — Ну как? Ты так трудишься, как будто это рисунок на конкурс, — вмешалась Эшли, заглядывая через плечо Изи. Та отложила карандаш и положила рисунок посередине. Фигура Безликого в строгом костюме среди криво нарисованных деревьев выглядела отталкивающе. Эшли, в свою очередь, небрежно раскидывала лепестки почти увядшей розы. Изи старалась игнорировать нарастающее чувство опасности. Оно липкой паутиной оседало на её плечах. Хотелось замереть и не шелохнуться. — Если что-то пойдёт не так, то просто прервем ритуал, хорошо? — попыталась уточнить Изи. — Окей, можем и на другой день перенести, — заверила её Кристин и села между подругами. При тусклом свете свечей они смотрелись как юные ведьмы, открывающие для себя таинство колдовства. Но магия для них была всего-то баловством и способом хоть на миг коснуться неизвестного для них мира, который те так часто представляли себе, но в который никогда не верили. Эшли первая уколола булавкой палец. Её чёрные густые кудри добавляли ещё больше смелости к образу, как и проницательные карие глаза. Она всегда стремилась рискнуть первой, чтобы показать остальным пример. Булавка перешла в руки к Кристин. Та, скривив лицо и сделав укол, поморщилась. На её бледном лбу выступили маленькие складочки. Крис не любила уколы, даже просто само ощущение лёгкой боли абсолютно ей не нравилось. Иногда девочка мечтала иметь способность вообще не ощущать дискомфорт. Она последовала примеру Эшли и оставила отпечаток пальца на рисунке Тонкого Человека, а также на лепестке розы. То же самое затем сделала и Изи. Последняя всё ещё чувствовала некое сомнение в том, стоило ли ей действительно устраивать такой ритуал. Что если потустороннее всё ещё существует? Тогда, может, зря они тревожат древнего духа? Как бы он не стал тревожить их. Последний штрих — добавить в ритуал вызова третьего Безликого, Сплендормена. Самого безобидного из всех Безликих братьев. Он всегда защищал детей и взрослых от своей семьи. По неведомой причине это существо тянулось к людям, желая их развлекать и помогать в опасных ситуациях. Кристин нарисовала на бумаге улыбку и подпалила её края, прежде чем тоже положить рисунок в центр стола. — Мы, Эшли, Кристин и Алоизия, просим Безликих Духов прийти к нам, — осмелилась прошептать Эшли. Имена… На сайте по вызову духов было указано, что нужно обязательно сказать имена тех, кто участвует в ритуале. Сердце Изи стало биться быстрее. Эшли повторяла и повторяла. Кристин крепче сжала руки подруг, закрыв глаза. Темнота в комнате казалась ватной, словно её можно потрогать. Глухие стены не могли ответить девочкам. Внезапно пламя свечи перед Эшли погасло, мягко и тихо, позволив ей вдохнуть запах расплавленного воска и дыма. Крис открыла глаза, почувствовав, что понимает, почему Изи вначале хотела прервать ритуал. Вторая свеча погасла перед ней, и лишь последняя, перед Алоизией, не собиралась потухать. Изи ощутила комок напряжения. Как будто весь её организм превратился в большой клубок нервов. Но затем она просто заметила, как через открытое окно ветер поднимает штору. — С меня хватит. — Изи вздохнула и быстро ушла включать свет в комнате. — Я не могу, просто не могу. — Да ладно, ничего же ещё не случилось, это просто ветер. — Эшли хотела заверить подругу в том, что им нечего бояться, но, увидев её глаза, полные страха, замолчала. — Я согласна с Изи. Затея у нас так себе. — Кристин трясущимися руками стала убирать лепестки роз. Эшли спорить не стала, а просто помогла девочкам убрать принадлежности для ритуала. Возможно, она тоже где-то в глубине своего подсознания почувствовала, что пыталась вторгнуться во что-то слишком опасное. *** Миссис Энджи проснулась от непонятного ей чувства тревоги. В свои пятьдесят лет она плохо слышала, но в ту ночь отчётливо могла ощутить неприятный рой помех в своей голове. Как будто кто-то исследовал её сознание, проверяя на прочность. Неведомая паника напала на неё, стоило только включить свет. Никого. Энджи осмотрелась по сторонам, чувствуя себя лишней в комнате. Резкое желание уйти побудило её встать и проверить, как там Изи. Вдруг что-то случилось с девочкой? Открывая дверь, она обнаруживает Алоизию в компании её подруг, но испытывает неожиданное облегчение и вместе с тем гнев. — Что вы здесь делаете в час ночи? Ваши родители знают, что вы здесь? — Страх у Энджи как рукой сняло. — Мы просто хотели помочь с домашним заданием и заболтались, — вступилась Эшли, стараясь выкрутиться из ситуации и помочь остальным. Энджи не желала слушать подобные объяснения, которые являлись очевидной ложью. На фоне их пререканий Изи стояла и понимала, что ей снова запретят видеться с друзьями, как только о случившемся узнают родители. Это лишь вопрос времени, когда у неё отберут телефон и ограничат общение, нагружая её новыми требованиями, пока она достаточно не «исправится». Да только станет ли она однажды «нормальной»? Дом Изи иногда напоминал ей клетку, куда она редко пускала гостей, чувствуя необъяснимый шлейф стыда за свое заточение. Кристин в знак поддержки взяла её за руку, пускай это мало чем помогло.