- Сходи по-братски за мороженым, пж.
- Сам иди!
- Ну бли-и-ин...
Солнце не светит, нет,
оно ослепляет. Лучи светят так ярко, что тёмные очки не помогают. Позитив и эйфория, витающие в воздухе с самого конца мая, постепенно перетекают в покой и полное расслабление, свежее осознавание того, что не нужно теперь вставать с петухами, сидеть по восемь часов в школе, делать огромную домашку на завтра. Оглушающая духота и выматывающая жара июля уже позади, на календаре второй день августа. Улицы пустуют, ведь людей, урвавшихся в последнее летнее путешествие, предостаточно. Почти все одноклассники и друзья разъехались, оставшихся Минхо легко пересчитывает по пальцам. На улице так тепло, светло и ясно!
Вот только ему совершенно не ясно. Не ясно, где...
Хан.
Прошло два месяца, как он просто испарился. Он не отвечает на звонки, сообщения не читает, в сети последний раз был в апреле. О том, чтобы выискать новый адрес парня, не могло быть и речи.
С того дня Ханджин и правда предпринял все меры по поискам Джисона, обыкновенные и крайние, из ряда вон выходящие. Номера матери или отца Джисона не было ни у кого.
Более того, они заявились к классному Джисона с просьбой дать телефон его мамы.
Более того, он их даже не прогнал.
Более того, он сказал, что мать Джисона тоже давно перестала отвечать на его сообщения, и что он без понятия, где Джисон может быть.
Более того, он дал им номер матери Джисона с просьбой сообщить ему самому, если что-либо станет известно.
Мать Джисона им, естественно, тоже не ответила.
Поэтому все в недоумении провели эти два месяца без Хана, не представляя, где тот вообще может быть.
Минхо переживал не по-человечески. Он стал закрываться в себе, стал реже ходить на прогулки с друзьями, стал реже выбираться из дома.
Слава богу, друзьям удалось вытащить его из четырёх стен и растормошить, ему стало чуточку лучше.
Но ещё одной нерешённой проблемой остался его личный дневник. Потому что дневника он не видел столько же, сколько и, собственно,
Хана.
Благо, сегодня вечером к ним снова приезжает заработавшаяся мать, и тогда он попросит у неё свою тетрадь обратно.
А прямо сейчас они решили, как в старые добрые времена, прогулятся вдвоём с Хёнджином, который согласился на такое по двум причинам: первая – Минхо всё-таки его лучший друг, а вторая – Феликс сегодня уехал в центр города на какой-то мастер-класс по танцам. Хёнджин был бы не против скататься с ним, но не успел опомниться, как все свободные места на мастер-класс были разобраны.
Листья слегка шевелятся на лёгком тёплом ветерке, и Минхо вздыхает. Хёнджин снимает солнечные очки.
- Ладно уж, схожу. Жди тогда. Тебе как обычно?
- Нет, хочу чего-нибудь экзотического.
- Странный какой-то. Окей, - бросает Хёнджин и идёт в сторону ближайшего круглосуточного. Минхо вздыхает снова.
- Вообще сегодня твоя очередь, - говорит он в пустоту, смотря на речку. Как же гармонично вписывается этот парк - занимает весь левый берег реки, вдоль самой реки идут пешие тропинки и дорожки для любителей велосипедного спорта, рассаженные повсюду фруктовые деревья и культурные кусты только радуют глаз; в реке, крякая, плещутся утки. Вон несколько детишек топчутся у самого берега, пытаясь покормить птиц, по дорожке едет велосипедист, а за ним бежит небольшая лайка, задорно гавкая, молодая пара прогуливается по тропинке, заворачивая к лесу и мило общаясь, смеясь. Всё так спокойно и мирно, Минхо кажется,
что даже слишком.
Он встаёт со скамейки и оборачивается – Хёнджина не видно. Тогда он идёт чуть вперёд, к реке, перешагивая через случайные цветы, затерявшиеся в коротко постриженном газоне. Тут он и слышит шаги.
- Прости, манго не было, киви пойдёт? – запыхавшийся Хёнджин протягивает ему упаковку, и Минхо берёт, кивая и благодаря, - слушай, нам надо было считать, сколько мороженых мы скушали с начала лета. Я уверен, я штук сто смёл точно, - он с хлопком открывает пачку и достаёт свой любимый шоколадный пломбир в рожке, - насчёт тебя в ряд ли. С твоей экзотикой, - он усмехается, - у тебя это переходящее.
- Да-да, - Минхо, тоже вскрывая упаковку, достаёт бледно-зелёный фруктовый лёд на палочке, - люблю пробовать что-нибудь новенькое.
Они молчат, поедая сладость и наблюдая за красивым пейзажем, вид на который открывается с их местоположения. Ветер щекочет лицо и шевелит волосы, солнце на пару минут заходит за тучу, потом снова выглядывает, приветливо освещая всё вокруг.
Тепло, тихо и спокойно.
***
- Приветики, мама уже приехала?
- Привет, нет ещё. Давай сюда, - Минхо забирает у только что приехавшего с мастер-класса Феликса сумку со сменной одеждой и несёт в комнату. Феликс разувается и, помыв руки, направляется на кухню. Сонхён делает какой-то салат, наскоро заправляя его сливочным соусом, поглядывает на время.
- Шести ещё нет, - задумчиво произносит она, и раздаётся звук истечения таймера духовки, принуждая её подойти к технике.
Феликс смотрит на часы: без пятнадцати шесть.
- Успеваешь, - только и замечает он, а после уходит в комнату переодеваться.
Минхо забегает на кухню лишь на пару секунд, чтобы попить воды, но его отвлекает звонок в дверь.
- Уже? – произносит он. Сонхён внезапно чихает, доставая из духовки запечённые овощи. Минхо молча покидает кухню и направляется в коридор, думая, почему бы матери не зайти самой, ведь ключи у неё есть.
- Приве-е-ет! Давно так не виделись, как же я соскучилась! – мать обнимает всех по очереди и, оставив вещи в комнате, идёт на кухню. Все садятся за стол, начиная трапезу, сопровождаемую разговорами. Мать расспрашивает абсолютно обо всём, начиная с окончания учебного года, заканчивая тем, не хотят ли они съездить куда-нибудь напоследок на пару недель. Но вскоре коллективно отказываются от этой идеи, ссылаясь на то, что им и тут вполне весело.
Вечер проходит быстро и незаметно. Под конец Сонхён с Феликсом остаются на кухне, моя посуду, а мать идёт в комнату, чтобы собрать вещи, и Минхо, выловив момент, идёт за ней.
- Мам? – начинает он.
- Да?
- А... Ты, случаем, не забирала у нас тогда... Такую тетрадку белую, в твёрдой обложке, с голубой лентой...
- Когда приезжала в апреле?
- Д-да...
Мать молчит пару мгновений, и уж эти пару мгновений длятся в пять раз больше, чем вечность.
- Я видела, она на столе лежала, ага... – она задумывается ещё на пару секунд, - нет, не забирала. Я помню, что подошла и перевязала ленту покрасивее, - она усмехается, а Минхо не до смеха, - но не брала, нет. А что? Что там вообще было?
- Это...
Минхо судорожно выдыхает, глядя куда-то в пространство. Н
ет? Как? Как? Где? Где? П-почему? Почем-му...
- Что случилось, Минхо? Что это была за тетрадь?
- Это... Это... – Минхо чувствует, как дрожат его руки и покрываются мурашками, - личный д-дневник б-был... Я... Г-где он тогд-да?
- Ты потерял его?
- Я под-думал тог-гда, что это т-ты его заб-брала, - он виновато смотрит на женщину, - н-но...
- Не волнуйся, - мать подходит к Минхо и обнимает его. Минхо обнимает её в ответ, чувствуя, что, кажется, опять начинает дрожать. Мать успокаивающе гладит его по спине, - ничего страшного. Найдёшь его, к тому же помни: не все люди в мире такие бесчеловечные. Хан, найдя твой дневник, нёс его на потерянные вещи. Я уверена, что тот, кто нашёл твою тетрадь, либо отнёс на потерянные вещи, либо в какой-нибудь пункт полиции, так что беспокоиться незачем.
- Х-хорошо, - отвечает Минхо, отстраняясь.
- Не беспокойся. Если что, звони мне, всё расскажешь, я дам совет, - мать подмигивает, улыбаясь.
- Ты тут? – в комнату заглядывает Феликс, - о, и ты тут, - он подходит ближе, - помощь нужна?
- Нет, спасибо, - женщина берёт свои вещи, - всё тогда, я пойду.
Они провожают мать до калитки, прощаясь и обещая вести себя хорошо и слушаться старшего – Минхо. Стоит матери скрыться за поворотом, как они дружно смеются с такого наставления и направляются к дому, по пути споря о том, кто будет доедать оставшийся салат.
Но Минхо не до смеха.
Чёртов дневник. Зачем он его завёл? Зачем вот?
Лучше бы писал все свои «мысли и чувства, в которых ему не помешало бы разобраться», на запотевших стёклах, а потом стирал бы всё тряпкой.
А теперь ему придётся нести ответственность за свои «чудесные записи», он уж уверен.
Но пока он не может сделать ровным счётом ничего, и ему остаётся только...
Ждать.
И он ждёт.
