Добро побеждает…
Что же оно все побеждает и никак не победит?
Значит, зло-то непобедимо.
«Айболит-66».
12 ноября 2013 года, полшестого утра, площадь Гриммо, 12, Лондон Он глубоко вдохнул утренний воздух — густой, пахнущий мокрым металлом, маслянисто оседающий на губах. В клубящемся на Гриммо тумане было не разглядеть парк напротив. Истошные вопли сирен скорых и полицейских машин доносились как сквозь слой ваты. Неумолчные звуки большого города. Серое рассветное небо нависало над головой тяжелым комковатым одеялом. Ближе к полудню случайно пробившийся луч солнца слегка окрасит его желтым, но уже через два часа город укутают сизоватые сумерки. Лондон в ноябре. Дом, милый дом. Последний раз затянувшись темно-коричневой сигарой, он медленно выдохнул и, щелкнув пальцами, развеял окурок. Северус вдруг принялся следить за его здоровьем. Выговорил Гарри за то, что тот якобы много курит. А сам, когда у него завал на работе в Отделе Тайн, дымит своими ментоловыми сигаретами как Хогвартс-экспресс. Гарри закатил глаза. Облокотившись об ажурные перила на крыльце Гриммо, 12, он поставил ногу в тонкой лаковой туфле на ступеньку и недовольно насупился. Никаких больше тяжелых ботинок с ребристой подошвой, хлопчатобумажных футболок и кожаных штанов. Элегантные классические оксфорды ручной работы, строгие шелковые мантии поверх костюма с галстуком и рубашкой, темные сдержанные цвета. Он — министр. С памятного дня Битвы за Саргассум и дуэли у Колодца жизни прошло чуть больше шести лет. Все было хорошо. Но и не хорошо. Не то чтобы был конкретный повод для беспокойства или неудовольствия, просто какое-то чувство… которому трудно было дать определение. Конечно, если вообще можно быть довольным жизнью, находясь на посту министра Магии Магической Британии. Сам Гарри, его магический супруг и ближайшие друзья многое сделали для наступления в Магической Британии мира и стабильности. В правление министра Магии Гарри Джеймса Поттера экономика стала налаживаться. В прошлом остались разобщенность британского магического сообщества, расовые предрассудки и репрессивная политика министерства. Упивающиеся — в Азкабане, министерские саботажники смещены со своих постов. Специальные государственные программы поддерживали торговлю и развивали прогресс магической науки. Но у всего есть цена. Должность требовала от него внимания двадцать четыре часа в сутки, сложных политических решений и вынужденных компромиссов, дипломатических усилий и вежливых улыбок там, где хотелось грохнуть кулаком по столу и заорать во все горло. Слава Мерлину, он был не один. С ним рядом — Северус, Рон, Гермиона, Симус, Дин, многие другие. Неоценимую помощь оказывал Перси — неисчерпаемый кладезь информации, шла ли речь о тонкостях нового законопроекта, юридических казусах существующего законодательства, подводных течениях Визенгамота или интересах иностранных партнеров. Каковые партнеры находились под неусыпным попечением Люциуса Малфоя, начальника Отдела внешних отношений, надежно прикрывающего Гарри спину в зарубежных вопросах. Но непонятное чувство усиливалось. Такое подспудное напряжение, диффузное беспокойство, проявляющееся в отдельные моменты. Усталость на лицах Рона и Гермионы: из-за работы они уже несколько месяцев не могли вырваться на Саргассум. Тревога Драко и Джинни: дети в семьях Уизли и Малфоев обладали, мягко говоря, сильными характерами, и их бурные ссоры и не менее бурные примирения методично убивали окружающим нервные клетки. Он сам: министерская рутина проглотила его и, прожевав, выплюнула — и так каждый день. Люциус Малфой наверняка что-то затевает. Ну, просто потому, что ведь не может же он ничего не затевать? И Северус. Не было дня, когда Гарри не вознес бы хвалу магии, пославшей ему супруга — любовника, наставника, единомышленника, соратника. За шесть лет Гарри заново изучил каждое выражение когда-то ненавистного, а ныне любимого лица, тысячу раз обласкал каждый дюйм вожделенного тела. А уж нюансы настроения дорогого мужа научился улавливать и считывать не хуже барометра. Усталого после двадцати часов на ногах, раздосадованного неудачным экспериментом, разозленного недостаточно расторопными подчиненными, задумавшегося над неожиданной идеей, ироничного во время совещаний глав отделов. И в их супружеской постели в хозяйской спальне на Гриммо: властно берущего и щедро отдающегося. Беззаветно, страстно и самозабвенно — как все, что делал. С некоторых пор — несколько дней, возможно, две-три недели — Северуса что-то беспокоило. Хладнокровного бывшего шпиона, прошедшего Дамблдора, Волдеморта, Хогвартс, две магические войны и полноценный вооруженный конфликт вокруг Саргассума. Не раздражало, не бесило и не злило — именно беспокоило. Причину Северус ничем не обнаруживал. Но Гарри был уверен. Еле уловимая тень на невозмутимом лице. Вертикальная морщинка на лбу, казалось бы, навсегда разгладившаяся с тех пор, как оба его хозяина, ныне покойные, утратили над ним власть. Смутная тревога на дне темных, слегка раскосых глаз. Снейпа что-то волновало, и сильно. И это что-то явно было не из разряда проблем, которые он мог бы броситься устранять со всей присущей ему решительностью. Что, в свою очередь, довольно сильно тревожило Гарри. Чтобы не сказать, пугало. Сам факт того, сколько времени уже Северус бьется, не находя решения. Равно как и факт его молчания. Гарри прикидывал и так, и этак, пытаясь понять, в чем заключается причина беспокойства Северуса, и раз за разом приходил только к одному выводу. Сириус Блэк. Ведь и Гарри никогда не спрашивал у Северуса — не иначе, опасаясь ответа. А возможно, следует спросить. Сегодня же. Большая смуглая рука легла на резную чуть влажную от росы медную ручку двери.