Жених сказал "нет"

Чимин исподтишка взглянул на часы. Еще час — и можно будет улизнуть, не привлекая к себе внимания. Всего лишь один час — только бы его пережить. Бета, сидящий рядом с ним за бело-розовым столом на шестерых, — Кван как-там-его — рассказывал анекдот. Доктор Кван — значительно подчеркнула Вонён, когда подошла к их столу поздороваться с гостями. Он был вполне ничего, этот доктор, хотя нос с розовым кончиком и чересчур развитая верхняя челюсть делали его похожим на хомячка. Просто это был уже энный анекдот за сегодняшний вечер, Чимин потерял им счет где-то между креветочным ассорти и мясом по-французски. Хотя не в этом, конечно, дело. Просто он не мог сосредоточиться ни на чем. Все его мысли вертелись вокруг Чон Чонгука, сидящего сейчас за столом новобрачных рядом с шикарно одетой черноволосой заводной куклой; впрочем, присутствие этой омеги не мешало ему наблюдать за Чимином. Он чувствовал это, хотя и не обернулся ни разу, чтобы убедиться в правоте своих ощущений. Его взгляд буквально жег Чимину плечи. Единственное, в чем он успел убедиться, так это в том, что он действительно Чон Чонгук, бывший опекун Чонвона. Чимин знал, что Бо Ён поначалу была против этой свадьбы, она говорила, что Ян и Вонён слишком молоды для семейной жизни. Чимин ни разу не высказал своего мнения на этот счет, но теперь, встретив альфу, вырастившего Чонвона, он удивлялся, почему сестра, в конце концов, уступила. Кому нужен зять с таким самонадеянным эгоистом вместо отца? Именно так он и думал о нем — как о самонадеянном эгоисте. Так он ему и заявил, когда они снова столкнулись лицом к лицу в очереди гостей, поздравляющих жениха и невесту. Он попытался пройти мимо альфы, но тот схватил его за руку и представился, точно они виделись в первый раз. Вспыхнув от негодования, Чимин попытался высвободить руку, и альфа засмеялся. — Расслабьтесь, мистер Пак, — сказал он негромко и насмешливо. — Вы же не хотите устроить еще одну сцену, не так ли? Одного спектакля в день достаточно даже для вас. — Комедию ломаете вы, а не я. Вы… — Мое имя Чонгук, можете называть меня так. Вероятно, вам нравится привлекать внимание, — продолжал он. — Если это так, то, ради Бога, продолжайте. Но если вы, подобно мне, считаете, что этот день целиком принадлежит Чонвону и его невесте, то мило улыбайтесь и делайте вид, что прекрасно проводите время. Он был прав, и Чимин это понимал. Очередь смешалась за ним, и гости уже начали с любопытством вытягивать шеи, чтобы посмотреть, кто и почему их задерживает. Поэтому Чимин улыбнулся не просто мило, а ослепительно, словно был на съемке, а не на свадьбе, и тихо, только для ушей Чон Чонгука, заявил, что проводил бы время еще лучше, если бы он вообще сгинул с лица земли. Чонгук, покрепче сжав пальцы, державшие омегу за руку, угрожающе сверкнул на него глазами, и Чимин пожалел, что не заткнулся вовремя. — Притворщик из Вас никудышный, да и меня не проведешь, — еще тише сказал он. — Или вы забыли, что случилось, когда я Вас поцеловал? Его щеки запылали. Альфа улыбнулся, отпустил его руку, и Чимин отскочил от него. Нет, он не забыл. Не забыл, как нахлынувшая на него волна ярости внезапно сменилась ошеломляющим сознанием того, что он почему-то уже цепляется за его плечи, что его рот послушно раскрывается под его поцелуем, а тело все крепче прижимается к нему… — …ну вот, — продолжал Кван как-там-его, — а курица и говорит: «В таком случае не вижу смысла переходить на другую сторону!» Сидящие за столом засмеялись. Чимин тоже, но несколько припоздав. — Отличный анекдот, — похвалил кто-то. Кван улыбнулся, взял свой бокал вина и повернулся к Чимину. — Вы, наверно, уже слышали его раньше, — словно извиняясь, сказал он ему. — Нет, — быстро ответил он, — не слышал. Вероятно, это от перелета. Я только что из Нью-Йорка и еще не освоился с разницей во времени. — Из Нью-Йорка? Ах, чудесный город! Я был там в прошлом году. На конференции. А вы тоже по делам, или так, отдых? — О нет, по делам. — Ну да, дефиле, наверное… так их, кажется, называют? — Да, но как вы… — О, я сразу узнал вас! — Кван просиял. — Когда Бо Ён была последний раз на приеме — я, между прочим, дантист, — то сказала, что ее младший брат — самая великолепная модель в мире и что я увижу вас на свадьбе. — Тут его улыбка стала еще шире. — Но я с ней не согласен. — Неужели? — сказал Чимин, пытаясь выглядеть заинтересованным. Он прекрасно знал, что последует за этим. Если бедный доктор пытается выглядеть оригинальным, то это ему не удается. — Да, не согласен. Вы не просто самая великолепная модель, но и самая великолепная омега в мире, это точно! Фанфары, аплодисменты, подумал Чимин и вежливо улыбнулся. — Простите Бо Ён, она неисправимая сваха. Кван как-там-его смешался, и Чимина кольнуло сожаление. Не стоит вымещать на нем свое плохое настроение. — Но ведь Бо Ён не ошибалась? То есть вы и в самом деле не замужем и ни с кем не встречаетесь? Бо Ён, подумал устало Чимин, ну что мне с тобой делать? Сестра пыталась выдать его замуж уже много лет, но особенно ее усердие возросло с тех пор, как Чимин расстался с Ароном. — Хорошо, — сказала тогда сестра. — Сначала ты не хотел замуж из-за своей карьеры. Потом ты убедил себя, что эта скотина все-таки сделает тебе предложение, а он — вот сюрприз! — уклонился. — Я не желаю об этом говорить, — ответил Чимин, но Бо Ён не отстала, расписывая ему радости семейной жизни до тех пор, пока, наконец, Чимин не счел за благо заявить, что если ему встретится подходящий альфа, то не исключено и замужество… Да никогда в жизни! Губы Чимина сжались в тонкую полоску. Омеге нужен муж, только чтобы открыть тугую крышку банки да иногда обеспечить секс. Хотя проще купить хорошую открывалку в магазине, а секс… ну, его роль явно преувеличена. Роман с Ароном только подкреплял это мнение. Может, у омег, не делающих карьеру, нет иных развлечений. Но если вы живете насыщенной жизнью, секс — всего лишь обычная биологическая потребность, вроде еды и питья, не более того… — Простите, — сказал Кван. — Мне, наверно, не стоило спрашивать. Чимин моргнул: — О чем? — Ну, вы знаете, насчет того, встречаетесь вы с кем-нибудь или нет. — О, — Чимин кашлянул, — нет, не извиняйтесь. Я очень польщен, что вы спросили. Просто, ну… все эти постоянные переезды… — Мистер Пак! Чимин застыл. Совсем не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто появился у него за спиной. Никому не удалось бы произнести его имя таким тоном, как это сделал Чон Чонгук. Он взглянул на него. Альфа стоял рядом с его стулом, приятно улыбаясь. — Да? — холодно спросил он. — Я подумал, не хотите ли Вы потанцевать? — Плохо думаете, не хочу. — Но они играют нашу мелодию. Чимин уставился на него. Группа музыкантов вместо попурри из мелодий шестидесятых теперь исполняла вальс. — Словно специально для нас, — сказал Чонгук, — старомодный вальс для взрослых. — Но я не расположен к… — К вальсу? — Вальс чудесен. — Улыбка Чимина была такой же вежливой. — Я не расположен к вам. Сидящие за столом дружно выдохнули. Все глаза теперь были прикованы к нему, но Чимину было на это наплевать. — Вы, должно быть, вращаетесь в очень странном обществе, мистер Пак. Я полагаю, приглашение на танец едва ли может расцениваться как предложение руки и сердца. Черт бы его побрал! Его совершенно не смутили и даже не задели слова Чимина. Он явно забавлялся, улыбнувшись сначала ему, затем громко ахнувшей даме за его столом, и каким-то образом сумел повернуть дело так, что теперь не он, а Чимин выглядел дурачком. Он сумел выдавить улыбку, хотя это было нелегко. — А я полагаю, — сладко сказал Чимин, — альфа, который пришел в гости с дамой и весь вечер пытается приударить за другим омегой, называется… — Эй! — раздался веселый голос. — Как у вас тут дела? Веселитесь? Чимин оглянулся через плечо. Жених и невеста улыбались сидящим за столом гостям. — Да, — сказал кто-то. — Все чудесно, Чонвон. — Рад это слышать, — улыбнулся новобрачный. — Составляя список размещения гостей за столами, я подумал, что невозможно предугадать, что из этого может выйти. Он посмотрел на Чимина, потом на Чонгука и улыбнулся еще радостнее: — Прекрасно! Я вижу, вы уже познакомились! Дама, сидевшая напротив Чимина, поперхнулась и поднесла к губам салфетку. — Да, познакомились, — невозмутимо кивнул Чонгук. — Мы так и знали, что вам будет о чем поговорить. — Вонён ласково прижалась к плечу своего молодого мужа. Ошалеть можно, подумал Чимин, меня загнали в комнату, переполненную свахами. — Так и знали? — вежливо переспросил он. — Назови-ка хотя бы одну тему. Брови Вонён недоуменно приподнялись. — Что ты имеешь в виду? — Назови хотя бы одну тему, на которую мы могли бы поговорить, — очаровательно попросил Чимин, хотя внутренний голос предупреждал, что теперь-то уже точно настало время заткнуться. Омега на другом конце стола издала еще один придушенный звук. Вонён недоуменно посмотрела на Чонвона. Тот с галантностью тут же пришел ей на помощь. — Ну, — сказал он, — например, вы оба много путешествуете. Чонгук только что купил квартиру в Нью-Йорке, и мы подумали, что ты сможешь посоветовать, где продается всякая всячина. Мебель, картины и прочее, ведь ты так часто бываешь в Нью-Йорке. — По сравнению с Сеулом я бываю там не так уж часто, — сказал Чимин и тут же понял, что сделал ошибку. — Какое совпадение! — улыбнулся Чонгук. — Я как раз и в Сеуле купил квартиру. — Не многовато ли квартир получается? Чон Чонгук пожал плечами. — По делам я бываю в разных городах мира, мистер Пак, и предпочитаю проводить ночи, окруженный собственными вещами. — Типа брюнетки, прибывшей с вами? — сладко спросил Чимин. — Дядя Чими-иин! — протянула Вонён и засмеялась. — Все в порядке, Вонён, — мягко сказал Чонгук, глядя Чимину в глаза. — Твой дядя и я вполне понимаем друг друга, не правда ли, мистер Пак? — Безусловно, мистер Чон, — Чимин повернулся к дантисту, сидевшему, как и все остальные, с открытым ртом. — Может, потанцуем, Кван? Тот покраснел и взглянул на Чонгука. — Но я думал… — Вы ошибались, сэр. Тон Чон Чонгука был вежлив, но Чимин видел, что в его глазах полыхает гнев. — Пока мы все с интересом внимали остротам мистера Пака, у меня появилась возможность передумать. Он повернулся к Вонён. — Моя дорогая, я счел бы за честь, если бы Вы оставили на минутку Чонвона и станцевали со мной. Девушка с облегчением заулыбалась: — С радостью, дядя Чонгук. Она приняла протянутую Чонгуком руку в тот самый момент, когда Чимин уже поднимался из-за стола с Кваном. Вот тебе, Чон Чонгук, думал он. Возможно, в следующий раз ты поостережешься играть в свои любимые игры! *** Хан Сохи выпрямила и снова скрестила длинные ноги, сидя на переднем сиденье арендованного Чонгуком «ламборджини». — Вообще, Чонгук, — раздраженно проговорила она, — я все-таки не понимаю, почему ты не нанял лимузин! Сосредоточенный на извилистой горной дороге, Чонгук вздохнул и подумал, что, пожалуй, бессмысленно в двенадцатый раз отвечать на замечание, которое раздается уже двенадцатый раз с того момента, как они уехали с места проведения банкета. — Мы уже скоро будем в отеле, — сказал он. — Устройся поудобнее и отдохни. — Я не устала, Чонгук. Я просто говорю… — Я знаю, что ты говоришь. Что ты предпочла бы другую машину. Сохи сплела на груди руки: — Именно. — «Кадиллак» или «бмв», и к тому же с шофером. — Именно. Минхо мог бы нас сюда отвезти! Вообще, я не понимаю, почему мы должны отказывать себе в элементарном удобстве, забравшись в такую глушь! — Это вряд ли можно назвать глушью, Хани. Отель всего в пятнадцати километрах от зала. — Господи, чего ты цепляешься к словам? Я прекрасно знаю, где находится отель. Мы же провели там вчерашнюю ночь, забыл? — Сохи снова положила ногу на ногу. Если юбка ее черного шелкового платья задерется еще выше, то просто исчезнет, равнодушно подумал Чонгук. — Да, и кстати, в этом отеле нет круглосуточного обслуживания номеров. — В этом отеле есть круглосуточное обслуживание номеров. — Ну вот, ты опять придираешься к словам! Там вообще нет никакого обслуживания, по крайней мере, после десяти вечера! Помнишь, что случилось, когда я попыталась заказать в номер чай прошлой ночью? Чонгук крепче сжал руль. — Помню, Хани. Менеджер сам заварил тебе чай и предложил принести его к нам в номер. — Чушь! Я заказывала цейлонский чай, а не эту бурду в пакетиках. И вообще, сколько раз можно тебе повторять, что я терпеть не могу, когда меня называют Хани! Что, к чертям собачьим, происходит? — устало подумал Чонгук. Он не женат на этой омеге, но если бы кто подслушал их разговор, то наверняка подумал бы, что у них за плечами, по меньшей мере, дюжина лет безоблачного семейного счастья. Хотя иногда маленькая перепалка может быть вполне занятной. Он вернулся мыслями к свадьбе. Да, Пак Чимину удалось-таки вывести его из себя, выставив полным дураком перед гостями, но, надо признать, он весьма остроумен и находчив. — Когда я слышу «Хани», то всегда вспоминаю какую-нибудь дуру из американского сериала… И очень хорош собой, вернулся к своим мыслям Чонгук. Чем больше он наблюдал за ним, тем больше убеждался, что никогда не видел такого прекрасного лица. Вонён говорила, что он модель. В воображении Чонгука модели были костлявыми существами неопределенного пола. Но фигура Пак Чимина оказалась удивительно женственной. Потому он и пригласил его на танец — ему хотелось держать это прекрасное тело в объятиях и самому проверить, такое ли оно мягкое на ощупь, каким кажется. — Разве обязательно так гнать? Я едва вижу, что творится снаружи, такая темень! Чонгук сжал губы и сильнее нажал на газ. — Мне нравится быстрая езда, — сказал он. — И, кроме того, ведь я за рулем, зачем тебе-то видеть, что происходит, снаружи? В салоне машины воцарилось молчание. Чонгук начал было расслабляться, наслаждаясь тишиной, когда она снова подала голос: — На свадьбах всегда собирается пестрая публика, но все-таки кое-кому не мешало бы иметь на плечах голову. Чонгук быстро взглянул на неё. — Да, — мрачно сказал он, — не мешало бы. — Ну представь только наглость этого омеги! — Какого омеги? — Ну, того, что заявился такой помпой. С крашеными белокурыми волосами. Чонгук чуть не рассмеялся. Наконец-то ему все стало ясно. — Крашеными? — безразлично спросил он. — Мне так не показалось. — Ну конечно, — взвилась Сохи, — альфы никогда этого не замечают! Вас так легко обмануть! Это точно, подумал он. Интересно, куда подевались ангельский характер Сохи и ее очаровательный японский акцент? Первый начал куда-то исчезать в последние несколько недель, второй испарился за последний час. — И этот образ! Еще на одну растёгнутую пуговицу– и… Чонгук бросил взгляд на бюст любовницы. Декольте платье давно опустилось вместе с легкостью характера и соблазнительным акцентом. — Я так поняла, что он дядька Вонён… — Кто? — отозвался он. — Не строй из себя дурака! — Сохи глубоко вздохнула. — Тот омега, в дешевых шмотках. С крашеными волосами. — А, — сказал он, сворачивая на дорогу к отелю. — Модель. — Как же, модель! Все знают, что собой представляют эти омеги. Особенно этот, — Сохи даже выпрямилась от презрения. — Говорят, что у него дюжины любовников. Чонгук прищурил глаза и резко крутанул руль. — Вот как, — спокойно сказал он. — Что же еще все о нём говорят? Сохи быстро взглянула на него, затем опустила козырек от солнца с зеркальцем на внутренней стороне. — Я не обращаю внимания на сплетни, — с достоинством ответила она, пальцами взбивая замысловатую прическу. — Но что хорошего скажешь об омеге, позирующему голым? В воображении Чонгука вспышкой мелькнуло видение обнаженного Пак Чимина раскинувшегося на его постели, но он тут же заставил себя снова сосредоточиться на дороге. — Голым? — переспросил он все так же спокойно. — Ну да. Он снимался в рекламе для Келвина Клайна — в «Шик» или «Фамм» от этого месяца, я не помню точно. — Сохи задвинула козырек на место. — О, все очень шикарно и вычурно, знаешь, одна из этих так называемых художественных фотографий, когда снимают через линзу или дымку… — В голосе Сохи зазвучала нотка удовлетворения. — Ему это необходимо, ведь он уже в возрасте, ты заметил? Но, в конце концов, дымка, линза — не меняет дело: на фотографии он совсем голый. Видение обнаженного Чимина снова зажглось у него перед глазами, и Чонгук закашлялся. — Интересно. — Скажи лучше — дешево. Абсолютно дешево… поэтому я и не понимаю, чем он тебя так привлек. — Ты говоришь ерунду, Сохи. — Я видела, как ты смотрел на него. И знаешь что? Мне это не понравилось! Ты забываешь о своих обязанностях передо мной! Чонгук подъехал ко входу в отель, остановил двигатель и повернулся к ней. — Обязанностях? — произнес он медленно. — Именно! Мы вместе уже несколько месяцев. Неужели это для тебя ничего не значит? — Я ни разу тебе не изменил. — Да разве в этом дело! — Она набрала побольше воздуху. — Неужели ты сейчас скажешь, что просидел всю эту свадьбу, абсолютно ничего не чувствуя? — На свадьбах я всегда чувствую недоумение, — тихо сказал Чонгук. — Два человека добровольно себя морочат, надеясь преуспеть в столь бессмысленном решении! Рот Сохи сжался в тонкую полоску. — Как ты можешь так говорить? — Я так говорю потому, что это правда. Ты прекрасно знала мое отношение к браку. И тебя это вполне устраивало, во всяком случае, ты так утверждала. — Неважно, что я утверждала! И ты не ответил на мой вопрос! Почему ты все время пялился на этого омегу? Потому что мне так хотелось. Потому что у меня нет перед тобой никаких обязательств. Потому что Пак Чимин привлекает меня в тысячу раз сильнее, чем ты даже в самом начале наших отношений. Он легко дотронулся до щеки Сохи кончиками пальцев, потом перегнулся через ее колени и открыл дверь с ее стороны. — Иди, подожди меня в вестибюле. Я только припаркую машину. — Ну вот, что я говорила? Если бы мы взяли лимузин, тебе не пришлось бы выбрасывать меня из машины прямо здесь, черт знает где. Но нет, тебе все нужно сделать по-своему, тебе совершенно наплевать, что я чувствую! Чонгук взглянул мимо нее на ярко освещенный вход в гостиницу. Затем перевел взгляд на свою любовницу, залитую жестоким неоновым светом, и обнаружил, что она совсем не так красива, как он думал раньше, особенно с этим выражением неприкрытой злобы и ревности на лице. — Хани, — тихо сказал он, — уже поздно. Давай обойдемся без ссоры. — Ишь какой миролюбец нашелся! И сколько раз можно повторять — не называй меня Хани! Мускул дернулся на его щеке. Чонгук снова перегнулся через Сохи, дотянулся до ручки, с силой захлопнул дверь и дернул рычаг скоростей. — Эй, стой! Не думай, что я попрусь с тобой, пока ты ставишь машину. Я не собираюсь тащиться по гравию в этих туфлях… Чонгук выехал на дорогу, ведущую от отеля, и Сохи нахмурилась. — Чонгук! Что ты делаешь? — Неужели не ясно? — Он не отрывал глаз от дороги. — Я возвращаюсь в Сеул. — Сейчас? Но уже поздно! А что будет с моим багажом? Там одежда и косметика! Чонгук, это издевательство! — Я позвоню в отель, как только завезу тебя домой, и попрошу все упаковать и переслать. — Домой? — Сохи дернулась к нему. — Я ведь никогда не ночую в своей квартире по выходным, ты же знаешь! В чем дело? — В том, что я решил выполнить свои обязательства перед тобой, — сказал он почти ласково и перевел взгляд с дороги на нее и обратно. — Я обязан сказать тебе правду. Так вот, хотя мне было очень хорошо с тобой, но… — Но что? От ворот поворот? — Сохи, успокойся. — Не смей так говорить со мной, — визгливо закричала она. — Слушай, мистер Чон, может, для своих подчиненных ты царь и бог, но со мной эти штучки не пройдут! — Сохи, я хочу, чтобы мы вели себя как цивилизованные люди. Мы оба знали, что наши отношения не будут длиться вечно. — Как ты смеешь отшвыривать меня в сторону только потому, что нашел себе какого-то… Вообще, мой адвокат говорит… Сохи осеклась на середине реплики, как рыба, открывая и закрывая рот. Чонгук остановил машину у обочины, развернулся к женщине, и та испуганно вжалась в кресло, увидев выражение его лица. — Твой адвокат говорит? — Его голос был низким, угрожающим. — Ты что, уже обсуждала наши отношения с адвокатом? — Нет. Ну, я поболтала немножко с… Слушай, Чонгук, я просто пытаюсь защитить себя. — Мимо пронесся автомобиль, и в свете встречных фар он увидел, как ожесточилось ее лицо. — И похоже, что у меня есть на то причины! Ты же собираешься выбросить меня даже без прощального подарка… Чонгук включил радио. Он нажимал на кнопки, пока не нашел станцию, передающую что-то громкое, способное заглушить голос Сохи. Затем выехал обратно на шоссе и нажал на газ. Меньше чем через три часа он уже ехал по улицам Сеула. В воскресное утро машин было немного, и спустя несколько минут он остановился у многоквартирного дома в Каннамгу. Швейцар кинулся открыть ей дверцу, но Сохи рявкнула на него и выскочила из машины. — Скотина! — прошипела она, как только Чонгук завел мотор. Он знал, что она с ненавистью глядит ему вслед, но это уже не имело значения. Сохи осталась в прошлом. *** Ким Сокджин уже много лет работал личным секретарем Чон Чонгука. Ему перевалило за тридцать два, он был счастлив в семейной жизни и при этом предан своей работе. И еще он отличался крайней невозмутимостью. Ничто не могло выбить его из колеи. Но все же он не смог скрыть своего удивления, когда утром в понедельник босс вошел в офис, бросил быстро: «Доброе утро» и попросил его спуститься вниз к уличному продавцу журналов и газет и купить по экземпляру каждого модного журнала из имеющихся в продаже. — Модные журналы, мистер Чон? — Модные журналы, мистер Ким. — Понять что-либо по выражению его лица было невозможно. — Я уверен, вы знаете, что я имею в виду: «Фамм», «Шик»… все, что есть. — Хорошо, сэр, — кивнул Джин. Что ж, думал он, спеша к лифту, босс никогда не был типичным образчиком традиционного денежного воротилы. Но если вы возглавляете то, что пресса называет империей Чона, то совершенно нет необходимости придерживаться традиций. Может, он хочет присоединить издательство модного журнала к своей империи? — думал он, подходя к уличному стенду на углу. Он набрал полную охапку ярких глянцевых журналов, вернулся обратно в офис на тринадцатом этаже и аккуратно положил их на стол из светлого дуба. — Пожалуйста, мистер Чон. Я надеюсь, это именно то, что вам требовалось. Чонгук кивнул. — Я в этом уверен. — Мне распорядиться насчет роз для мисс Хан? Как обычно? Он взглянул на секретаря, и Джин увидел, как в его глазах сверкнул холодный огонек. — Розы отменяются. — О, простите, сэр. Я просто полагал… — Кстати, если она позвонит, скажите, что меня нет. — Да, сэр. Будут еще какие-нибудь распоряжения? Но темноволосая голова его начальника уже склонилась над журналами. — Это все. И придерживайте все звонки, пока я сам вам не позвоню. Джин кивнул и вышел из кабинета. Ага, подумал он удовлетворенно, усаживаясь за свой стол, Хан Сохи, с кошачьим личиком и такими же коготками, окончательно исчезла с горизонта. Ну что ж, самое время! Многие омеги входили в офис его босса, все очень красивые, попадались среди них и приятные или, по крайней мере, достаточно умные, чтобы казаться приятными. Но Хан Сохи не понравилась ему с самого начала. Может быть, именно поэтому мистеру Чону и понадобились все эти журналы. Еще пару месяцев он будет вести монашеский образ жизни, так случалось всегда, когда очередной роман подходил к концу. Чем не лучшее время для изучения новых деловых возможностей? Хотя, конечно, очень скоро в его жизни появится следующая красотка, знающая о своей мимолетности, но все равно преисполненная надежды выиграть такой приз, как Чон Чонгук. Увы! Кажется, этот приз не достанется никому. Удивительно, что альфа, почти каждый день ставящий на карту все свои миллионы в бизнесе, так осторожен во всем, что касается дел сердечных. Чонгук нахмурился, глядя на журналы, разложенные на его столе. Заголовки пестрели на обложках: Достаточно ли вы сексуальны для вашего альфы? Десять способов возбудить его. Соблазнительный стиль на лето. Идеальный загар начинается сейчас. Неужели кто-нибудь читает такую чепуху? Он неоднократно видел, как Сохи, свернувшись в кресле, листает подобные издания, но их содержание никогда не вызывало у него интереса. Вот они, модели, подумал он, перелистывая яркие страницы. Почему они выглядят так, будто не ели несколько недель? Ни один нормальный альфа не найдет привлекательными кости, выпирающие из-под кожи. А какие гримасы! Он остановился, глядя на фотографию истощенного, густо накрашенного парнишки. Выражение лица такое, будто он только что угостился лимоном. Неужели кому-то это нравится? Он вздохнул, закрыл журнал и взял другой. В журнале, который назвала Сохи, фотографии Пак Чимина не было. Но это не имело значения. Его не очень занимал этот снимок; он просто попросил Джина купить эти журналы под влиянием импульса. Эй, парень, кого ты пытаешься обмануть? Импульс тут ни при чем. Чонгук отвратительно спал и проснулся на рассвете с обрывками сна, порочащими его зрелый возраст, с тяжелой головой и телом, наполненным зудящим желанием… Вот он — Пак Чимин Сохи лгала. Чимин вовсе не был голым, и внезапно Чонгук почувствовал облегчение. Он стоял спиной к зрителю, глядя через плечо. Только его плечи и спина были обнажены, а грудь и бедра скрыты складками шелка оттенка слоновой кости. Его волосы цвета луны с отблесками платины струились по белой коже подобно белым пёрышкам. Чонгук уставился на фотографию. Отлично, сказал он себе, вот он. Омега, только и всего. Красивый, да, и очень соблазнительный, но вряд ли имеющий основания тревожить его сны. Он закрыл журнал, бросил его на кучу остальных и отнес всю пачку на журнальный столик, стоящий среди кресел в другом конце кабинета. Джин либо выбросит их, либо отдаст кому-нибудь из служащих. Жалко тратить время на такую чушь. Да и на Пак Чимина тоже. Значит, все в порядке. Чонгук расслабился, наслаждаясь чувством свободы, дарованной этой мыслью. *** На следующее утро расслабления как не бывало — день предстоял нелегкий. Возникла проблема с небольшой фирмой, которую недавно приобрела «Чон корпорейшен». Группа его экспертов выявила эту проблему, но не смогла решить. В течение двухчасового изматывающего совещания ему это все же удалось. Спустя какое-то время он провел телеконференцию со своими банкирами в Риме и Париже и подписал многомиллионный контракт. Без двадцати двенадцать Чонгук сидел у себя за столом и перечитывал заметки, подготовленные Джином для делового ланча, назначенного на час дня, но никак не мог сосредоточиться. Он поймал себя на том, что перечитывает одни и те же слова и предложения по нескольку раз. Он встал из-за стола, прошелся по комнате и нахмурился, внезапно почувствовав, как им овладевает беспокойство. На невысокой полке рядом с креслами и столиком его всегда ждал кофейник со свежесваренным кофе. Взгляд упал на журнал с фотографией Чимина. Он открыл нужную страницу и уставился на нее. Его волосы напоминали шелк. Интересно, а на ощупь они тоже шелковые или, наоборот, жесткие от лака, как у Сохи? А как пахнет его кожа, если приблизить лицо к этому грациозному изгибу шеи? Черт, что с ним творится? Он вовсе не собирается нюхать этого омегу, или пробовать на вкус, или просто касаться. На фотографии в его глазах застыли выражение недоступности, странно контрастировавшее с улыбкой — такой мягкой, чувственной и беззащитной, что сердце его дрогнуло. Он ощущал эту мягкость собственными губами, после того как он перестал сражаться с охватившей его страстью, подчинившись ему. Вспомнив о поцелуе, он вновь почувствовал огонь и тяжесть в собственном теле. Не было случая, чтобы обычный поцелуй так на него подействовал. Он полностью потерял контроль над собой и забыл обо всем на свете. Чонгук сжал губы. Глупости! Он никогда не теряет контроль над собой. Когда что-то чешется, подумал он холодно, просто почеши — и все пройдет. Одна ночь, и конец всей этой ерунде. Он ему позвонит и пригласит на ужин или на пару бокалов вина. К любому омеге можно найти подход. Вообще-то мистер Пак с норовом. Скорее всего, он сразу бросит трубку, если ему позвонить… Еще раз посмотрев на рекламный снимок, Чонгук улыбнулся. До этой минуты он не обращал внимания, что рекламирует Пак Чимин — духи, косметику или меха. Ни то, ни другое, ни третье. Чимин пел песню сирены для нуждающихся в новом телефоне. И производителем оказалась именно та фирма, которую «Чон корпорейшен» приобрела пару месяцев тому назад. Чонгук схватил трубку телефона. Ему явно везло. Через десять минут бизнес-ланч был отменен, а Чон Чонгук ехал в Хайб, где происходила съемка новой серии снимков для рекламы телефонов. *** — Чимин, милый, — протянул Кай, — этот угол не годится. Поверни голову вправо. А теперь наклонись вперед… Прекрасно. Чего уж тут прекрасного, думал он, если никак не можешь войти в обычную колею. Интересно, почему все, начиная с зубной пасты и заканчивая надувными лодками, должно ассоциироваться с сексом? — Еще чуть-чуть. Да, именно так… Пожалуйста, улыбнись пошире… Не вышло. Ему совсем не хотелось улыбаться. — Чимин, детка, тебе нужно настроиться на нужную волну. Вид у тебя такой, словно ты умираешь от скуки. Но он и вправду умирает от скуки! Но уж лучше скучать, чем злиться. Не думай об этом, приказал он себе, просто не думай ни о чем. И ни о ком. — Чимин, ты начинаешь хмуриться! Очень вредно для лица, дорогой. Расслабься, думай об обстановке. Ты на палубе шикарной яхты среди волн, ну, я не знаю… Эгейского моря. — Карибского, — живо перебил он. — Что случилось? Ты настроен против греков? Ну ладно. Карибского. Как тебе угодно. Только настройся, милочка. Ну вот, ты на борту частной яхты недалеко от Мадагаскара. — Мадагаскар в Африке. — Господи, ну угомонись! Забудь о чертовой географии, хорошо? Ты на борту яхты, ты нежишься под лучами горячего солнца и пишешь почтовые открытки всем своим знакомым на новеньком телефоне «Самсунг». — Кай, это ерунда! Почтовые открытки на телефоне! — Да мне абсолютно до лампочки, что делает эта штуковина — пишет мемуары или подсчитывает миллионы в швейцарском банке. Наплевать! Включи свое воображение на полную мощность и начни, наконец, улыбаться. Чимин вздохнул. Он был прав. Никуда не денешься, это его работа, вот и все. Просто он очень плохо спал ночью, проснулся в отвратительном настроении, и теперь позирование в бикини на фоне нарисованного морского пейзажа ужасно его раздражало. Ну какое это имеет отношение к телефонам? — Эй, ну что такое? Чимин? детка, ты еще больше насупился. Давай, сладкий, думай о чем-нибудь приятном, помечтай немножко… Что-нибудь приятное? Кулак, стремительно несущийся к челюсти Чон Чонгука. — Отлично! Коленом, и прямо туда, куда нужно бить коленом. — Замечательно! Думай об этом, мне плевать о чем, только думай, получается чудесно! Хороший прямой удар прямо в солнечное сплетение. — Это великолепно, Чимин! Посмотри вверх, голову слегка наклони. Хорошо. А сейчас я хочу что-нибудь этакое, волнующее. Улыбку, которая говорит, что именно благодаря сему замечательному телефону ты пребываешь на этой яхте, а не в своем офисе, и что через пару минут ты уйдешь с этого жаркого солнца, спустишься в каюту и окажешься в объятиях потрясающего альфы. — Кай придвинулся к нему поближе и нацелил камеру. — Ты ведь знаком с каким-нибудь потрясающим альфой, а? С Чон Чонгуком. Чимин застыл. Неужели он сказал это вслух? Нет, слава Богу. Кай все еще танцевал вокруг него с камерой в руках. Чон Чонгук — потрясающий? Глупость какая! К альфе это определение не подходит, подумал он. К нему подходит, ответил внутренний голос. Мускулистое тело. Великолепное лицо, словно высеченное из гранита. Глаза невиданной тьмы. И губы, на вид такие твердые и суровые, а на самом деле такие мягкие, горячие и возбуждающие… — Вышло, вышло! — Камера Кая продолжала щелкать, пока не закончилась пленка. Он бросил ее на рабочий стол и поднял вверх руки: — Получилось замечательно. Такой взгляд!.. — Он драматично вздохнул. — Ну что я могу сказать — ах! Чимин положил телефон на пол, встал на ноги и надел махровый халат, висящий на стуле. — Мы закончили? — Закончили, и только благодаря тому, кто сидел у тебя в голове, пока мы снимали. Кстати, ты мне не расскажешь, кто он? — Никто у меня в голове не сидел, — сказал Чимин, — Я просто думал, что приготовлю себе на ужин сегодня вечером. — Ни один бифштекс не может придать омежьим глазам такого выражения, — со знанием дела заявил Кай. — Ну так кто же счастливчик, и почему это не я? — Бифштекс может придать омежьим глазам такое выражение, — послышался знакомый голос. Чимин резко развернулся. — Если уже подошло время обеда, — закончил Чон Чонгук, возникший из темного угла студии, словно из тумана. — Добрый день, мистер Пак. Несколько мгновений он не мог промолвить ни слова, глядя на альфу, которого надеялся больше никогда не увидеть. Затем расправил плечи, плотнее запахнул халат и сузил глаза. — Это совсем не смешно, мистер Чон. — Рад это слышать, мистер Пак, так как комедия совсем не мой конек. — Чимин! — Кай повернулся к нему, — Ты знаешь этого парня? Ты его сюда приглашал? — Я его не знаю, — холодно сказал Чимин. — Конечно, он меня знает, — улыбнулся Чонгук. — Вы же слышали, он назвал меня по имени. — Я его сюда не приглашал. Кай подошел к посетителю. — Окей, парень, ты слышал? Это тебе не выставочный зал. Хочешь поговорить со мной о деле, сначала позвони и договорись с моим агентом. — Мои дела касаются только мистера Пака. — Эй, ты что, оглох, парень? Я же только что тебе сказал… — А я только что вам сказал, — негромко прервал фотографа Чонгук, — что это совершенно вас не касается. Советую вам не лезть не в свое дело. Лицо Кая потемнело, и он подошел почти вплотную к Чонгуку. — А что еще ты можешь мне посоветовать? — Нет, — торопливо сказал Чимин, — Кай, не надо. Он прекрасно знал, что Кай обладает взрывным темпераментом и особым талантом завязывать в барах драки, следы коих частенько украшают его лицо. Нельзя сказать, чтобы Чон Чонгук не заслужил кары, но ему не хотелось, чтобы фотографа излупили из-за него. Однако он беспокоился напрасно. Фотограф, глянув на Чонгука повнимательнее, сморгнул, скосил глаза в сторону и отошел. — Мне ни к чему неприятности в студии, — пробормотал он. — Никаких неприятностей не будет, — сухо сказал Чонгук. — Если вам угодно знать, то у меня есть полное право здесь находиться. Позвоните в свое агентство, назовите мое имя, и они подтвердят. Чимин засмеялся. — Вы совершенно бесподобны, вы это знаете? Он упер руки в бока и вышел из-за спины Кая. — И что же они подтвердят? Что вы сам Господь Бог? — Что « Самсунг Гелэкси» принадлежит мне. — Так вы тот самый Чон? — ахнул Кай. — Я ведь читал в газете, что вы купили эту компанию! Чимин вздернул подбородок. — Очень мило, мистер Чон. Но это не означает, что вы можете врываться сюда, как в свои личные апартаменты. — Что ж, ваша правда, — улыбнулся Чонгук. — И это также не дает вам права преследовать меня. — Я вовсе вас не преследую, мистер Пак. Я услышал, что сегодня съемка рекламы для моей фирмы, и решил заехать сюда посмотреть, как идут дела. — И это не имеет ко мне никакого отношения? — Никакого, — соврал Чонгук. — В таком случае, — сказал он — я надеюсь, вы не возражаете, если я… Он поймал его за локоть. — Пообедайте со мной. — Нет. — «Четыре сезона»? Веранда «Водной границы»? Сегодня чудесный день… — Был, — значительно сказал Чимин, — пока не появились вы. Кай откашлялся. — Если я вам больше не нужен, то я, пожалуй, пойду… — Кай, погоди, — попытался остановить его Чимин. Но тот уже исчез. Шаги гулко простучали по деревянному полу, хлопнула входная дверь, и наступила тишина. — Зачем вы все усложняете? — мягко спросил Чонгук. — Усложняю не я, — холодно возразил Чимин и посмотрел на свою руку, которую все еще крепко сжимали пальцы этого альфы. Он проследил за направлением его взгляда. Черт, подумал он, это еще что такое? Ну и стиль! Впрочем, с того самого момента, как он впервые увидел этого омегу, ему явно не до стиля. Вчера он накинулся на него, как бык, загнанный в угол. Сегодня, словно какой-нибудь подросток, был готов сцепиться с этим несчастным фотографом, а ведь парень просто хотел защитить Чимина. Прямо какое-то сумасшествие. Он не привык решать проблемы кулаками. Точнее сказать, отвык — с тех пор, как из криминальных улиц Пусана сумел проложить себе путь наверх, к финансовым вершинам Сеула. Чонгуку никогда не приходилось добиваться омег с таким упорством. Зачем, когда вокруг всегда полным-полно красавиц, жаждущих его внимания? Наверное, все дело в этом. Пак Чимин не проявляет к нему ни малейшего интереса — или просто прикидывается, что не проявляет, хотя он лично в этом не уверен после вчерашнего страстного поцелуя. Но как бы то ни было, лекарство по-прежнему одно — переспать и выкинуть его из головы. Удовлетворить свои самые примитивные желания, и наваждение исчезнет… Но, черт побери, надо вести себя цивилизованно! Чонгук отпустил его руку, вздохнул и начал заново: — Мистер Пак, Чимин, я знаю, что начало нашего знакомства было не очень… — Вы ошибаетесь. Не было никакого начала. Вы играете в кошки-мышки с незнакомой омегой. — Что ж, это можно исправить. Поужинайте со мной сегодня вечером. — Я занят. — Тогда завтра вечером. — И завтра тоже занят. И не затрудняйтесь выяснять — для вас я всегда занят. Он засмеялся, и Чимин вспыхнул. — Я сказал что-то очень смешное, мистер Чон? — Для вас просто Чонгук. Вы сказали, что я играю с вами в кошки-мышки, а мне вот кажется наоборот… — Знаете что, мистер Чон… — Чонгук. — Мистер Чон, — глаза Чимина сузились. — Разрешите мне объяснить ситуацию настолько простыми словами, что вы поймете. Во-первых, вы мне не нравитесь. Во-вторых, вы мне совсем не нравитесь. И, в-третьих, я не ужинаю с альфами, которые мне не нравятся. И не поддерживаю с ними никаких отношений. — Чересчур много поклонников и без меня? — Да, — сказал он, — именно. И все они стоят в очереди на завтрак, обед и ужин, а парочку мне удается ублажить чаем. Так что, сами видите, на вас у меня совершенно нет времени. Теперь он открыто смеялся, и этот смех сводил омегу с ума. Дать бы ему пощечину или ударить со всей силы в эту широкую, такую мужественную грудь… …или обвить руками его шею, притянуть его голову к себе и целовать, пока он не подхватит меня на руки и не унесет… — Чимин! — сказал альфа, и их глаза встретились. Он догадался. Он видел это по его взгляду. Он перестал смеяться, он знал, о чем он думал. Он… — Нет, — выдохнул Чимин и бросился к двери. Подгоняемый страхом, он добежал до гардеробной комнаты, распахнул дверь и громко захлопнул ее за собой. Прислонившись спиной к двери, он стоял, сотрясаясь от дрожи. Сердце гулко стучало в груди. Чонгук уставился на закрывшуюся за омегой дверь. Он чувствовал, как напряжено его тело, и слышал шум крови в висках. Он убежал не от него, а от себя самого. Ему осталось только пройти несколько шагов, открыть дверь, отделяющую Чимина от него, и обнять этого омегу. Одно его прикосновение — и он получит желаемое. Получит желаемое, и это безумие прекратится. А прекратится ли? Он с шумом втянул в себя воздух. Сколько огня скрывается под более чем прохладной оболочкой! В нем есть изюминка. Свою роль в навязанной ему игре исполняет не без таланта, упорно не желая признать то, что, несомненно, происходит между ними. Чонгук скупо улыбнулся. Омега стал для него загадкой. Вызовом. Он давно уже не встречал отпора. Вероятно, он был не прав, когда думал, что одна ночь страсти — и он легко выкинет его из головы. Пак Чимин заслуживает более продолжительного романа. И, чувствовал он интуитивно, он не станет, подобно Сохи, претендовать на большее. Эта мысль вызвала у него улыбку. Расчетливость в любовных делах смахивает на цинизм, и защитники омежьих прав охотно подвесили бы его за ноги или, чего доброго, сожгли бы его портрет, дабы покарать магически. Однако он прекрасному полу не враг, просто он привык принимать разумные решения. Мистер Пак — искушенный омега, и у него наверняка много любовников — одного взгляда на Чимина достаточно, чтобы это понять. Короткий, яркий роман доставит удовольствие им обоим. Что ж, тогда он поступит иначе. Он хочет и получит его и постарается удержать, пока… Чонгук провел рукой по волосам, поправил галстук и быстрым шагом направился к выходу.