Звенящая тишина

      — Этот бессмысленный разговор начинает меня раздражать, — одним днём вот так просто – впервые за долгое время, кажется, совсем не задумываясь – бросает Рацио. — Помолчи. Мешаешь сосредоточиться..       И только потом понимает, что он сказал. К сожалению, понимание приходит к нему слишком поздно.       Авантюрин почти не меняется в лице. Только взгляд вмиг становится холоднее, от чего улыбка, всё такая же широкая, кажется откровенно фальшивой. Неправильной. Он не должен так улыбаться – только не ему.       — Я тебя понял, — он плавно поднимается с дивана, поправляя и без того безупречно сидящий на нём пиджак. — Действительно, что-то я засиделся.       Веритас хочет что-то сказать, но нужных слов от чего-то найти не выходит. Тянется вслед за Авантюрином, но в последний момент одёргивает себя, позволяя тому молча скрыться за дверью. Странное чувство липким комком встаёт поперёк горла, мешает дышать, стремительно разрастаясь – добирается до груди, заполняя лёгкие до отказа. Кажется, он просчитался.       Снова.       Раз за разом он ранит его – говорит то, что думает, забываясь, от чего совсем не заботится о подборе нужных слов. И только потом вспоминает о чувствах небезразличного – Рацио с трудом, но со временем всё-таки принимает эту мысль – для него человека.       И раз за разом Авантюрин прощает его. Не идёт на контакт первым, но позволяет Веритасу исправить то, что тот натворил. Словно уличный кот, совсем не знающий человеческой ласки, но, как и все, жаждущий хоть капли любви. Подпускает к себе снова и снова, обнажая перед ним израненную временем душу. Душу, в которой ему, Рацио, посчастливилось занять своё место.       Раз за разом.. Ровно до этого злополучного дня.       Авантюрин начинает его избегать. Уходит рано, чтобы не пересекаться утром на кухне – один лишь аромат свежесваренного кофе свидетельствует о том, что тот был здесь всего двумя минутами ранее. А приходит далеко за полночь, когда Рацио, измотанный бессмысленным ожиданием, уже отходит ко сну.       И снова. И снова. И снова..       — Клянусь, если ты с ним не поговоришь, я лично приеду и разобью твою тупую гипсовую голову об стол, — гневно сообщает ему о своих планах Топаз, бросая трубку. И откуда у неё его номер?       Однако, если даже она заметила, что у них что-то не ладится, значит дело приняло куда более серьёзный оборот, чем ему изначально казалось. Разумеется, в самом начале их отношений подобные недопонимания происходили довольно часто, но с тех пор они научились с ними справляться – разговаривать, совместными усилиями расставляя все точки над "и".       Но что делать в ситуации, когда Авантюрин умышленно избегает его на протяжении недели – целой недели, – Рацио не знает. Поэтому решает, что самым действенным способом будет всё же спросить у него напрямую.       — Я знаю, что ты там, — из-за наглухо закрытой двери не доносится ни единого звука. — Впусти меня..       Через несколько секунд – в разы тише – он добавляет:       — ..Пожалуйста.       И снова гнетущая тишина. Словно там, за этой злосчастной дверью, действительно никого нет, от чего Веритасу становится как-то не по себе – только сейчас он осознаёт насколько за то время, что они вместе, он отвык от одиночества.       Когда Авантюрин рядом, границы времени для Рацио – что такому человеку, как он, совершенно несвойственно, – размываются. Кажется, что с начала их разговора проходит всего ничего, когда на самом деле счёт давно идёт на часы.       Да даже молчать рядом с ним стало по-своему комфортно. И от осознания того, что одной неосторожной фразы достаточно, чтобы лишить себя всего этого, Рацио становится гадко..       Дверь с тихим скрипом приоткрывается, безмолвно приглашая его пройти внутрь. Сердце невольно замирает. Вот он – его шанс всё исправить. И Веритас ни за что его не упустит.       Первое, что он видит – Авантюрин, устроившийся с книгой в кресле возле окна. Солнечный свет путается в его золотистых растрёпанных после сна волосах, очерчивает контур лица, фигуры, делая её какой-то далёкой, эфемерной. Тронешь – растворится в ту же секунду, словно и не было вовсе. Рацио от этой мысли невольно прекращает дышать.       — Ты что-то хотел? — растягивая звуки, словно мурлыча, спрашивает Авантюрин. Видимо, совсем недавно проснулся.       — Тогда.. — на этот раз тщательно подбирая слова, Рацио медленно начинает, — я имел ввиду немного другое. Точнее, вообще не то, что в итоге сказал.. Я был неправ, поэтому..       — Если я услышу что-то, хотя бы отдалённо напоминающее извинения, — его резко прерывают, — то рекомендую тебе выйти отсюда прямо сейчас.       Веритас растерянно замолкает.       — Знаю я всё, — устало выдыхает Авантюрин, прикрывая глаза. Откидывается на спинку, выпуская книгу из рук – та с тихим стуком падает на пол, но никто этого не замечает. — Что сказал, не подумав. И что обижать не хотел. Но..       — Но?.. — Рацио нерешительно подходит ближе. Интересно, когда он в последний раз чувствовал себя.. так? Мелко, беспомощно.       — Но всё же задумался – вдруг правда? Раздражаю тебя, мешаюсь только, — он жестом останавливает порыв Веритаса вмешаться, медленно продолжает. — Представил, что буду делать, если нам всё-таки придётся разойтись. Точнее, попытался..       Рацио молчит. Авантюрин редко бывает таким – открытым, почти уязвимым. Без масок и напускного пафоса, просто.. собой. И каждый такой момент Рацио хранит в памяти подобно сокровищу, цены которому не сыскать во всём мире – сотнях миров, – прокручивая в голове снова. И снова. И снова.. Потому что понимает, вот оно – доверие, которое Авантюрин с таким трудом, но проявляет. Не любит быть слабым, но всё же позволяет Веритасу быть рядом.       — Ты думал об этом всё это время? — Рацио слышит себя и не узнаёт. Голос хриплый, почти скрипучий.       — Получается так, — чужие губы растягиваются в невесёлой ухмылке. — Я идиот, да?       — Ты идиот, — подтверждает Рацио, одним движением утягивая Авантюрина в свои объятия. Прячет – от мира, от боли, от него самого. — Однако ты мой идиот, слышишь?       Авантюрин тихонько смеётся. И от смеха этого всё внутри отмирает, расслабляется, позволяя наконец выдохнуть с облегчением. Веритас по нему скучал, очень скучал. Пусть и ненадолго – хотя, по ощущениям, прошла целая вечность, – но без его разговоров, тепла под боком и яркой, словно свет далёких звёзд улыбки, мир стал для него пустым. Лишённым всякого смысла.       — Какой же вы гад, доктор Рацио, — шепчет Авантюрин. — Так долго ждали, чтобы в итоге обругать?       — Ты ведь сам..       Авантюрин снова смеётся. На этот раз громче, смелее. Веритас мягко улыбается.       — Знаешь.. Я вдруг понял, что никогда не говорил этого вслух. Спасибо. За то, что ты есть. И за то, что появился именно в моей жизни, – шепчет в макушку, не видя распахнутых в удивлении глаз. — Судьба это была, или нечто иное – неважно. Я рад быть с тобой рядом, слушать тебя, помогать тебе.. любить тебя.       Авантюрин не отвечает. Но Рацио и без того знает – чувствует по намокшей в области груди рубашке, – что тот его слышит и мнение его, кажется, разделяет. Ему этого вполне достаточно.