Быть людьми.

Оста́щенко Любовь Артёмовна Гаффа́рова Зарина Владимировна Окта́нова Елизавета Малековна Бело́ва Алиса Велимировна — Это имена четырёх девушек, два месяца назад, сбежавших из Люберецкого районного детского дома. Сбежали они оттуда естественно не от хорошей жизни. Начнём, пожалуй, с самой младшей — Зарины. На момент побега, ей было всего пятнадцать лет, а месяц назад исполнилось 16. Он попала в детдом в четыре года, по причине пьянства родителей. Зарина до сих пор отчётливо помнит, как в их маленькую однушку, забитую всяким хламом, но с тёплым, привычным, таким мягким жёлтым светом, льющимся из-под потолка, вошли какие-то незнакомые дяди и тёти, как писали какие- то бумажки, как плакала в кое-то веки трезвая мама, как громко, срывая голос, матом орал отец. Её не хотели отдавать. Не смотря на условия, в которых она жила тогда, у девушки остались очень тёплые воспоминания о родителях. Хоть они и пили, почти не просыхая, но свою звёздочку никогда не били и не ругали даже особо… Для малышки, всё произошедшее с ней естественно вылилось в достаточно глубокую психологическую травму, а детский дом, как вы сами понимаете, далеко не самое лучшее место для устранения подобных проблем. Дома, её любили, своеобразно, но любили, и она любила. У детей вообще есть прекрасная, в своей искренности и святости, потребность любить и быть любимыми. В детдоме на неё всем было абсолютно всё равно, под словом все — я имею ввиду взрослых, они следили за тем, чтобы все дети были накормлены, напоины, вымыты и одеты, на чувства, желания, страхи и тому подобное у них уже не хватало ни сил ни времени. Воспитателей можно понять, столько детей, как их всех успокоить, как проследить… Но как я уже сказала, всё равно на неё было только взрослым. Дети же, особенно в подростковом возрасте, зачастую не отличаются особым спокойствием и равнодушием. Лет с двенадцати Зарину стали доставать. Всё сильнее и сильнее. Дети в подобных заведениях — хлебнули горькой чаши до дна, поэтому у них может появиться либо глубокая эмпатия, сострадание и боль за всё живое, либо чувство глубокой ожесточённости и постоянной борьбы за место под солнцем. Зарина выглядела, несколько иначе, чем остальные, наверное за это её и невзлюбили, хотя, как показывает опыт, для того чтобы стать изгоем, причины не нужны. Национальности девушки точно никто не знал, скорее всего корни шли с Кавказа: густые, жёсткие, цвета горького шоколада, волосы, глубокие, и очень добрые синие глаза, которые обрамляли длинные чёрные, как смоль ресницы и брови. Глаза… глаза, как бы банально не прозвучало, но именно они — зеркало души, их можно описывать бесконечно, пытаясь всё точнее и точнее рассказать о характере человека, настроение, моральные качества, жизненный путь, и всё что только возможно, всё что накипело на сердце, всё, о чём молчат уста, но так часто кричит душа. Так вот, как я ранее говорила, несчастье, может по-разному повлиять на человека. Зарина была по натуре своей очень милосердной, и это отражалось в её бездонных глазах. Они излучали такой свет, такую радость, что сразу было понятно, какое чистое, какое непорочное, и какое несчастное она существо. Да, несчастье всегда видно в глазах человека, видно сколько было пережито, сколько слёз было пролито, и в этих лучезарных синих глазах отражался мировой океан, который знал и принимал в себя все горести и беды земли, который был до неё, и будет после… Зарину гнобили в детдоме гнобили лет одиннадцати — двенадцати. Её били. Девушку не любили за мягкость, за доброту, за альтруизм, за красоту… Дети — светлые ангелы, и они же — самые жестокие существа. Из огромного детского дома, хорошо к ней относились только трое — Люба, Лиза и Алиса — её подруги, боевые товарищи.